Эдуард Лимонов. Дед
Опубликовано в журнале Урал, номер 12, 2014
Эдуард Лимонов. Дед. — Санкт-Петербург: ЛИМБУС ПРЕСС, 2014
Взглянув на титульную страницу этой книги, мы обнаруживаем, что «Дед» —
это роман, причём роман нашего времени. Как заявляет автор, каждая страница
здесь дышит новейшей историей. Автор не врёт. Но вряд ли это можно назвать
романом в чистом виде. Скорее, «Дед» — документальный роман, начисто лишённый
художественного вымысла, зашифрованная автобиография последних лет. Почему
зашифрованная? Потому, что главным героем здесь выступает не Эдуард
Вениаминович, а «…ард …инович».
И не Лимонов, а Дед.
2010 год. Канун новогодних праздников. Дед попадает в спецприёмник по
надуманному обвинению за якобы совершённое административное правонарушение. Дед
сидит.
Собственно, книгу можно разделить на две части: Дед сидит
и Дед не сидит. Начиная со 198-й страницы, он не сидит, скачет по годам и
рассказывает читателям о том, что они знают по его проповедям в ЖЖ: слив
протеста, как это было.
Поэтому мы не пойдём дальше 197-й страницы. Здесь, до 197-й, как-то
уютнее. Несмотря на то, что в спецприёмнике. Нет, ни боже упаси, автор никого
не призывает коротать здесь время, он получает удовольствие сам:
«…в прошлый раз свои десять суток он просидел с очень большой пользой
для себя. Проштудировал шесть важных научных книг… Нашёл
у человека инстинкт убийства… Этим открытием… он посрамил Ницше и особенно
Фрейда…»
А в этот раз за решётками приёмника Дед и вовсе совершает историческое
открытие. По его мнению, египтяне, не похожие на чёрных африканских дикарей, —
евреи, которые обосновались после долгих лет скитаний на этой земле. А
размышления о происхождении столь мощного бюрократического аппарата Древнего
Египта просто поражают своими космическими масштабами.
Дед анализирует текущую политическую ситуацию. Дед думает о русском
народе и гневно клеймит своих будущих политических противников, с которыми пока
вынужден сотрудничать. Коллективное имя этих противников — буржуазия.
«Буржуазия, — размышляет Дед, — это обыватель в квадрате. Все недостатки
обывателя гротескно увеличены в буржуазии. Его трусость, его жадность, наглость
обывателя у буржуазии превратились в агрессивную идеологию трусости, жадности и
наглости».
А замашки у буржуазии такие же коррупционные, как и у власти.
Вот, например, Немцов. Он попадает в соседнюю камеру, и буквально на
следующий день по радио объявляют, что Интернациональная Амнистия признала его
узником совести.
Как же так? — удивляются сидельцы. А почему не признают узником совести
Деда? Ведь он гораздо чаще попадает за решётку! И сидит дольше!
«— Непорядок, конечно, — Немцов оценивающе вглядывается в лицо Деда».
Звонок куда надо, и вопрос решён. Дед — узник совести. Хотя самому Деду
этот статус, что называется, — «до фени».
С кем только не приходится иметь дело, негодует Дед. Один измазал краской
табличку Андропова на Лубянке, второй спел что-то под гитару на митинге. И с
таким политическим капиталом этих людей признают героями оппозиции!
Лимонов не был бы Лимоновым, если бы не издевался над своими персонажами,
реально существующими людьми.
Но в этой книге неожиданно раскрывается совсем другая сторона Лимонова.
Вы удивитесь, но это — тщательно скрываемая доброта.
Дед трепетно любит свою черную шапку из крашеной овчины. Это шапка его
отца, его советская память. «Старомодна, — иронизирует
герой, — как головной убор фараона 18-й династии». Дед восхищается своей
подругой Фифи, боготворит соратников по борьбе. Но в книге имеется объект,
который, судя по объёму написанного и месту действия, наиболее симпатичен и
интересен Деду. Это — милиция!
Он познаёт милицию (именно так именует полицию «старовер» Дед) с не
меньшим интересом, чем когда-то познавал женщину. Дед ненавидит милицию и
восхищается ею. Она, как спутница жизни, всегда рядом — охраняет митинги, где
он выступает, «пасёт» его под окнами квартиры, караулит и подкармливает в
спецприёмнике.
Дед вспоминает, как в 1995 году к нему в бункер заявился
милиционер и пожелал вступить в партию. Настоящий милиционер. С табельным
пистолетом!
Дед давно сжился и сросся с милицией. В спецприёмнике он как дома. И
ведёт себя по-хозяйски. Узнав, что в соседнюю камеру водворили трансвеститов,
он искренне удивлён и возмущён. «Во что превращают наши тюрьмы, капитан! —
жалуется он дежурному. — Куда мы катимся!»
Дед познаёт милицию жадно. После долгих лет знакомства он начинает
разбираться в ней лучше самих милиционеров. И разобравшись, мудрый аналитик Дед
представляет нам собственную классификацию.
Милиционеров он делит на «ментов» и «жандармов».
Жандармы — это тренированный и сытый ОМОН. Он заточен на разгон демонстрантов.
Подлое племя.
Менты — к ним дед относится положительно. Это и войска МВД — «чахоточные
и низкорослые подростки в стоптанных сапогах… Они солдатики, и их даже жалко,
этих сынков», — сентиментальничает Дед.
Рядовые служаки городских отделений внутренних дел, простые пэпээсники, участковые и опера — тоже менты. Дед их
величает «истинные труженики асфальта и тротуара, защитники, но немного и
угнетатели своих граждан». Дед справедливо и метко замечает: «Это на них
жалуется всё время обыватель. Но и в темноте орёт «Караул!», «Спасите!» именно
к ним…»
Читая размышления Лимонова о милиции, каждый делает свои выводы. Кто-то
подумает, что этим пониманием милиции герой Лимонова и
он сам сближаются с властью. Кто-то скажет, что революционер Дед нашёл новую целевую
аудиторию и прощупывает её.
А я скажу вот что. Будь моя фамилия Колокольцев, Лимонов непременно был
бы награждён. Грамотой, медалью, табельным пистолетом. Никто из современных
прозаиков в последнее время не подарил нашей милиции-полиции столько тепла. А
вот Лимонов взял и подарил. Лимонов облагородил слово «мент».
Милиционер Васильич, который приходит к Деду в
спецприёмник не по службе, а просто так, поболтать, и приводит свою дочь, чтобы
та увидела его и познакомилась с ним. Девушка-милиционер, проявившая заботу о
том, чтобы Деду, которого весь день таскали по судам, оставили в спецприёмнике
ужин. Их много, таких простых и хороших ментов.
И они, на фоне гламурных предателей-либералов, не просто представляют для
Деда интерес. Они — его Любовь с интересом.
Ведь изначально эту книгу Лимонов и планировал назвать «Милицейский
роман».