Рассказ
Опубликовано в журнале Урал, номер 10, 2014
Зимой у Саши родилась внучка. Он был не в курсе, потому что «сам должен догадаться». Так сказала бывшая, когда он встретил ее с коляской в торговом центре.
Догадаться он при всем желании не мог и даже не знал, что сын женился в прошлом году. Внутри коляски лежало нечто в розовых ползунках. Саша заметил, что у существа злобный взгляд и толстенные щеки. Яна начала сюсюкать с младенцем. Из кондиционера дуло, от этого у Саши болела шея.
Он не испытывал никаких чувств к маленькому слюнявому существу, а притворяться не умел и просто стоял посреди вестибюля, огромный и невозмутимый, как чучело медведя. Он знал, что Яна не любит детей, они не планировали их заводить. Яна держала младенца на вытянутых руках, будто собиралась вылить кастрюлю прокисшего супа.
— С тобой невозможно общаться, — бросила Яна, когда бывшая укатила коляску.
— Ее никто не заставлял, — буркнул Саша, вытирая покрасневшее лицо. — Давай на улицу, я взмок уже.
— В чем дело? — спросила Яна ледяным тоном.
Саша только махнул рукой.
— В чем дело? — уперлась Яна.
— Тебе объяснять бесполезно.
Яну прорвало. Элементарная вежливость требовала восхититься младенцем и поддержать беседу. Да, это нелегко, но нужно собраться, сделать над собой усилие. Александр повел себя как мужлан и дебил.
Саша отключился, как делал всегда, когда на него орали. Жена трясла руками у него перед носом.
— Тебе объяснять бесполезно! — она швырнула ему под ноги пакет.
Саша остался у входа в бутик с бумажником в руках. Он поднял пакет, порванный каблуком в двух местах. Внутри лежало что-то мягкое, как оказалось — меховая жилетка с широким кожаным ремнем. Саша накинул жилетку на руку и решил купить что-нибудь. Возможно, он и правда вел себя как мужлан и дебил.
Потоптался у ювелирного, стало жаль выкидывать столько денег на фитюльку, которая может не понравиться Яне. Он вспомнил, Яна говорила, что носить золото — мещанская, совковая привычка. В одежде Саша ничего не понимал. За эротическое белье ему тоже могло влететь — это неуважение к женщине. Цветы могли вызвать аллергию. Он выпил три стакана виски в кофехаусе на втором этаже и побрел дальше по торговому центру, разглядывая пошлые рожи манекенов. В витрине магазина «Axara» манекенша сидела на стуле задом наперед, раскорячив ноги. Из-под юбки виднелся пластиковый лобок.
На первом этаже он нашел магазин подарков, там продавали дрянь, годную только для старых дев. Присмотрелся к дизайнерским игрушкам и валенкам ручной работы, понюхал «органическое» мыло. Заглянул в спорттовары. У Яны уже были степпер, велотренажер и беговая дорожка, теперь она копила на агрегат под названием «мини-стадион», чтобы все это выкинуть.
Яна уже наверняка зашла на свой бабский форум и сочиняет пост про встречу с бывшей. Кажется, сайт назывался «равноправка.рф». Он потыкал в Яндекс толстыми пальцами, несколько раз нажал не то и чуть не выкинул смартфон от досады.
Все было мерзко — внучка, бывшая, торговый центр, Яна, ее жилетка и он сам. Саша пнул крутящуюся дверь, едва не разбив стекло, и потопал к стоянке, где ждал его Х-5. Машина раскалилась, как огромная духовка, внутри воняло ванилью. Саша бросил туда жилет, словно это была тушка хорька, а заднее сиденье — мусорный контейнер. Снял и выкинул освежитель воздуха, несколько раз махнул дверью, чтобы выветрить запах.
Нет, все-таки надо что-то купить. Он вернулся. Взгляд зацепился за желтый листок с цифрами 20 000. За стеклянной перегородкой улыбалась блондинка в костюме такого же цвета. Он понимал, что это дежурная улыбка менеджера, но все же вошел и спросил, почему так дешево.
— Потому что вылет завтра утром, — улыбнулась девушка. — Будете брать?
— Буду.
Стул заскрипел под задом Александра — все офисные шмурдяки рассчитаны на 80 кг.
Данные загранпаспорта он продиктовал по памяти, девушку это не смутило. Саша отсчитал двадцать бумажек, оставил имейл, расписался и поехал собирать вещи.
— Нам надо пожить отдельно, — сказала Яна, когда он переступил порог. Обычно жена его не встречала, она либо сидела на форуме, либо гуляла где-то.
— Как хочешь.
Саша прошел в свою спальню, побросал в сумку плавки, несколько футболок и грязные шорты, которые Яна отказалась стирать в отеле полгода назад непонятно почему. Костюмы и рубашки он давно заказывал в ателье, а шорты покупал по случаю, и все они рвались недели через две. Эти шорты уцелели только из-за пролитого коктейля.
— Не хочешь объяснить, в чем дело? — высокая фигура Яны возникла в дверях.
— Не хочу.
Саша осторожно сел в кресло и включил плазменную панель. Бутылка виски стояла рядом на тумбочке, там же Саша нашарил восьмигранный стакан с налипшей внутри пылью. Этот стакан он никогда не мыл, Яна — тоже. Она убирала посуду только за собой.
Яна потопталась в дверях, села на подлокотник и начала что-то говорить ему. Сути ее монолога Саша не уловил. Яна заказала суши по телефону, их привезли через полтора часа, когда Саша заснул. В полночь он проснулся, распечатал билет и вызвал такси.
В шесть утра Саша стоял в аэропорту в общей очереди, его мутило. Люди в сером заставили его вынуть мелочь из карманов и трижды пройти через рамку.
— Мне еще штаны снять? — обозлился он.
— Щас вы тут все снимете, — погрозила коренастая баба. — Жидкости везете?
— А сами не видите? — он указал на шесть пакетов из дютика, стоявшие на ленте. Бухлом Саша запасся основательно: он знал, что нормального там не достать.
Баба залезла в один из пакетов и нашла незапечатанную поллитру.
— У меня аэрофобия, — объяснил Саша. — Вы же раньше не шмонали после магазина.
— Так, либо выкидывайте, либо идите обратно, пейте и проходите заново.
Саша выгреб из лотка свои вещи, рассовал мелочь по карманам, подхватил пакеты. Бутылки громыхали, тупая молодежь хихикала, глядя, как он тащится обратно и залпом выпивает чивас регал. Надо было запечатать бутыль и вскрыть уже в самолете. Никто не стал бы выговаривать дяде такой комплекции, к тому же бывшему штангисту.
Теперь Саше стало по-настоящему дерьмово. Пакеты, голод, спирт и собственное брюхо пригибали его к земле. Саша боялся, что все улетят, а он рухнет здесь и заснет. Пот заливал глаза, визжали гнусные дети. «Гейт номер восемь, — твердил он про себя. — Не дыхнуть на стюардессу, главное — не дыхнуть на стюардессу, иначе не пустят в самолет, будет скандал». Саша не помнил, как добрался до своего кресла. Бутылки и вещи он запихал наверх уже на автомате. Слева махала руками стюардесса, справа сидела мамашка с младенцем. Ремни не сошлись на животе. От детеныша тянуло кислятиной, самка возмущалась, что ее посадили рядом с алкашом.
— Захлопни варежку, дура! — выпалил Саша и заснул. Через него лазали, передавали еду. Кажется, младенец обкакался, и кто-то менял ему подгузник. Когда Саша проснулся, было очень тихо, он понял, что заложило уши. Рядом в креслах никого не было, в проходе валялся мусор, внизу ждал последний автобус. Горячий ветер сдувал капли пота с его шеи, под ногами гремел трап, в пакетах звякали бутылки, он был похож на бомжа в своих жеваных слаксах и мятой майке, не хватало только бороды.
На середине трапа Саша начал понимать: всё очень серьезно. Он не поговорил с женой перед отъездом, даже не сказал, куда летит. Волноваться она не станет, в этом он даже не сомневался. Но сам факт побега ее разозлит. Насколько — он боялся представить.
Он втиснулся в автобус и поехал по залатанному черными плюшками асфальтобетону. Уже три года они с женой летали то на остров Маэ, то на Тенерифе, и всегда бизнес-классом. Друзья, пожалуй, стали бы дразнить его нищебродом. Только девочки из офиса летали на дешевые курорты. Яна собиралась на Кубу в июле, но Саша еще посмотрит, хватит ли ей денег. Она сильная женщина, пусть отдыхает на даче.
Две шмакодявки, которых он случайно задел, протиснулись в глубь автобуса, как бы демонстрируя отвращение к этому огромному краснорожему алкашу. Одна была в бесформенных индийских штанах и каком-то куске материи сверху, другая в трусах и майке, без сисек, зато с шипами на морде. Саша порвал первый запечатанный пакет и отпил из бутылки. Рядом сидели худая остроносая женщина с бабкой и мулаткой лет двенадцати — наверное, дочерью. Они тоже осуждали Сашу, это было видно по глазам. Половина автобуса мечтала, чтобы этот алкаш добирался до терминала на своих двоих. Вокруг Саши образовалось пространство, как будто он сеял вирус птичьего гриппа, чумы или холеры.
