Стихи
Опубликовано в журнале Урал, номер 4, 2015
Михаил Окунь
(1951) — автор семи сборников стихов и двух книг прозы. Публикуется в журналах
и антологиях России, США, Германии, Финляндии. Лауреат премии журнала «Урал»
(2006).
***
Швабский октябрь снова давит на жалость.
Стынут домишки в
ограде кустов.
Что в палисадниках ваших осталось? —
Горстка неярких осенних цветов.
Но деревца, распустившие нюни,
Будут утешены мягкой зимой.
Небо когда прояснится? — В июне,
К нашей с тобою поездке домой.
***
В Потсдаме облака что пакля.
Деревья тянутся во фрунт.
И, словно камикадзе, капля
Врезается в дородный грунт.
Кругом покой. Лишь прёт
из рамок
Галдёж каких-то русских шмар.
Завис туман, и Новый замок
Причудлив, как ночной кошмар.
***
Дорога вдоль ржаного поля,
Земного бытия вещдок.
Не жди, что выведет на волю, —
А лишь в окрестный городок,
Где в старой кнайпе1 примем по три
Обствассера… И лес дурит:
Он в нашу сторону не смотрит
И не по-русски говорит.
Георгий
Иванов
Он тщательно перебеляет
Стихи и шлёт «paravion».
…Там пушка на Неве стреляет,
Полуденный тревожа сон…
И невозможно, как вначале,
Жизнь изменить на «крэкс,
фэкс, пэкс!».
Всё не идет, хоть обещали,
Американский Lederplex2.
Но вновь весна в постылом
Йере,
И луч врезается в окно.
Что ж, надо жить… По
крайней мере,
Есть в лавке красное вино.
***
На нечистую скатерть сыплется соль,
в Озерках нетрезв Блок.
В сумасшествии пожизненном пребывать изволь —
уже Смердяков запускает пальцы в чулок…
***
Дым котельной в клочьях меха,
Свет мучнистый на заре.
Узнавай же, коль приехал,
Мыльный город в январе.
Да не стой, как посторонний!
Видишь: скверик прободной,
Пара алкашей в законе,
Кучи снега, дом родной…
***
Серый день, сырой и клейкий,
Хлопает по крыше жесть…
Вот барак, узкоколейка, —
Проживаю здесь.
Я живу с одною тёткой,
В общем-целом, не тужу.
Тётка бегает за водкой,
Я на промысел хожу.
Что домой ни принеси я —
Заготовим, засолим.
Наш посёлок, как Россия, —
Изобилен, неделим.
Только знаешь, между нами,
Как достанет ихний мат,
Я тусуюсь за домами —
Ухожу глядеть закат…
***
Он хмелен то и дело,
Она лишилась сна —
И днем, и ночью целой
Всё смотрит из окна.
Кто сын ее — не знает.
Январь блестит, как сталь.
И, черный лес пронзая,
Она уходит вдаль.
Уход ее всё крепче.
Не плачет, не корит.
Он пьет — она всё шепчет,
Всё с кем-то говорит…
***
А дела белы, как сажа,
Накопилось на душе…
Главная твоя пропажа
Не отыщется уже.
Сам виновен — пьяный, грешный,
Разменявший на слова
Слабый свет во тьме кромешной,
Зародившийся едва.
***
Признайте за нами —
уж раз мы сбежались —
со Словом единым родство!..
(Просили и ныли,
давили на жалость,
а в текстах — никто ничего…)
***
В июне старики сидят у окон,
Желая с кем-нибудь заговорить.
Июль, как бабочка, пропарывает кокон
И начинает в городе чудить.
И в августе так мало было света,
И дни тянулись наперекосяк.
А в сентябре менты закрыли лето,
Как плохо отработанный «висяк».
***
Радуйся, что с тобой кто-то еще говорит,
что лампочка в туалете горит,
что в унитазе бежит вода,
что, как обещано, не умрешь навсегда.
***
Мой милый зайчик,
не завидуй мне…
В. Уфлянд
Приехал. Незачем терзаться,
Делать вид.
Первая игрушка, резиновый заяц,
На полке стоит.
Съёжился, пожелтел, спрятался за книги,
Стал некрасив.
Мне за шестьдесят, таскаю вериги,
Всё еще жив.
Ну, здравствуй, старый друг!
Хорошие для тебя вести:
Больше не выпущу тебя из рук,
Будем, как раньше, всегда вместе.
***
Памяти В.И.
Вспомнится, вспомнится — лишь постараться…
За пустырем с порыжевшей травой —
В два этажа, — Госпитальная,
20, —
Госпиталь Первой войны мировой.
Там он и жил — тощеватый, нелепый,
С тихой улыбкой, всегда на мели,
В недоумении чешущий
репу…
Там и лежит, наглотавшись земли.
1 Kneipe (нем.) —
пивная.
2
Лекарство, способствующее кровообращению.