Рассказы
Опубликовано в журнале Урал, номер 6, 2013
Светлана
Лаврова — окончила Свердловский
государственный медицинский институт, кандидат медицинских наук, работает в
межрегиональном нейрохирургическом центре врачом-нейрофизиологом. Автор 73
книг, лауреат премии «Заветная мечта», национальной премии «Книгуру», призов
«Камертон» и «Алиса». Живет в Екатеринбурге.
Всё
началось с зайца
Фрося
была собака породы бассет и имела такую родословную, что по сравнению с ней
английская королева — просто уборщица или потомственная доярка. Но, несмотря на
немыслимую знатность, Фрося была особой легкомысленной и вечно ввязывалась в
сомнительные истории. Вот и сейчас — на что ей сдался этот заяц? Сидела бы на
даче с хозяевами, взирала бы с крылечка на суету мира или, в крайнем случае,
побегала бы за бабочкой. Так нет же — Фрося удрала в лес и стала принюхиваться:
где бы что интересненькое найти? В ноздри сразу бросился запах тухлой рыбы.
Фрося оживилась было, но потом скисла. Тухлая рыба была восхитительным
предметом, и неделю назад Фрося досыта с такой рыбиной наигралась на берегу
озера. А потом она притащила остатки домой. Она хотела, чтобы хозяева
порадовались вместе с ней. Хозяйка перебирала малину для варенья, Фрося
положила рыбину прямо в миску с малиной. Хозяйка заверещала так, что Фрося
всплеснула ушами и прямо по рассыпавшейся малине рванула к хозяину, не забыв
схватить рыбу. Хозяин лежал на диване закрыв глаза и делал вид, что не спит.
Фрося нежно его лизнула и положила рыбину прямо ему на бороду. Что было потом,
Фрося предпочитала не вспоминать. Словом, с тухлой рыбой Фросе больше
связываться не хотелось.
Второй
запах, попавшийся на пути, был запах свежей коровьей лепёшки. Фрося
остановилась в раздумье. Привлекательно, спору нет. Но ничего особенного. Вон
их сколько валяется около посёлка, можно подумать, на дачах живут коровы, а не
люди. Фросе же сегодня хотелось чего-нибудь экзотического. И тут она уловила
слабый, еле заметный запах зайца.
«Ага,
— подумала Фрося. — Попался!» И рванула по следу.
Фрося
была, конечно, жутко породистая, но не обученная собака, вела комнатный образ
жизни и не сильно разбиралась в дичи. Но даже самый тупой бассет знает, что
если ты чего-то унюхал, то за этим надо бежать, а потом вырыть это из норы.
Поэтому, когда Фрося увидела наполовину вошедший в землю предмет, напоминающий
по форме тарелку, а по размеру — маленький домик, она сразу начала подрывать
его всеми четырьмя лапами.
«Странный
какой-то заяц, — подумала Фрося. — Большой, железный… может, он и не заяц
вовсе. Его надо полностью откопать, а там разберёмся».
Лапы у
бассетов мощные, и подрытая с одного края тарелочка-домик закачалась. В
тарелочке открылся люк, и оттуда высунулся маленький зелёный человечек.
—
Уважаемый абориген! — сказал человечек. — Если изготовление этой ямы не
является для вас жизненно необходимым, смею ли я просить вас не копать её? А то
моя тарелка шатается и может упасть.
— Да
пожалуйста, — сказала покладистая Фроська. — Вы заяц? Вон какие ушки. А почему
зелёный? Чтобы казаться листиком?
— Я не
заяц, — сказал зелёный человечек с антеннами, — я даже не знаю, что такое заяц.
Я инопланетянин и прилетел с планеты Худдо-Бендо. Вообще-то это вынужденная
посадка, у меня небольшая авария, а маршрут мой — на Курдиссимо-Карачун.
— Ишь
ты, — покачала головой ничего не понявшая Фрося. — Заяц, а говорит, что не заяц.
— Если
уж контакт всё равно произошёл, то может, вы подниметесь на борт космического
корабля и поделитесь информацией о своей планете? — предложил худдо-бендяк.
