Как перешибить наркотический обух
Опубликовано в журнале Урал, номер 9, 2011
Андрей Ильенков
— окончил филологический факультет Уральского государственного университета, автор книги стихов и нескольких сборников прозы, изданных в Москве и Петербурге. Живет в Екатеринбурге, работает в журнале “Урал”.Андрей Ильенков
Игла и плеть
Как перешибить наркотический обух
Когда я садился за этот текст, меня занимал вопрос: зачем все это писать? Разве кому-то непонятно, что наркомания в России
— национальная катастрофа? Что наркоторговцам должна быть объявлена война, и поступать с ними нужно по законам военного времени, то есть расстреливать на месте. Что представители силовых и властных структур, призванные бороться с наркотиками, но уличенные в связях с наркодилерами, должны болтаться на фонарях. Причем не на разбитых фонарях, а на горящих, дабы ими освещались лица болтающихся, с каждым днем все менее красивые. Что другие тоже лица, призывающие к легализации наркотиков в той или иной форме, должны сидеть в тюрьме. По статье о растлении несовершеннолетних. Что наркоманов нужно изолировать от общества и лечить принудительно. Что наркоплантации в сопредельных России странах должны уничтожаться российской военной авиацией, невзирая на то, как к этому отнесутся правительства этих стран и мировое сообщество.Тем более после заявления президента РФ Дмитрия Медведева, предложившего принять закон об уголовной ответственности за употребление наркотиков, это, кажется, понято уже всеми и подтверждено на самом высшем уровне.
Но вот недавно не кто-нибудь, а комиссия ООН по борьбе с наркотиками заявляет о том, что политика запретов в области борьбы с наркоманией ничего путного не дала, и о том, что рекомендует перейти к легализации наркотиков.
Комиссия ООН неправа. Но менее всего я склонен подозревать эту международную комиссию в некомпетентности. Я, напротив, склонен подозревать ее в злонамеренности. Потому что идея легализации куда как не нова.
Вот, например, на сайте “Лига легализации конопли” Александр Никонов из “Новой газеты” беседует с известным телеведущим Владимиром Познером. В начале интервью А. Никонов пишет от себя: “Одна из самых сложных проблем современного общества
— наркотическая. Первое и самое простое приходящее в голову решение этой проблемы — запретить наркотики, да и все тут!.. Увы, не работает. Значит, нужно искать иные пути”.Журналистская манера: спорное (мягко говоря) утверждение высказывать как аксиому: “Увы, не работает”. Не работает? А можно конкретные примеры, с цифрами, со сравнительным анализом ситуации в разных странах? Я, конечно, понимаю, что если журналист станет еще и думать, то ему некогда будет писать. Но это его трудности, а не мои. Используя журналистскую логику, я бы тоже возразил: еще как работает! И точка. И никакого интервью уже не нужно. Но я предпочитаю логику не журналистскую, а классическую, формальную. И поэтому читаю интервью.
В. Познер, в отличие от А. Никонова, свою точку зрения аргументирует: “Рентабельность наркоторговли составляет тысячи процентов! А значит, никакие наказания, никакая смертная казнь не решат проблемы: всегда найдутся люди, готовые рискнуть за такие сумасшедшие деньги”. С этим не поспоришь. Есть люди, готовые расстаться с жизнью ради наживы. Вопрос
— много ли таких? Думаю, не очень. Или как говорил Баттхед Бивису: “Ты че, мутант, мертвым не нужны бабки!” Думаю, желающих разбогатеть без риска для жизни все же подавляющее большинство.Дальше и В. Познер демонстрирует свое владение журналистской логикой: “Во многих странах казнят, вешают за продажу и хранение наркотиков
— не помогает. Более того, в странах, где казнят за наркотики, наркоторговля растет”. Не помогает, и даже растет наркоторговля? Да где же такое было? Хоть один пример, один факт дайте, пожалуйста. Нет, это опять надо принимать как аксиому.На вопрос журналиста: “Вы предлагаете легализовать все наркотики или только марихуану, как в Голландии?”
— В. Познер отвечает: “От марихуаны, как справедливо отмечают многие специалисты, никакой беды вообще нет. И ее, конечно, нужно легализовать. Но я иду дальше, чем голландское правительство, я считаю, что легализовать нужно все наркотики”. Аргументируя это высказывание, известный телеведущий утверждает, что, будь наркотики легальными, наркомафия потеряла бы свои доходы и самоликвидировалась. В качестве примера он ссылается на Голландию: “Опыт этой страны дает определенные основания полагать, что путь легализации наркотиков позитивен”.Начнем по порядку. По поводу того, что запреты не работают и, наоборот, растет наркоторговля.
“Позитивный опыт”
К середине ХХ века в Китае опиумным маком был засеян миллион гектаров, а официальное число наркоманов составляло 20 миллионов человек. В 1950 году, по официальным же данным, 80 000 человек было арестовано, каждый сотый из них
— расстрелян.Нильс Бейерут, доктор медицинских наук из Шведского Института Карнеги, говорил в своей речи “Шведская наркоэпидемия в глобальной перспективе”, что китайцы “в период с 1951 по 1953 год полностью искоренили в своей стране курение опиума, имевшее трехсотлетнюю традицию, и реабилитировали примерно 20 миллионов активных курильщиков опиума. При этом пришлось отправить в трудовые лагеря сроком до двух лет примерно десять процентов наркоманов, а остальные девяносто процентов прекратили курить опиум сами
, без всякого медицинского лечения и психотерапии. Залогом успеха стали массовая народная мобилизация и жесткая политика государства”. За это время количество наркоманов в КНР упало до 600 тысяч.Теперь полюбуемся на позитивный опыт. Голландии. Вот факты: “В Нидерландах… декриминализация сопровождалась повышением уровней преступности и употребления наркотиков. С 1984 по 1992 год здесь употребление каннабиса среди учащихся возросло на 250%. В период между 1988 и 1993 годами количество зарегистрированных лиц с наркотической зависимостью увеличилось на 22%. В ответ на декриминализацию марихуаны за сравнительно короткий срок (с 1991 по 1993 год) количество пристрастившихся к этому наркотику возросло на 30%. …Количество инцидентов, в которых кто-либо пострадал от
огнестрельного ранения, возросло на 40%, число ограблений — на 69%, краж автомобилей — на 62% (Обзор современной психиатрии. Вып. 24, 2004 г.)”.Лица, придерживающиеся либеральных взглядов, очевидно, полагают, что легализация марихуаны автоматически решает все наркотические проблемы. Однако это не так. Голландские наркоманы с удовольствием принимают и героин, и амфетамины, а по употреблению кокаина страна занимает одно из первых мест в мире. Героин в Амстердаме купить легче, чем в других европейских столицах. При этом Голландия отказывается предоставлять отчеты о преступности и заболеваемости, связанных с наркотиками.
