Повесть (окончание)
Опубликовано в журнале Урал, номер 2, 2015
Окончание. Начало см. в № 1 за 2015 г.
Глава 10. Спасение
Матвея
Новый год Соня любила. Потому что волшебство, и подарки, и мама с папой целый день дома. Мама, правда, постоянно за плитой, зато папа не прячется, как обычно, за компьютер со словами: «Извини, много работы». На каток его можно вытащить, на тюбинге покататься.
А еще — сразу после Нового года наступают зимние каникулы. После летних — самые длинные и потому самые любимые. Обычно Соня закрывалась в своей комнате и читала книгу за книгой. Иногда приходил любимый Эльф или герои из новой книги, можно было поболтать.
Но в этом году почему-то было скучно. Не то чтобы совсем скучно, но иногда Соня вдруг представляла, что завтра надо идти в школу, — и от этого становилось неожиданно весело.
Поэтому Соня очень обрадовалась, когда в комнату заглянула мама и сказала:
— Звонила Валерия Кирилловна. Нужно сходить в школу, убрать украшения в классе. Пойдешь?
— Конечно! — ответила Соня и отложила книжку, хотя там как раз начиналось самое интересное, драконы попали в ловушку, которую устроили коварные гоблины.
Она не удивилась, увидев возле класса Матвея, Дашу с Вероникой и Вадика. А вот Эльку она здесь встретить не ожидала. Обычно Эльвира находила сто причин, чтобы не заниматься грязной работой. «Ну, — подумала Соня, — сейчас начнет гадости говорить».
Но Элька и тут повела себя непривычно.
— Ой, Сонечка! — защебетала она. — Так классно выглядишь! А я тебе подарок принесла — вот, набор для вышивания бисером. Можешь сумочку вышить.
Соня так растерялась, что даже спасибо не сказала. Эльвира как будто и не замечала неловкости, продолжала трещать. Когда Даша с Вероникой подошли поближе, Элька по-хозяйски подхватила Соню под руку и отвела в сторону.
— Сейчас быстренько все сделаем — и пойдем ко мне. У меня в журналах есть примеры, как сумочки вышивать! Тебе понравится.
Соне стало страшновато. Хорошо, что скоро появился хмурый Толик с ключом и запустил всех в класс. Там Эльвира вела себя все непонятнее и непонятнее. Она не стала спорить, когда Толик взялся распределять, кто что должен делать. Только попросила:
— А дай, пожалуйста, нам с Сонечкой общее задание!
Толик покосился на подозрительно вежливую Эльку и поручил им снимать игрушки со стен. Соня смирилась, хотя она с большим удовольствием делала бы что-нибудь с Матвеем.
Они принялись за уборку. Элька болтала так, что у Сони начали болеть уши. К счастью, через полчаса Эльвире позвонили, и она отправилась разговаривать в коридор. Соня повернулась к Даше с Вероникой, которые отмывали парты, и спросила:
— Что с ней такое?
Даша пожала плечами, зато Вероника охотно объяснила:
— Ты же теперь звезда! Вон какой Новый год устроила. После каникул все к тебе в подруги будут набиваться. А Элька ррраз — и уже подруга.
Соне стало не по себе от такого будущего, а тут еще Вероника предупредила:
— И всех остальных от тебя будет отгонять.
«Надо сказать «Нет!»», — приказала себе Соня. — Валькирия же учила, что надо отказываться…»
Но тут мысль забуксовала. Соня не поняла, от чего отказываться. От дружбы? Как можно отказываться от такой хорошей штуки? От того, что Элька будет всех от нее отгонять? Так ведь пока не отгоняет… В отчаянии Соня посмотрела на Матвея.
«Ты же умный! — мысленно попросила она. — Придумай что-нибудь!»
Матвей почувствовал ее взгляд, поднял голову… и у него в кармане звякнул телефон.
— Да, мама? — ответил Матвей.
— Матвей! — то ли звук был выставлен на максимум, то ли мама говорила очень громко, но ее голос слышали все в классе. — Валерия Кирилловна еще с вами?
— Ее вообще тут не было, — буркнул мальчик, пытаясь уменьшить громкость динамика.
— Так что ты там сидишь до сих пор? Марш домой! Ты же знаешь, у тебя проблемы с математикой… Осталось всего полгода до поступления…
Тут Матвею удалось победить клавишу громкости, и окончание разговора слышал только он.
Когда он отключил телефон, в классе повисла нехорошая тишина. Вид у Матвея был несчастнее не придумаешь.
— Я пойду, — вяло сказал он и направился к двери. — Извините.
— Что у тебя с математикой? — выпалила Соня, которая ужасно не хотела, чтобы он уходил.
— Ай, — отмахнулся он.
— Нет не «ай», — Соня даже ногой топнула от возмущения. — Расскажи, может, мы тебе поможем! Вон Толик по математике отличник!
Толик буркнул что-то неразборчивое, но Соню поддержала Даша.
— Да в чем проблема? Давай мы объясним! И потом, у тебя по математике нормальные оценки, что твоей маме не нравится?
— Маме не нравится, что во всех контрольных есть задачи на движение, — сказал Матвей, — а я их решать не умею. А без такой задачи в гимназию не поступишь. А маме надо, чтоб я поступил. А я их не по-ни-ма-ю.
Тут Матвей обвел взглядом остальных четвероклассников, увидел сочувствие в их глазах, и его прорвало.
— Что толку, что я сижу и решаю их целыми днями? — закричал он. — Я все равно тыкаю наугад. Или наизусть учу. А они все разные. Мама орет на меня, заставляет еще решать. Я опять наугад тыкаю. У меня этот сборник задач уже знаете, где?
Одноклассники поспешно закивали. Они себе представляли, где у Матвея сборник.
— Так там же ничего сложного, — начала говорить Даша, но Матвей не дал ей закончить.
— Если мне еще кто-нибудь скажет, что там нет ничего сложного, — закричал он, — то я… то я…
— Тихо, тихо, — сказала Соня и схватила Матвея за руку.
Она вспомнила, как сама год назад швыряла в стену учебник и кричала, что никогда-никогда не поймет, зачем эти противные пешеходы ходят из пункта А в пункт В. Кто их заставляет? И какая разница, когда они встретятся? Хоть бы они никогда не встречались, хоть бы они сидели по домам!
Тогда Сонин папа взял ее любимую куклу и любимую машинку…
— Я знаю, что делать! — сказала она, заметалась по классу, но быстро обнаружила нужное у себя в руках.
Это было снятое со стены елочное украшение — солдатик.
— Смотри, — продолжила она, — например, этот парень идет из пункта А.
Соня нарисовала на полу мелом жирную точку, подписала «А» и поставила туда солдатика.
— А навстречу ему движется поезд… Поездом у нас будет…
Соня оглянулась в поисках чего-нибудь, что можно выдать за поезд, но к ней подскочила мгновенно включившаяся в игру Даша с картонным паровозиком в руках. Соня нарисовала чуть в стороне пункт «В», и они вместе поставили туда паровозик.
— А теперь главное: представь себе, как это все происходит. Если паровозик стоит, то идет к нему солдатик долго, а если он едет, то они встретятся быстрее, значит, их скорости нужно будет сложить! Я всегда себе представляю, что они живые, понимаешь? Тогда все просто.
Матвей дернулся сбежать, но Соня крепко держала его за руку.
— Толик, мы можем идти? — спросила Элька, влетев в класс. — Мне сказали, в два часа сеанс в «Авроре». Мы с Соней хотим в кино успеть. Да, Сонечка?
— Нет! — сказала Соня, и в этот раз «нет» далось ей очень легко. — Например, солдатик идет со скоростью 5 км/ч, а поезд движется навстречу со скоростью 30 км/ч, расстояние между ними 70 км. Они начали двигаться в полдень, когда они встретятся?
Матвей скривился так, словно укусил самый кислый в мире лимон.
— Я не знааааю, — заныл он.
— А ты смотри на них! — сердито воскликнула Соня и взяла в руки большие картонные часы, которые валялись за доской.
Солдатик, стоявший по стойке «смирно», вдруг кашлянул и шаркнул ножкой. Паровозик дал предупредительный свисток. Все замерли.
У Сони дрогнула рука, и это подтолкнуло минутную стрелку. Часы ожили. Руки у Сони так заколотились, что она вынуждена была прислонить часы к стене.
— Мамочки! — тихо сказала Даша.
— Уиииии! — заскулила Элька.
Остальные звуков не издавали, окаменели.
Часы быстренько докрутились до двенадцати, предупредительно звякнули, и… солдатик одновременно с паровозиком отправились в путь.
— Солдат медленнее идет, — потрясенно сказал Матвей.
— Понятное дело, у него же скорость меньше, — хрипло объяснила Соня.
Большая стрелка сделала полный оборот, и часы остановились. Солдат замер с поднятой ногой. Паровозик тоже замер, но продолжал фыркать и пускать пар.
— Наверное, нужно объяснить, что за час солдат прошел 5 километров, а паровоз проехал 30, — сказал Толик.
Он взял мел, отметил пройденные пути и написал на полу крупными цифрами — «5» и «30».
— То есть они 35 километров прошли, — сказал Матвей, — а всего 70. Вы хотите сказать, что они через час встретятся? В два часа?
Часы издали победный «бамц» и выпустили вверх разноцветное конфетти. Солдат браво откозырял, паровозик загудел. После чего они отправились на исходные позиции и там затихли.
— Что это было? — спросил Матвей.
— Ты задачу решил. Кажется, — сказала Даша.
— Соня, пошли быстрей отсюда, — заныла Эльвира, — а то еще и конфетти убирать придется!
— Попробуй еще! — неожиданно предложила Вероника. — Они на самом деле… того? Или мне показалось?
Все промолчали, боясь показаться дураками.
— Хорошо, тогда я сама. Солдат вышел из пункта А со скоростью 5 километров в час, прошел 10 километров, вспомнил, что забыл дома часы. Он вернулся, забрал часы и тут же пошел в пункт Б. Через полчаса после того, как он вернулся, из пункта Б выехал поезд.
— Успеет ли солдат на станцию раньше поезда, если станция в 15 километрах от его дома? — подхватил Толик.
Все напряженно уставились на солдата и поезд. Никакого движения.
— Уф… — облегченно вздохнула Вероника, — представляете, мне в прошлый раз померещилось, что…
— Просто данных не хватает! — перебила ее Соня. — Скорость поезда 30 километров в час!
Тишина.
— Расстояние между пунктами А и Б — 150 километров! — добавил Толик.
Часы звякнули, солдатик шаркнул ногой, паровозик загудел, Вероника завизжала.
— Да ладно тебе! — прикрикнул на нее Толик и кинулся за мелом.
Эта задачка оказалась заковыристой. Часы останавливались несколько раз. Соня чертила маршрут солдатика, и все облегченно выдохнули, когда выяснили, что он на поезд успеет. Даже будет ждать два часа.
— Бедненький, — выдохнула Вероника.