— В чем дело? — спросил Александр.
Никто не ответил.
— Тогда нечего на меня смотреть, — он сделал еще несколько глотков и сунул бутылку обратно.
Пожилая тетка вякнула:
— Не мог до дому подождать?
Саша попросил уточнить, что она имела в виду под домом — номер в отеле, его собственный дом или нечто иное?
Тетка молчала, опустив голову.
Саша хотел позвонить секретарше, тупой смартфон не ловил сеть. Саша ничего не смыслил в этих кусках пластмассы и купил прибамбас только из-за клиентов, хотя звонить по нему было неудобнее раз в пять. Будь у него старый телефон, его бы не поняли. Водить икс пятый стало тоже не круто, так что Саша старался парковаться подальше от фирмы.
В здании аэропорта было почти пусто, если не считать пассажиров «боинга». Саша нашел толстого араба с табличкой своего туроператора, сунул ему паспорт и сотню, чтобы все заполнил. Араб неторопливо потрусил за карточкой под возмущенные вопли остальных. Подскочил молодой араб в белоснежной рубашке и черных штанах и спросил, желает ли русский друг получить VIP-услуги. Сашу вне очереди провели через паспортный контроль. Несколько чуть менее крупных мужиков в очереди набычились, но не сказали ни слова.
Обратной дороги не было, Саша уже взвесил все плюсы и минусы и понял: он не прав. Нужно немедленно извиниться перед Яной, но сначала — позвонить секретарше. Смартфон нашел-таки сеть, на секретаршу денег хватило, на Яну — нет. «Идиот!» — подумал Саша. Он поискал глазами терминал для оплаты, но ничего похожего не заметил ни в здании аэропорта, ни снаружи: вокруг аэропорта был голый асфальт, ни банкомата, ни ларька, ничего. Только пожухлые пальмы гнулись на ветру и трубы поливалок торчали из пересохших газонов. Огромная стоянка была утыкана одинаковыми желтыми автобусами и логотипами туроператоров, солнце палило, но жары Саша не чувствовал, как, впрочем, и голода, усталости, даже в туалет ему совсем не хотелось. Все его физические ощущения куда-то пропали, если не считать легкого нервного жжения где-то в середине живота.
Он поставил свои пакеты в черное брюхо автобуса, засунул сумку наверх, убрал подлокотник и уселся на оба кресла. Надо было срочно извиниться перед женой и купить ей билеты. Правда, он не представлял, где их тут купить. Надо позвонить той блондинке в желтом.
От Яны пришла смс: «Летим с Оксаной на Кипр». Значит, все же наскребла на «пожить отдельно» или заняла у этой своей Оксаны, а может, с ней вовсе не Оксана, а мужик. Насчет Оксаны Саша тоже был не уверен: жена спала с кем хотела, ревновать и задавать неудобные вопросы не полагалось. Иногда он спрашивал себя, что вообще может их связывать с Яной, кроме секса, и то нерегулярного. Яна не держала Сашу на коротком поводке, вернее, ей было плевать, где он и с кем. За все пять лет он покупал проституток от силы раз десять. Раньше ездил в сауну каждые выходные только потому, что бывшая поднимала визг.
Автобус тронулся, толстый араб начал бубнить в микрофон про встречу с гидом, на которую завтра нужно явиться непременно, чтобы уточнить дату вылета.
Саша понимал, что никакую дату уточнять не нужно, ему хотят навязать экскурсии, на которые он не собирается ездить. Если приспичит взглянуть на пирамиды, лучше взять машину, чем трястись в автобусе со всей этой сволотой. Он сделал еще несколько глотков.
Араб на ресепшен получил двадцать долларов и клялся, что у Саши лучший номер — с видом на бассейн и дискотеку. Значит, под окнами будут орать все эти недоноски?
— Мне нужен вид на пустыню, — твердил Саша. — Ссал я на ваш бассейн.
Араб знал по-русски только несколько слов, «пустыня» и «ссал» в их число не входили. Другой араб сцапал Сашины пакеты и сумку, брякнул все это на тележку и умчался заселять русского гостя. Номер так и не поменяли. В полупустом отеле было довольно тихо, если не считать унылого черномазого паренька в дредах, который отплясывал регги у аниматорской будки, не пытаясь никого развлекать.
Александр поел за шведским столом, не различая вкуса пищи. Выкупался в бассейне и понял, что здесь нечего делать еще четырнадцать дней. Ветер свистел в створках балконных дверей, нагибал кроны пальм, сеял повсюду желтую пыль. Сутулый араб слонялся у бассейна с сачком, туристы неряшливо жрали на террасе, между столиков бегали дети.
Всю ночь Александр пил, а когда не пил, то курил на балконе или смотрел французский канал CNN. Ему было лень искать русские каналы, ловился только первый, который они с Яной ненавидели. С кондиционером он разобраться не смог, в номере стало душно и липко, на улице — холодно. Ветер крутил мятую занавеску, поднимал ее как парус и прибивал к потолку. Саша завернулся в одеяло и глядел на подсвеченную голубую воду бассейна. Под утро Саша вырубился и полдня спал с открытой балконной дверью.
Из ресторана напротив пахло мясом и специями, которые обычно кладут в шаурму. Сашу тошнило, хотя от нормального алкоголя тошноты быть не должно, не могли же подсунуть паленку в дюти-фри?
Он надел заскорузлые шорты и отправился по барам. Там наливали говно, и все же это лучше, чем лакать в номере.
Попытался заговорить с девушкой, подошел ее муж. Другие девки с опаской смотрели на жирного немолодого мужика два метра ростом. На террасе стояла та самая девочка-мулатка и сосала кока-колу, подлетела ее мамаша, как будто чадо хотел забрать педофил. Саша всего лишь сел рядом.
Сюда никто не ездил один, Саша это уже понял. Все эти самки рядом с баром были из разряда ТП, как их называла Яна. Небогатые, не слишком красивые, в дешевых ярких тряпках. У каждой было непомерно раздутое ЧСВ, как говорила Яна. Лучше бы сюда приехали шлюхи, чем эти честные девушки с отсиженными в офисах задами.
Саша пил четыре ночи. Днем он отсыпался, проблесками вспоминал, как ходил на море и накладывал в тарелку желтую рассыпчатую дрянь со вкусом чеснока. В один из вечеров на террасе делали шаурму, Саша взял три штуки и съел полторы, это все, что он помнил. Еще он методом тыка научился включать кондиционер.
Бармены начали узнавать его:
— Александр, как дела, друг?
Конечно, черномазые верблюжатники никак не могли быть его друзьями.
— Я в Чечне служил, — говорил он арабам. — Я там с такими, как ты, знаешь, что делал?
Арабы привычно улыбались и кивали курчавыми головами.
На пятый день Александр проснулся в шесть утра. Вышел на открытую лестницу, обозрел кирпичную ограду, которая в свете восходящего солнца имела теплый оранжевый оттенок. Пальмы все так же гнулись от ветра, с невысоких кустов облетали желтые цветки, араб в форменном голубом поло и бежевых брюках подметал брусчатку.
За оградой тянулась бесконечная желто-бурая пустыня и синел горный хребет, покрытый туманом. Этот туман никогда не таял, утром он становился слабее, вечером гуще.
— Вашу мать! — сказал Саша. — Долго я еще буду торчать в этом отеле с этими русскими ублюдками?
По лестнице спускалась женщина с сыном-подростком.
— У вас окна выходят на бассейн? — спросила она.
— Да, — буркнул Саша.
— А у нас на пустыню, видеть ее больше не могу, — сказала женщина. — Еще соседи попались ужасные. Два молодых мужика, полночи мат-перемат, курят на балконе… И прыгают на кроватях. — Женщина опасливо покосилась на сына.
Этого сына Саша вчера вечером видел в холле на диване, сопляк вместе с другим мальчишкой сосал ликер из пластиковой бутылки.
— Может, поменяемся?
— Ну, я не знаю, — женщина замялась. — Мы заказали экскурсии, могут позвонить в номер.
— Я скажу на ресепшен.
Он помог ей перенести вещи и постельное белье, попытался завести разговор, но женщина заторопилась, поблагодарила его и увела сына в ресторан.
Заныл желудок. Саша не помнил, что и когда ел. Завтрак только начинался.
Саша открыл еще одну бутылку, день провалился в небытие.
Он проснулся оттого, что кто-то курил и матерился на балконе. Потом соседи действительно прыгали на кровати. Саша усмехнулся, вспомнив рассказ той женщины. У мужчин что-то не ладилось, один вышел на балкон, хлопнув раздвижной дверью, и заявил, что улетает отсюда, «а ты, старый гондон, можешь делать что хочешь». Разбилось что-то стеклянное, стакан или пепельница. Саша беззвучно хохотал, сидя на пластиковом стуле.