«Корабль»
— это Фрося понимала. Ей довелось как-то кататься на лодке, причём она всё
время путала, с какой стороны лодки ей надо находиться — с той, где вода,
или с той, где воды нет, поэтому воспоминания о «корабле» у неё остались самые
плачевные. Но вокруг никакой воды вроде не было, и Фрося, опасливо
принюхиваясь, залезла вслед за зелёным человечком в люк тарелки. Внутренняя
обстановка её разочаровала: не пахло ни тухлой рыбой, ни коровьими лепёшками,
ни колбасой.
— Я
буду задавать вопросы, а вы, пожалуйста, отвечайте, — сказал инопланетянин. —
Кто живёт на вашей планете?
—
Во-первых, собаки, — начала перечислять Фроська. — Такие, как я, и немножко
другие. Разные.
— Ага,
понятно, собаки — разумное население вашей планеты и существуют в виде
множества рас.
—
Во-вторых, люди, — продолжила Фрося. — Это такие собаки, но без хвоста и ходят
на задних лапах.
— Они
разумные? — спросил инопланетянин.
— Не
всегда, — ответила Фроська. — Иногда ужас до чего неразумные. Им и лаешь, и
хвостом стучишь, и лапами скребёшь — не понимают, что меня пора выпустить на
улицу. А когда поймут, тогда уже поздно.
—
Итак, люди — существа, стоящие на более низкой ступени развития, — понял
худдо-бендяк. — У них есть разные расы?
— Да
нет, они все какие-то одинаковые, — поморщилась Фрося. — Только пахнут
по-разному.
«Люди
различают друг друга по запаху», — записал инопланетянин и снова спросил:
— А
какие отношения между людьми и собаками?
—
Хорошие, — сказала Фрося. — Мои люди меня кормят, моют, гуляют со мной,
развлекают меня. Маленькие люди называются человечьи щенки. Они вообще очень
славные. У меня есть трое взрослых людей и два щеночка — Леся и Стася.
Очень умненькие, умеют бегать на четвереньках, выполняют команду «Гулять!»…
Взрослые экземпляры не в пример глупее.
— Они
у вас в рабстве? — ужаснулся инопланетянин.
Фрося
не знала, что такое «рабство», но согласилась, чтобы сделать приятное зелёному
человечку.
— А
восстания бывают? — допытывался инопланетянин. — Когда люди перестают слушаться
вас и даже… э-э-э… как бы поделикатнее… бьют вас?
— Да
бывают, — вздохнула Фрося. — Тухлую рыбу они не любят, чуть принесёшь, сразу
это… как его… восстание. Ещё бывают восстания, если залезешь на стол всеми
четырьмя лапами и съешь тортик для гостей.
«На
планете кипит классовая борьба», — записал инопланетянин. — Теперь опишите ваше
жилище, пожалуйста.
— Ну,
комнат у нас в доме много, — сказала Фрося, мучительно пытаясь пересчитать
четыре хозяйские комнаты. — Одна комната называется кухня, и она самая лучшая.
Там в белом холодном шкафу лежат всякие вкусные вещи.
Тут
Фрося решила, что скучно описывать их комнаты, и решила рассказать не то, что есть,
а то, как, по её мнению, должно быть устроено жилище у всякой уважающей себя
собаки.
— В
кухне стены у нас из ветчины. Очень красивые, розовые, только мыть их неудобно.
Поэтому как они запачкаются, так мы их съедаем. Потолок из разных сортов
колбасы, а пол из сала, и, по-моему, зря: белый, быстро пачкается, надо его
каждый день вылизывать. Когда сама вылижу, когда людей заставлю… Вместо двери у
нас занавески из сосисок, так неудобно — только гости приходят, сразу от
занавески сосиски отгрызают. А на всех гостей сосисок не напасёшься. Коридор у
нас скромный, тёмный, стены из шоколадной глазури, пол из фруктовой помадки.
Для собаки с моей родословной можно бы и чего-нибудь поэффектнее устроить. Я
вам говорила, что я родня английской королеве через её любимую левретку?
Большая комната тоже выдержана в строгих тонах — шоколадный паркет, стены из
кофейного кекса с изюмом строго отделаны белым безе, люстра с леденцовыми
подвесками. А вход в большую комнату закупорен огромным тортом с кремом и
цукатами. Кто хочет войти, должен прежде вход в торте проесть.
Ещё у
нас есть бабушкина комната. Она маленькая, но зато в ней все стены отделаны
мясными косточками, а потолок — тефтельками. Подпрыгнешь повыше — и хвать
тефтельку. Правда, неудобно, когда с тефтелек с потолка подливка на голову
капает, но это ничего, потом можно вылизаться. А в спальне у хозяев на стене
большое панно из протухшей рыбы с тефтельками, а по бокам котлетки свисают.