Но солдатик не выглядел бедным, наоборот, весело помахал Веронике рукой.
— Соооня, — заныла Элька, — пошли домой!
Но никто и не думал расходиться. Задачи придумывались одна за другой, солдатик взмок, паровозик устало пыхтел.
— А теперь пусть паровоз догоняет солдатика! — предложила Элька, которой надоело ныть.
— Точно! — сказал Матвей. — Мы же на удаление еще не решали! Молодец, Эля! Спасибо!
И пока все веселились, глядя, как паровозик догоняет солдатика, а тот оглядывается и корчит рожи, Эльвира пыталась справиться с непонятным волнением.
— А я еще одну задачу придумала! — выкрикнула она, с трудом дождавшись правильного ответа.
Матвей сиял. Последняя задача, которую придумали Толик с Элькой, была зубодробительной. Он сам, без помощи, решил ее за пять минут. Солдатик несколько раз выстрелил вверх из своей винтовки. Получились негромкие симпатичные салютики.
Часы играли праздничный марш. Долго играли. Все не сразу сообразили, что это Матвеев телефон.
— Ты еще в школе? Что ты там делаешь?
— Математику решаю! — радостно сказал Матвей. — Мама, я разобрался! Мама, это так просто! Мама, я теперь понял, как их решать! Да, но… Но я… Да нет же… Но… Блин!
Матвей огорченно убрал от уха трубку.
— Она не верит, что математика может быть веселой, — грустно сказал он, — говорит, чтоб шел домой. Ладно, пока…
Все грустно смотрели, как Матвей бредет к дверям. Уже у входа он обернулся.
— Спасибо вам! — сказал он. — Соня, пока!
Щеки у Сони вспыхнули, а часы выдали еще один залп конфетти.
Глава 11. День
освобождения
В первый день после зимних каникул четвертый «В» сидел в классе и ждал Валькирию.
— Так хорошо без нее было, — гундел Толик. — А сейчас придет, как зыркнет…
— А потом еще колдовать начнет, тогда вообще, — подхватила Эльвира.
Но тут же сообразила, что поддерживает своего традиционного врага, и демонстративно отвернулась. Толик показал Элькиной спине язык.
— А может, — предположил Петя, — другую училку пришлют?
— Точно! — кивнул Олег. — Она же сама говорила, что будет только до Нового года!
— Она сказала «может быть», — вздохнула Вероника. — То есть может и не быть.
— Да я уже к Валькирии как-то и привык, — сказал Матвей.
Соня ничего не сказала, но про себя добавила: «А мне она вообще нравится».
Прозвучал звонок, распахнулась дверь, и в класс почти вбежала учительница — маленькая, сердитая и бодрая. На секунду Соне показалось, что Валерия Кирилловна опять устроила какое-то колдовство и превратилась в свою полную противоположность. Однако новая учительница оказалась слишком не похожей на директрису.
— Здравствуйте-садитесь! Не вертеться! Меня зовут Фатима Моргановна! Я запишу!
И она очень быстро, большими печатными буквами вывела на доске: «Фатима Моргановна».
— С сегодняшнего дня и до конца учебного года я буду вашей учительницей! Если хотите что-то спросить, поднимите руку, но пока никаких вопросов — проверяем домашнее задание! Вы должны были выучить стихотворение Михаила Юрьевича Лермонтова «Белеет парус одинокий»! К доске пойдет…
Учительница распахнула журнал, ткнула в него пальцем.
— Данилов!
Олег и Петя переглянулись, но не встали.
— А какой Данилов? — спросил Олег. — Нас два!
— Я же ясно сказала: кто хочет задать вопрос — поднимает руку! Данилов, к доске!
— Но нас два…
— Значит, обоим — два! Отвечать пойдет… Никитина!
Даша, морща лоб, двинулась к доске.
— Э-э-э… — начала она.
— Там нет никакого «Э-э-э»! — отчеканила Фатима Моргановна. — На балл ниже!
— Белеет парус одинокий…
— Не «одинокий», а «одинокой»! — учительница сунула книгу под нос Даше. — Вот! Это классика, надо знать!
Даша растерянно заморгала.
— Что ты моргаешь? — спросила Фатима Моргановна. — Забыла? Тогда двойка!
Даша открыла рот, закрыла… и подняла руку.
— Что это за фокусы? — взвилась учительница.
— Я спросить хочу. Вы сами сказали, если хочешь спросить — подними руку.
На скулах маленькой учительницы выступили пунцовые пятна.
— Значит, так? — сказала она. — Над учителем издеваться? Садись, два!
Потом она вызвала еще троих и только Эльке не поставила двойку.
Следующей была математика. Матвей приободрился — ему хотелось показать, как здорово он умеет решать задачи на движение, но до задач дело не дошло. Фатима Моргановна начала урок с проверки тетрадок — и все 45 минут угробила на это.
— Что тут написано? — спрашивала она, тыкая Вадику тетрадкой чуть ли не в нос. — Что это?
— Я не вижу, — честно ответил Вадик. — Тетрадка слишком близко.
— Тут написано «ученика»! А должно быть… — учительница сделала паузу, чтобы дать Вадику шанс самому заметить ошибку.
— И должно быть «ученика», — сказал Вадик. — Я же не ученица.
— Ты не ученик! Ты учащийся! И на тетрадке должно быть написано: «учащегося»!
— Но Валерия Кирилловна…
— А своей головы у тебя нет? За тебя Валерия Кирилловна должна думать? Может, и в туалет она за тебя ходить будет? Что за глупые смешки? Даниловы — обоим двойки! И тебе два!
К Сониной тетрадке она придралась за плохой почерк, Веронику отругала за неправильные поля. Дашину тетрадку долго вертела в руках и вернула с недовольным выражением лица:
— Вот можешь, когда захочешь! А четыре строчки классика выучить не в состоянии!
Настоящая гроза грянула, когда она дошла до Толика.
— А я тетрадку дома забыл, — признался он.
— Что?! А голову ты не забыл? Или у тебя в голове мозгов нет? Она тебе для шапки дана? Как можно забыть тетрадь?! Что ты молчишь?
— Но я…
— Он еще и огрызается…
Все уроки превратились в сплошное «Два!», «Мозгов нет?», «Что ты тут молчишь?».
К большой перемене «вэшки» устали больше, чем за предыдущие полгода. Они собрались в коридоре, но сил не было даже поругать новую учительницу. Некоторые девчонки тихонько плакали.
— Может, она права, — всхлипнула Вероника, — может, я правда тупая? Надо было сначала фамилию написать, а потом имя, а я наоборот…
— Ничего она не права, — хмуро перебила ее Даша. — Какая разница, в каком порядке?
— А я до сих пор не понял, — задумчиво сказал Вадик, — почему правильно три умножать на пять, а не пять на три?
— Потому что на пяти тарелках лежат три яблока, — объяснила Эльвира.
— И что?
Элька пожала плечами:
— Но Фатима Моргановна сказала, что надо три на пять… То есть пять на три… Ой! Я забыла!
Элька даже вспотела от испуга.
— Валькирия и то лучше была! — заявил Олег.
— Надо ее вернуть! — поддержал брата Петя.
— Как? — удивился Матвей.
— Как-как… устроим новой училке темную, — предложил Олег. — А чего, она маленькая, мы ей на голову пальто…
— Не надо темную, — испугалась Соня, — давайте просто с ней поговорим…
— Ага, — шмыгнула носом Вероника, — так она тебя и послушала.
— Тём-ну-ю! Тём-ну-ю! — начали скандировать близнецы, но на всякий случай шепотом.
— Не говорите ерунды, — покачала головой Даша. — А если вас поймают? В тюрьму посадят.
— Что значит «нас»? — удивился Олег. — Мы же всем классом будем «тёмную» делать!
— А весь класс не посадят, — кивнул Петя, но тут же засомневался: — Или посадят?
— Не будем делать «тёмную», — перебил Толик. — Давайте лучше веревочку натянем, она споткнется и что-нибудь себе сломает.
И пошли варианты один другого страшнее: подпилить ножку стула, набить гвоздей в стул остриями вверх, подвесить над дверью здоровенный камень, который упадет Фатиме Моргановне на голову… Соня потихоньку отошла в сторону, чтобы не слушать. Там ее уже ждал Эльф.
— Они ведь это не серьезно? — спросила она у друга. — Просто шутят?
Эльф мрачно покачал головой:
— Какие уж тут шутки…
И оказался прав. Большинством голосов был утвержден способ извести нехорошую учительницу. Близнецы сбегали в столовую и стащили там бутылку подсолнечного масла. Пока половина класса следила за коридором, вторая половина тщательно поливала маслом линолеум у учительского стола.
Бутылку выбросили в туалет, стул поставили так, чтобы пятно не бросилось в глаза. И сели ждать. Вместе со звонком Фатима Моргановна вошла в кабинет. Но не одна. Рядом с ней возвышалась Валерия Кирилловна. На фоне маленькой учительницы она казалась еще значительнее и грознее.
— Садитесь, — сказала она. — Фатима Моргановна сказала, что вы очень плохо подготовлены. Двадцать восемь двоек за день. Это катастрофа.
Она говорила спокойно, но четвертому «В» в полном составе захотелось забраться под парты.
— Я должна попросить прощения, — продолжила директор. — И у Фатимы Моргановны, и у вас.
Теперь «вэшкам» захотелось не просто залезть под столы, но и зарыться в линолеум.
— У меня не надо! — маленькая учительница выглядела ошарашенной. Наверное, она не к такому разговору готовилась. — То есть вообще не надо просить прощения! Это они!..
— Виновата я, — Валькирия только чуть-чуть повысила голос, но этого хватило, чтобы Фатима Моргановна захлопнула рот. — Мне и придется исправлять.
И тут случилось страшное — Валерия Кирилловна направилась к учительскому столу. Весь класс мысленно крикнул ей: «Не надо!», но вслух не решился никто. Как будто кто-то парализовал четвероклассников.
«Она же ведьма! — только и смогла подумать Соня. — Она должна почувствовать!»
Валерия Кирилловна дошла до стула. Не глядя, сдвинула его. Сделала шаг.
И упала, широко и нелепо взмахнув руками. Левая описала широкую дугу в воздухе, а правая врезалась в стол. С очень неприятным хрустом.
Только после этого паралич закончился. Весь четвертый «В» сорвался с места и бросился к директрисе — белой как снег.
— Валерия Кирилловна! Простите! Звоните! «Скорую»! Валерия Кирилловна!
Кабинет вдруг пошел по кругу, завертелся каруселью… и встал как вкопанный. Ни Валькирии, ни новой учительницы, ни пятна масла у стола.
— Что это бы… — успела прокричать Вероника, но не договорила.
Открылась дверь и в класс легко вошла стройная аккуратная брюнетка. Она остановилась у учительского стола и широко улыбнулась.
— Здравствуйте, милые! Как же я рада вас видеть! Вы такие все красивые, вы такие замечательные!