Второй сказал:
— Хрен ты купишь билет.
Саша и сам хотел бы улететь отсюда, но не знал как.
Зазвонил телефон, Саша подскочил от неожиданности и расплескал виски в стакане. Сначала он не понял, в чем дело. Гид на ломаном русском говорил, что у него экскурсия в Луксор. Саша вспомнил, что так и не сходил на ресепшен, — он собирался туда, но вместо этого купил яблочный сок в лавке у главного здания.
Пришлось постучать в дверь своего бывшего номера, кстати, в сейфе остались деньги, паспорт и смартфон, про них он совершенно забыл днем.
Заспанная, злая соседка позволила ему зайти в номер и забрать свои вещи — «наконец-то!». Малолетний алкаш в это время одевался, небо светлело. Хлопнула дверь в коридоре, Саша мельком увидел одного из тех мужиков, что «прыгали на кроватях». Тот был невысок, неказист и немолод.
— Я так больше не могу, — сказал себе Саша. Что-то случилось с его памятью — то ли алкоголь поубивал нейроны, то ли все дни были похожи один на другой.
— Слышь, козлина, иди сюда! — из номера выбежал мужчина помоложе, на ходу надевая футболку. Заметил Александра и проскочил мимо, опустив голову.
Александр не спал до завтрака. Постиранные от нечего делать шорты уже высохли на балконе, они стали еще тверже, чем до того, и царапали ляжки. Сверху он натянул красное поло, выпил граммов сто, достал из пачки несколько бумажек и твердо решил развлекаться. Он заказал такси до Луксора на завтра, катер на послезавтра и сафари на квадроцикле. Оставалось заплатить за телефон, но он не знал как. В холле отеля стояли только обменники, один из которых шибал током, а другой не работал.
Открылся бар.
— Александр, как дела, друг? — ему помахал высокий араб в белоснежной рубашке и черном фартуке. Не дожидаясь, когда Саша закажет, бармен плеснул ему двойную порцию бурбона и нацедил яблочного сока на запивку.
— Дабл мартини, плиз, — сказал женский голос.
— Ноу мартини, — араб обвел рукой полки, показывая, что такого здесь не держат.
— Цо то за шкандал!.. Эппл джус энд дабл водка, плиз.
Блондинка в желто-коричневом парео взяла стакан и медленно понесла его за столик. Саше она показалась привлекательной, ей очень шла стрижка каре, и вообще, было заметно, что у дамы есть вкус, не то что у русских балаболок. Что более важно, блондинка приехала одна, он понял это по ее голодному взгляду.
— У меня есть мартини, — сказал Саша.
Полька сделала вид, что не слышит.
— Не будем тянуть кота за яйца, — продолжал Саша. — Вы не замужем, я недавно развелся. Так вот, как мы с вами теперь будем?
В голубых глазах польки мелькнул испуг. Она сразу взяла себя в руки и даже плечом не повела.
— Не розумем, — ответила она.
— Что вы брешете, пани, все вам понятно, — сказал Александр. — Вы русский в школе со второго класса учили.
— Айм сорри, ай донт андерстэнд, — все так же вежливо сказала пани.
— Хотите, съездим в Луксор? У меня заказано на завтра. Не автобус, а такси, поедем вместе?
— Я направда не розумем, — пани отвернулась.
— Все ты понимаешь, курва.
Пани встрепенулась и снова напустила непонимающий вид.
— Все ты понимаешь. Я развелся, ты приехала без мужика. Вы, поляки, ненавидите русских, я это знаю. Я ж тебя не в Катынь на расстрел приглашаю. Поехали покатаемся.
Пани чуть не плакала и елозила по полу маленькими ножками в шлепанцах с маргаритками.
— Ду ю нид хелп? — С кресла напротив поднялся парень ростом с Сашу. Он загородил польку и начал объяснять Александру, что так не разговаривают с дамами.
— Да я хотел ей сказать, что она красивая, а она, с-сука, не понимает, — оправдывался Саша. — Я пью третий день, развелся с женой, приехал в этот чертов Египет. Мне поговорить не с кем! Я не собираюсь ее в номер тащить и трахать, мне это не нужно! На хера она врет, что не понимает, что там вообще понимать?.. Ну вот, она ушла.
Желтое парео виднелось на другом берегу бассейна.
— Спасибо тебе, пацан, — Саша потряс его руку. — Я в порядке.
— Вы не в порядке, — возразил парень. — Вам надо проспаться и одеться нормально. Иначе с вами ни одна женщина не будет говорить.
— Да и нах это все, — Саша махнул пухлой рукой. Он за каким-то хреном начал рассказывать этому парню про Яну, про сына-чистоплюя, про свою фирму, про Чечню, про два своих дома в пригороде, один из которых отсудила бывшая. Он видел, что парню это совсем не интересно.
— Так что вам не нравится? — спросил парень.
— Да хрен его знает. Попробую сформулировать. Я тут сижу шестой день и нажираюсь как скот. А я не алкаш. Выпил первую бутылку в аэропорту. Мне не жаль, я из принципа, чтобы этим не досталось.
— Ну так не пейте, если не нравится.
— А что здесь еще делать? — Саша заметил у парня в руках бокал пива. — Ты хочешь, чтобы я трезвый шатался вот здесь и любовался на эти звериные морды?
— Вам надо смотреть на вещи более позитивно, — сказал парень. — Не гневите Бога, у вас все есть.
— Слушай, пацан, спасибо, — Саша снова потряс его руку. — Ты меня на самом деле выручил.
Они еще долго обменивались комплиментами, потом парень ушел плавать с сыном.
— Проблема в том, что вы старый и жирный, — сказал кто-то у Саши за спиной.
— Лучше сразу беги, — посоветовал Саша. — Пока по харе не получил.
— Вы не намажете мне спину кремом?
— Не намажу.
— А хотите, я вам намажу?
— Слушай, педик, отвали! — Саша обернулся и навис над шезлонгом, в котором лежал (конечно же) его немолодой сосед.
— Можешь меня убить, — разрешил сосед. — Утопи меня в бассейне, эта тварь потом побрезгует купаться.
Саша бахнулся на соседний шезлонг, дерево затрещало, как обычно.
— Намажь мне спину кремом, пожалуйста, ты же видишь, больше некому.
Вокруг бассейна все время бродили массажисты, Саша указал на одного из них:
— Заплати арапчонку, может, уймет твою боль.
— Пошли они в зад! — Сосед уткнулся лицом в пляжное полотенце.
Араб уже подскочил с прайсом, педик даже не поднял головы.
— Он отдыхает, — объяснил Саша.
— О’кей, друг, — араб двинулся дальше, выискивая новую жертву.
— Лучше не трепыхайся, — сказал педик. — Сюда все едут семьями, ты ничего такого не найдешь.
— Ты тоже с семьей?
— Ты тупой? — сосед укусил вылинявшее бежевое полотенце. — Ты, кажется, рядом живешь? Сам еще не понял?
— Я слышал.
— Ну и всё тогда.
Педик помоложе сидел на другом берегу и тянул алкашку из бумажного стакана. Саша сообразил, что они не пара, и тот, второй, просто хотел слетать к морю.
— Хрен тебе, а не дайвинг! — Старый педик перевернулся на спину и прищурился, разглядывая парня со стаканом.
— Че, отказался в тухлую вену нырять? — с сочувствием спросил Саша.
— Да он в принципе мразь, — кивнул педик.
— Александр, — Саша протянул руку и тут же отдернул, вспомнив, с кем имеет дело.
— Олег. Скоро ты протрезвеешь и поймешь, как был не прав.
Саша несколько раз пропахал баттерфляем длинный бассейн. Он быстро трезвел: вода за день прогревалась плохо, несмотря на жару. Или воздух был такой горячий, что вода казалась ледяной, — Саша не вдавался в такие тонкости.
Выходя по ступеням, Саша заметил пани в шезлонге, с ней разговаривал щупленький араб, сама пани листала рекламный проспект.
«Во я дурак! — подумал Саша. — Ну дебил, она же старуха!» Действительно, пани было под шестьдесят. Маленькое тело польки еще сохраняло стройность, но теперь он разглядел морщинистую шею с золотой цепочкой, крестик терялся меж дряблых грудей.
— Где у вас тренажерный зал? — спросил Саша у бармена.
Бармен привычно хакнул виски в стаканчик.
— Я говорю, где качалка?
Сзади поднырнул Олег и забрал стаканчик.
— Сам ищу третий день.
— Ты не надеешься, что мы начнем искать его вместе?
Делать было по-прежнему нечего. Подали обед, Саша впервые успел к его началу. Педик все время оказывался у него за спиной, как ниндзя, ищущий, куда бы воткнуть свои смертоносные звездочки. Александр навалил две полных тарелки и сел на террасе, педик поставил свою тарелку на тот же столик. Его молодой спутник продефилировал мимо со стаканом сока, все это выглядело довольно глупо.
— Я могу быть чем-то тебе полезен? — спросил Олег.