«Современное искусство» называется.
— Его
едят? — с ужасом спросил инопланетянин.
— Кто
как хочет, — пояснила Фрося. — Кто хочет — ест, кто хочет — нюхает. Но самая
лучшая комната — у маленьких человечков, Леси и Стаси. Все стены сплошь
выложены разными конфетами: тут и морские камушки, и арахис в сахаре, и изюм в
шоколаде, и «раковые шейки», и леденцы. Вот ложатся они на ночь в кроватки и
могут выковыривать из стены любые конфеты. Кроватки, кстати, из песочного
теста, а постели — из слоёных язычков и зефира. Комнату освещают лампочки,
засунутые в разноцветные мармеладки, облизанные для яркости. Вот так и живём.
—
Какое интересное жилище, — сказал инопланетянин. — И что же, у вас на планете
все дома такие?
— Да,
— сказала Фрося. — Почти. Мы ещё не очень богатые, а вот есть дома, в которых
полы из балыка, а стены из красной икры с подсветкой.
— А
ещё кто-нибудь на вашей планете живёт?
— Так,
мелочь всякая, — отмахнулась Фрося. — Мухи, самолёты — это то, что жужжит, а не
поймаешь. Ещё машины — это крупные собаки со скверным характером, так и норовят
на тебя наскочить, еле уворачиваешься. Есть ещё коровы, это полезные животные,
потому что производят коровьи лепёшки. В воде плавает тухлая рыба… Да и всё,
пожалуй.
Фрося
ни слова не сказала о кошках, потому что терпеть их не могла и решила: пусть
инопланетянин о них не знает. Как будто их вообще нет.
— А
кто у вас на планете командует?
Фрося
толком сама не знала, поэтому ответила, как сама думала:
—
Наверное, кто-нибудь крупный. Доги там или сенбернары. Кавказские овчарки тоже
вполне бы в правительстве управились.
— И
как, хорошо вами управляют?
—
Хорошо, — кивнула Фрося. — Люди и те согласны, собачья, говорят, жизнь.
— Ну
что же, спасибо, наша беседа была для меня очень ценной. Теперь я расскажу на
родине о ваших интересных обычаях. Пусть о вашей планете узнает вся Вселенная.
Да, кстати, у нас она идёт без названия, под номером 13-13, и я хотел бы
назвать её вашим именем — именем первого разумного существа, встретившегося мне
здесь. Вы разрешите?
— Да
пожалуйста, — согласилась польщенная Фроська. — Меня зовут Фроська.
—
Какое изысканное имя! — восхитился худдо-бендяк. — Какое аристократичное. Ну,
до свиданья, мне пора.
—
Залетайте ещё, — сказала Фрося, помахала хвостом улетающей тарелке и пошла
домой. «Приятный день, приятное знакомство, — думала она. — А сейчас ещё и
косточку дадут. Бог с ним, с зайцем».
Косточку
действительно дали, потом Фрося поиграла с Лесей и Стасей в любимую игру «Кто
кого съест», потом все катались друг на друге верхом и отрывали косички и
хвосты — что у кого было.
А в
чёрном одиночестве Вселенной летела маленькая тарелка, и зелёный человечек в
ней грустно улыбался, глядя, как исчезает в космосе чудесная и необыкновенная
планета по имени Фроська.
Про
Фросю, дырку в тучке и скелет
Была
плохая погода. Плохая погода — это когда тучи и дождь. Туч было много, а дождь
один, зато противный. Одна небольшая туча младшего школьного возраста ещё
только начала работать тучей и по недостатку опыта зацепилась за верхушку
большой сосны. Очень основательно зацепилась. Собственно говоря, она вообще на
неё нанизалась, как пельмень на вилку. Только пельмень на вилке обычно сидит
смирно, а туча очень дёргалась, чтобы освободиться. Дёргалась она дёргалась,
прорвала здоровенную дыру и начала падать вниз по сосне. Сначала казалось, что
сосна стоит в шляпе с полями, потом — что сосна в пышном воротнике, как
испанская королева. Потом — что сосна в балетной юбочке, как лебедь из балета
«Лебединое озеро». Только лебедь — грязнуля, и юбочка у него серая. А потом уже
ничего не казалось, потому что туча лежала внизу у подножия сосны, прочно на
неё надетая.