Ее улыбка обезоруживала. 4-й «В» расслабился, многие заулыбались в ответ.
— Меня зовут Мария Михайловна, я ваша новая учительница.
— Ура! Получилось! — прошипел Толик. — Ту извели, Валькирия новую прислала! Эта круче!
— А теперь, милые мои зайчики, давайте начнем урок математики.
К концу третьего урока класс сбился на последних партах. Лица четвероклассников были мрачны.
— Что-то она меня достала со своими «зайчиками», — сказал Матвей.
— Тебе не угодишь! — возмутилась Вероника. — Нормальная училка. Добрая. Хороших оценок наставила.
— Милый мальчик, милый мальчик… — начал кривляться Петя. — Какой я ей милый? И толку от этой оценки по математике, мама все равно не поверит. Еще и ругать будет. Я ж списал все!
— Если она еще раз скажет «дорогие ребята», меня стошнит, — призналась Даша и тоже начала кривляться: — «Ах! Какие у вас открытые лица, какие добрые глаза!»
— «Глазёнки»… — мрачно поправила Соня. — Давайте с ней поговорим, а? Попросим, чтоб она с нами по-человечески обращалась, а не как с годовалыми.
— Толку с ней разговаривать! — возмутился Толик. — Давайте опять масла нальем, и все!
— Нет! — закричали девочки. — Мы второй раз этого не вынесем!
— Ну как хотите, — развел руками Толик, — но от этой тоже надо избавляться.
— А давайте… — Петя сделал страшные глаза, — я по телику видел. Там, короче, дети на училку жалобу написали. Ее, короче, из школы сразу поперли.
— За что? — удивилась Вероника.
— Да я не понял, это бабушка смотрела, она все время страшилки по телику смотрит, а потом всем пересказывает.
— Я помню! — сказал Олег. — Надо позвонить и сказать, что она к нам пристает.
— Давайте! — обрадовался Толик. — Это лучше, чем руки ломать. Я сейчас погуглю, куда звонить нужно.
Через урок дверь в класс распахнулась, и вошли смертельно бледная Валькирия и суровый седой мужчина в строгом сером костюме.
— Мария Михайловна Глебова? — сухо спросил человек. — Майор Застрожин. Вам придется проехать с нами.
— Что? — испуганно спросила учительница. Руки у нее задрожали.— Это недоразумение…
— Выясним, — сурово сказал майор и ловко застегнул на трясущихся руках учительницы наручники.
— Спасибо за бдительность! — сказал он классу и подтолкнул Марию Михайловну к двери.
— Ребятки, милые, я обязательно вернусь к вам! Вы, главное, не бойтесь! Ничего страшного, — сказала она у порога. Она попыталась смахнуть слезы, но ей очень мешали наручники.
Вероника не выдержала, заревела и бросилась к майору.
— Нет! Нет! Это не то! Это мы виноваты! Пожалуйста, не надо!
Но дверь резко захлопнулась у нее перед носом. В классе осталась Валькирия, под взглядом которой всем захотелось умереть. Вероника рыдала на пороге.
— У нее, между прочим, двое детей, — хрипло сказала директор. — И даже если ее отпустят…
Соне показалось, что она теряет сознание, класс уплыл, она мотнула головой, картинка вернулась. Валькирии в кабинете не было.
— Скажите мне, что ничего не было, — проревела Вероника. — Пожалуйста, скажите, что это был сон.
— Похоже, ничего не было, — с облегчением выдавил из себя Петя, — ужас какой-то. Покруче сломанной руки.
В этот момент дверь в класс распахнулась, и вошла высокая блондинка.
— Добрый день, — сказала она ровным голосом, — я ваша новая учительница, Анжела Валерьевна.
4-й «В» никогда еще не был таким тихим. Сидели молча, задания выполняли тихо. Поднимали руку, если надо спросить. Анжела Валерьевна вела уроки уверенно. Спокойно. Правильно. Оценки ставила честно и справедливо. Голос не повышала. Обращалась ко всем ровно.
— К этой не придерешься, — вздохнул Олег на перемене, — но какая-то она…
— Никакая, — буркнула Даша.
— Нет! — воскликнула Соня. — Даже не думайте! Я вам не позволю больше никого изводить!
— Тихо, тихо, — успокоил ее Матвей. — Мы и не собираемся.
— Но надо же что-то делать, — сказал Петя. — Не можем же мы с ней еще полгода учиться!
Дверь класса открылась, и ученики 4-го «В» разом вздрогнули. Вошли Валькирия с новой учительницей.
— Добрый день! — приветливо сказала директор. — Я пришла вас навестить. Как вы тут?
— Нормально, — мрачно процедил сквозь зубы Толик.
— А то вы не знаете? — съязвил Петя.
— Скучаем, — неожиданно честно ответила Даша.
А Соня вскочила, кинулась к Валерии Кирилловне и обняла ее.
— Вы тоже хорошая, — сказала она Анжеле Валерьевне, — но мы свою учительницу любим. Валерия Кирилловна, пожалуйста, не надо других учителей! Мы хотим с вами учиться!
— Да! — закричал Толик.
— Да! — присоединилась Элька.
— Пожалуйста, не уходите от нас! — громче всех заорал Петя.
— Мы вас любим! — еще громче, отталкивая брата, крикнул Олег.
Класс привычно завертелся, и все оказались на своих местах.
— Если сейчас еще раз будет первый урок, то я труп, — признался Матвей.
На этот раз Валерия Кирилловна вошла в класс одна. Она выглядела очень уставшей. Дети напряженно следили за тем, как учительница подошла и уселась на стул. А не на краешек стола, как делала обычно.
— Вы к нам вернулись? — тоненьким голосом спросила Эльвира.
Валькирия кивнула.
— Навсегда? — спросила Соня.
Валькирия кивнула.
— Первым уроком чтение? — спросил Петя.
— Нет, хватит на сегодня уроков, — сказала Валькирия, — давайте по домам.
4-й «В» не двигался, не веря своему счастью.
— Я вас тоже очень люблю! — сказала Валькирия и… впервые улыбнулась.
И стала похожа на двадцатилетнюю девушку.
Глава 12. День
Святого Валентина
Приближался праздник, к которому не надо было готовить концерта, но его все равно ждали с особым нетерпением, — День Святого Валентина.
Уже за несколько дней до него девчонки оживленно обсуждали, кто от кого получит валентинку, а мальчишки ходили озабоченные. Даже Петя с Олегом буянили меньше обычного, а Вадик так просто впал в оцепенение — Валерии Кирилловне приходилось по три раза называть его фамилию, чтобы вызвать к доске.
Соня волновалась. Она валентинку получала только в первом классе, но тогда все дарили всем, так что это можно было не считать. А во втором Соня стала настолько незаметной, что никто и не думал дарить ей открытку-сердечко.
Но в этом году ее точно должны были поздравить. Хотя бы Матвей.
Утром 14 февраля ученики 4-го «В» встречали друг друга на пороге школы.
— Ну что? — спрашивали друг друга девочки. — Сколько у тебя?
Вошедшие неопределенно дергали плечиками, мол, подожди, рано еще говорить. Те, кто успел придти пораньше, делали загадочные лица.
Соня обнаружила заветную открытку на парте, как только пришла. Она так обрадовалась, что, не подумав, кинулась хвастаться.
— Элька, у меня валентинка! Смотри, какая красивая!
— Да, ничего такая, — равнодушно сказала Эльвира, — такой у меня нет.
— А какая есть? — весело спросила Соня.
— Да у меня их тут… — Элька выдержала паузу, выгребая открытки из кармана, — штук пять… нет, шесть… нет, восемь!
— Здорово! — сказала Соня.
И хоть она понимала, что завидовать нехорошо, ее радость померкла. Ладно, не померкла, но потускнела сильно. Валентинки у Эльки были яркие, блестящие, большие. На одной крупным красивым почерком было выведено: «Я тебя люблю!» На Сониной открытке ничего такого написано не было.
— Подумаешь, — скривилась Вероника, — еще только начало дня, всем открыток надарят.
Эля с деланым равнодушием пожала плечами.
Соня отправилась к своей парте, но по дороге ее перехватил Вадик.
— Эт-то тебе! — сказал он, слегка заикаясь. — П-поздравляю!
И протянул Соне сердечко. Соня вспыхнула, пробормотала: «Спасибо» — и юркнула за парту. К такому вниманию она не была готова. Искоса глянула на Матвея. Похоже, он не видел, что Вадик подарил ей открытку. А если бы видел, как бы к этому отнесся? А вдруг он больше не будет с ней дружить, если узнает? Соня быстренько спрятала открытку от Вадика в портфель, а сердечко от Матвея оставила на парте. Но уже через секунду подумала, что теперь обидится Вадик, а он ни в чем не виноват.
— Что же делать? — спросила Соня у Эльфа.
Но тот появился с охотничьим луком, украшенным цветами, хмыкнул, послал Соне воздушный поцелуй и пропал.
Настроение было нерабочим. Даже Валерия Кирилловна сказала, что учебник по литературе сегодня они читать не будут, а будут читать стихи. Про любовь. Любые.
Сначала все ужасно стеснялись, паясничали и боялись. Потом Петя решил выпендриться и спел: «Типа, я без тебя, типа, жить не могу, типа, я без тебя пропаду, пропаду. Типа, я без тебя не могу, типа, я без тебя пропаду, тип того… Знаю слово я простое: типа, «лю…», типа, «блю», я люблю, и всё такое», но получил отличную оценку и сел на место ошарашенный. Потом Соня вспомнила «Я вас любил, любовь еще, быть может…»
А потом Валькирия разрешила пользоваться интернетом и спрашивать совета у родителей. Влезли в телефоны и планшеты, принялись звонить. Читали и «Плачет девочка в автомате», и «Попытку номер пять», «До меня дотронься, ничего не бойся» и даже «Снова курю одна, снова курю, мама, снова».
А потом стали замечать, что когда кто-то читает стих, то он невольно поглядывает на того, кому он его читает. Это было так волнующе, так удивительно — ждать, что на тебя посмотрят и скажут словами поэта, что, мол, «я встретил вас»… Только Вадик умудрился оттарабанить «Мне бы жизнь свою, как кинопленку, прокрутить на десять лет назад», глядя в пол.
Урок летел незаметно.
— Валерия Кирилловна, так интересно, попридержите время! Вы же умеете! — попросила Даша.
— Да уже минут сорок, как держу, — буднично ответила Валькирия, — кто у нас еще не читал?
— Вы! — сказала Даша.
— Я? — Валькирия удивилась, но быстро взяла себя в руки. — Ладно. Но я грустное прочитаю.
— Валяйте грустное, — расхрабрился Петя.
— Любовь вообще штука невеселая, — философски заметил Вадик.
А Валькирия отвернулась к окну, закрыла глаза и, медленно выговаривая слова, прочла непонятное.
— Двадцать первое. Ночь. Понедельник.
Очертанья столицы во мгле.