— Хочу позвонить жене. Забыл положить денег, а тут негде.
— Не может быть, что негде. — Олег оглянулся, как будто где-то рядом стоял терминал для оплаты, и достал из пляжной сумки айфон.
Яна долго не отвечала. Наверное, ее смутил чужой номер. Саша позвонил три раза.
— Хватит мне названивать, — сказала Яна. — Я за границей, у меня деньги на счету кончаются.
— Это я.
— И как, нравится?
— Нравится. От радости чуть с ума не сошел.
— Рада за тебя, — Яна выключила телефон.
Саша разглядывал стройные ноги мулатки и ее пышные волосы, собранные на затылке в пучок. Олег наблюдал за белокурым мальчиком, который бегал от папы с желтым кругом. Других достойных занятий не было.
Порывом ветра сорвало соломенный зонт у бассейна, песчинки полетели Саше в лицо, серые волосы Олега встали дыбом. Ветер унес полотенца, стаканчики с выпивкой, брошенную на лежаки одежду. Люди вылавливали из бассейна пляжные тапки, в воде плавали желтые и розовые цветы.
— Она молодая? — спросил Олег.
— Тридцать семь.
— И как ты думаешь, что она в тебе нашла?
— Не знаю.
Саша не мог допустить мысли, что Яне нужны его деньги. Во-первых, он не богат, во-вторых, у них раздельное хозяйство, в-третьих, она не любит тратить. Даже к этому убитому хорьку она приглядывалась с февраля и купила, когда цену снизили втрое. Кстати, он забыл вынуть хорька и оставил машину под окнами, как бы не выбили стекло.
— Мы друг другу не мешаем, — добавил Саша.
Гей рассеянно кивнул.
— Надо что-то сделать, — сказал Саша. — Нельзя тут сидеть и нажираться.
— Согласен.
На волейбольной площадке было пусто, один передвижной щит стоял посередине, другой, поваленный ветром, лежал, задрав к небу колеса. На теннисном корте и вокруг него не нашлось ни одной ракетки и ни одного мяча. Рядом отыскались тренажеры под открытым небом, железки частично заржавели и были неряшливо намазаны масляной краской, видимо, это и называлось «тренажерный зал». Чуть поодаль виднелся огромный кошачий лоток, разгороженный веревочками и наполненный песком, — для какой-то национальной игры. На футбольном поле лежали перевернутые ворота, мальчик лет десяти гонял полосатый мяч.
— Сделай лицо попроще, — попросил педик.
— Не могу, с таким родился.
— Представь, что беседуешь с клиентом.
— С каким еще клиентом! — Саша брызнул слюной ему на нос. — Я что, баба из кал-центра? Я вам что-то должен?
— Тогда ничем не могу помочь.
— Тогда нечего за мной таскаться.
Педик постоял на дорожке, обставленной с двух сторон деревянными гномами, поглядел на необъятную спину Александра, уплывающую в сторону моря, и свернул к бару.
Ветер все так же гнул пальмы и неизвестные хвойные деревья с иглами невероятной длины. Желтые цветки кружили на асфальте. Саша, сощурив глаза, топал к морю. Лежаки опустели, по пляжу катались соломинки, вырванные ветром из зонтиков. Даже в пляжном баре не было той дикой очереди, из-за которой Саша еще ни разу не брал там выпивку.
Солнце палило еще сильнее, но из-за ветра стало почти холодно. Небольшие, но злые волны бились о камни и брызгали в глаза, негр на берегу натирал чем-то доску для серфинга. Он вопросительно посмотрел на Александра.
— Я потону вместе с твоей доской, — ответил Саша.
Негр потащился за ним, предлагая полет на параплане и какой-то неведомый «кайтинг», от которого невозможно утонуть.
— Все будет о’кей, друг, — скалился негр. — Я научу.
Александр врубился, что его пытаются заставить гонять на этой доске за огромным воздушным змеем. В принципе, это было бы интересно, однако негритосу он не доверял.
Другой нигер звал покататься на банане. «На члене прокатись», — сказал Саша. Споткнулся о парус для виндсерфинга и побежал в воду.
Никто не купался, кроме супружеской пары из России. Оба надели дешевые разноцветные маски из лавки неподалеку, маски давно были залиты водой и не прилипали к их покрасневшим лицам, волны хлестали в трубки. Женщина кашляла и терла глаза, ее хлипкий мужик ругался из последних сил, доказывая ей, что она тупая. Показать, как правильно, он не мог и от этого злился еще больше.
Педик тоже полез в воду, его сносило в сторону Саши.
Когда волны прибили педика совсем близко, Саша крикнул:
— Какого хрена тебе надо?!
— Рассказывай!
— Не буду я тебе ничего рассказывать!
Саша вылез и потопал к своей беседке с потрепанной соломенной крышей. Педик не отставал.
— Вы, русские, всегда нажираетесь и начинаете сочинять, кто и как вас обидел. Так что рассказывай.
— Меня никто не обидел. Я не обязан нравиться всем подряд. Ферштейн? — Саша плюхнулся на синий матрас из искусственной кожи.
Педик присел рядом.
Мимо пробежала толпа русских, которую ждал катер. Почти у каждого на шее болтался фотоаппарат с огромным объективом.
— На кой хер им профессиональная оптика? — вдруг озлился педик. — Ляжки свои целлюлитные снимать?
— Вали отсюда, пока я тебя не убил, — попросил Саша.
За ужином Саша понял, что потерял ключ от номера. Он сходил на пляж, осмотрел все лежаки вокруг двух огромных бассейнов, поискал в холле и на лестнице отеля. Быстро стемнело, русские отправились кто спать, кто на дискотеку. Откуда-то вынырнули молодежные компашки, которых он до того не встречал. Сосунки визжали, переругивались и громко звали друг друга по фамилии. В кустах мелькнула тощая полосатая кошка. Саша просидел в баре до закрытия и перебрался на лежанку. К счастью, кто-то забыл мешок с пляжными полотенцами, ветер дул совсем не слабый. Саша укутался в полотенца и смотрел на мелкие звезды. Луна исламским серпом повисла над куполом одного из корпусов, заткнулись колонки на эстраде. С горечью Саша думал, что теперь ему не добраться даже до своих запасов алкоголя. Наверное, стоило сходить на ресепшен и потребовать новый ключ, а может, взять у коридорного. Сейчас Саше не хотелось перед кем-то унижаться. Пьяная скотина просрала ключи, очень смешно.
— Ты спишь?
— Иди к чертовой матери! — вскинулся Саша.
— Я нашел вот это. — Сосед покрутил брелоком у него перед носом.
— Отвали, я тут посижу.
— С тебя бутылка.
Меньше всего сосед был похож на алкаша. Саша уже знал, что тот работает в какой-то фармацевтической компании и имеет цифры пусть не очень большие, но достаточные для приличного мужика.
— Ты все время за мной следишь? — спросил Саша, поднимаясь на третий этаж.
— Не могу с ним спать в одном номере.
Олег отпер дверь, внутри было душно и пахло торфяной водой от пролитого скотча. Саша сразу поставил кондиционер на девятнадцать и вытащил из пакета литровую бутыль мартини.
— Ты это пьешь? — Олег презрительно поднял бровь.
— Взял для девчонок, — пояснил Саша. — Значит, для тебя сойдет.
Саша успел выпить достаточно много, но не осилил и трети запасенного алкоголя. Сосед намешал джин с вермутом, это оказалось более ядреным пойлом, чем торфяная вода. Сашу срубило уже через час, теперь он понимал тех визжащих девиц. Олег осмотрел пакеты и вытащил бутылку куантро. Текила тоже нашлась. У Саши онемели руки, он даже немного испугался за свое здоровье.
Педик стоял у бетонных перил со стаканом, прогнувшись назад, как будто собирался упасть. Наверное, хотел убедиться, что его видят и слышат на соседнем балконе.
— Иди сюда, — сказал Олег.
— Мне в таком возрасте поздно начинать.
Завыл муэдзин. Эту запись включали под утро. Саша вспомнил, что у него заказано и оплачено такси до Луксора, а он неприлично пьян, и на жаре должно стать еще хуже.
— Не думай, что я прям брошусь у тебя сосать, не те внешние данные, — успокоил педик.
Горы были отчетливо видны вдали. Саша вышел на балкон, закурил, все вдруг прояснилось, а в голове зашуршал невидимый вентилятор.
— Она от меня уйдет!
— Ну, рассказывай, рассказывай, — педик в изнеможении прижался головой к беленой стене.
— То есть раньше она тоже не обращала на меня внимания, но я делал все, как она хотела. А теперь мне нечем ее удержать. Понимаешь, не-чем!
Педик привалился седой башкой к его плечу.
— И как мы теперь будем? — спросил Саша.
Педик молчал.
— Как мы теперь будем? — спросил Саша. — Как мы теперь будем?
Он понял, что повторяет этот вопрос уже полчаса, а на тумбочке у кровати звонит телефон. Наверное, на ресепшен сходила тетка из номера напротив.
