Опубликовано в журнале Урал, номер 3, 2013
ИНОСТРАННЫЙ ОТДЕЛ
Голливудская паранойя
Дэн Симмонс. Флэшбэк.
— М.: Эксмо, 2012.
В России американский писатель Дэн Симмонс чрезвычайно популярен. Практически все его романы были переведены на русский язык. Роман “Флэшбэк” был написан в 2011 году, а уже через год появился на прилавках наших магазинов. Дэн Симмонс работает в разных жанрах
— научной фантастике, фэнтези, хорроре и прочих. “Флэшбэк” можно условно назвать социально-политическим боевиком, действие которого разворачивается в недалеком будущем.На дворе 2030-е. Недавние лидеры по экономическому росту, Америка и Китай, из мировых держав превратились в полуанархические образования. Япония стала первой нацией, которая взяла на себя заботы о судьбах мира. В России правит бессмертный Путин, создавший мощную страну за счет сырьевого шантажа соседей. Европа стала мусульманской. Америка фактически распалась. Ее юг захвачен мексиканскими картелями, а некоторые штаты вроде Техаса предпочли стать независимыми. В остальной части Америки царит социальная разобщенность. Кругом криминал и деградация. Банды терроризируют кварталы, с ними пытается бороться полиция. Молодые люди массово вербуются в армию, которая ведет войну в Китае, сражаясь за интересы Японии. Национальное правительство как таковое отсутствует. Америкой управляют девять федеральных советников из Японии. Сильно влияние Всемирного Халифата, который под знаменем радикального ислама объединил в себе арабские государства и начал свой путь к всемирной власти с уничтожения Израиля ядерной бомбой. Американцы как нация полностью подавлены и проводят время в сладких грезах о былом, в которые их погружает массово распространившийся наркотик под названием “флэшбэк”. Таков же и главный герой Ник Боттом, который работает детективом в денверской полиции. Это классический персонаж из американских полицейских боевиков. Его жена погибла в автокатастрофе. Чтобы воскресить в памяти время, проведенное с нею, Ник Боттом постоянно принимает флэшбэк. У него есть сын, который живет вместе с дедом в Лос-Анджелесе. Отношения у них сложные
— сын терпеть не может отца за то, что тот его некогда бросил. Вэл, так зовут сына, тоже флэшнаркоман. Он связывается с бандой подростков, которая планирует убийство японского советника. Действие выстроено вокруг детективной линии, в которую ввязывается Ник Боттом. На него выходит Хироси Накамура, один из японских федеральных советников. Несколько лет назад у него был убит сын Кэйго, который снимал фильм о флэшнаркоманах в Америке. Теперь советник хочет найти убийц своего сына и обращается к Нику Боттому, предлагая ему наркотик в качестве оплаты. Детектив соглашается и начинает расследование. Со временем он открывает страшную правду и в частности узнает, почему погибла его жена. За убийством Кэйго Накамуры стоит ни много ни мало глобальная политическая интрига, в которой всему находится место — и новым феодальным порядкам японского общества, и флэшбэку, который ошибочно считался изобретенным в Израиле, и роли Америки и Японии в грядущей тотальной войне с Всемирным Халифатом. В убийстве сына советника связываются в один узел все сюжетные линии романа.