Наталья Карпичева. Кукла Бога
Опубликовано в журнале Урал, номер 11, 2014
Наталья Карпичева.
Кукла Бога: Стихи. — Магнитогорск:
Магнитогорский Дом печати, 2013. (Фантастика Человека. Вып. 3)
Если говорить о пределах тематического и сюжетного выбора, перед которым стоит
каждый литератор, оказавшийся волею судеб в одном из уральских промышленных
центров, то его границы простираются от общеуральской
патриотической тематики до Бродского и от социальных проблем до метафизики
детских воспоминаний. И каждый пишущий, прежде всего — поэт, по мере сил
решает, к какой из этих границ ему ближе. Наталья Карпичева
сделала свой выбор очень давно, возможно, что с ним она и родилась. Конечно,
это Бродский (неявный, но присутствующий энергией и образностью) и, конечно,
это детство, никогда не заканчивающееся, переходящее во взрослую жизнь.
И если память помять, что
останется в обществе собственной грустной тени,
Так это первое лето комом,
задачи на встречу, диктанты лени.
Он был оставлен на осень,
хотя легко умножал забор на преодоленье,
И все ровнее, т.е. все ближе
к песне, дрожали яблоки на осине,
Все звезды метили в
немезиды, и губы его имели то свойство сидра,
В котором
все горячее и круглой дурой делалась голова,
И, наконец, только с ним
хотелось яблоки воровать…
Яблочное (варенье)
Помимо мира детства у Карпичевой есть и другие
миры, тоже приближенные к этому, мир животных, например:
Твой Бог приходит с работы,
а ты весь такой виноватый из-под стола.
Но все же смотришь в него (ты для него никогда не жалеешь глаз).
Ну, черт с тобой, — говорит, — ну, ты пойми, я тебе не желаю зла…
…Молчит, идет выбрасывать
пару любимых и драных кед…
Ok, — такой говорит, — если любишь, иди, как можешь, люби,
Но заруби себе
«не скули», вот тут руби, после «не убий»…
И ты идешь, ты идешь на мягких, но, блин, паркет
………………………………………………………………………………….
Твой Человек обернется и
скажет: Проснулся, Бим?..
Твой Бог (сон)
Или мир географии:
В тупиковое, говорят, не езжает
скорых.
Я тебе дарю как драмедию
этот город.
Всем назначено в списках выбывших и забытых.
(Город песка)
Кстати, стоит обратить внимание на приведенные цитаты: одной из, скажем
так, авторских фишек является специфическая расстановка знаков препинания,
курсивов, нижних подчеркиваний, выделяющих то отдельные реплики, то даже их
фрагменты, поддерживающих лирическое стихотворение многоголосым звучанием
крупной формы, придающих печатному тексту иллюзию живого исполнения,
обогащающих полиграфию — полифонией. Интонирование, акцентирование,
проговаривание между делом и по случаю, игра словами и чувствами — все это
встречает читателя на страницах книги Натальи Карпичевой.
Здесь будет уместно отметить, что автор не новичок в литературе, у Натальи уже
вышло несколько поэтических книг, она кандидат филологических наук, в недавнем
прошлом — доцент ныне ликвидированного Магнитогорского государственного
университета (МаГУ). В МаГУ
Карпичева занималась филологическими исследованиями в
рамках лаборатории современной поэзии — структурного подразделения вуза, ныне
также благополучно канувшего в Лету. К сожалению, реформы в сфере высшего
образования асфальтовым катком прокатились не только по вузу, но и по судьбе
одаренной девушки, приехавшей во «вторую столицу Южного Урала» — город
Магнитогорск — из поселка Бреды. Наталья Карпичева,
еще пару-тройку лет назад весьма успешный ученый и преподаватель, а также одна
из самых ярких звезд магнитогорского поэтического бомонда, после присоединения МаГУ к МГТУ — Магнитогорскому государственному техническому
университету — и череды бессмысленных оптимизаций и тотальных сокращений
оказалась практически не у дел, числясь сотрудником никого из
руководителей-технарей не интересующей поэтической лаборатории. В этой
ситуации для поэтессы Карпичевой буквально спасением
оказалась помощь Натальи Орловой — директора магнитогорской библиотеки
литературного краеведения имени поэта Михаила Люгарина,
пригласившей тезку в свое учреждение на должность библиографа. Стоит заметить в
скобках, хотя это и не афишируется в вузовской среде, а часто с негодованием
отрицается: в наши дни зарплата рядового библиотекаря зачастую выше, чем
зарплата вузовского преподавателя на периферии, пусть даже и со степенью, но
без нужных связей и поддержки.
Впрочем, грустные реалии современной отечественной науки в конкретной
поэтической биографии место хотя и занимают, оно, это
место, далеко не главенствующее. В творческом багаже Натальи Карпичевой, явно от ее погруженности в филологию, остались
любопытные тексты, которые в наши дни вряд ли кто, кроме филолога, напишет.
Приведу как пример фрагмент из одного такого стихотворения, явного подражания
Игорю Северянину, поэту, который после всплеска интереса к нему в конце 80-х
годов прошлого века ныне вновь прочно забыт.
Полина, друг моих мечтовых
дней,
Нас взял в долги рубиновый рябинник.
Графа к оплате:
восемь осеней
За долгую дорогу в сад тропинок.
Полина, кукла, алая строка.
Дает добро небесная таможня.
Как осень — выстрел в точку молока.
Так и ее сентябрь невозможен.
(Полина)
Образы проговариваются, наслаиваются один на другой, ощущаются прочными,
как наслоения старой краски, и порождают ощущение умиротворенности от того, что
игра и эксперимент стали принадлежностью не только столичных версификаторов, но
и наших, уральских авторов. На примере Натальи Карпичевой
видно, как университетская филология может грамотно направить и образовать
поэта, расставить ориентиры и одновременно предоставить пространство для
вольного самовыражения. Жаль, конечно, что Карпичева
уже — просто поэт, без университетской филологической подпитки, внесшей свои
неповторимые штрихи в формирование и Набокова, и того же Бродского. В то же
время, вполне возможно, что именно благодаря уходу от университетской филологии
творчество Натальи Карпичевой перейдет на новый
уровень, поскольку, хотя жизнь и стала иной, все основные темы и образы
остаются при ней — и боги, и куклы, и книги, и воспоминания.