Он оторвался от педика и придержал его, чтобы тот не упал. Весь балкон был усеян окурками и пеплом, от кроватей с мятыми простынями пахло можжевельником. Недовольный голос в трубке сообщил, что такси подано.
— Давай быстро! — скомандовал Саша.
Педик в своем номере за минуту принял душ и достал «мыльницу».
Шофер ничего не сказал, все было написано на его коричневом лице. В машине был кондиционер, но араб притворялся, что плохо знает русский и не понимает, что такое «подними стекла». Олег захватил бутылку вермута, в которую долил джин. Саша сперва отказался из нее пить, «потому что ты этими губами член сосал».
Голова педика лежала у него на плече и потела на футболку, мимо проплывали слоистые желтые горы, изрезанные ветряным ножом. На дороге ничего не было кроме их такси. Раньше попадались микроавтобусы, навстречу проехал цементовоз, и на этом признаки цивилизации кончились. Педик говорил, что они проезжали мимо отелей, но Саша этого не помнил, вокруг была только пустыня, огромная и пугающая, как поверхность другой планеты.
— Ну, что ты ей не нужен, мы уже поняли. Ты мне это все утро талдычишь. А как насчет тебя? Ты сам-то ее любишь?
— Я не зна-ю! — повторял Саша. — Да, я дурак. Я дебил.
— Ну и зачем тогда ты с ней?
— А сам не понимаешь?
Педик кивал и снова валился на его плечо.
— Саня, это ужасно. Я прекрасно тебя понимаю.
— Когда тебя понимают, это главное, — соглашался Саша.
Таксист снисходительно улыбался, слушая этих безумных богатых русских. Как-то незаметно оба русских заснули и очнулись рядом с большим пальцем фараона, высеченного в скале. Высокий, похожий на цыгана араб тыкал в окно пучком арафаток с плетеными шнурками, таксист отгонял его. Рядом стоял автобус, у передней двери водитель беседовал с автоматчиком. Воняло верблюжьим навозом и мочой. Кучку туристов атаковали бродячие собаки.
— Поехали отсюда! — скомандовал Саша.
— Подожди. — Педик выволок его из машины и начал фотографировать.
— Да на кой мне сдались эти фото? — отбивался Саша. — Перед людьми только позориться.
— Я их в инстаграме повешу, — обещал педик. — Пусть жена посмотрит.
— Слышь! — возмущался Саша. — Ты же гей!
— Не знает же никто, — уворачивался Олег.
Саша все же отобрал «мыльницу» и удалил самые позорные кадры, где его живот заслонял двух фараонов разом.
Арапчонок пытался продать педику большую коричневую кошку.
— Ты себя предлагай, — шутил Олег.
Рука парнишки незаметно оказалась в кармане педика и была поймана.
Таксист и автоматчик тут же закричали, педик обнял парнишку и похлопал по плечу, как бы показывая, что все в порядке и никто не пострадал. Саша сфотографировал их, и педик дал воришке пять долларов. Автоматчик вернулся к своему автобусу, таксист ворчал, что хватило бы одного фунта. Всю дорогу до следующего храма он рассказывал на ломаном английском про недобросовестных погонщиков верблюдов, которые зовут бесплатно покататься, а потом угоняют верблюда вместе с седоком в пустыню и требуют денег. Никто не собирался кататься на верблюдах, но таксист не унимался. Он перенес свой гнев на кошек, которые на самом деле не из дерева и камня, а из крашеной китайской пластмассы. Никто не собирался покупать кошек. Олег намекнул, что купил бы мальчика, таксист притворился, что не понял.
Всю дорогу таксист берег их деньги, как родная мать, платить пришлось только в ресторане и в магазине одежды, где Саша нашел пять пар шортов сомнительной расцветки по немыслимой цене.
Алкоголь понемногу выветрился из них, все памятники слились в один, сильно хотелось пить. Педик обещал посмотреть в интернете, что как называется. Саша ответил, что ему это неинтересно.
— А что тебе вообще интересно?! — воскликнул педик, совсем как Яна.
Саша похвалил его за сходство.
— Все время, всю дорогу от тебя исходит один только негатив! — возмущался педик. — Ты отталкиваешь людей, Александр! Ты формируешь негативный образ русского туриста!
Они стояли на узенькой улочке с выщербленным асфальтом, между лотком с овощами и вертушкой с ситцевыми рубахами для туристов — Саша уже знал, египтяне сами такое не носят.
Таксист взял у Саши пять долларов и сам купил им воды. «Вас обманут», — объяснил он.
— Смотри, смотри, — Саша дернул педика за футболку.
Два молодых араба — один в коричневой рубахе, другой в тренировочном костюме — обнимались и целовались прямо на мостовой.
— Ты не понял, они так здороваются, — объяснил Олег.
Пришлось ждать полчаса, пока таксист курил и жевал что-то похожее на шаурму, только не трубочкой, а в виде кармана. За это время несколько пар мужиков успели поцеловаться, нежно подержать друг друга за плечи, обласкать взглядом огромных, карих, красноватых от гашиша глаз.
— Они не похожи на нас, у них это в порядке вещей. Можно трогать любого парня, никто не подумает ничего такого. Завидую им ужасно, ходил бы и лапал круглый год.
Проехала телега, запряженная ослом, прошел важный старик в белой рубахе до пят, обросший бородой, как Моисей. Пробежала девчонка в джинсах и плотно прилегающем платке, похожем на купальную шапочку.
— Ты — зажатый, — твердил Олег. — Поэтому для тебя любое прикосновение равноценно сексу.
— Тебе-то откуда знать, психолог доморощенный.
Саша умылся остатками воды из бутылки и сел в машину. Олег был слегка обижен последней фразой, но не подал виду. Местные заметили их, Саша напрягся. Толстый молодой араб спросил по-английски, как дела. Наверное, хотел что-то продать. Таксист проглотил свой фастфуд и нырнул за руль. Он выглядел усталым. Они долго шныряли по таким же узким улочкам мимо старых машин, лотков с фруктами и мусорных куч, в которых копошились местные. Из недостроенных домов торчала ржавая арматура, тут же сушилось разно-цветное белье. На перекрестках водители высовывались из машин и орали друг на друга.
— Надо улыбаться людям, — снова поучал его Олег. — А ты себя ведешь как белый господин в пробковом шлеме. Хочешь, чтобы перед тобой пресмыкались за доллар. Так ты никогда не заведешь друзей.
— Слушай, дырявый, — Саша разлепил ссохшиеся от долгого молчания губы. — Ты сам-то понимаешь, кто такие друзья? Или у тебя друг любой, кто тебе вставил и свалил?
— Когда это кончится? — Педик закатил глаза, как будто до сих пор делал Саше одолжение.
Темнело, они снова ехали по пустынному шоссе, только Саша теперь сидел на переднем сиденье и смотрел на разделительную полосу, которая то появлялась, то исчезала. Желтые горы сменились красноватыми и черными, или это зависело от освещения, Саша не знал. Это был, наверное, тот самый хребет, который он каждый день пытался разглядеть в тумане. Олег фотографировал, опустив стекло. Они проехали КПП с целым отрядом автоматчиков, Олег украдкой снял их тоже, выключив вспышку.
Вернулись они в десять вечера по местному времени, поели остатков шведского стола и разошлись по разным барам. Мимо Саши рысью пробежала вчерашняя компашка с замотанными в платки мордами, они вернулись со своего сафари на квадроциклах и, судя по всему, очень веселились. Несколько раз мелькала пани со стаканом, она даже села за соседний столик.
— Предложи ей мартини, — крикнул Олег, которого тянуло к Александру, как муху на говно. Про муху сказал молодой педик, с которым старый уже успел помириться. Саша все слышал, но не стал разбираться.
Ночью два мужика снова матерились и прыгали на кровати. Хуже того: старая шлюха во всех подробностях пересказала молодой историю зажатого жирного гомофоба, который слишком сосредоточен на себе и своих эгоистических интересах, напрочь лишен навыков общения и близок к разводу с женой. Особенно Сашу радовали комментарии молодого, который тоже считал себя психологом и круто разбирался в личной жизни старых жирных гомофобов. Сашу несколько раз будили взрывы хохота на балконе. Кажется, выбежала та самая тетка из номера напротив, она долго колотила в дверь, грозилась пойти на ресепшен и вызвать полицию, а Сашу звала в свидетели. Два мужика переключились на обсуждение старой гомофобной суки, которая озверела от климакса и оттого, что никому не нужна. У женщины за дверью случился дикий баттхерт, как сказала бы Яна. Тетка обещала запомнить их фамилии, потому что у нее есть родственники в прокуратуре, которые быстро найдут управу на распоясавшихся хамов.
Саша смешал джин с вермутом, выпил полстакана и заснул поперек двух кроватей.
— Новые шорты? — спросил Олег за завтраком.
— Не подлизывайся.
Педик подсел к Саше за столик с полной тарелкой, его любовник в пределах видимости точил круассан с кофе.