Сочинил же какой-то бездельник,
Что бывает любовь на земле.
И от лености или со скуки
Все поверили, так и живут:
Ждут свиданий, боятся разлуки
И любовные песни поют.
Но иным открывается тайна,
И почиет на них тишина…
Я на это наткнулась случайно
И с тех пор все как будто больна1.
И как только она дочитала, на улице протрубил рог. Те, кто сидел у окон, выглянули и ахнули так громко, что через секунду на подоконниках висел весь класс.
Под окнами гарцевал настоящий рыцарь. На белом коне. В сверкающих доспехах, с плюмажем из разноцветных перьев, копьем, мечом и букетом роз.
Увидев Валькирию, он привстал в стременах и поклонился.
— Я пришел к тебе, принцесса! — сказал он и еще раз протрубил в рог.
Первый раз четвероклассники видели, что Валерия Кирилловна не знает, что делать. Она смотрела на рыцаря во все глаза и молчала.
— Я иду к тебе! — заявил рыцарь. С громким звяком, не очень элегантно он соскочил с коня, накинул поводья на велосипедную парковку и, громыхая железом, отправился к школе.
— Я иду к тебе! — повторил он еще раз, взялся за веревку, которая болталась на стене, прицепил на пояс букет вместо меча, поплевал через забрало на металлические перчатки, крякнул и полез вверх.
Валькирия молчала. Она не шевелилась, не моргала и, похоже, не дышала.
Рыцарь сопел, как бегемот. Посреди подъема у него соскользнула рука, Валькирия подалась вперед… Рыцарь восстановил дыхание и полез дальше. Валькирия снова застыла.
Дети кинулись открывать окно. Потом, когда рыцарь, хватая ртом воздух, ввалился пузом на подоконник, они наперегонки кинулись за водой, но рыцарь решительно всех отодвинул, отцепил букет и, гремя и скрипя, направился к Валерии Кирилловне. С грохотом опустился на одно колено.
— Я люблю тебя, о прекрасная принцесса! Выходи за меня!
Валькирия не шевелилась. Она медленно закрыла глаза, видимо, надеясь, что все это мираж. Потом открыла — рыцарь был на месте.
— Вы ей стихи почитайте, — громким шепотом посоветовал Олег, — ей нравится.
Рыцарь задумался. Но буквально на секунду.
— Я люблю тебя в дальнем вагоне,
В жёлтом комнатном нимбе огня.
Словно танец и словно погоня,
Ты летишь по ночам сквозь меня.
Я люблю тебя — чёрной от света,
Прямо бьющего в скулы и в лоб.
Не в Москве — так когда-то и где-то
Всё равно это сбыться могло б.
Я люблю тебя в жаркой постели1…
— Шшшш! — зашипела внезапно ожившая Валерия Кирилловна.
— Выйдешь ли ты за меня, о прекрасная? — повторил рыцарь.
— Ну, Валерия Кирилловна, ну что вы как… как… как неживая! — воскликнула Даша. — Вы же живая, мы знаем! Скажите что-нибудь!
— Мне надо подумать, — сквозь зубы сказала Валькирия.
— Вы с ума сошли? — закричала Элька. — Что тут думать? Он на второй этаж лез! Он на лошади приехал!
— О жестокая принцесса… — грустно сказал рыцарь, с трудом поднялся и отправился к окну.
— Да не жестокая она! — закричал Петя. — Она добрая!
— Она знаете какая хорошая! — добавил Олег. — Она нас все время спасает!
— Она нас любит! И вас она полюбит обязательно, — утешала рыцаря Вероника.
— Она у нас самая лучшая, честно! — подключилась Соня. — Не уходите, она сейчас передумает. Она всегда сначала строгая, а потом оказывается, что не строгая совсем!
И вдруг Валькирия стала очень похожа на себя в далеком прошлом. Щеки ее вспыхнули, она прижала к ним руки и испуганно посмотрела на детей.
— Не строгая, говорите?
— Нет! — хором закричал 4-й «В» и кинулся обнимать учительницу. — Вы честная! Вы добрая! Вы хорошая! Вы…
— Ой, рыцарь уходит, — заметила Даша.
Все кинулись к окну и увидели, как понурый рыцарь ведет под уздцы своего белого коня прочь от школы.
— Он сейчас пропадет, да? — спросила Вероника. — Это был мираж? Как обычно?
Валерия Кирилловна вздрогнула, судорожно втянула в себя воздух, всхлипнула, как девочка, и выбежала из класса.
— Стойте! — заорал Толик рыцарю, снова распахнув окно. — Стойте! Она сейчас придет!!!
Рыцарь продолжал печально плестись через школьный двор. Плюмаж поник, копье волочилось по земле, ноги заплетались в сугробе.
— Стойте! — закричали человек пять хором. — Стооооойте!
— Зачем она по лестнице побежала? — заволновалась Соня. — Могла бы и из окна спрыгнуть!
— Убилась бы! — сказал Толик.
— Да ладно! — сказала Соня. — Крылья бы отрастила, придумала бы что-нибудь! Это же Валькирия! Она все может.
— Мне страшно! — сказала Вероника. — А вдруг она его не догонит!
— Садитесь! — раздался резкий голос за спинами четвероклашек. — Продолжим уроки.
Валерия Кирилловна, почти причесанная, очень решительная и суровая, стояла в дверях. Она резко задернула жалюзи, скрыв бедного удаляющегося рыцаря.
Четвероклассники поняли, что спорить бесполезно, и расползлись по партам. Праздничное настроение было убито. Потянулась долгая и мучительная математика. И в тот момент, когда все уже были уверены, что этот урок будет длиться вечно, в коридоре раздалось:
— Очи черные, очи страстные!
Дверь раскрылась от пинка, и в класс ввалился статный мужчина с гитарой наперевес.
— Вы казнили меня! Вы пленили меня! — пел он, приближаясь к учительскому столу и падая на одно колено.
— Ой, у него букет рыцаря! — взвизгнула Вероника.
— Это он! — крикнул Петя.
— Он вернулся! — радостно завопили девчонки.
Валькирия опять впала в ступор. Потом села и закрыла лицо руками.
— Она смеется! — закричала Даша. — У нее плечи дергаются!
— Ты выйдешь за меня? — пропел гитарист.
— Да! — заорал весь класс.
— Я не могу, — придушенно ответила Валькирия, не отнимая рук от лица.
— Почему? — озадаченно спросил мужчина.
— Потому что я замужем! — ответила Валькирия и открыла лицо, изо всех сил стараясь не смеяться.
— Действительно, — задумчиво сказал мужчина, — этого я не учел. Этого я не продумал… Что же мне делать? Но, может быть, песня моей души растопит твое сердце?
И немедленно запел. На итальянском. Громко и нежно. Про любовь, потому что слово «аморе» повторялось в каждой строчке.
Валькирия моргала, чтобы стряхнуть с глаз слезы — вытирать их при детях она стеснялась.
Соня почувствовала, что в спину ее кто-то тычет линейкой.
— Сейчас скажет «да»! — с восторгом прошептала Вероника с задней парты.
Валерия Кирилловна уже даже открыла рот (конечно, чтобы сказать «Я согласна!»), когда певец вдруг оборвал арию и покинул класс стремительным шагом.
Наступила такая тишина, как будто все разом оглохли.
— Куда это он? — растерянно спросила Валькирия у четвероклассников.
Никто не мог ответить. Только Соня догадалась:
— Он должен прийти третий раз! В сказках всегда три раза!
— Теперь он мушкетером переоденется! — закричал Петя.
— Пиратом! — не согласился Олег.
Посыпались другие версии:
— Греческим богом! Варваром! Космонавтом! Покемоном! Вампиром!
Не угадал никто.
Через минуту в класс вошел обычный мужчина в обычных джинсах и свитере. Только букет — уже довольно потрепанный — остался тем же.
— Я понял, — сказал он. — Я задавал неправильный вопрос: «Выйдешь ли ты за меня замуж?» Теперь спрошу правильно.
Он стал на колено и протянул Валерии Кирилловне букет.
— Ты будешь моей женой?
Четвероклассники замерли с открытыми ртами. Происходило что-то странное. Никто не понимал, чем отличаются вопросы. А вот Валькирия поняла.
— Конечно, буду, — сказала она тихо. — Как и была предыдущие двадцать лет.
— Ура! — завопил мужчина и подхватил директрису на руки.
— Ты что, с ума сошел? Тут же дети! — закричала Валькирия и опять стала похожа на девочку.
— Это не просто дети, это лучшие в мире дети! — так же радостно завопил мужчина. — Они мне вернули жену! Любимую! Я лет семь не видел, как ты смеешься!
И тут Валькирия почему-то расплакалась. И девочки бросились ее утешать.
Когда Валерия Кирилловна и ее безумный муж ушли, 4-й «В» никак не мог разойтись. Класс как будто пропитался чудом, хотелось еще немного подышать этим воздухом. Все сидели и молча улыбались.
Неожиданно к доске вышел Матвей и, мучительно заикаясь, сказал:
— Я понял. Он хотел показать, что не надо врать. Надо честно. При всех. Поэтому… Вот.
Он выдернул из кармана помятую валентинку, вручил ее Соне и плюхнулся на свое место. У Сони в голове стало горячо и пусто, там вертелась только одна мысль: «А от кого тогда была первая валентинка?»
А у доски уже стоял Вадик и, все так же глядя в пол, признавался:
— А я всем девчонкам валентинки вручил… Это, наверное, неправильно… Потому что нужно только одной… Ну, как муж Валькирии… Он же больше никому, только ей… А я всем… это неправильно…
— Ничего не всем! — закричала Эльвира, вскочив со своего места. — Мне не подарил! Я что, не все?
Вадик неожиданно густо покраснел и пробормотал:
— Да… Ты не все… Ты такая одна…
Тут он закусил губу и быстро выскочил из класса.
Соня думала, что ничего удивительнее случиться уже не может, но ошиблась.
Элька, которая так и стояла за своей партой с открытым от изумления ртом, вдруг расплакалась.
— А я… я… я сама себе валентинки купила… И подписала… Вот дура, да?
Элька схватила свой рюкзак и побежала к выходу. На полпути затормозила, прихватила рюкзак, забытый Вадиком, и уже после этого выскочила в коридор. Расходились по домам «вэшки» в задумчивом молчании.
Соня в тот вечер долго не могла заснуть.
— Ты чего? — спросил ее Эльф.
— Такое чувство, — ответила Соня, — что я что-то забыла.
— Ага, — согласился Эльф. — Забыла кое-что сделать.
И сразу стало все ясно.
Соня взяла телефон, набрала Матвею эсэмэску «Спасибо!», тут же выключила мобильник и моментально уснула.
Глава 13. Две Даши
После необыкновенного Дня Святого Валентина класс накрыла любовная лихорадка. Матвей, не стесняясь, провожал Соню домой и даже при всех брал ее за руку. Вадик теперь все время смотрел не в пол, а на Эльвиру. Валерии Кирилловне пришлось его пересадить, иначе он свернул бы себе шею.