Фрося,
как всякая нормальная собака, дождик любила. Поэтому как с неба закапало, она
сразу гулять пошла — со двора, по дорожке, из дачного поселка и в лес. А там
туча, на сосну надетая, лежит. Фрося с интересом на неё посмотрела и вежливо
так говорит:
—
Здравствуйте. Вы туман?
— Нет,
— сердито шмыгнула носом туча. То есть шмыгнула бы, если бы у неё был нос.
—
Тогда зачем вы тут лежите? — не унималась любознательная Фрося.
—
Стихи сочиняю, — фыркнула туча. — Отстань, не видишь — авария у меня.
И туча
попыталась заплакать, но раздумала. Потому что тучи плачут чем? Дождём. А если
туча лежит на земле, дождю идти некуда.
— Ишь
ты, — с уважением сказала Фрося. — Стихи. И авария. Какая у вас жизнь
интересная. Может, вам помочь от сосны отцепиться?
— Ты
не сможешь, — вздохнула туча. — Ты маленькая.
— И
ничего не маленькая, а очень даже крупная для своей породы, — возмутилась
Фрося. — А могучая — ну прямо как сенбернар.
И она
стала дуть на тучу снизу, чтобы она взлетела и отцепилась от сосны. Фрося дула
очень старательно и даже ушами помахала, но туча не пошевелилась.
— Тоже
мне, могучий сенбернар, — хмыкнула туча.
— А
никто не знает, умеют ли сенбернары сильно дуть, — оправдывалась Фрося. —
Может, у них дутельный насос как раз слабенький. Я сейчас знакомых воробьев
приглашу. Они вас клювами подхватят и вверх поднимут. У меня везде знакомства.
Но
опять ничего не вышло. Потому что клювы воробьев никак за тучу зацепиться не
могли. Это всё равно что пытаться поддеть ножом облако пара.
—
Очень уж вы бестелесная, — упрекнула Фрося. — Надо вам какой-нибудь скелет
сделать.
— Ни
за что! — гордо сказала туча. — Лучше я умру, сосной пронзённая. Скелет у тучи!
Это какой-то кошмарный сон с привидениями!
Но
Фрося всё равно не сдалась. Она пошла домой — ну, в дачный домик, и посмотрела
в верхний правый угол. Там жил паук Пахомыч. Вернее, не жил, а от мамы
прятался. Потому что мама пауков очень боялась, и как увидит Пахомыча — так
начинает, на взгляд Фроси, гавкать очень громко. А Пахомыч пожилой был, и
у него инфаркт мог сделаться, а по-старинному — разрыв сердца. Сердце у
пауков, конечно, не такое, как у людей, а трубочкой, но всё равно разрывать его
жалко. А Фросю паук не боялся. Она его всегда о приближении мамы предупреждала,
и Пахомыч вовремя прятался.
Фрося
сразу сообразила, что Пахомыч ей поможет. Он оплёл всю тучу паутиной. А за
паутину воробьи уже смогли схватиться. И они аккуратно подняли тучу и сняли с
сосны.
— Ура!
— закричала Фрося снизу.
— А
как мне теперь паутину отодрать? — спросила туча вместо благодарности.
— А
никак, — сказал паук Пахомыч. — Я самую липкую паутину использовал. Для
качества.
— Вам
очень идёт, — заторопилась Фрося, чтобы туча опять не огорчилась. — У вас как
будто вуаль.
— Ну,
тогда ладно, — сказала туча и улетела.
— Хоть
бы спасибо сказала, — вздохнул паук Пахомыч. — Никаких моральных основ.
«Основы
— это он про скелет», — подумала Фрося.
Но
потом оказалось, что туча не такая уж неблагодарная. Потому что по утрам она
стала прилетать и устраивать Фросе душ. Маленький такой душ, на Фроську идёт, а
на Лесю, Стасю, маму и папу — нет. Только Стася иногда садилась на Фроську
верхом, и тогда дождик ей тоже доставался. А один раз вместо воды на Фросю
посыпался «дождь» из маленьких живых лягушек. Это редко бывает, но туча уж
расстаралась. И Фрося со Стасей бегали за лягушками и ловили, чтобы отнести в
пруд, а потом просто так бегали, для веселья.
Это
очень здорово — иметь знакомую тучу.