Как и большинство мэйнстримных произведений, роман Симмонса лишен психологической глубины и экзистенциального измерения вообще. Их заменяет атмосфера универсальной американской крутизны. У Симмонса все круто. Крутой детектив берется за крутое дело, у преступников крутое оружие, а у правительства крутые технологии. Много раз, описывая какую-либо сцену, Симмонс говорит, что-де чудес не бывает и что они случаются только в старых американских фильмах про крутых полицейских, а у него лишь суровая реальность. Но это лишь лукавство. У Симмонса все тот же архетип крутого полицейского с классическими семейными и служебными проблемами. И ситуации, в которые этот полицейский попадает, также обладают кинематографической нереальностью. Вот, например, Симмонс пишет: “В тысячах киношных сцен плохой парень захватывает заложника <…> и тогда главный герой или героиня расстается со своим оружием: “Смотри, я кладу его на землю!” Ник помнил, как в эпоху дотрехмерного телевидения он, еще совсем мальчишка, сидел на диване и смотрел полицейскую мелодраму. Отец, проходивший по комнате, заметил: “Такого не бывает””. Но что мы видим спустя несколько страниц? Пойманного Ника Боттома со связанными руками везут на казнь на вертолете, и три специально обученных ниндзя не спускают с него прицелов. Это не мешает ему начать сопротивляться и несколько минут провести в схватке за свою жизнь. Затем он умудряется выпасть из вертолета. Через несколько мгновений вертолет делает какой-то фантастический вираж, и сильная рука злого японца в воздухе хватает Ника, чтобы втащить внутрь. И таких необъяснимых чудес у Симмонса полно. Страсть писателя к элементам боевика вообще показательна. Каждую перестрелку и погоню он будет описывать на десятках страниц, не забывая снабдить читателя всеми подробностями касательно вымышленного или реального вооружения. Если речь идет о пистолете или винтовке, писатель обязательно сообщит калибр. Все это производит впечатление дешевого голливудского боевика, где ничего, кроме перестрелок, не происходит. Здесь следует также отметить в общем-то весьма слабую детективную линию. Она построена на примитивном опросе свидетелей, каждый из которых обязательно сообщает какую-то дополнительную информацию. Все свидетели обязательно обладают какой-то крутизной, замешанной на эффектной социальной типологии. То это вооруженные зеки, к которым даже приблизиться нельзя так, чтобы они тебя не убили, то прожженные наркоманы, то вообще лидеры мафии чеченского происхождения. Едва ли Симмонс здесь стремится к правдоподобию, куда больше это похоже на обычную кальку с документальных передач о криминале. Эти свидетели нужны не столько для детектива, сколько как повод рассказать о том или ином аспекте деградации Америки после правления Обамы. “Флэшбэк” вообще написан с сильным политическим привкусом. Симмонс считает, что политический курс Обамы и, в частности, его программы в области социальной защиты приведут Соединенные Штаты к скорому краху. Сегодня Америка отказывается от желания доминировать над миром, а завтра деградирует и полностью вырождается в непонятное полуанархическое образование, не способное поддержать даже собственный суверенитет. Сильной Америке нужна идея экспансии, а слабой Америкой будут править японцы, арабы и мексиканцы. Во “Флэшбэке” школьников уже учат тому, что 11 сентября было днем освобождения Америки от империализма, а в Канаде вообще живут по законам шариата. Но на политический роман “Флэшбэк” не тянет. У Симмонса нет дискуссии, нет разных точек зрения и вообще нет политического конфликта как такового. Симмонс смотрит на свой мир с точки зрения жертвы, а его герои слишком примитивны, чтобы участвовать в диалоге о судьбе Америки. Поэтому у Симмонса на все есть готовый ответ, а именно тот самый нарисованный мир будущего, который не терпит никаких контраргументов. По Симмонсу, начало конца пришло вместе с Обамой.