Остальные активно обменивались записочками и сердечками, девочки сбивались в стайки и бесконечно шушукались, мальчики изо всех сил выпендривались, пытаясь привлечь их внимание. Словом, в 4-м «В» шла нормальная весенняя школьная жизнь.
Ничто не предвещало скандала до тех пор, пока Петя не решился и не подарил Даше валентинку.
Он плюхнул ее на парту, а потом рванул в сторону, как будто его ужалило. На открытке было выведено: «Люблю тибя очень!» Даша покраснела до слез. Петя спрятался за собственный рюкзак. Но Даша не растерялась и послала Пете воздушный поцелуй. Судя по всему, поцелуй пробил укрытие, потому что теперь уже покраснел Петя. Девочки издали восхищенное и немного завистливое «Ах!», и в классе образовалась бы новая парочка, если бы не Олег.
— Ты чего это? — возмутился он, глядя на пунцового от счастья брата.
— Отстань, — отмахнулся Петя.
— Ты чего мне не сказал? — возмутился Олег.
— А что тебе надо было сказать?
— Нормально! — разбушевался Олег. — Ты что, влюбиться решил? А я что, хуже?
— Да влюбляйся, пожалуйста.
— Не, ну нормально? — у Олега от возмущения затряслись руки. — Тили-тили-тесто, бе-бе-бе…
Но Петю дразнилками было не пробить, он блаженно улыбался и рисовал очередную валентинку.
Весь урок Олег закрывался рукой от соседки по парте и, высунув от усердия язык, что-то писал в тетради. Со звонком на перемену он с хрустом выдрал лист, решительно встал и так же решительно вручил листик Даше.
С одной стороны он был перечеркан вдоль и поперек, зато с другой довольно аккуратно и почти без ошибок было написано:
Люблю тебя я очень
Ты лучшая такая
И даже если осень
Я очень скучаю!
Я и зимой скучаю
И летом и весной
И я хочу чтоб вечно
Были мы с тобой!
— С ума сойти! — сказала Эльвира, прочитав стих через Дашино плечо.
На Петю страшно было смотреть. Олег сиял. Даша аккуратно сложила листик, положила его рядом с первой валентинкой и нервно поглядывала на братьев, не понимая, как себя вести.
Весь день братья не разговаривали друг с другом, зато, когда надо было идти домой, подрались за право нести Дашин портфель. Даша позорно сбежала, пока близнецы выясняли отношения.
На следующий день Петя заявился в класс с коротенькой розой и вручил ее Даше, опустившись на одно колено, как рыцарь. Олег, проходя мимо, дал рыцарю в глаз, и они покатились по полу, снося стулья и одноклассников прямо под ноги вошедшей Валькирии.
— Так, — сказала она.
И это «так» не предвещало ничего хорошего.
— Ох, сейчас их забросит куда-нибудь, — пробормотала Соня.
Валькирия только головой качнула, а близнецы уже стояли, низко опустив головы.
— Одной Даши вам мало? — спросила Валерия Кирилловна и усмехнулась. — Понимаю. Но это можно исправить. Даша, ты не против?
Даша кивнула и пожала плечами одновременно.
— Пойдемте со мной, — сказала Валькирия.
Она вывела близнецов и Дашу в холл, где висело огромное зеркало.
— Смотрите, Даши уже две, — сказала Валькирия и кивнула на Дашино отражение. — Шаг — и вы там. Живите сколько хотите.
— Где? — спросил Петя.
— В Зазеркалье, конечно, — ответила учительница.
— А вернуться мы сможем? — спросила Даша.
— В любой момент, — успокоила ее учительница, — но учтите, портал откроется один раз. Либо вы выйдете все вместе, либо кто-то выйдет, а остальные останутся там навсегда.
— Почему? — спросила Даша.
— По преданию, — довольно раздраженно ответила Валькирия, — ты еще спроси, почему ты в зеркале отражаешься, а близнецы нет.
— Почему? — спросила Даша.
— Потому что! — отрезала Валькирия. — Вы идете или нет?
Даша посмотрела на свою сестру-близняшку и, не раздумывая больше, шагнула в зеркало.
Близнецы ломанулись следом.
Сначала Пете и Олегу показалось, что ничего не изменилось: тот же холл, те же стены, та же Даша…
То есть две Даши!
— Так вы серьезно? — обернулся Петя к тому месту, где только что стояла директор.
Валькирия пропала.
Тогда братья уставились на Даш. Две совершенно одинаковые девочки с любопытством рассматривали друг друга.
— Совсем как я! — сказала одна.
— Это ты — совсем как я! — ответила вторая.
— Не путай. Я настоящая, а ты — отражение.
— Сама ты отражение!
Даши одновременно надулись. И так же одновременно улыбнулись.
— А давай мы обе настоящие! — предложила одна, а вторая радостно кивнула.
Девочки обнялись и торжествующе посмотрели на Петю с Олегом.
Те почувствовали укол ревности. Они привыкли быть единственными близнецами, веселились, когда их путали из-за похожести — но Даши оказались вообще неразличимыми. От этого слегка кружилась голова.
Пока Олег соображал, Петя подошел и решительно взял за руку ту Дашу, которая стояла ближе к нему. От собственной смелости его колотило.
Даши переглянулись, прыснули, но обниматься перестали. Пете немного полегчало.
— Вот! — сказал он брату. — Это моя Даша. А эта — твоя!
Олег помрачнел, но брать вторую девочку за руку не стал. Тогда она сама подошла к нему и крепко сжала ладонь.
Даши с интересом посмотрели на своих кавалеров. Те переминались с ноги на ногу.
— Ну, — спросила Петина Даша, — а теперь что? На урок пойдем?
— Еще чего! — возмутился Петя. — Нас сама директор отпустила! Пошли в столовую! Я угощаю!
Петя сунул руку в карман, нащупал купюру и уточнил:
— Я свою Дашу угощаю! — и потащил девочку за собой.
Когда они сидели за столиком и лопали вафли с колой, Олег заявил:
— Тут почти рай! Ни за что отсюда не выйду!
— Мы тоже! — хором сказали Даши. — Мы всю жизнь мечтали иметь сестру-близняшку!
Даши вцепились друг в друга, не замечая никого вокруг, глотали вафли и никак не могли наговориться.
Петя протянул девочкам свою пачку.
— А чего это ты за моей Дашей ухаживаешь? — возмутился Олег, отрываясь от колы.
— Да я не ухаживаю, — отдернул руку Петя, — просто они всё доели…
— А как мы, кстати, их различать будем? — поинтересовался Олег, критично оглядывая девчонок, которые хихикали о чем-то своем.
— Не знаю, — озадачился Петя, — а зачем их различать?
— Ну как же! — начал терять терпение брат. — Одна твоя, а вторая моя. Давай хоть метку маркером поставим.
— Слушай, но они же на нас метки не ставят, — сказал Петя.
— Но мы-то разные люди, а эти две одинаковые.
Даши в этот момент хором расхохотались. Почти одинаково наклонили головы и почти одинаково поправили волосы.
— Да нет же! — уверенно сказал Петя. — Они разные. Моя Даша справа.
— Чего это твоя справа? — насупился Олег. — Ты хочешь себе настоящую забрать, а мне подделку подсунуть?
— Почему подделку? Сам же сказал, что они одинаковые! — сказал Петя. — Какая тебе разница! Хорошо, договорились, моя слева.
— Что-то ты быстро согласился! Опять мне хочешь подделку подсунуть, да?
— Как ты достал! — закричал Петя. — Просто отстань, а!
Он постарался закрыть спиной обеих Даш.
— Пошли, девчонки, во двор! Посмотрим, какая тут погода.
Идея оказалась прекрасной — в Зазеркалье было лето. Даши с визгом кинулись носиться по траве. Петя наблюдал за ними с улыбкой. Олег с раздражением.
— Давай свалим отсюда, — предложил он, — все равно от этих дур радости никакой.
— Они не дуры, — возразил Петя, — и мы не можем уйти без них.
— Да ладно, они говорили, что всю жизнь мечтали сестру иметь. Вот и пусть развлекаются. А мы пойдем отсюда. И ее в классе не будет, будем жить спокойно.
— Не хочу, — сказал Петя.
— Да что ты, как слабак! — взорвался Олег. — Как слюнтяй! Как девчонка! Пошли, говорю!
Петя поднялся и пошел к девочкам, которые уселись на ступеньки — и никто их не прогонял! Даже два завуча Зинаиды Петровны, которые деловито пересекли двор.
— Тебе что, девчонка дороже брата? — закричал Олег. — Я тогда один уйду!
— Иди, — пожал плечами Петя. — Только учти, ты там будешь один. Всегда один.
Олег бодрым шагом направился ко входу в школу.
Петя уселся на ступеньки рядом с Дашами. Они замолчали — наверное, речь шла о каких-нибудь страшных девичьих секретах.
Олег взялся за ручку двери.
Петя демонстративно отвернулся.
— Он и правда уйдет? — хором спросили Даши.
У Пети в голове пронеслись воспоминания. Они с братом всегда были вместе. Даже болели одновременно. И с уроков сбегали. И вообще. Но сейчас Петя уже ни в чем не был уверен. Он только пожал плечами.
Олег повернулся к нему и крикнул:
— В последний раз спрашиваю — пойдешь?
Петя помотал головой.
Даши переглянулись, встали и взяли его за руки. Пете пришлось встать вместе с ними. Девочки двинулись к Олегу. Петя подчинился, хотя не очень понимал, что сейчас произойдет. «Втроем мы его легко скрутим, — мелькнула мысль. — А потом… Не знаю, привяжем к чему-нибудь».
Но все оказалось гораздо проще: Даши открыли дверь и повели Петю к зеркалу. Олег, как загипнотизированный, пошел следом.
У зеркала все четверо остановились.
— Пойдем все вместе! — сказала левая Даша.
— Вчетвером! — уточнила правая.
— Но как… — не понял Петя, — разве отражение может выйти наружу?
— Скорее всего, нет, — ответили девочки хором.
— Но вы же так радовались, что теперь вместе!
Даши синхронно вздохнули.
— Да ладно, — сказала Даша слева, — мы еще не успели друг к дружке привыкнуть.
— А вы всю жизнь вместе, — произнесла Даша справа. — И собираетесь из-за нас разделиться.
И опять хором:
— Ужас!
Олег, который слушал разговор, низко опустив голову, не выдержал и первым шагнул в зеркало. Остальные двинулись за ним…
Даша еще минут пять не могла отойти от зеркала, все махала рукой. Отражение отвечало тем же.
Потом девочка повернулась к Пете и сказала:
— Спасибо!
А Олегу ничего не сказала, только глянула с жалостью и ушла в класс. Близнецы молчали.
— Знаешь, — наконец выговорил Олег, — а я придумал, как отличить настоящую Дашу от подделки. По сердцу. У отражения сердце должно быть справа.