— Да, мы быдло, — с покаянным видом вздохнул Олег. — Это у нас в крови.
— Говори за себя. — Саша встал, чтобы налить кофе.
Бармен понимающе подмигнул ему:
— Александр! Как дела, друг?
— Да, такие мы, — продолжал Олег. — Мы как тот генерал у Германа.
Саша не стал уточнять, у какого Германа какой генерал, и ответил, что ему это неинтересно.
— Ты так всегда говоришь, чтобы не облажаться, — сказал педик, уминая салат. — Кому охота выглядеть невеждой.
— Обойдусь без комментариев. — Саша снова встал. К счастью, для кофе подавали очень маленькие чашечки, на два глотка.
— И наши дурацкие быдлячьи голоса тонут в этой абсурдной германовской полифонии, переходящей в какофонию, — не унимался Олег. — Я давно разочаровался в оппозиции, русский готов выражать свое несогласие в общем хоре, но не готов пожертвовать собственным комфортом. Если ты говоришь, что тебя интересует судьба страны, ты врешь, ибо тебя интересует только твоя судьба в этой никчемной стране.
— На! — Саша поставил перед ним чашку. — Политика меня не интересует.
Катер ждал. Еще один толстый ленивый араб щурился, разглядывая этих безумных богатых русских: жирный белый человек заплатил двести долларов, чтобы покатать своего друга. Русские были по традиции пьяны и мрачно переглядывались, как будто между ними произошла любовная ссора.
— Я те говорю! — орал Александр. — Ты зря наезжаешь! Это лучший президент из всей той кодлы!
— Лучше Ангелы Меркель? — орал Олег.
— Да уж получше твоего нудиста Берлускони! Хотя ты, наверное, в восторге от его седых яиц!
Араб заулыбался, услышав знакомое слово.
Катер два часа рыскал по волнам, от каждого скачка у Саши взлетал желудок, а у Олега взрывался мозг. Ничего примечательного по дороге не попалось, а все отели на берегу были похожи друг на друга, с одинаковыми куполами, бетонным кружевом балконов и типовыми пальмами вокруг.
— Пора прекратить это бессмысленное издевательство над собой! — крикнул Олег.
Саша расслышал его с третьего раза. Араб, наделенный, видимо, даром телепатии, повернул назад и втопил до предела. Наверное, торопился на обед: у шведского стола кормились все кому не лень.
Олег вылетел на пирс и помчался в туалет с резвостью, неприличной для седого мужика. Александр очень нетвердо стоял на ногах, бармен на пляже налил ему полный стакан, причем не маленький, для алкоголя, а большой кофейный, чтобы не бегать.
Подошел араб в спортивном костюме и тоже потребовал виски. Бармен помотал головой.
— А вам ислам не запрещает? — удивился Саша.
Бармен начал что-то объяснять на ломаном английском, показывая на левую руку Саши. У араба на руке тоже был браслет, но розовый, какие надевали детям.
— На! — Саша протянул арабу стакан.
— Ай эм сорри, — покачал головой бармен. — Угощать нелзя.
Араб достал несколько фунтов, и бармен нацедил ему пива.
Что-то вокруг неуловимо менялось, по дорожкам парка невозмутимо трусили молодые арабы со спортивными сумками, все они были коротко подстрижены и гладко выбриты, только два-три — с окладистой бородой и в смешных шапочках на макушке.
— Мне это не нравится, — тихо сказал Олег, отряхивая мокрые руки. — Видел? Там монтируют сцену, подушки разложили. Знаешь, какой завтра день? Их День независимости. Ну, вывода британских войск из Египта.
Действительно, рядом с баскетбольной площадкой прямо на земле были расстелены ковры, валялись подушки с узором «огурцами», стоял даже стол с кальянами — не маленькими, сувенирными, какие продавались в лавках, а большими, на шесть человек. Похоже, к праздникам здесь относились серьезно.
— Алкоголь стал жиже, — добавил Саша, зачем-то понизив голос. После полного стакана он не чувствовал даже тепла в ногах.
— Специально разводят, чтобы местные не нажирались. Арабы жадные, платят только за номер.
Саша кивнул:
— Они же семиты.
Олег сразу назвал его юдофобом.
Бассейн у корпуса был переполнен, арабы орали во всю глотку и кидали мяч через только что натянутую сетку. Русские и немцы с кислыми минами сидели в шезлонгах, не решаясь лезть в воду. Тетка с дочерью-мулаткой смотрела на Сашу как на героя, который пришел их освободить. Саша проплыл между арабами пару раз, они не сделали ему ничего плохого, и все же было неуютно.
— По ходу, я уже накупался. — трезвый Саша уверенно, по-хозяйски пошел к бару. Арабы провожали его голодными взглядами. Виски стало еще жиже, чем утром, это было уже не виски, а подкрашенная вода. Саша поймал печальный взгляд бармена, тот был совсем не рад нагрянувшим браткам.
Русская телка лет девятнадцати влезла в бассейн и кидала мячик вместе с арабами, делая вид, что интересуется другой культурой.
— Проститутка, — тихо сказал Олег. — Вот кто позорит нас.
Непонятно, к кому это относилось — к девке или к его бойфренду, который трещал по-английски с группой арабов и собирал телефончики.
— Совсем не вкупает, с кем связался, — уточнил Олег. — Хрен знает, чего от них можно ожидать.
— Думаю, это футбольные фанаты. — Саша разглядел на спине у одного из них надпись «НАСРИ».
— Они же облажались в этом году, читал про «футбольную революцию»?
Мать мулатки притерлась к ним вместе с дочкой и бабушкой, подошла и полька, которая сразу вспомнила русский. Женщины злились, бабуля уверяла, что это вообще не египтяне, а какое-то отребье из Средней Азии. Ведь египтяне все такие вежливые, такие тихие и спокойные.
— Саид! — заорал рядом бородач.
Ему на грудь бросился огромный араб с золотой цепью на шее.
Чуть позже к Сашиной группе прибилась семья узбеков — три женщины, мужчина средних лет и два парнишки с айфонами. Узбекам тоже мешали египтяне.
Арабы соединялись в группы. Все они были знакомы друг с другом, беспрестанно обнимались, орали: «Валид!.. Мухаммед!.. Али!..» За час Александр успел выучить полсотни арабских имен. Мелькали вспышки дешевых «мыльниц»: арабы фотографировались в обнимку то вдвоем, то втроем. Эти парни радовались, что все в сборе, что впереди выходные, что это их День независимости, и в этот день они захватили «белый» отель, на который копили несколько месяцев.
Волейбольный щит поставили на место, футбольное поле тоже не пустовало, нашлись и ракетки, и мячи. Странный кошачий лоток обступили местные. Олег хотел рассмотреть, что они там делают, но не мог раздвинуть жирные арабские спины.
Русские столпились у детского бассейна, который арабы великодушно оставили им. Пара испуганных женщин в исламских купальниках водила по дну курчавого мальчика. Русские усердно купали своих детей.
— Это глупо, — сказал Саша. — Они же вас не утопят, если будете плавать вместе с ними?
— Не хочу плавать вместе с ними. — Пани поправила съехавшее парео.
Саша двинулся к морю, жители стран бывшего соцлагеря поспешили за ним. На море было поспокойнее, арабы еще не добрались до дальнего пляжа. Можно было занять несколько беседок и лежаков. Олег сходил за выпивкой.
Береговой ветер все так же покрывал воду рябью, море брызгало в глаза от каждого прикосновения. Всем стало холодно и неуютно, на берегу показались первые арабы в длинных купальных трусах, некоторые лезли в воду еще и в футболках. Они тоже держались кучками, но эти кучки сливались в более крупные группы, как будто арабы состояли из ртути и не могли не слепиться друг с другом.
— Э-э-э-э-й! — гаркнули арабы.
Пани дернулась и чуть не захлебнулась.
Арабы кинули в воду своего товарища и подняли следующего, словно игрока, который забил решающий гол.
Египтяне упражнялись в море полчаса. Саша предложил бросить Олега, тот огрызнулся.
— Они же такие позитивные, так любят друг друга. Может, у тебя проблемы с общением? — съязвил Саша.
Олег послал его матом, Саша схватил его за ноги и несколько раз макнул, чтобы поддержать общее веселье. Олег ушел смывать соль и мазаться кремом от загара.
Египтяне всей командой вылезли из воды, и на пляже не стало свободных лежаков.
— Да, они лучше нас, — покаянно твердил Олег, который умудрился нализаться даже водой из-под виски. — Наша оппозиция вечно грызется друг с другом: либералы с националистами, коммунисты — и с теми, и с другими, а геи вообще с кем угодно. Если хочешь знать, я восхищаюсь этими парнями и хочу быть как они, но у меня кишка тонка.
— И сфинктер слаб, — добавил Саша.
Гей зачем-то начал доказывать, что это миф, придуманный гомофобами, и все то время, когда его употребляли туда, он не испытывал никаких проблем. Правда, его нынешняя пассия такая пассия, что за собственный анус не стоит волноваться.