Кроме того, Голландия находится не в вакууме, а в Евросоюзе. В 2005 году, по заявлению британской таможни, 80% конфискованного в Великобритании героина переправляется через Голландию. Парижская полиция полагает, что 80% потребляемого героина во французской столице прибывает оттуда же. Голландии принадлежит ведущая роль в Европе в производстве и продаже амфетаминов. Еще в 2002 году в передаче голландской телекомпании KRO Networks TV говорилось: “Нидерланды продолжают оставаться основным пунктом незаконного оборота наркотиков, поступающих как из Европы, так и в Европу. Значительный процент потребляемого в Европе кокаина поступает через Нидерланды
. Голландия является крупнейшим производителем таблеток экстази в Европе. Ведется крупномасштабное производство гашиша и марихуаны, страна представляет собой крупнейший перевалочный пункт дешевого героина и кокаина. “Политика терпимости” проложила путь к обширной незаконной наркоторговле. Когда в Голландии посмотрят правде в глаза?”Нидерланды
— не очень большое государство. Если бы Королевские военно-морские силы Соединенного королевства Великобритании и Ирландии выпустили по Нидерландам все имеющиеся в их распоряжении ракеты “Трайдент” с подводных лодок, то, пожалуй, от 80% героина в Великобритании можно было бы избавиться. Но они так не сделают.Еще нужны факты о бесполезности запретов и позитивном опыте легализации? Мне лично фактов для доказательства очевидного не нужно, на то оно и очевидное. Убежденным сторонникам легализации, как видно на примере В. Познера или даже международной комиссии ООН, фактов тоже не нужно. Им, в свою очередь, очевидно, что свободное употребление наркотиков
— один из краеугольных камней прав человека. Поэтому адресую факты колеблющимся.О бесполезности запретов:
“…после того, как Лаос, Камбоджа, Таиланд приняли законы, предусматривающие в отношении наркокурьеров смертную казнь, объемы производимых здесь наркотиков сократились более чем в четыре раза”. (Афганский наркобизнес и Центральная Азия. Северные маршруты “золотого полумесяца”, Транскаспий, 22.05.2001)
А вот что было в Таиланде (подробности на http://www.proza.ru/2010/02/22/1470).
В 2003 году национальный антинаркотический центр Таиланда доложил правительству о ситуации с наркотиками. Более пяти миллионов человек (около 8
% населения) были наркоманами. Вскоре эти сведения появились в печати. Но не только эти. В газетах появился и поименный список лиц, так или иначе причастных к наркоторговле — около ста тысяч имен, — а также обращение полиции, предлагающее этим лицам добровольно сдаться властям в обмен на амнистию или максимальное смягчение наказания. Мало кто из поименованных в прессе откликнулся на призыв.После этого ночами на улицах появились автомобили без номеров. По нужным адресам они останавливались, из них выходили люди в масках, с автоматами, врывались в дома и увозили хозяев. Хозяев
— тех самых, что значились в опубликованных списках, — находили поутру на городских свалках. Естественно, уже в мертвом виде. Их истязали, затем расстреливали, а тела, чтобы ни у кого не оставалось сомнений относительно мотивов убийства, густо посыпали известным белым порошком. Этих неуловимых мстителей в народе назвали каким-то местным словом, что-то вроде “ночные демоны” или типа того.Конечно, полиция неоднократно получала звонки от жертв ночных нападений. Но надо отдать ей должное: на такие вызовы наряды не торопились, оправдываясь впоследствии тем, что успеть повсюду невозможно.
Правозащитники, само собой, забили тревогу. Правозащитники существуют ведь не только у нас в России, они везде, везде! Потому что права человека нуждаются в защите. Защитой прав законопослушных граждан занимается государство (другой вопрос
— насколько добросовестно и эффективно). А вот для защиты прав преступников существуют правозащитники, и имя им легион.Так вот, правозащитники Таиланда дошли до самого короля! Но король сказал, что, конечно, государство борется и будет бороться с фактами самосуда и что даже он лично отслужил несколько молебнов, но, вероятно, наркоторговцы слишком уж разгневали Будду, раз он не желает отозвать ночных демонов. По официальным данным, за восемь месяцев убито более 7 000 числившихся в списках, арестовано 29 394, еще больше добровольно сдались, не желая повторить печальную судьбу своих коллег по опасному бизнесу, около 200 тысяч наркоманов добровольно легли на стационарное лечение.
Еще о “позитивном опыте” легализации:
“При Саддаме употребление наркотиков в Ираке каралось смертной казнью. Теперь же по “освобожденному” Багдаду катится огромный вал наркотиков. Процветает торговля снотворными и успокоительными средствами, здесь также можно приобрести кокаин и героин. Среди жертв наркомании все больше детей…” (“Шпигель”, 01.09.2003)
.“Когда Испания в 1985 году пошла в деле послабления легким наркотикам вслед за Голландией, за десять лет к середине 1990-х число зарегистрированных наркоманов подскочило с 200 тыс. до 1,6 млн.” (А. Щелкин. Наркотики. Цивилизация. Человек / “Звезда”, 2006, №1).
Но это все Европа и Азия, а у нас, наоборот, Россия. Не какой-нибудь Китай, где родителей штрафуют за излишнюю активность в области деторождения. Не какая-нибудь другая страна, где деторождение справедливо считается личным делом любого гражданина. А у нас Россия, страна, где матерям за это платят деньги. Такая ситуация: дети очень нужны. И матери в муках рожают детей, а дети подрастают, садятся на иглу, умирают, не оставив потомства, и те же самые матери еще способны рожать, и нередко рожают, и с тем же результатом.
Правоохранительные органы страны не справляются с незаконным оборотом наркотиков. Система медицинской и социальной реабилитации наркоманов со своими задачами тоже не справляется. С этим никто не спорит.
Насколько серьезна эта проблема? Вот тут мнения уже расходятся. Некоторые оценивают ситуацию с наркотиками в России как национальную катастрофу. Другие считают это сильным преувеличением. В частности, такое мнение выразил в частной беседе так называемый Костя Богомолов. Он выразил мнение,
что наркомания — не самая большая проблема современной России.Никто не говорит, что самая большая. Может быть, гораздо страшнее дураки, дороги, коррупция, экология, демография. Конечно, скажут многие, страшнее всего
— наши власти. По мнению одних, это агенты влияния мировой закулисы, которые целенаправленно губят страну и русский народ по рецептам Гитлера, Даллеса и ФРС США, по мнению других — это пещерный медведь, уничтожающий любые ростки свободы и демократии внутри страны и мечтающий уничтожить их во всем мире. Так что наркомания — пустяки.Но, во-первых, если ко всем перечисленным проблемам приплюсовать еще и наркоманию, то ситуация только усугубляется. А во-вторых, все познается в сравнении. Обратимся к цифрам и сопоставим.
Цифры потерь в Афганистане в советское время тщательно скрывались, хотя вся молодежь пела душещипательные песни про “афганские цинковые гробы”. Много спустя вышел фильм А. Балабанова “Груз 200”. В начале фильма полковник-военком говорит в частном разговоре: “Знаешь же, что сейчас в
Афгане… Только в наше захолустье за это время (за какое время, может быть, с начала кампании? — А. И.) двадцать шесть гробов пришло. Артем, двадцать шесть! “Груз 200” называется. А по всей стране что делается?” И я не спорю: двадцать шесть молодых здоровых парней для провинциального города — это ужас. А вот в Нижнем Тагиле за последние два года похоронили 758 (семьсот пятьдесят восемь) человек, умерших от наркотиков. А по всей стране что делается? А вот что.За десять лет войны в Афганистане Советская Армия потеряла 15 051 человека (по другим источникам
— 14 453 человека). И многие наши СМИ называли и называют это “афганской трагедией”, и, наверное, они правы.Но вот за один 2003 год в России от наркотиков погибло 70 000 человек. А за 2006 год
— 100 000 человек. В 2007 — 115 000 человек. В 2008 —123 000 человек. И если война в Афганистане — это трагедия, то как будем называть это?
Так что сравнивать с Афганистаном лучше не станем, может получиться неловко.