— Ну определили бы, — проворчал Петя, — и что дальше?
Олег задумался.
— Я бы настоящую Дашу тебе отдал, — сказал он. — Тебе нужнее.
Глава 14. Война
К апрелю 4-й «В» красовался на первой строчке табло.
Сначала отличились во время сбора макулатуры. Мало того что натащили больше всех, так еще и начали рыться в принесенном. Нашли две редкие книги и чуть не двадцать просто хороших. Подарили школьной библиотеке, за что получили дополнительные баллы.
В День окружающей среды не стали, как все, делать презентации про глобальное потепление и Красную книгу, обошли окрестные дома и нашли пятерых котят, которые потеряли маму. «Вэшки» отнесли их к ветеринару, вылечили, кого надо, сделали прививки и раздали по хорошим людям. Так получилось, что «хорошими людьми» стали Вадик, Элька, Петя с Олегом и Соня. А за последнего, рыжего, котенка чуть не подрались Вероника и Даша. Но все-таки решили, что жить рыжий будет у Даши, а Вероника сможет приходить и играть с ним. Обо всем этом (кроме ссоры Даши с Вероникой) сняли ролик и получили за него законное первое место.
На 1 апреля никакого конкурса запланировано не было, но 4-й «В» решил проявить инициативу. С самого утра Соня с одноклассниками выстроились у порога школы и вручали каждому входящему улыбку на палочке. На изготовление улыбок пришлось угробить каникулы, но оно того стоило. Учителя и ученики целый день широко улыбались друг другу, у всех было отличное настроение, а оценки в этот день были выше, чем обычно. Даже основные соперники «вэшек» — 3-й «А» — решили, что за такое удовольствие не жалко 50 призовых очков в пользу 4-го «В».
Оставалось последнее серьезное испытание в учебном году — военная игра «Зарница», которую традиционно проводили в середине апреля. Одноклассники Сони рвались в бой в самом прямом смысле. Особенно радовались мальчишки, предвкушая, как они будут прорывать оборону противника и захватывать знамя.
— А давайте между собой потренируемся! — предложил Толик. — Мой дядя Сережа как раз накупил оружия для «Лазертага», хочет этим бизнесом заняться. Я с ним договорюсь.
Тренировку решили провести за городом, на заброшенном военном полигоне. Быстро поделились на команды и начали воевать. Поросшие травой блиндажи и бетонные бункеры, старые тусклые гильзы в черной весенней земле, пробитые пулями мишени в человеческий рост… Скоро Соне стало казаться, что она на реальном поле боя.
И не только ей.
— А-а-а! — орали Петя с Олегом, стреляя направо и налево. — Сдохните, уроды!
— Смерть врагу! — отчаянно вопила Вероника. — Мочи синих!
А Вадик молча, но сосредоточенно палил во все, что двигалось.
Соне стало страшно. Даша, которая «погибла» в первые же минуты, не стала возвращаться в игру, стояла и затравленно смотрела на всё это.
Ничего не говорила и Валькирия. Смотрела и запоминала.
Не проронила она ни слова и на обратном пути, хотя почти весь класс громко и с упоением вспоминал, кто кого «замочил».
А на следующий день Элька попросила отсадить от нее Вадика.
— Я не могу сидеть за одной партой с врагом! — заявила она.
Вадик побледнел и быстро пересел на свободное место на последней парте.
— Ты чего? — натужно рассмеялась Эльвира. — Это шутка!
Но Вадик так и не вернулся. Валькирия никак не прокомментировала этот случай, но, распуская всех по домам, предупредила:
— Завтра в музей пойдем.
— Знать бы еще, что это значит, — пробубнил себе под нос Толик.
— Опять она со своими загадками! — всплеснула руками Эльвира.
— Что-то будет, — сказала Соня Матвею.
И она угадала.
На следующий день было холодно и ветрено. Четвероклассники жались друг к другу на крыльце школы и ныли, что тащиться через весь город в музей неохота, что все классы как классы сидят по кабинетам или готовятся к «Зарнице». И у них будет дополнительный шанс победить!
— Зато вам будет что вспомнить, — сказала Валерия Кирилловна.
— Ох! — судорожно вдохнула Соня.
Петя с Олегом поежились.
— Я не поеду! — тут же заявила Элька.
— Валерия Кирилловна, наколдуйте, чтобы выключился дождь! Вы же можете! — попросила Даша.
— Не могу, — призналась учительница. — Но через три минуты я наколдую автобус. И в нем дождь не идет.
Ехали долго. Странно, но в этом музее четвероклассники не были ни разу. Даже не слышали о нем. 4-й «В» стоял в центре огромного зала, по периметру которого во много рядов висели фотографии.
— Это те, кто погиб во время войны, — монотонно рассказывала экскурсовод, — не все фотографии были найдены… Отдали родственники, искали по архивам…
Дети, попавшие в тепло с улицы, медленно отогревались. Экскурсовод продолжала бубнить, школьников потянуло в сон.
— Эта война была одна из самых длинных… Не осталось ни одной семьи, которую бы не затронуло… Вошла в историю как самая кровопролитная… В учебниках она так и названа — Война черных и белых.
— Каких? — удивилась Соня.
Одноклассники вокруг стояли со стеклянными глазами и давно уже не вникали в слова экскурсовода.
Соня помотала головой, чтоб проснуться, и ей показалось, что парень на фотографии во втором ряду тоже помотал головой.
— Город разделился на два лагеря… Черные, как называли себя брюнеты, расположились в правой части города, а белые, то есть блондины, остались слева. Недалеко от места, где мы с вами находимся, находилось подполье рыжих. Они были вне закона, на них шла серьезная охота…
— Что? — еще раз спросила Соня. — Я ничего не понимаю, что это за война?
Парень с фотографии помахал ей рукой, потянулся и, с трудом подтянувшись на рамке, пролез из фотографии в зал.
«Я так и знала!» — подумала Соня и поискала глазами Валькирию.
Ее в зале, естественно, не оказалось. Как и экскурсовода.
Зато портреты на стенах один за другим исчезали, и зал стал заполняться людьми. Высокие и низкие, толстые и поджарые, блондины и брюнеты — и все, как один, мрачнее тучи.
Когда растворилась в воздухе последняя фотография, пропали и сами стены. 4-й «В» оказался посреди небольшой городской площади — только какого-то совсем другого города. Обшарпанные стены, выбитые стекла, обломки и осколки вокруг.
С одной стороны площади на стене дома висел грязновато-белый флаг, с другой — черный, порванный и как будто даже обгоревший по краям. Вдоль стен выстроились люди. Под белым флагом — светловолосые, под черным — брюнеты.
Четвероклассники во время превращения только стояли и растерянно вертели головами, но, когда метаморфоза закончилась, окружившие их люди заговорили разом.
— Предатели! Как вы могли! Отойди от этой черной мрази! Что ты делаешь рядом с покойником!
Десятки рук вцепились в детей и принялись их растаскивать. Блондинку Эльку утащили к белому флагу, туда же попали русоволосые Петя с Олегом, а заодно светленькая Соня. Брюнетов Вадика, Матвея и Толика оттащили к черным. А вот Дашу с Вероникой разделить не смогли. Темненькая Даша вцепилась в подружку-блондинку и закричала:
— Мы вместе! Мы не расстанемся!
Все больше жителей города — и с белой, и с черной стороны — пытались оторвать Дашу от обалдевшей Вероники, но это оказалось не так просто.
Неожиданно из бокового переулка раздался спокойный голос:
— Что вы с ними возитесь? Видите же, что предатели.
Жители немедленно расступились, оставив Веронику и Дашу посреди площади, а из переулка вышел странный человек. Он был лысый, но не просто лысый, а совсем безволосый — не было у него ни бровей, ни ресниц. Соня в одной энциклопедии читала, что есть такая болезнь, когда с тела человека пропадают все волосы. Она даже помнила фотографию из этой энциклопедии — футбольный судья со смешной фамилией Коллина. Но он был веселый и улыбался. А тот, что вышел из переулка, казался ни веселым, ни злым, ни грустным, ни… словом, никаким.
— Сами решайте, что делать с этими предательницами, — сказал он и отступил в переулок.
Его слова прозвучали как приказ. Несколько мужчин с белой и черной стороны вышли вперед, держа наперевес странные ружья: короткие и с очень широкими стволами. Они разом вскинули их и направили на Дашу с Вероникой.
— Не надо! — закричала Соня, но ее заглушил неожиданно громкий залп, а площадь заволокло дымом.
Когда дым развеялся, подружки исчезли, а там, где они стояли, лежала большая черно-белая фотография: Даша пытается заслонить собой плачущую Веронику.
— И так будет с каждым! — заявил брюнет с короткой клочковатой бородой.
— Предательства мы не допустим! — эхом отозвалась белая как снег дама с другого конца площади.
Неожиданно раздался бой невидимых часов, и горожане заторопились:
— Перемирие заканчивается! Все на позиции!
Толпа хлынула в противоположных направлениях: черные уводили с собой темноволосую половину четвертого «В», белые — четвероклассников со светлыми волосами.
Соне показалось, что она потеряла сознание, но она просто шла, как робот, ничего не замечая вокруг. Пришла в себя только в бараке, в котором ей дали койку рядом с одноклассниками.
— Мне эта игра не нравится, — сказал Петя.
— Какая игра? — зашипела на него Эльвира. — Видел, что сделали с Дашей и Вероникой?
— Но это же не по-настоящему? — неуверенно сказал Олег. — Валькирия же нас отсюда вытащит?
Ответить ему никто не успел.
— На политинформацию! — загремел рупор под потолком. — Все на политинформацию!
Подгоняемые старшими, четвероклассники оказались в центре барака, где было устроено что-то вроде актового зала. Только зрители перед небольшой сценой не сидели, а стояли.
На сцену вышла та самая дама (Соня про себя назвала ее Бледной), которая на площади кричала про предательство.
— Сегодня мы еще раз увидели, — начала она без подготовки, — как черные враги губят наших беззащитных детей! По вине черного выродка погибла прекрасная светлая девочка.
— Так вы же ее сами убили! — крикнул Петя, но его никто не услышал, потому что все вокруг встретили слова Бледной Дамы свирепым ревом.
— Это очередное подлое предательство черных! — продолжила Дама.
Она говорила недолго, но с таким напором, что Соня почувствовала себя совсем разбитой к концу «политинформации». У нее уже не было сил возражать, даже Петя с Олегом стояли, как мешком стукнутые. Очень трудно выслушивать наглую ложь о том, что видел своими глазами. А по словам Бледной Дамы получалось, что злая Даша напала на Веронику и подло убила.
— Мы пытались ее спасти! — завершила свою речь блондинка. — Жаль, не получилось.
Неожиданно погас свет, и на стене появилась фотография. Почти та же, что Соня видела на площади, только Веронику на ней защищала не Даша, а… Бледная Дама.
— Зато мы можем отомстить! Смерть черным!
Зал взорвался аплодисментами, от которых Соня чуть не оглохла.