Вечером русские одержали маленькую победу, хотя со стороны арабов это был автогол: из экономии те не купили полный пансион, и их не допустили к шведскому столу. Наслаждаться преимуществом пришлось недолго: утром египтяне потянулись выкладывать свои фунты за браслетик, открывающий все двери. За обедом было уже не протолкнуться, арабы наваливали горы еды на тарелки, сдвигали столы и чавкали куда громче русских.
Саше разрешили поиграть в карты с мулаткой, ее мамашей и бабулей. С ним поговорили три приличные девочки из офиса, узбечка попросила сфотографировать ее семейство большой «говнозеркалкой». Пани попыталась завести разговор об отношениях полов. Короче, Саша стал популярным на этом курорте. Он водил свою стаю на море и в бассейн, расталкивая арабов большим животом. Он организовал соревнование по водному поло между русскими и русскими, арабы сидели вокруг бассейна, посмеивались и ждали своей очереди.
Вечером 18 июня на подушечном поле начался концерт. Русские не знали, куда деваться от этих завываний, и двинулись на пляж. Уже темнело, ветер пытался выдуть из Египта всех европейцев, и песок летел, как шрапнель.
— Представляю, что сегодня будет твориться на дискотеке, — сказала одна из женщин.
— Мы туда не ходим, — ответила мать мулатки, кутаясь в полотенце. — Какой идиот написал на сайте, что июнь тут самый жаркий месяц в году?
Трезвый Саша долго не мог заснуть — по коридору шаркали шлепанцы и стучали каблучки, под окнами орали египтяне, выл цифровой муэдзин. В соседнем номере было глухо, но баба из номера напротив громко возмущалась: наверное, арабы тоже прыгали на кроватях.
Саша потерял счет времени. Он только подходил иногда на ресепшен посмотреть, нет ли его в списке отъезжающих. Запасы алкоголя истощались: пани выпила остатки мартини, гей расправился с текилой и бакарди. Саша сунул пятьдесят долларов самому степенному бармену и попросил обслуживать его как следует, а не как всех. Правда, теперь Саша пил мало и только за компанию. Олег почти не попадался ему на глаза, второго гея вообще никто не видел.
В четыре часа ночи Саша проснулся от стука в дверь.
— Звонила твоя жена, — нетрезвым голосом сказал Олег. — Она беспокоилась.
— Интересно, почему? — Александр натянул шорты.
— Давай, пора ехать, — торопил за дверью Олег. — Сухие пайки я уже взял.
Саша пробурчал, что вроде не собирался никуда ехать, Олег доказывал, что Саша сам брал такси до Каира на сегодня, но из-за пьянок у него отшибло память.
На животе у Олега пристроилась «говнозеркалка» с огромным объективом — наверное, из вещей его дружка. Такси подъехало прямо к выходу из корпуса, за рулем сидел молодой копт с длинным, осунувшимся от переутомления лицом. Он зевал и протирал глаза.
Олег натыкал фразу в электронном переводчике и показал шоферу экран смартфона. У копта, наверное, были возражения, он попытался что-то набрать в ответ, но Олег отобрал смартфон:
— Поехали!
Копт вышел из машины, покурил, потрепался с кем-то по телефону на повышенных тонах. Сказал по-арабски что-то похожее на «хер с вами» и сел за руль.
Саша открыл бутылку виски, чтобы шесть часов не прошли зря. Шофер, унюхав это, покачал головой.
Машина летела по шоссе в полной темноте, если не считать луны и света фар. Изредка попадались ветряки и недостроенные отели, навстречу проехали несколько самосвалов. Они обогнали автобус со спящими туристами и через некоторое время подъехали к КПП, где слонялись заспанные арабы с автоматами. У шофера проверили документы, Саша показал паспорт на всякий случай. Копт вернулся за руль с еще более мрачным видом. Олег дремал, положив зеркалку на полочку над багажником. Саше не хотелось расспрашивать про жену, он потихоньку вытащил смартфон педика, чтобы перезвонить Яне. Вызов с ее номером был исходящий, Сашу это неприятно удивило.
Яна сказала, что муж слишком высокого мнения о себе: она ничуть не волновалась, и пусть его там закидают камнями, чтобы не звонил в такую рань. Кстати, чей это номер?
— Долго объяснять. — Саша нажал на «отбой».
Педик снова привалился к его плечу, Саша запихал смартфон в его карман.
Он сделал несколько больших глотков, отодвинулся от педика и постарался заснуть. У него получилось, но, когда он проснулся, вдоль дороги тянулись всё те же однообразные желтые горы. Педик храпел, роняя слюну себе на плечо. Наконец они подъехали к триумфальной арке в фантазийном египетском стиле, где скучали еще несколько автоматчиков.
— Аллилуйя, — сказал Саша.
Копт радостно закивал.
Они еще долго ехали мимо желтых гор, обогнали несколько автобусов и грузовик с военными. Попадались жилые кварталы все с той же торчащей арматурой и разноцветным бельем на крышах.
— Ты не тяни кота за яйца, давай сразу к пирамидам, — сказал Саша. — Пирамиды, ю андерстэнд?
— О’кей, — ответил таксист.
Они заправились и переехали высокий мост, под которым сверкала нефтяными пятнами широкая некрасивая река. Саша догадался, что это Нил. В загаженной воде болтались баржи с какими-то оборванцами, берега были утыканы новостройками, торчали стрелы подъемных кранов. Такси летело по деловым кварталам и скакало по узеньким улочкам с разбитым асфальтом. Иногда водитель резко тормозил, и дорогу переходила важная матрона в широкой черной галабее. Сашу невероятно злило все вокруг, голова болела от постоянной тряски.
Таксист вырулил на берег канала, густо усыпанный мусором всех сортов. Среди покрышек, бутылок, банок и лоскутков рылись пожилые пары, нагружая тележки. Им помогали внучата. В мусорных холмах росли облезлые финиковые пальмы с пожухлыми листьями. За пальмами виднелся роскошный бизнес-центр. Рядом ютились все те же дома нищебродов, похожие на старых серых алкашей со стальной щетиной.
Таксист остановился, он что-то рассматривал на экране своего смартфона. Развернулся на мосту и поехал в другую сторону. Они вклинились в рощу финиковых пальм, поехали мимо полей, на которых попадались двухэтажные отштукатуренные виллы. Пальмы там росли на равном расстоянии друг от друга и полоскали на ветру глянцевые ухоженные листья. Снова вынырнул роскошный бизнес-центр из темного стекла, проплыла цепочка из пяти нищебродских домов, потянулись все те же узкие улочки, и Саша внезапно увидел над пучками арматуры коричневый треугольник пирамиды с нашлепкой из арматуры наверху.
— По ходу, у египтян особая любовь к арматуре, — проворчал Саша.
— Это чтобы она не разрушалась, — зевнул Олег.
— А на обычных домах она тоже, чтобы не разрушались?
— Не, чтобы налоги не платить. У них берут только за достроенные здания. Внизу гараж для верблюда, потом родители, потом старший сын, ну и так далее. Это же бедуины. Их дома никогда не будут достроены.
Такси вырулило на плато, где стояли три пирамиды — одна с арматурной нахлобучкой, другая в белой шапке и третья просто так. Вокруг слонялись бедуины с вонючими верблюдами, торговцы с арафатками и кошками, арабские гопники, предлагавшие дешево купить золотую цепочку. Ветер усилился, поднялись облака аммиачной пыли. Налетел отряд малолетней гопоты: бедуины гикали, подстегивали верблюдов и носились туда-сюда по утоптанной светло-рыжей глине.
Рядом с такси арабская мамаша фотографировала сына, сидящего на верблюде, прогуливались арабские семейства, поодаль стояла шеренга желтых автобусов и щелкала зеркалками группа туристов.
— Я даже выходить не буду, — сказал Саша. — Иди фотографируй, если хочешь.
У него затекли ноги, он давно отсидел задницу, но понимал, что эта пыль чуть менее чем полностью состоит из высохшего верблюжьего навоза и ишачьей мочи.
— Не имею никакого желания, — простонал Олег, растирая правое плечо. — Поехали отсюда, пока у меня рука не отнялась.
Таксист каким-то чутьем понял, что гостей не интересуют пирамиды, и машина поехала обратно по серому лабиринту из бетонных домов с гирляндами застиранного белья. Олег набрал что-то на смартфоне и показал водителю:
— Ви вон ту гоу ту Тахрир сквер.
— Ноу Тахрир! Тахрир нелзя! — заорал копт.
Олег достал триста долларов и показал таксисту. Тот снова позвонил какому-то приятелю и минут десять говорил с ним на повышенных тонах, после чего устало пробормотал: «О’кей, Тахрир, летс гоу».
Такси долго пробиралось по узким улочкам бедняцких кварталов, по мусорным берегам каналов, мимо полей, обсаженных пальмами. Достроенных домов на пути становилось все больше, теперь они напоминали обычные сталинские постройки.