Лучше сравним с потерями в Гражданской войне. Гражданская война в России была национальной катастрофой
— с этим никто не спорит. Некоторые считают ее катастрофой мирового и цивилизационного масштаба, кардинально изменившей ход мировой истории. И однако…По данным статистического исследования “Россия и СССР в войнах XX века”, общее число потерь личного состава Красной Армии за период Гражданской войны (1918–1922 гг.) составило 980 741 чел. В это число входят убитые, умершие от ран и болезней, пропавшие без вести, умершие в плену и при других обстоятельствах. Это данные по Красной Армии. Конечно, была и Белая гвардия, но ее численность до численности РККА все же не дотягивала. Ну, предположим, что и у белых было столько же. Предположим даже для ровного счета, что Россия потеряла в Гражданской войне 2 миллиона человек.
А вот данные с сервера статистики “Sta-t” за 2009 год: “На сегодняшний день в России регулярно употребляют наркотики 6,99 млн человек. Подавляющее большинство этих людей обречено (выделено мной
. — А. И.). Медицинские учреждения могут стационарно пролечить за год не более 50 тыс. человек”. Таким образом, все желающие могут убедиться, что число жертв наркомании в России скоро превысит количество жертв Гражданской войны 1918–1922 гг.А также всех жертв Холокоста вместе взятых.
И вот заметим: афганские моджахеды убили от 14 до 15 тысяч советских солдат и офицеров. В ответ на это Советская Армия уничтожала моджахедов без суда и следствия: как только их видели, так и уничтожали. С помощью гранатометов, минометов, артиллерии и танков. Реактивными системами залпового огня. Налетами вертолетов Ми-24, штурмовиков Су-25, бомбардировщиков Ту-16. Это вам не Таиланд с ручным стрелковым оружием.
Что же касается Гражданской войны, то тогда не было столь мощных систем поражения, но ожесточенность была беспрецедентная. Степень садизма повышенная с обеих сторон, по сравнению с которой бледнеют и средневековая инквизиция, и гитлеровское гестапо. Сейчас много открытых (в прошлом закрытых) источников информации. Там можно прочесть, как и белые, и красные обращались
с пленными и мирным населением. Картина в обоих противоборствующих лагерях страшная. Это те и другие мстили за один миллион погибших с каждой стороны.Пойдем дальше. Дальше будет приятный сюприз. По подсчетам разной степени официальности, в стране от 500 тыс. до 7 млн наркоманов. Если последняя цифра верна, и известно, что старых наркоманов, в отличие от старых алкоголиков, не бывает, то наши сограждане могут утешиться
— потери в России от наркомании еще далеко отстают от потерь СССР во Второй мировой войне (особенно если считать за все время — от Испании до Японии). С другой стороны, тогда и население было многочисленней. Но уже любое другое сравнение нынешней мирной жизни с былыми войнами будет не в пользу мирной жизни.Но, говорят, сколько людей в стране гибнет от пьянства и, однако, продажа алкоголя вполне легальна!
Сколько гибнет от пьянства
— сказать очень нелегко. По причине весьма простой и специалистам хорошо известной. Эта причина — широта терапевтического действия алкоголя, значительно превышающая широту терапевтического действия, к примеру, опиатов.Что это значит? Это значит вот что. Выпил пьяница рюмку водки
— и ему приятно. А выпил три литра водки — и умер от паралича дыхательного центра. Или, как говорили в старину, — “от опоя”. Почти то же самое с наркоманом. Вколол немного — хорошо. Вколол много — умер, причем по той же самой причине. Вся разница в том, что “немного” и “много” при употреблении алкоголя несоизмеримы по количеству, а в случае наркотиков — почти неразличимы для обыденного сознания. Ну, велика ли разница: четверть грамма или два грамма?Именно поэтому, кстати, тот же самый морфин никогда не использовался медиками для общего наркоза, хотя теоретически это вполне возможно. Но практически
— очень трудно уследить за лишними долями грамма. Слишком рискованно.Именно поэтому, если считать, сколько людей гибнет от алкоголя, нужно подсчитывать только тех, кто умер именно от передозировки алкоголя. Таковых подавляющее меньшинство. А тех, кто спьяну попал под машину или поезд, врезался в самосвал, упал с балкона, был зарезан собутыльником или сожительницей,
— их считать нельзя, все перечисленное случается и с трезвыми. На фронте тоже давали “наркомовские сто грамм”, подвыпившие солдаты шли в атаку, многие из них гибли. Но было бы несправедливо записать погибших в число жертв алкоголя. А вот у наркоманов передозировка — явление вполне обыкновенное, именно от нее они чаще всего и умирают. И вот, с учетом специфики той и другой болезненной зависимости, можно сказать: от наркомании как таковой гибнет на порядки больше людей, чем от алкоголизма как такового.Борьба с наркоманией в России
— вопрос физического выживания нашей страны. Россия столкнулась с катастрофой, год за годом уносящей жизни сотен тысяч людей.Притом именно молодых людей, то есть так же, как на фронте.
Притом обоих полов примерно в равной степени, что уже гораздо хуже, чем на фронте.
И это отнюдь не природная катастрофа, как стихийное бедствие или эпидемия, хотя нередко можно услышать разговоры о наркомании как об эпидемии. Иногда ее называют чумой нашего времени, но эта яркая метафора остается метафорой.
Не будем говорить об экзотической самой настоящей чуме
— а вот бывают эпидемии гриппа. Человек заболевает гриппом не по собственному желанию. Он не ищет барыгу, торгующего вирусами гриппа, и не платит за них деньги. И, заболев гриппом, человек скучно лежит на своей роскошной или, наоборот, убогой постельке, ест мед и пьет аспирин (интерферон, ремантадин) и ничего не хочет. Он не бежит по улицам добывать деньги на лечение своего гриппа любой ценой, как наркоман. Не грабит и не убивает ради этого людей. К экзотической настоящей чуме это тоже относится.Суров закон…
Иногда я смотрю телевизор.
Вот однажды по телевизору говорят: в Москве произошла серия жестоких нападений. Преступник подстерегает пожилых женщин, бьет их молотком по голове, иногда до смерти, и грабит. Население района в ужасе. Собирается импровизированная народная дружина для поимки чудовищного маньяка-геронтофила. Затем озвучивается мнение сотрудника органов внутренних дел. Мнение сотрудника: да какой там маньяк, да еще геронтофил, тоже придумают! Обыкновенный наркоман, собирающий на дозу. А на старушек нападает, потому что они не могут сопротивляться. Но на всякий случай он все-таки подбегает сзади, с размаху бьет
молотком по голове и забирает кошелек.А другой наркоман
— правда, его уже поймали — включил свои оставшиеся мозги и придумал ноу-хау. Дело было зимой, когда по утрам темно. Он подкарауливал женщин, ведущих детей в детский сад по освещенной фонарями улице, выскакивал из темноты, вырывал у женщин из рук, ушей и с головы все ценное и снова исчезал во тьме. Справедливо рассудив, что женщина не оставит своего ребенка, чтобы броситься в погоню за грабителем. Моральный облик обоих упомянутых субъектов в комментариях не нуждается, важна причина, заставляющая их действовать.Так что же делать, если государственная машина не справляется с бедой, угрожающей самому существованию народа? Может быть, сам народ поможет? Народ поможет. Лишь бы государство приняло его помощь.
Народная война с наркотиками впервые была объявлена в 1999 году в Екатеринбурге. Тогда в городе был создан благотворительный Фонд “Город без наркотиков”. Сотрудники Фонда вступили в войну с наркоманией добровольно и безвозмездно. Сейчас подобные организации действуют в десятках городов России. И какова реакция государства в лице его официальных представителей? Сотрудники этих организаций за свою деятельность то и дело попадают под суд.