Фрося
и сосиска
Жили-были
в холодильнике три сосиски и ждали, когда их сварят. Вернее, две сосиски ждали,
а третья нет.
— Убегу-ка
я в лес, — сказала она. — И стану там зайцем. Всю жизнь мечтала.
—
Пропадёшь, — заметила старшая сосиска. Её купили аж позавчера, и у неё был
большой жизненный опыт. — В лесу дождь, дикие звери…
Но
сосиска не послушалась и выскользнула из холодильника, когда его открывали.
Тут её
сразу заметил кот Каська. «Ага!» — подумал кот, сцапал сосиску и отнёс во двор,
чтобы полакомиться без помех. Сосиска извернулась и шлёпнула Каську по носу.
—
Психованная какая-то сосиска, — обиделся Каська. — Наверное, ядовитая.
Бросил
её и удрал, оскорблённый в лучших чувствах. Лежит сосиска во дворе и думает:
«Хорошо было Колобку убегать от бабушки с дедушкой, он был круглый, катиться
удобно». Полежала-полежала и поползла — вот как гусеницы ползают, только
медленнее. Потому что гусеницы к ползанью привычные, а сосиски нет.
Долго
ли, коротко ли, доползла она до леса и встретила ёжика.
— Ты
случайно не заяц? — подозрительно спросила сосиска.
— Нет,
я, наоборот, ёжик, — представился ёжик. — А ты кто?
— Я
заяц, — неуверенно сказала сосиска.
— Вот
и хорошо, — заулыбался ёжик. — У нас в лесу как раз зайца нет. А почему ты
такой странный?
—
Новая модель, — объяснила сосиска. — Вообще-то раньше я была сосиской, но
теперь хочу работать в вашем лесу зайцем. Ты не знаешь, что для этого нужно?
—
Прыгать и есть морковку, — сказал ёжик. — Пойдём, я тебе дам.
Он
наколол сосиску на иголочку, отвёз к своей норке и угостил морковкой. Сосиска
удивлённо посмотрела на морковку, а морковка не менее удивлённо — на сосиску.
—
Здоровенная какая, — сказала сосиска. — Больше меня. И чем-то на меня похожа.
Может, мы двоюродные сёстры? Не стану я её есть. Я буду зай-цем, сидящим на
диете. Для хорошей фигуры.
—
Тогда попрыгай, — предложил ёжик.
Сосиска
попрыгала. Как-то у неё не попрыгалось.
— Ну
вот, — расстроилась сосиска. — А я так мечтала… Не получается из меня зайца. —
И заплакала бульонными слезами.
И тут
из лесу вышла Фроська.
Нет,
вы не думайте, что Фроська была дикая собака динго и жила в лесу. Она нормально
жила, на даче с хозяевами, как и полагается воспитанной собаке породы бассет. А
в лес просто гулять ходила и со многими лесными жителями дружила. Например, с
ёжиком.
— Вот
пришла и плачет, — огорченно сказал ёжик и указал Фросе на сосиску. — Кто такая
— непонятно. Хотела быть зайцем — а не получилось. Наверное, способностей нет.
— Так
это же сосиска! — опознала продукт образованная Фрося. Она очень хорошо к
сосискам относилась. Тут сосиска вообще рыдать начала — испугалась, что Фрося
ее съест.
— Я
просто не знаю, что делать, — сказала Фрося. — Как ее успокоить. Может, пусть
уж будет зайцем? Розовым, безухим, безногим, безруким, бесхвостым… Ох, фильм
ужасов, а не заяц.
Сосиска
заплакала еще сильнее, так что просто уже плавала в бульоне. Ёжик испугался,
что начнется наводнение, и сказал, поглаживая сосиску по розовой спинке:
— Да
не огорчайся. Подумаешь, заяц. Давай ты будешь у нас в лесу сосиской? Зайцы в
каждом лесу есть, а вот сосиски ни у кого нет.
С тех
пор все лесные жители очень гордятся, что у них в лесу живёт Удивительный Зверь
Сосиска. Академики из Москвы, Парижа и Нью-Таракана приезжают фотографировать
редкое животное и изучать его повадки. А мамы, живущие неподалёку от леса,
пугают своих непослушных детишек:
— Вот
сейчас придёт страшная сосиска и съест тебя!
Только это неправда.
Никого сосиска не ест. Она добрая и хорошая.