До конца дня Соня с одноклассниками находились в безумном угаре. Их постоянно куда-то гоняли, заставляли что-то делать: то надевать белые флаги на древко, то чистить картошку, то разучивать гимн, из которого Соня запомнила только:
Белое знамя, вейся над нами.
Вейся над нами, Белое знамя.
Только когда после быстрого ужина всех уложили спать, Соня смогла собраться с мыслями. «Что это такое? Как отсюда сбежать? Почему Валькирия нас не спасает?» Соня пыталась мысленно вызвать Эльфа или кого-нибудь еще из настоящих друзей, но ничего не вышло. Тогда она повернулась на другой бок и уставилась в окно. Там была серая муть. Только далекий фонарь подмигивал. Соня, чтобы заснуть, стала считать вспышки — и поняла, что мигает фонарь странно. Три длинные, потом три короткие, потом опять три длинные…
«Это Матвей! Он подает сигнал!» — подумала Соня. Мысль была глупая, но неотвязная. Соня решилась, встала и на цыпочках двинулась к выходу, но ее перехватил толстый заспанный дежурный.
— Куда? — гаркнул он шепотом.
— Мне плохо, — тихо ответила Соня, — мне на воздух надо!
— А ну спать! — толстяк угрожающе положил ладонь на дубинку, которая болталась у него на поясе.
— Мне правда плохо. Меня сейчас стошнит.
Наверное, вид у Сони был убедительно несчастный, потому что дежурный отошел в сторону и прошипел:
— Пять минут!
Как только Соня оказалась на крыльце, кусты неподалеку раздвинулись — и там на самом деле показалась голова Матвея. Девочка с большим трудом сдержалась, чтобы не броситься к нему.
— Ты сбежал? — сказала она почти неслышно.
— Мне помогли, — ответил Матвей.
И тут же за его плечом возникла еще одна мальчишечья голова: чумазое лицо, торчащие уши… и рыжие волосы. Такие рыжие, что даже в темноте было заметно.
— Надо что-то делать! — быстро заговорил незнакомец. — Надо ночью всех убить! А то они сами поубивают друг друга! Надо их зарезать сонными! А лысых… их… их… вообще за ноги подвесить! Они нас друг на друга натравливают! Повесить — и палками бить, пока не сдохнут!
Соня поняла, что сейчас ее на самом деле стошнит.
— Нет! Не надо! — взмолилась она. — Надо не так…
Наверное, это было сказано слишком громко, потому что мгновенно на крыльце появился мрачный дежурный.
— С кем это ты болтаешь? — спросил он, выхватывая дубинку.
— Стихи рассказываю, чтобы уснуть! — брякнула Соня первое, что пришло в голову.
И вдруг вспомнила стишок, очень подходящий к случаю. Она повернулась к кусту, где прятались Матвей с рыжим незнакомцем, и продекламировала:
— В школе дрались рыжие с сивыми. И те и другие считали себя красивыми. Драться кончили, когда стали лысые. И было не понять, где рыжие, a где белобрысые1.
— Глупый стих! — разозлился дежурный. — Марш в кровать!
На следующее утро суета началась снова — четвероклассников без жалости гоняли на все грязные работы: мыть пол, стирать белье взрослых, помогать на кухне. Беготня прерывалась только на «политинформации», во время которых Бледная Дама врала всё больше — и всё громче ей аплодировали.
После третьей «полинтинформации» Элька вдруг сказала:
— А что, все справедливо. Мне лично Даша никогда не нравилась! Она меня в реке когда-то чуть не утопила!
— Что ты несешь! — закричал Петя, набросился на Эльвиру и принялся ее дубасить.
Хорошо, что все это происходило за бараком, куда их послали складывать дрова, поэтому никто не увидел.
— Эля! — сказала Соня плачущей подружке. — Все это неправда! Очнись! Они все врут! Но мы с Матвеем уже придумали, как выкрутиться.
И Соня рассказала одноклассникам о событиях прошлой ночи.
— И что? — не понял Олег. — Как нам всех сделать лысыми?
— Не знаю, — призналась Соня. — Но Матвей что-нибудь придумает.
Перед самым ужином к Соне подошел белобрысый мальчик, которого она в бараке до этого не видела — но он показался смутно знакомым. Мальчик сунул ей в руку пузырек с какой-то жидкостью и шепнул:
— Подмешайте в ужин. Сами не ужинайте.
— Это что, — испугалась Соня, — яд?
— Нет, — недовольно ответил тот, — просто снотворное. Зато все до утра будут спать, и тогда…
Тут Соня его узнала.
— Но ты же был рыжим! — ахнула она.
— Тссс! — прошипел мальчик, но было уже поздно — несколько взрослых услышали последнюю фразу Сони и бросились к нему.
Мальчик попытался сбежать, но его догнали и сдернули с головы белый парик. На солнце незнакомец оказался не просто рыжим, а прямо ослепительным апельсином.
На расстрел «шпиона-выродка» повели перед самым ужином. Сначала Белая Дама полчаса рассказывала о преступлениях, которые хотел совершить «этот недочеловек», а потом рыжий вдруг поднял голову и крикнул:
— Главное, чтобы я не зря…
Договорить ему не дали. Грянул залп — и на асфальт, кружась, как последний осенний лист, упала черно-белая фотография. Рыжая шевелюра на ней выглядела просто серой.
Весь ужин Соню поздравляли соседи по бараку. Бледная Дама объявила, что только бдительность «этой светлой девочки» помогла спасти всех от страшной гибели. Соня молчала. У нее была одна забота: не допустить, чтобы кто-то из друзей съел хоть кусочек каши, в которую они успели добавить снотворное.
Через полчаса после ужина весь барак храпел. Белые воины уснули кто где, в самых разных позах. Петя с Олегом обшарили кладовку и нашли несколько машинок для стрижки и бритв. Брить четвероклассники не умели да и стригли не очень, так что работа затянулась до утра. Зато когда над крышами покраснело небо, все воинство Белых стало безусловно лысым.
Очень хотелось отдохнуть, но тут появился Матвей.
— Вы уже всё? — спросил он.
Соня устало кивнула.
— А где Зак?
— Кто?
— Который принес тебе снотворное!
Соня молча протянула фотографию. Матвей вздохнул.
— Жаль. Но отдыхать пока рано. Если они проснутся в бараке, то снова придумают какое-нибудь отличие. Повязку или на лбу маркером напишут что-нибудь.
— Так что, — заплакала Эльвира, — все зря?
— Нет, — сказал Матвей, — но придется еще немного потрудиться… Кстати, и самим нужно побриться, а то утром нас первых убьют.
Жители Черно-Белого города начали просыпаться только к обеду. Они поднимали головы и не могли понять, как оказались на главной площади. А главное — кто это сопит рядом? Друг? Враг?
— Черные выродки опять хотят захватить власть! — неуверенно закричала высокая лысая женщина.
— Смерть белым оккупантам! — проорал в ответ маленький лысый мужчина.
И посмотрели друг на друга с ненавистью.
Соня огляделась вокруг. Странные лысые люди пристально присматривались друг к другу, пытаясь разглядеть остатки волос. Все это выглядело пародией на войну.
— Ой, не могу, — со стороны городской ратуши раздался хохот, — белые оккупанты… черные выродки…
Худенький парнишка с оттопыренными ушами, лысый, но весь в веснушках, покатывался со смеху.
— Убить рыжую сволочь! — крикнул мужчина.
— А вы докажите, что я рыжий, — утирая слезы смеха, произнес мальчишка, — вы ж теперь своего от чужого в жизни не отличите!
— Черные все сволочи! Отличим! — закричал щуплый подросток.
— Это белые все сволочи! Вы хотите нас убить! — ответила ему молодая бойкая девчонка.
— Это вы хотите нас убить!
— Да мы вообще мирные. Мы никогда первыми не нападаем!
— Это мы первыми не нападаем!
— А кто же тогда нападает первым? — парень с девушкой спросили это хором и переглянулись.
— Нам говорили, что достаточно убить всех белых, и наступит мир, — уверенно сказал парнишка.
— Чтобы наступил мир, нужно убить всех черных! — уверенно отрапортовала девочка лет десяти.
— Так убейтесь все, и точно мир наступит! — прокричал им веснушчатый парень. — Вас используют, а вы поддаетесь!
На площади между тем начался кавардак. Кто-то плакал, кто-то заново знакомился, кто-то пытался найти «своих».
Высокая женщина, которая кричала первая, о чем-то горячо спорила с толстым маленьким мужиком. Соня прислушалась.
— Я знаю, где штаб лысых. Давай собирай своих, пойдем громить.
— А с рыжими что будем делать?
— Рыжие пусть пока поживут. С ними потом разберемся. Нам сейчас, главное, власть не упустить.
— Не дадим нас одурачить! В бой! — закричала женщина и взмахнула рукой.
— Да как вы можете! — закричала Соня. — Вы же опять войну устраиваете вместо того, чтоб дать людям пожить спокойно! Неужели нельзя просто жить? Почему обязательно надо кого-то ненавидеть!
— Уйди отсюда, девочка, — зашипели на нее взрослые. — В бой!!!
— Слушай, тебе надо, иди и воюй,— сказала большая уставшая женщина, — а у меня четверо детей, мне работать надо.
— Отойдите вдвоем с толстым и бейтесь, — подхватил пожилой мужчина. — Только подальше отойдите, чтоб не задело кого.
Худая и толстый обескураженно отошли в сторону и даже попытались там подраться, но получилось вяло. Без куража.
— Я поняла! — закричала Соня, оглядывая площадь. — Лучшая защита от войны — это сделать так, чтоб ее не было! Не надо бороться за мир! Нужно просто не воевать!
В этот момент толстый направил на нее ружье. Последнее, что видела Соня, — Матвей, который пытался ее оттолкнуть.
Соня пришла в себя под монотонный бубнеж. Она его уже где-то слышала. Давно. В другой жизни.
— Война белых и черных закончилась неожиданно. До сих пор ученые спорят, почему однажды у всех людей в городе выпали волосы. У многих тогда был шок. Но постепенно жизнь наладилась. С тех пор пошла мода красить волосы в самые разные цвета или делать у себя на голове контрастные пряди, показывая, что ты не принадлежишь ни к какому клану. Единственный предрассудок, который так и не смогли пережить, это недоверие к рыжим. К ним в нашем городе отношение настороженное. Хотя и это постепенно уходит в историю.
Когда экскурсия закончилась, все молчали. Молча встретили Валькирию. Она тоже ничего не стала говорить, вывела всех и усадила в автобус.
— Ой, у тебя волосы появились, — сказал Матвей Соне на подъезде к школе, — смотри, всё стало, как раньше.
— Нет, — сказала Соня, — не всё. Мы изменились. И как раньше, уже не станем.
На следующее утро 4-й «В» решил отказаться от участия в «Зарнице».
— Не будем мы никого убивать, — выразил общее мнение Вадик, — даже понарошку.