Заметим: они не ездят ночами, как в Таиланде, на джипах с “калашами”, не вламываются в дома наркобарыг и не расстреливают их. Если бы расстреливали, а органы правопорядка смотрели на это сквозь пальцы, а представители власти ссылались на силы небесные,
— вот тогда бы проблемы наркомании в стране не стало быстро. Однако достаточно не прочитать даже, а лишь бегло пролистать книгу Евгения Ройзмана “Город без наркотиков”, чтобы понять, что работа Фонда сводится к трем основным направлениям. Это, во-первых, помощь официальным правоохранительным органам в выявлении наркоторговцев, их задержании и доведении дела до суда. Во-вторых — организация и содержание реабилитационных центров. В-третьих, и в-главных, — постоянная борьба с теми или иными государственными структурами за само право существовать.Попытки помешать работе Фонда или вообще его ликвидировать велись с самого начала его существования, их сотни. Каждый раз они осуществлялись руками правоохранительных органов. Вспомним, например, суды над Егором Бычковым в Нижнем Тагиле и Альбертом Сажиным в Новосибирске. В обоих случаях обвиняемые были приговорены к заключению условно. В обоих случаях зал встретил такое решение суда аплодисментами. В том смысле, что слава суду, что хоть не посадили. И в этом смысле я к аплодисментам присоединяюсь.
Но если глубоко задуматься, картина не такая уж радостная. Да, не посадили, но ведь признали виновными и назначили хотя и условное, но наказание. А ведь могли и оправдать. А могли и наградить. Не надо орден, я согласен на медаль. Вот пусть президент РФ или, что ли, губернаторы соответствующих губерний пожали бы этим людям руки и вручили медали. И пусть бы зал поаплодировал по этому поводу. Ну хорошо, не наградили (хотя на самом деле плохо), но ведь даже не оправдали, а признаны виновными. В чем же, позвольте поинтересоваться?
В частности, Егора Бычкова, руководителя нижнетагильского отделения Фонда “Город без наркотиков”, суд признал виновным в “похищении наркозависимых людей для прохождения реабилитации, незаконном лишении их свободы” и приговорил Бычкова к трем с половиной годам заключения. Родители наркоманов утверждали, что реабилитация проводилась исключительно по их просьбе. Процесс по этому делу вызвал широкий общественный резонанс, в нескольких городах страны прошли акции в поддержку Бычкова. Президент РФ Дмитрий Медведев поручил Генпрокуратуре взять под контроль дело главы нижнетагильского Фонда. В ноябре Свердловский областной суд отменил решение районного суда и приговорил Бычкова к двум с полвиной годам лишения свободы условно.
Итак, родители наркоманов утверждали, что детей содержали взаперти с их согласия. Что-то это напоминает:
— Значит, так: жених согласен, родственники тоже, а вот невеста…
— Да, плохо мы еще воспитываем нашу молодежь, очень плохо. Удивительно несерьезное отношение к браку.
— А кто вообще спрашивает невесту? Мешок на голову и — фить!
— Да, это верно. Очень правильное решение…
Напоминать-то напоминает, только тут не барышню насильно замуж выдают, а жизнь спасают. Как минимум самому наркоману. А также возможным жертвам его нападения. И всем получается хорошо — и окружающим, и родственникам, и даже самому наркоману. Только последнему вмазаться невтерпеж. Было бы втерпеж — и дома потерпел бы.
И, кстати, некоторые соглашаются потерпеть дома, и даже терпят. Но получается это у них исключительно под контролем друзей или близких и при строжайшей изоляции. То есть, говоря юридическим языком, в условиях незаконного лишения свободы. То есть и невеста согласна, и даже мечтает, только вот законом запрещено.
Знаю такую историю. Один молодой человек баловался наркотиками и, как водится, добаловался. А у него жена и ребенок, и жена настояла: она закрывает его в пустой съемной квартире на ключ, привозит ему продукты, и он постепенно там переламывается. Он двумя руками за такой план. Сказано — сделано. Вот сидит он в запертой квартире. Сидит день, сидит другой, а только ему все хуже и хуже. И он звонит знакомым, чтобы подвезли дури. Они подвозят, однако дверь открыть нельзя, да и денег у него нет. Но есть какая-то золотая не то цепочка, не то крестик, не то печатка. Вот он эту вещицу спускает с балкона на веревочке, на ней же поднимает дозу. Жена приносит продукты, а он упоротый. И при этом по-прежнему мечтает бросить. Жена отняла у него мобильник, еще раз осмотрела квартиру и личные вещи, чтобы уж точно не осталось ничего, что можно продать, а заодно ликвидировала все веревки. Этаж был высокий, не спрыгнешь. И переломался молодой человек. И счастливый конец: уже много лет не употребляет. Так что можно перетерпеть и дома, если дом превратить в карцер. Но тут, видите ли, сработали два фактора: и жена проявила твердость, и деньги имелись, чтобы снять квартиру. У большинства наркоманов такие факторы отсутствуют. Родители наркоманов (а иногда и они сами) умоляют сотрудников Фонда лишить наркомана свободы. Умоляют, потому что спрос на койко-место в Фонде превышает предложение, приходится отказывать. Но почему-то “похищать” (это неправда) и “лишать свободы” (это правда) наркоманов с точки зрения закона — преступно.
За что судят: за похищения людей и содержание их взаперти? Но ведь сотрудники правоохранительных органов тоже похищают людей и содержат их под стражей, и не всегда в течение года, как в Фонде, а иногда пожизненно. Скажут: так то преступников, они виноваты. Виноваты? Это как посмотреть, смотря в чем виноваты.
Вот среди преступников есть такая разновидность: маньяки-педофилы. Они не виноваты в том, что у них организм требует. Вот требует от него его собственный организм поиметь непременно восьмилетнюю девочку, притом собственную или приемную дочь, требует и требует! Он и имеет. А потом попадается. И ему плохо приходится после этого. Я, конечно, легко представляю, что скоро где-нибудь в Нидерландах или Латвии с Чехией легализуют и декриминализируют легкую педофилию вкупе с легкой некрофилией, и уж правозащитники положат голову на алтарь священного права всякого человека насиловать и убивать детей. Но пока этого нет даже там, и уж, слава Богу, нет в России. Маньяки не виноваты в своих мечтаниях. Но за воплощение своих мечтаний они подвергаются наказаниям. Относительно гуманным со стороны государства и более суровым со стороны сокамерников.
Пойдем еще дальше. Сотрудники тех же правоохранительных органов нередко похищают на улицах людей, которые вовсе не преступники, а просто пьяные, и содержат их под стражей. Значит, питье алкогольных напитков приравнивается к преступлению, и за это можно похищать людей (при том что изготовление и продажа алкоголя поставлены на промышленную основу и часть доходов от этого является важной статьей государственного дохода), а прием наркотиков (при том что их изготовление и продажа по закону являются преступлением) — ненаказуем?