“Флэшбэк”
— это типичная социальная фантастика с креном в сторону антиутопии. Коль скоро это социальная фантастика, то ждать от Симмонса каких-либо оригинальных фантастических идей не стоит. Их здесь просто нет. Все фантастические допущения принципиально эстетические: костюмы ниндзя, боевые машины, вооружения. Все это входит в скучный джентльменский набор современного фантастического боевика. Писателя заботит только эффектность, но никак не последствия этих допущений для жизни общества. Наркотик флэшбэк, казалось бы, дает в этом отношении безграничные возможности. Можно было бы представить американцев, которые, приняв наркотик, погружались бы в прошлое в попытках его переосмыслить, оценить иные пути развития и понять метафизическую суть Америки. Они могли бы, например, объединяться в группы с целью подготовки духовного перерождения или просто для сопротивления процессу потери идентичности. Но Дэн Симмонс мыслит совсем иначе. Для него флэшбэк — это деталь мира, а не его стержень. Поэтому Ника Боттома нисколько не волнует метафизика. Он принимает флэшбэк только для того, чтобы вспомнить о днях, проведенных с покойной женой. А подростки, в числе которых его сын Вэл, подходят к наркотику еще более утилитарно. Они собираются в так называемые флэшбанды и совершают реальные преступления, чтобы потом “флэшбэчить” на них. Если учесть при этом, что действие происходит в атмосфере постоянной голливудской крутизны, то станет окончательно понятно, что флэшбэк не является для Симмонса инструментом для раскрытия метафизических проблем Америки. Разве что социальных. Сознательно это сделано или нет, но все-таки есть что-то действительно тоскливое в облике всегда деятельных американцев, которые разом, как по команде стали вдруг предаваться порочным воспоминаниям о былых временах.Как писатель Симмонс в общем-то любит разрушенную Америку. Следует всмотреться в то, как любовно он описывает каждую улицу Денвера или Лос-Анджелеса. Описания городов столь подробны, что неамериканцев это только утомит. Но это, конечно, любовь через боль. Паранойя, которую Симмонс испытывает по отношению к исламу, вполне реальна и встречалась и в других его книгах. Впрочем, фобий у него много. Есть фобия Японии, России, Мексики, толерантности, демократии, “зеленых”, сепаратизма, не боится Симмонс только сильной Америки, которую в его глазах олицетворяет Республиканская партия.
Складывается впечатление, что он подтягивал свое личное политическое кредо до некоего универсального мэйнстримного произведения. Примечательной здесь является попытка создать принципиально иное измерение за счет обращения к Шекспиру. Само имя Ник Боттом является отсылкой к персонажу Нику Боттому из шекспировского “Сна в летнюю ночь”. Симмонс как бы намекает на то, что его произведение может быть прочитано на другом уровне. В самом деле, метафора сна из пьесы Шекспира заимствуется в качестве основной для объяснения того, что есть флэшбэк. Но, к сожалению, эта метафора не получает ни малейшего развития. Такая же участь у эпиграфа из Марселя Пруста. Похоже, он нужен только для “статусности” в составе все того же джентльменского набора мэйнстримного произведения. Трудно думать о Прусте, когда большую половину текста занимают кевларовые одеяния ниндзя и лазерные пушки. Поэтому более высокий уровень прочтения, если он и есть, теряется на фоне обезличенного литературного американизма с его киношным построением и отрывистыми эмоциями.
В каждом персонаже “Флэшбэка” видна его цель, что в данном случае является только минусом, потому что “Флэшбэк” не является романом идей, где эти самые идеи борются и сталкиваются друг с другом. Хорошо видно, как роман сделан и как примитивный декоративный мир был натянут на политический памфлет. А мир Симмонса действительно примитивен. Автор не очень-то интересуется, скажем, механизмами работы социальных институтов в условиях анархии. Ему достаточно сказать, что есть группы бандитов и есть полиция со спецслужбами. А что можно узнать о работе спецслужб или той же полиции? Или о работе следователя? Симмонс здесь еще более поверхностен, чем какие-нибудь “Улицы разбитых фонарей”. Как следователь Ник Боттом вообще не проводит какой-либо работы. Всю информацию он в готовом виде получает от разных людей и лишь в конце чудесным образом складывает детали пазла в единую картину. Еще одной стороной мэйнстримности романа является обязательная в таких случаях приятная общая эрудиция автора. Например, описывая будущую энергетику США, Симмонс говорит о развитии ветроэнергетики и одновременно указывает на пагубные последствия такого подхода, в частности, на массовую гибель перелетных птиц. В итоге мы получаем стандартный роман-боевик, замешанный на параноидальных идеях и снабженный всеми атрибутами мэйнстримного произведения. Можно предположить, что он был написан для предостережения американцев. А если пойти еще дальше, то можно даже допустить, что он был выпущен специально перед выборами 2012 года, чтобы каждый американец, прежде чем голосовать за Обаму, задумался о возможных последствиях. Впрочем, пропаганды Республиканской партии во “Флэшбэке” нет. Есть лишь проходящая красной нитью критика Обамы и его социальных программ. Чего здесь больше
— политики или боевика, — судить читателям.
Сергей СИРОТИН