— Но тогда плакало наше первое место! — сказал Толик. — А мы весь год работали, мы старались!
— Толик, — сквозь слезы сказала Эльвира, — есть вещи важнее первого места.
Глава 15. Поважнее первого места
Результаты общего зачета объявили не сразу, а только на финальной линейке 31 мая. 4-й «В» ни на что не рассчитывал.
Не очень надеялся на победу и 3-й «Б», но именно он занял первое место. Скакали чуть ли не до потолка. А потом шефы сказали, что главный приз в этом году — трехдневная поездка на турбазу, и третьеклассники так заорали, что чуть стекла не повылетали.
Валькирия, улыбаясь, вручила им заполненный сертификат.
— А чего это она улыбается? — буркнул Петя. — Рада, что ль, что мы проиграли?
— Ну не плакать же ей! — возразила Даша. — Она все-таки директор. Не только наша учительница.
— Могла бы и помочь! — возразил Толик. — Наколдовала бы нам первое место.
— И зачем оно тебе, наколдованное? — возразила Вероника. — Проиграли. Зато честно.
И все, конечно, согласились с Вероникой, но настроение было кислое. Непраздничное. Довольно уныло 4-й «В» тащился по коридорам школы и грустно расселся на свои места.
— Мы, между прочим, четвертый класс закончили, — сказал Толик.
— Как-то мы его между прочим и закончили, — сказала Даша, — из математики помню, как Матвею помогали задачи на движение решать… По чтению помню тигров, по окружающему миру помню, как делать омлет…
— Да ты отличница, не прибедняйся, — сказал Петя.
— А в этом году это неважно, — отмахнулась Даша, — про оценки не думалось, было интересно.
— И в школу идти хотелось, — грустно сказала Соня.
Дверь резко распахнулась. В класс всунулась лохматая голова.
— Вы готовы? — спросила голова.
— Рыцарь! — заорали все.
— Артур Васильевич! — возразил муж Валькирии. — Повторяю вопрос: готовы?
— К чему? — пытался уточнить Вадик, но его перекрыл хор одноклассников:
— Да-а-а!
— Тогда за мной!
У школы ждал автобус без опознавательных знаков. Четвероклассники всю дорогу гадали, куда их везут:
— В зоопарк? В подземелье? В цирк?
— Пожалуй, в цирк, — задумчиво отвечал Артур Васильевич, — хотя зоопарк и подземелье тоже подходят!
Автобус затормозил у ТЮЗа.
— Приехали! — заявил Артур Васильевич, и двери автобуса с приятным шипением открылись.
— А какой спектакль будем смотреть? — спросила Вероника, когда они вошли в фойе. — Про любовь?
— Не надо про любовь! — возразил Олег. — Лучше про пиратов!
— Или хотя бы про пиратскую любовь, — предложил компромисс Петя.
— Никакого спектакля смотреть не будем, — ответил муж Валькирии. — Будем смотреть театр! Начнем с закулисья!
Театр оказался огромным и волшебным. Артур Васильевич рассказывал о нем, как о родном доме.
— А вот тут, — говорил он, демонстрируя ряды камзолов, пышных платьев и вовсе не виданных нарядов, — командуют самые главные люди в театре, костюмеры.
Впрочем, «самыми главными людьми» оказались и осветители, гримеры, бутафоры и вообще все, кто попадался Артуру Васильевичу на пути.
— А я думала, актеры самые главные, — удивилась Вероника.
— Не актеры, а режиссер, — возразил Вадик.
— В театре все самые главные, — сказал Артур Васильевич, — неглавные тут не приживаются. Пошли дальше!
Как-то так получилось, что Соня и Матвей отбились от остальных — засмотрелись на удивительные механизмы, которые приводят в движение занавес и кулисы.
— Ой, — спохватилась Соня, — пойдем догоним!
Ей вдруг стало неловко оттого, что они тут совсем одни.
— Ты иди, — ответил тоже отчего-то смутившийся Матвей, — я сейчас! Тут такие прикольные шестеренки!
Соня убежала, а Матвея нашел Артур Васильевич.
— Механикой интересуешься? — спросил он. — Давай расскажу!
— А вам не страшно жить с ведьмой? — выпалил Матвей.
Артур Васильевич расхохотался. И смеялся так долго, что Матвей обиделся и почти ушел.
— Стой, — сказал муж Валькирии, — не уходи. Прости. Просто вот так, в лоб, еще никто не спрашивал. Страшновато, но зато не скучно… Да и потом…
Артур Васильевич оглянулся и сказал шепотом:
— Все они немножко ведьмы…
Матвей вспомнил, как Соня оживила задачи по математике, и поежился.
— Все?
— Все! — уверенно произнес Артур Васильевич. — Но не все умеют этим пользоваться. Да и не всегда получается… Помнишь, я вам спасибо говорил? Что, мол, вы мне жену вернули. Я же не шутил ни капельки. Валерка, то есть Валерия Кирилловна, всегда в школе работала и была… вот такой, как сейчас. Но… Сначала ее сделали завучем, и улыбаться Валера стала редко. А потом какой-то умник заслал ее в управление образования… Я ей говорил, я ее пре-дупреждал…
— А она? — шепотом спросил Матвей.
— А она наивная. Уперлась. Говорит, надо же, говорит, систему менять… Я ей говорю, тебе детей учить надо! А она… семь лет не улыбалась… Но к счастью, из управления она смогла вернуться в директора, а тут вы так удачно подвернулись. И теперь у меня опять счастливая жена. А счастливая женщина всегда волшебница. Запомни это! Пригодится!
— Ой, а Соня где? — опомнился Матвей. — Вдруг она тут заблудилась?
Соня в это время действительно блуждала в лабиринтах коридоров, где эхо сбивало с толку, поэтому она неожиданно вышла к актерским гримеркам. Почти все они были еще пусты, но кое-где за дверьми уже слышалась возня и даже пение. По коридору то и дело проходили актеры. Заметив девочку, они не удивлялись, только весело здоровались — и скрывались в гримерках.
— Привет! — раздалось у Сони над ухом.
Она обернулась и вскрикнула. Ей улыбался…
— Ой, — извинилась Соня, — вы так похожи на моего знакомого Эльфа!
— Это я и есть, — сказал Эльф. — Не ожидала?
— Ой, — девочка поняла, что краснеет, — я совсем про тебя забыла, да?
— Да нет, не забыла. В Черно-Белом городе звала меня, помнишь?
— А ты не пришел. Не мог?
Эльф присел на корточки и посмотрел Соне прямо в глаза.
— Потому что не нужен был. У тебя теперь другие друзья.
Соне показалось, что ее верный Эльф очень грустен.
— Нет! — горячо возразила она. — Я просто замоталась! А сейчас будут каникулы… То есть сначала поступлю в гимназию, а потом каникулы! Мы с тобой каждый вечер будем книги читать!..
— Соня, — мягко перебил ее Эльф. — Я правда тебе больше не нужен. Я же не настоящий. Ты меня сама из головы выдумала. А теперь у тебя есть настоящие друзья. Я за тебя очень рад.
Эльф обнял Соню.
— А ты? — шмыгнула она носом. — Что теперь с тобой будет?
— Не волнуйся, — ответил Эльф, — знаешь сколько в мире девочек, которые умеют дружить только с книжками!
Эльф поднялся, улыбнулся Соне и скрылся за поворотом коридора.
И тут же до нее донеслось:
— Соня! Ты где? Ау!
Соня вытерла слезы и побежала на голоса:
— Я здесь!
Артур Васильевич собрал 4-й «В» в фойе, пересчитал и предложил:
— А теперь — в главное место в театре!
— Опять главное? — не поверила Даша.
— Самое-самое главное! — подтвердил провожатый. — Это буфет!
— Ура! — закричали четвероклассники, которые поняли, что проголодались.
А в театральном буфете их ждала любимая учительница, самые вкусные в мире пирожные и бутерброды. А Соня вспомнила подходящее стихотворение, сама залезла на стул и прочитала:
— Посещайте почаще
Театральный буфет.
Там пирожные с кремом,
С пузырьками вода.
Как дрова, на тарелках
Шоколадки лежат,
И сквозь трубочку можно
Пить молочный коктейль.
Не просите билеты
На балкон и в партер,
Пусть дадут вам билеты
В театральный буфет.
Уходя из театра,
Унесете с собой
Под трепещущим сердцем,
В животе, бутерброд1.
Все
засмеялись и зааплодировали.
Эпилог
1 сентября линейка в начальной школе традиционно начиналась после обеда — чтобы выпускники могли прийти и поздравить своих любимых учителей.
Бывший 4-й «В» заявился в полном составе. Матвей пробился в лучшую математическую гимназию города, Вероника ушла в хореографический колледж, Соня поступила в языковую гимназию, Вадик — в технологическую. Даша, Петя и Олег попали в один класс в соседней школе.
Пятиклассники были очень важными и казались огромными на фоне первоклашек.
— Тихо, тихо, не плачь, — Даша сунула Веронике в руки свой букет и кинулась утешать зареванную девочку с огромными бантами, — потерялась? Сейчас найдемся!
Петя с Олегом помогали молоденькой учительнице построить мальчишек, Матвей взялся настраивать микрофон, а Вероника держала букеты и пританцовывала от радости.
Только Соня, замерев, смотрела на учительницу первоклашек. Это была вылитая Валькирия в молодости, та, из диафильма. Та же прическа, тот же румянец, та же немного неуверенная улыбка.
— Знакомьтесь, это Полина Андреевна, наш новый педагог, — сказала Валерия Кирилловна, как обычно, появившись незаметно. — Я ее из тринадцатой гимназии переманила. Она там была… психологом.
— Но это же… — тихо сказала Соня.
— Цыц! — сказала Валькирия.
— Они будут звать вас… ее… Поляндрой, — усмехнулась Соня.
— Отлично! — сказала Валькирия. — Обожаю это имя!
После чего откашлялась и объявила — громко, без всякого микрофона:
— Давайте начинать!
И сразу все успокоились, как по волшебству (хотя почему «как»?).
Первоклашки сами собой выстроились ровными шеренгами. Ученики постарше присмирели и перестали болтать. Плачущие успокоились, прыгающие угомонились. Даже упрямый микрофон заработал.
— Я не буду ничего говорить, — продолжила Валерия Кирилловна, — за меня это сделает одна из моих учениц… Соня!
Соня вздрогнула. На нее смотрели сотни глаз, она вдруг оказалась самой главной.
«Бежим отсюда!» — крикнула ей трусость.
Но Валькирия вдруг подмигнула и улыбнулась. Соня шагнула к микрофону.
— Дорогие первоклашки, — сказала она, — я вам завидую! У вас начинается такое… Я даже не знаю какое! Но очень… волшебное! Вы, главное, не бойтесь. И делайте все сами.
Соня поняла, что слов не хватает и говорит она совсем не о том. Поэтому зажмурилась и закричала:
— Ура!
И все подхватили.