А еще сотрудники здравоохранительных органов похищают и содержат под стражей умалишенных. Не на одну ночь, как пьяных, и не всегда в течение года, как в Фонде, а иногда пожизненно. За что? Ведь умалишенному не скажешь: “Не будь ненормальным, будь нормальным!” У этих людей нет свободы выбора быть нормальными или наоборот. Тут ничего не попишешь: слетел человек с катушек и все. Так их не только что в наручники, их полностью фиксируют на койке и держат в таком положении столько, сколько, по мнению медиков, потребуется. Они, заметим, тоже люди, притом, в отличие от преступников или наркоманов, абсолютно ни в чем не виноватые. Люди во все времена сходили, сходят и будут сходить с ума. Они больные. Но даже самый последний либерал не возразит хотя бы против того, что наркоманы — больные люди. Как и сумасшедшие. И те и другие иногда не хотят лечиться. Но сумасшедших похищать и содержать под стражей можно и нужно. А наркоманов почему-то нельзя.
Притом есть и существенная разница между психами и наркоманами. Психи не всегда понимают, что с ними происходит. Иной псих, убежденный в том, что он Николай Второй (а то и Первый!), расплачивается в киосках коллекционными дореволюционными медяками, отважно отбивается от санитаров, считая их сенаторами (притом римскими), и требует вернуть его в Зимний Дворец. Наркоманы же прекрасно отдают себе отчет в том, что с ними происходит. Не всегда они в этом признаются родным и близким. Иной наркоман, давно сидя на системе, в случае обнаружения родными и близкими его явно упоротой физиономии говорит, что покурил травы, чистосердечно в этом кается и даже способен произносить чуть ли не цитаты из Кастанеды. Я лично такое видел и слышал. А потом колется, и прекрасно понимает, что он делает сейчас и что будет делать в ближайшем будущем.
Иногда сотрудников Фонда обвиняли в избиении пациентов (кстати, слово “пациент” с латинского переводится как “терпящий”). Это другое дело. Избивать людей плохо, с этим не поспоришь. Но избивают людей везде и всегда. Избивают в тюрьме и в армии, в семье и школе, в пивнушке и в Государственной Думе. Избивают друг друга воспитанники детских садов, домов и яслей, девушки на дискотеках, домохозяйки на кухнях. Милиционеры избивают нахальных задержанных, санитары — буйных пациентов. Все это, конечно, очень плохо и даже где-то некрасиво. Однако разбираются по каждому случаю нанесения побоев отдельно, и никто не ставит под вопрос правомерность самого существования тюрем, казарм, психбольниц, школ и детских дошкольных учреждений, пивнушек, подъездов, улиц и Государственной Думы. Давайте же будем последовательны. И давайте избегать так называемых двойных стандартов, что в просторечии означает — кто сильнее, тот и прав. Но в таком случае честнее было бы не ссылаться на законы.
Законы (уголовные и гражданские) нужны для того, чтобы защитить честного человека от злоумышленника. Все! Если закон не служит такой цели — он не нужен. Если закон идет во вред честному человеку или всему обществу — его следует отменить. А если он не отменен — его не следует выполнять.
Эта мысль с юридической точки зрения, наверное, кощунственна. “Закон суров, но это закон” — гласит одно крылатое латинское изречение. Это в русском переводе. Могу предложить альтернативный вариант перевода: “Закон тверд (туп, жесток), но — закон”. А другое латинское изречение гласит: “Да свершится правосудие, и да погибнет мир”. В том смысле, что главное — свершить правосудие, а если вследствие того погибнет мир — то так тому и быть. Современное правосудие основано на римском праве, поэтому латинские цитаты весьма уместны. Римляне вообще были мастера в области правового сознания и крылатых фраз, как-то: “Деньги не пахнут”, “Где хорошо, там и родина”, “Разделяй и властвуй”, “Зло подобает украшать словами”, “Пусть ненавидят, лишь бы боялись”, “Хлеба и зрелищ”, “Горе побежденным” — и еще множество проявлений мудрости того же сорта. Но есть и другие крылатые латинские выражения. Например: “Благо народа — высший закон” (принадлежит Цицерону). Поэтому я настаиваю на своем юридическом кощунстве. Если некий закон противоречит благу народа — это плохой закон, и его следует отменить.
Вот всего лишь один пример. Около семидесяти лет назад в большинстве стран Европы действовал закон: всякий укрывший у себя дома еврея или цыгана, подлежит отправке в концлагерь либо расстрелу. Уж на что европейцы законопослушные люди, но даже они понимали: это хотя и закон, но плохой. И многие его нарушали, а многие с оружием в руках добивались (и добились-таки) его отмены.
А в Англии существует закон, запрещающий членам парламента приходить на заседание в доспехах. На мой взгляд, закон довольно глупый. Но, по всей видимости, он никак не противоречит интересам английского народа, и поэтому его никто не отменяет.
А в России закон запрещает лишать наркомана свободы, хотя это единственная возможность спасти его (и других — от него). Это плохой закон. И он еще не отменен. Он должен быть отменен. Об этом говорил президент Дмитрий Медведев. Но если этот закон не будет отменен, исполнять его не следует. Его следует нарушать.
А как же, могут спросить, правовое государство? Повторю: благо народа — высший закон. В соответствие с этим высшим законом нужно приводить и все остальные законы, то есть право. И вот такое, и только такое право должно безукоризненно соблюдаться. Государство, стоящее на такой позиции, будет правовым.
Пока же “правовое сознание” противников Фонда сводится к постам в различных блогах о том, что Евгений Ройзман — бандит, а многие его сотрудники — люди с криминальным прошлым. Почему же бандит? Ездит по городу с оружием, грабит людей, магазины, банки? Если это так, то и пишите заявление в органы правопорядка, а не пост в ЖЖ. Люди с криминальным прошлым? Так ведь — “прошлым”. А если подразумевается, что и с криминальным настоящим, то это следует доказать в установленном законом порядке.
Но есть же и моральная сторона вопроса? Совершенно верно. Еще в 2000-м году журналист программы “Взгляд” А. Кирисенко спросил отца Авраама, могут ли, на его взгляд, бороться с наркотиками люди, которых подозревают в связях с криминальным миром? И получил ответ: “Они не могут. Они обязаны”.
Маленькое отступление о детях, совсем маленьких. Дети есть дети, им свойственно играть. В частности, мальчики всех времен и народов любят играть в войну. Игры эти, как правило, ролевые и прецедентные. То есть мальчики делятся на две противоборствующие команды и воюют. Казаки с разбойниками, Чингачгук с бледнолицыми, Чапаев с белогвардейцами, наши с фашистами. По логике вещей, сейчас детям следует играть в русских и чеченцев или в американцев и Бен Ладена. Может, кто и играет, я не знаю, во всяком случае, компьютерная игра уже есть. Зато я своими ушами слышал, как цыганские дети играют в Ройзмана.
Убийственная логика
Дело было лет шесть или семь назад. Мы сидели в большой компании в одном дворе на улице Военного Флота и жарили шашлык. А за забором жила цыганская семья. И дети затеяли игру в войнушку. Бегают, стреляют, истошно орут, в общем, все как обычно. И только я слышу весьма странный текст из уст одного из цыганят. Он кричит: “А теперь я буду Ройзманом!” Я не поверил своим ушам и прислушался. И тут же другой детский голос дублирует: “Все, теперь Колька будет Ройзманом!” После этого крики, бабаханье и беготня возобновились. И я подумал: надо же, в прессе, Интернете
и на судебных заседаниях обсуждаются и переобсуждаются правовые и моральные аспекты деятельности Фонда, а для цыганских детей Ройзман — это уже персонаж мифологического значения: в него играют. Что свидетельствует о формировании архетипической структуры образа Ройзмана в современном цыганском фольклоре. Во всяком случае, в Екатеринбурге.А вот премьер-министр Российской Федерации Владимир Путин по поводу дела Егора Бычкова заметил, что состоявшееся решение суда предусматривает условное наказание Бычкова без лишения его свободы. Так же, как и в случае с московскими митингами и демонстрациями оппозиции, которые Путин затронул минутами ранее, он сказал: “Конечно, нужно бороться с наркоманией, но все-таки нужно делать это в рамках закона, и мы не можем никому позволить незаконным образом лишать людей свободы, приковывать их наручниками и так далее, какими бы благородными целями эти люди ни руководствовались”.