— Тахрир! — таксист показал вперед, там виднелась высотка, и рядом торчало нечто вроде минарета или телебашни. — Ай стэй хер.
Олег вылез из машины, разминая затекшие руки, и надел на шею свой фотоаппарат с фаллическим объективом. Саша тоже вылез, хрустя суставами.
— Пойду поснимаю, — с плохо скрываемым возбуждением сказал гей. — Ты можешь пойти со мной.
Саша прищурился от яркого солнца, ближе к минарету виднелись группы людей, которые махали руками. Он разглядел пару египетских флагов и черные фигурки автоматчиков.
Копт не выходил из машины, на его лице читалось опасение за себя и презрение к двум богатым идиотам. В стекло постучал автоматчик, и копт показал ему документы.
Площадь не была заполнена так, что яблоку негде упасть, — люди свободно передвигались, даже разносчик лепешек сновал туда-сюда, предлагая товар. Работали кафешки, где посетители, покуривая кальян, безучастно разглядывали демонстрантов. В центре площади пахло паленым, что-то жгли, но Саша не понял что. Кто-то махал флагами, лез на фонарные столбы. Пахло разогретыми мужскими телами и одеколоном, крепкие парни в футболках и шортах вскидывали руки, скандируя что-то на арабском, среди них затесались тощие очкарики в костюмах, дедушки в бежевых рубахах до пят, подростки, несмотря на жару, одетые в джинсы.
— Ничего не видно, — жаловался гей. Он щелкал то того, то другого, но никак не мог получить общую картину. — Стойте спокойно, вы мне все фото размажете! — злился он.
Крепкие парни его не замечали или отмахивались, как от москита. Гей задел локтем очкарика в белоснежной рубашке и светлых брюках, тот извинился по-английски.
Олег и Александр пробирались к центру огромной площади.
— Надо зайти в один из домов и нащелкать сверху, — догадался Олег. — Как я сразу не сообразил.
Дальше все было очень быстро — их заметили. Огромный бородач лет двадцати закрыл ладонью объектив, со всех сторон потянулись руки, пролетел камень.
— Это случайность, они никогда не обижают туристов, — лопотал гей, вытирая предплечьем текущую со лба кровь. Раненого повалили и начали пинать. Александру стало очень жарко, он чувствовал, как его лицо краснеет, а в теле появляется необыкновенная легкость. Арабы разлетались перед ним, теряли равновесие, отбегали в стороны. В человеческом море открылся коридор, по которому уходили два чужака.
— И простер Моисей руку свою на море, и гнал Господь море сильным восточным ветром всю ночь, и сделал море сушею, и расступились воды, — бормотал гей.
— Заткнись! — рявкнул Александр.
— И пошли сыны Израилевы среди моря по суше… — Гей ощупал то, что осталось от зеркалки. — Это его прибамбас, он меня теперь убьет.
— Не о том думаешь, педрила, — Саша вцепился в его плечо, чтобы педику было больнее, пусть поймет, что видит не новости и не кино. — Тебя гонят сквозь строй. Ты здесь лишний, всосал или нет?
Толпа вокруг редела, арабы уже с удивлением смотрели на щуплого туриста с окровавленной головой и краснорожего громилу, который волок его неизвестно куда. Араб в спортивном костюме подбежал и спросил по-русски, не нужна ли помощь, а потом куда-то делся.
Александр забыл, где они оставили такси, с какой стороны пришли, где вообще они находятся. На широкой улице было полно машин, от «ведер» в стиле советского автопрома до роскошных по здешним меркам «БМВ». Кто-то гудел как ненормальный. Саша расслышал голос педика:
— Да стой ты, идиот!
Такси ехало за ними, водитель сигналил, педик пытался вырваться.
Саша с трудом остановился, отдышался и нырнул из пекла в салон автомобиля, по контрасту напоминающий холодильник. Водитель протянул ему бутылку воды.
— Это было страшно, — сказал Олег.
— Еще бы, — поддакнул Саша. — Зверье взбесилось.
— Я думал, ты меня убьешь, — продолжал педик. — У тебя было такое выражение лица… Как у опричника.
— Закрой пасть, интеллигент. — Саше хотелось размазать педика по стеклу, растереть эту гнилую кровь по асфальту. — Еще скажи, что тебя отпинали случайно. Или вообще защищали.
— Так оно и было, — промямлил гей. — Помнишь, тот парень спросил, нужна ли мне помощь. У тебя поехала крыша, согласись.
Саше показалась невыносимой многочасовая дорога рядом с этим слизняком, он попросил остановить машину и пересел к водителю. Педик на заднем сиденье возился с зеркалкой.
Когда Саша проснулся, такси летело в темноте по пустынной дороге. Через полчаса они уже подъехали к отелю. Слава Аллаху, там еще работал бар, и знакомый араб налил «другу» стакан неразбавленного виски из специально припрятанной бутыли. Саша положил ему десятку в маленький аквариум для чаевых.
— Саня, прости меня, — приставал педик. — Я понимаю, что ты меня защищал. Но это просто надо было видеть со стороны.
Александр послал его туда, откуда берутся дети. Он смотрел на мир только с одной стороны — со своей, как и подобает нормальному человеку.
Шатаясь от усталости, он добрел до ресепшен и выяснил, кто заказывал такси до Каира. Уж конечно, не он сам. Он был пьян, но еще в своем уме.
Сквозь сон Саша слышал, как двое мужчин снова ссорятся; открылась незапертая дверь в его номер, шмякнулась сумка с вещами.
— Ты не возражаешь, — утвердительно сказал Олег.
— Пшел вон, предатель! — Саша провалился в звенящий полусон-полуобморок, казалось, он вообще не спал, а просто перешел из тени в свет, наполненный разноцветными мушками.
Гей собирал его вещи:
— Если тебе интересно, автобус ушел час назад.
Они помчались к стоянке и поймали вчерашнего копта, который отсыпался в машине. Саша достал сто долларов, они втиснулись в такси. Гей крикнул:
— В аэропорт, живо!
Дату вылета действительно нужно было уточнить, хотя бы для себя.
Саша разглядывал сине-розовые горы на горизонте, он жалел, что так и не увидел их вблизи. Они были неизмеримо красивее и выше пирамид и вообще всего, что создано людьми. Пустыня, огромная, свободная от человеческой возни, казалась ему местом, где обитает сам Создатель.
— По сравнению с этим пирамиды — коричневые кучки, — словно угадал его мысли Олег. — Ни одна фальшивая гора не сравнится с настоящей.
Эта догадка оскорбила Сашу, но он промолчал.
— Кстати на будущее. Вот тебе универсальный подход к бабам: никогда не спорь с женщиной. Она сама не знает, чего хочет. Пусть поварится в собственном соку, подумает. И приползет извиняться.
— Я два раза был женат, — ответил Александр. — Советы пидорасов не нужны.
Оскорбленный гей еще долго высказывал все, что думает. Александр его не слышал.
В аэропорту уже объявили их рейс. За единственной свободной стойкой сидел очередной ленивый араб. Когда Саша поставил свою сумку на ленту, арабу позвонили на мобильный, и тот начал трепаться. Разговор явно не относился к работе, араб хихикал и смаковал какие-то подробности. Александр готов был его придушить
В самолете он доплатил стюардессе и уселся подальше от срущих младенцев, их орущих мамаш и либеральных геев. Теперь он совершенно излечился от патологической тяги к общению и обсуждению своих проблем. Которых у него не было.
Отдых удался. Он рассказывал о нем всем друзьям с многочисленными подробностями, хотя умолчал об ориентации побитого — они бы не поняли. Это был не безликий отдых на Канарах, где море чистое и безопасное, как презерватив. И уж конечно не Кипр или куда там летала Яна. О своем вояже она почти не вспоминала, назвав его непонятным словом «УГ». Они встретились так, будто не ссорились. Енотовый жилет все так же лежал на заднем сиденье бэхи, никто на него не позарился, что свидетельствовало о возросшем благосостоянии россиян.
В интернете появился очередной пост, где в который раз осуждалось пьяное русское быдло за границей. От всех прочих он отличался фотографиями с широкой Сашиной рожей и животом, который заслонял двух фараонов сразу. Ниже можно было насладиться фотками с разбитой зеркалки. Этот пост раскопала одна из сотрудниц, когда искала горящие туры, и Саша еще раз посмеялся вместе со всеми: в фирме его знали как малопьющего и культурного человека.
Прошло лето, прошла осень, на главной площади Киева загорелись покрышки, а Яна даже собиралась ехать туда и читать стихи в поддержку «майдаунов», как называл их Саша. «Только русских там не хватало, — говорил он. — Обойдутся без тебя». Прошла зима, еще одна курортная зона наполнилась автоматчиками. Даже в Таиланде начались народные восстания, а в Испании на демонстрации поколотили 80 человек. Яна обсуждала новости, негодовала, не пропускала ни одного митинга. Рядом с ней неизменно вышагивал муж — огромный краснорожий «ватник», который ни к чему не призывал. Он просто был рядом.