Но ведь наручники не Ройзман изобрел. Это приспособление используют все цивилизованные народы мира. Менее цивилизованные используют кандалы, цепи или колодки. Скажут: так ведь это в отношении преступников! Возникает вопрос: а разве преступники
— не люди? И второй вопрос: а разве наркоманы в большинстве своем — не преступники? И эта оговорка (“в большинстве своем”) не должна смущать, потому что и среди судимых по уголовным статьям иногда попадаются невиновные. Поэтому, по справедливости, и об осужденных следует говорить так: в большинстве своем — они преступники. И наркоманы — в большинстве своем — преступники. Но первых в наручники можно и нужно, а вторых нельзя?Я не верю и никогда в жизни не поверю в то, что Владимир Путин всерьез озабочен гражданскими правами и свободами наркоманов, или что он очень огорчен тем, что этих людей содержат в наручниках. Я лучшего мнения о Путине. Я подозреваю, что его слова продиктованы только заботой о том, чтобы в стране был порядок, чтобы все было исключительно по закону. Ну так пусть будет адекватный закон, и тогда пусть все будет исключительно по закону.
Но и независимо от любого закона: когда в деревне загорелся дом, нормальные соседи помогают его тушить, вовсе не являясь пожарными. Когда в Екатеринбурге один молодой человек увидел, как педофил пытается изнасиловать маленькую девочку, он вмешался в это дело, не являясь сотрудником правоохранительных органов. И, вмешавшись, совершенно незаконно побил этого педофила, так, может, этого молодого человека следует наказать? Думаю, нет. И этого человека власти как раз наградили.
Приведу еще одну цитату о борьбе с наркоманией за рубежом: “Репрессивная политика проводится в Пакистане, Сингапуре и других странах. Там за употребление наркотиков сажают, а за торговлю ими
— казнят. Кстати, в этих странах уровень потребления наркотиков чрезвычайно низкий, так что говорить о неудаче репрессивной политики нельзя. Просто в европейской культуре, более гуманной, ее не проводят” (Нарком. Русский народный сервер против наркотиков.).Вот такая точка зрения. Европейская культура более гуманна, и поэтому, когда люди умирают от наркотиков, а заодно убивают других в поисках денег на дозу,
— это гуманно. Когда не умирают и не убивают — негуманно. Прямо по Аркадию Аверченко:— Убийственная логика.
— Верно, за нее убить мало.
Еще раз сошлюсь на излюбленный многими нашими СМИ зарубежный опыт.
В свое время была популярна серия документальных фильмов “Шокирующая Азия”. И вот во втором фильме был сюжет о буддийском храме Траборг. Выглядит это примерно следующим образом. Великолепный горный пейзаж. Женский голос комментирует: “Любовь — главная сила монахов храма Траборг. Они построили реабилитационный центр для наркоманов. При том что обычно буддийские монастыри окружены высокими заборами, эти двери открыты для всех. Молодые люди, у которых проблемы с наркотиками, приходят сюда по доброй воле в надежде вернуться к нормальной жизни. Интерес к этому заведению растет все больше и больше. Количество излечившихся здесь пациентов достигает 60%. Для сравнения: в дорогих западных клиниках едва вылечивается 10% наркоманов. Разница между двумя терапиями очевидна. Как только наркоман решил вступить в это братство и принять его законы, он должен провести в монастыре шесть недель”.
Продолжает мужской голос: “Если понадобится, его будут держать здесь силой. Три раза в день пациенты собираются во дворе, где пьют специальный травяной чай, полностью очищающий их желудок. Эта система лечения дает наркоману чувство избавления от своего прошлого. Здесь запрещается обсуждать любое сомнение с другими пациентами. Считается, что это провоцирует депрессию”.
А между тем во дворе храма сидят на ковриках молодые люди обоего пола. Их обходят бритоголовые монахи в очках. У самого важного на вид монаха в руках большая бутыль, из которой он наливает в маленькую рюмочку некую темную жидкость и по очереди дает выпить каждому пациенту. Жидкость, по всей видимости, очень невкусная, потому что эту рюмку дают запить большой миской воды, после чего большинство молодых людей просто-таки фонтанирует рвотой, вдаль метра на полтора. Голос комментирует: “Многие пациенты теряют сознание от истощения. Тогда другие относят их на руках”. И действительно относят, это заснято на камеру оператора. Камера следует за относящими в палату для больных, более всего напоминающую казарму, — полный аскетизм, ряды коек, на некоторых лежат исцеляемые. Голос: “Самое трудное — победить глубокую депрессию. Наркоман должен справиться со своими психологическими проблемами сам. Иногда, чтобы предотвратить побег, людей приковывают”. Посреди казармы деревянный столб, к которому за ногу прикован цепью лежащий на полу пациент. Голос: “Молодой австриец, с которым мы здесь познакомились, тоже когда-то был наркоманом. Но после выздоровления он решил остаться с монахами в этом храме. После того как он получил благословение священника, он рассказал нам о том, что случилось с ним за время нахождения здесь”.
Изображение тем временем показывает идиллию: молодые люди обоего пола дружно чистят собранный урожай кукурузы от листьев.
И вывод: “После церемонии пребывание этих людей в храме закончится. Они молятся о том, чтобы их дальнейшая жизнь прошла без наркотиков. Эта трудная победа вернула им самих себя”.
Итак, шесть недель принудительного лечения, при необходимости — фиксация кандалами посредине палаты, сельхозработы. Какие-то тошнотворные (в прямом смысле этого слова) процедуры, живо напоминающие практику советских лечебно-трудовых профилакториев для алкоголиков. И 60% излечения против 10% в дорогих западных клиниках.
А что в дорогих западных клиниках? Ведь все (даже г-н Познер) согласны с тем, что наркомания — зло. Но некоторые полагают, что есть же другие методы! Можно ответить категорично: увы, их нет. Но если быть более точным, то следует сказать так: есть, но они неэффективны. И даже опасны. Основной метод лечения наркомании “в дорогих западных клиниках” — так называемая метадоновая терапия. Суть метода состоит в том, что наркоман вместо героина бесплатно и регулярно получает определенное количество его синтетического заменителя — метадона. Сторонники применения метадона полагают, что это позволит упорядочить прием вещества и постепенно прекратить его выдачу, кроме того, это исключит опасность заражения наркоманов СПИДом и гепатитом.
Кстати о заменителях. Я читал, что героин был изобретен как лекарство от наркомании — в качестве заменителя морфия. Нечего сказать, действительно — заменили, от души. А также дезоморфин (“крокодил”), в свою очередь, является заменителем героина, только более дешевым. Если кто не знает, каково действие дезоморфина, пусть посмотрит в Интернете видеоролики на эту тему: скучно не будет и мало не покажется. А у кого нет доступа к Интернету, то вот краткая история. Однажды драматург Надежда Колтышева говорит мне очень саркастическим тоном: “Ну спасибо тебе!” — “За что?” — “Да посмотрела я в Интернете этот ролик про дезоморфин!” — “Ну посмотрела, и хорошо” — “Да нет, плохо” — “Почему плохо?” — “А там в начале было написано, что нервых просят не смотреть, а я как раз нервная. Я посмотрела, и меня чуть не вырвало, и до сих пор как вспомню, так тошнит”. Сильное видео, не спорю. Что происходит с употребляющими дезоморфин. А то еще некоторые наркоманы употребляют коаксил внутривенно, тоже документальные видеоролики. Как одному молодому человеку хирургической пилой отпиливают гниющую ногу. Без наркоза, потому что ему уже не больно, без крови, потому что кровотока в ноге уже нет, и кость уже обнажилась. В общем, действительно — нервных просят не смотреть. Вот такие существуют на белом свете заменители героина.
Метадон — тоже заменитель, но, в отличие от вышеупомянутых, во многих странах одобренный официальной медициной и настоятельно рекомендованный к употреблению в качестве лечения от наркомании. Однако не следует думать, что речь идет о лекарстве. Речь идет о наркотике и так называемом “наркотическом пайке”. Опыт показал, что применение метадона быстро создало новую группу наркоманов, которые также умирают от передозировок. И вскоре в странах, принявших метадоновую программу, смертельные случаи от метадона уже превысили смертельные случаи от героина.
И вот в 1991 году мэр Амстердама сделал официальное заявление о том, что применение метадона не дало того эффекта, который ожидался, и намечается провести новый эксперимент — выдачу героина больным героиноманией. В 1994 году аналогичное заявление сделал представитель Швейцарии при ООН. В 1995 году об этом же заговорили в Австралии. Вполне логичный финал.
Кроме того, оказалось, что большинство пациентов, несмотря на дачу метадона, продолжали употреблять и героин тоже, а метадон стал источником нового вида тяжелой наркомании и незаконного оборота. И не надо было быть наркологом, чтобы это предвидеть. Достаточно понять побуждения наркомана.
Если кто не понимает побуждений наркомана, то можно привести примеры других зависимостей. Например, алкогольной зависимости. Вот у алкоголика запой, пьет он, по словам А. Башлачева, сутками и литрами. Предположим, ему предлагают: а давай-ка каждый день приходи в специальное лечебное заведение, будешь бесплатно получать рюмку водки. Согласится он? Думаю, да, почему не выпить рюмку на халяву. А остальное время суток он будет пить остальные свои литры, потому что рюмки ему все равно мало. Но при этом будет считаться, что он находится на лечении. Или аналогичная история с курильщиком, который ежедневно получает ограниченный никотиновый паек — сигарету. А остальные две пачки в день он будет выкуривать вне стен лечебного учреждения. И тоже будет занесен в статистику как находящийся на излечении от никотиновой зависимости.
Абсурд? Да. Идиотство? Да. Но еще не преступление. А вот если в описанной гипотетической ситуации любые другие виды лечения алкогольной и никотиновой зависимости будут запрещены законом — вот это уже преступление. По отношению, во-первых, к зависимым людям, которые лишаются шансов на избавление от своей зависимости, во-вторых — по отношению ко всем окружающим, которые от этой зависимости тоже страдают. И такое преступление некоторые называют благом и призывают присоединиться к нему всех еще не присоединившихся.
Говоря о гуманизме, я понимаю, что речь идет о гуманности по отношению только к наркоманам. Можно было бы поговорить о гуманности по отношению к остальным членам общества, но это был бы слишком неопровержимый довод с моей стороны. Я не буду к нему прибегать.
Представим на минуту, что гуманного отношения к себе заслуживают только наркоманы, а все остальные — нет. Тогда давайте подумаем, в чем состоит высшее благо для наркомана. Принять наркотик? Они только этим и занимаются, и я никогда не слышал, чтобы были от этого счастливы. Высшее благо для наркомана — перестать им быть. Но он хочет, чтобы это произошло самой собой, чтобы при этом не испытывать дискомфорта. Желание очень понятное, но несбыточное. Любое преодоление себя связано с дискомфортом.
Инструменты глобализации
Лекарства бывают очень горькими. Ни один нормальный ребенок эту гадость добровольно принимать не станет. Но если родители не уговорят (вариант
— заставят) ребенка принимать горькое лекарство, и он попадет в больницу в тяжелом состоянии, а то и умрет, то их могут лишить родительских прав. А также судить в уголовном порядке. За что? С точки зрения правозащитника, за то, что они предоставили ребенку права и свободы.Но одно дело
— нормальный ребенок, другое дело — наркоман, человек с тяжелой степенью зависимости. Зависимость — это нечто прямо противоположное свободе. Таким образом, любые слова о правах и свободах наркомана изначально лишены смысла. Не может быть свободным тот, кто зависим. По логике. А если может по закону, то такой закон противоречит простейшей логике, он абсурден.Правозащитники говорят, что наркоман вправе сам решать, употреблять ему наркотики или нет. Такая мысль лишь во вторую очередь аморальна, а в первую очередь она ложна. Наркоман не имеет свободы выбора, никакой альтернативы для него нет: он будет принимать наркотики. Пока его физически не лишат такой возможности.
Ну а теперь по поводу мнения комиссии ООН. Выше я уже писал, что подозреваю комиссию в злонамеренности.
Не секрет, что в распространении наркомании заинтересованы не только криминальные наркоторговцы. Например, в распространении метадоновой наркомании кровно заинтересованы вполне легальные корпорации, выпускающие медатон. Кстати, вещество достаточно дорогое, и потому глубоко заблуждаются сторонники мнения, что легализованные наркотики будут очень дешевы и наркоману-де не надо будет грабить и убивать в поисках денег на дозу.
А иногда в распространении наркомании заинтересованы еще более мощные, нежели фармакологические предприятия, структуры. Если мы обратимся к истории вопроса, то неминуемо вспомним о так называемых “опиумных войнах”. Китайские власти в свое время попытались бороться с английской контрабандой опиума в Китай, в ответ на что получили войну. Война длилась с 1839 по 1842 год и закончилась победой Англии, которая получила право торговли в пяти крупнейших портах Китая. Опиум хлынул в страну. В 1856–1860-х гг. к Англии присоединились США и Франция, также военной силой добившиеся большей “открытости китайского общества” (и рынка сбыта, в том числе наркотиков). Именно тогда было положено начало повальной наркотизации Китая, справиться с которой смогли лишь коммунисты спустя почти столетие.
(Кстати о коммунистах: я не питаю особенных симпатий к марксизму вообще и КПРФ в частности. Но врезался в память один из их предвыборных плакатов, по-моему, совершенно замечательный по агитационной силе. Это был снимок некоего участка земли, густо усыпанного шприцами. Над фотографией надпись: “При коммунистах такого не было!”, под ней
— “При коммунистах такого не будет!”)В XIX веке западные державы не предполагали, что наркомания, насаждаемая ими в Азии, когда-нибудь станет их собственной проблемой. Долгое время круг потребителей наркотиков на Западе ограничивался представителями криминальной среды и художественной богемы, а также военными, служившими в колониях. Еще в Советском энциклопедическом словаре издания 1954 года можно прочесть: “Курение опиума (как и морфинизм), принимающее характер непреодолимой привычки и насаждаемое колонизаторами в целях эксплуатации народных масс, ведет к резкому снижению интеллекта, потере работоспособности и разрушению здоровья”. То есть еще в 1950-е годы наркомания воспринималась в основном как атрибут стран “третьего мира”. (А еще, читая это в наше время, можно только позавидовать эксплуатируемым народным массам тех времен. Колонизаторы насаждали курение опиума. Всего-то. Не уколы морфия, героина, “крокодила” (дезоморфина), не коаксила внутривенно.)
Однако наркотический бум в 1960–1970-е годы на Западе, тесно связанный с молодежными движениями протеста и принципиально новыми явлениями культуры андеграунда, заставил многих задуматься: почему это стало возможным и приняло такие масштабы в самых развитых странах мира? И появились соображения конспирологического характера, которые весьма подхлестывались время от времени появляющимися в СМИ свидетельствами о том, что к обороту наркотиков, в частности в США, непосредственно причастно ЦРУ. (Этих свидетельств более чем достаточно: наберите в любой поисковой системе “ЦРУ наркотики”
— и найдете тысячи ссылок на эту любопытную тему.) Случайность это или нет, но факт, что обращение огромного количества молодых людей на Западе к наркотикам, к культуре андеграунда, в хиппи, в кришнаиты, обращение к дзен-буддизму и прочим формам отказа от социального поведения, характерного для западного индустриального общества, — объективно совпали с исчерпанностью ресурсов развития этого общества. Экономика не способна обеспечить миллионы молодых людей достойной высокооплачиваемой работой — а они и не хотят ее получить, они предпочитают жить на социальные пособия и заниматься духовными практиками. Спецслужбы получают сверхприбыли от международных сделок с наркотиками — а заодно сажают на иглу и тем самым обрекают на уничтожение асоциальные элементы в собственных странах.По мнению российского экономиста и публициста, директора Института проблем глобализации Михаила Делягина, наркомания
— важнейший инструмент этой самой глобализации в условиях постиндустриального общества. В статье “По пути проигравшего Гитлера” (2009.09.14, “Свободная Пресса”) он предлагает свой взгляд на эту проблему. По мнению М. Делягина, для индустриального общества каждый человек был потенциальным источником прибыли. Поэтому в интересах общества было сделать его из потенциального — реальным, то есть: “отловить, обуздать, обучить, поставить к станку и сделать так, чтобы при этом он еще был довольным. Из последнего выросли общество массового потребления, “средний класс” и современная демократия”.В постиндустриальном же обществе при широком развитии информационных технологий для получения прибыли уже не нужна, как прежде, многомиллионная армия индустриальных рабочих. И если, как и прежде, смыслом существования общества остается получение прибыли, то общество должно физически уничтожить собственную нерентабельную часть. Эта нерентабельная часть, по словам ученого, составляет не менее половины населения развитых государств и гораздо более половины населения в остальных странах мира.
Именно эта задача в настоящее время и решается. Далее цитирую: “В разных регионах Земли возникли три базовые модели ее решения. Население Африки (по этому же пути движется “Большой Ближний Восток”) удерживается в нищете, социальном хаосе и истребляется болезнями (начиная со СПИДа). Население Латинской Америки (как и Восточной Европы, включая СНГ и Россию) утилизируется социально: бывший “средний класс” превращается в “людей трущоб”. В обоих случаях, хотя в целом население пока не сокращается, его уровень потребления сведен на столь низкий уровень, что глобальные монополии не ощущают это потребление как убыток или упущенную прибыль. По третьему пути, наиболее комфортному, идет развитая часть Европы: это развитие наркомании”.
Здесь я бы уточнил. Во-первых, население России как раз сокращается. Во-вторых, по третьему, наркотическому, пути Россия тоже идет, так что уничтожение “нерентабельной” части населения у нас идет по двум направлениям. И, в-третьих, по поводу комфортности. Мне трудно судить, насколько смерть от передозировки комфортнее смерти от голода или СПИДа. Может быть, это и так. Но результат один.
И есть в-четвертых. После слов Делягина по поводу так называемого третьего пути. На этом месте скептик должен был спросить (хотя он не спросил): то есть как это
— развитие наркомании? Кто же ее развивает? По мнению Делягина — масштабная официальная кампания по распространению метадона. И, как мы видим на примере некоторых стран, — уже и просто героина.И если мнение М. Делягина справедливо, и задача утилизации нерентабельного населения планеты действительно осознана и поставлена, то я вполне могу поверить, что вышеупомянутая комиссия ООН в меру своих сил способствует решению этой общечеловеческой задачи.
Именно поэтому я считаю метадоновую программу преступлением против человечества. Те, кто проводят ее в жизнь, по моему скромному мнению, должны предстать перед судом народов. Каковой суд мог бы быть организован в рамках ООН. Но у ООН другое мнение
— хватит морочить голову человечеству всякими атинаркотическими программами, давайте честно легализуем торговлю наркотиками.Логично было бы после этого просто-напросто объявить ООН преступной организацией, но вопрос: кто бы это мог сделать?
Что делать
А делать что-то надо.
Дмитрий Медведев сказал, что нужно ввести уголовную ответственность за употребление наркотиков. Для этого нужно принимать новые законы. Хорошо, если примут. Но даже если примут, то вопрос: кто этим будет заниматься? Органы правопорядка? Так они и без того в меру своих сил осуществляют борьбу с наркобизнесом, только, видимо, невелика та мера сил или энтузиазма недостает (а коррупцию вообще возьмем в скобки): существенного эффекта не наблюдается. Тут им добавится дополнительная работа, а дополнительной энергии и энтузиазма не добавится.
Совершать жизненно важные для страны действия
— быстро и эффективно — могут только специально созданные для этого структуры, межотраслевые и междисциплинарные, наделенные особыми полномочиями. Примеры из истории: ВЧК, “Манхэттэнский проект”, конструкторские бюро под руководством Л.П. Берии. Или негосударственные структуры, наподобие движения “ночных демонов” в Таиланде. Конечно, все перечисленные организации попирали традиционное право. Но они достигали результатов. И, кажется, именно потому, что попирали право.А сажать наркоманов легко можно и в рамках уже существующих в России законов. Ведь, согласитесь, странная сейчас ситуация: торговля наркотиками запрещена, хранение наркотиков без цели сбыта запрещено, а употребление
— пожалуйста. Но наркотик не возникает чудесным образом в организме наркомана. Употребивший наркотики, для того чтобы их употребить, должен был предварительно их съесть, выпить, вылизать, занюхать, выкурить, вколоть. Для этого как минимум он держал их в руках. А раз так — значит он хранил их какое-то время без цели сбыта. А раз так, то, по словам Глеба Жеглова, срок уже имеет. Кто не согласен, пусть попытается оспорить такую логику.Когда у меня пошел в школу сын, я подумал: а ведь вырастет, а там какие-нибудь одноклассники-приятели-наркоманы. Неприятная мысль. И я помечтал: а вот хорошо бы в школе запретили употреблять наркотики. Пусть даже в одной-единственной отдельно взятой школе. Ну то есть укололся ребенок или просто пыхнул, об этом узнал(а) директор школы и сразу исключил(а). Во всем остальном городе делайте что хотите, а у нас нельзя.
И тут же я подумал: а его в другую школу возьмут, и там тоже дети, и он все равно будет подавать им дурной пример, а то и приторговывать. Тогда, может быть, пускай и в другой школе директор издаст соответствующий приказ? И в третьей, и четвертой, и во всех. А может быть, во всех школах одновременно?
Дальнейший ход моих мыслей можно предугадать. Есть также различные профессиональные училища, колледжи, техникумы, институты, университеты. Пускай бы во внутреннем уставе каждого из них появился один лишний пункт: учащимся нашего заведения запрещено употребление наркотиков, нарушителей отчисляем без всяких разговоров, невзирая на поведение и успеваемость. Прикинул в уме: вот было бы забавно принять такое правило в самых известных университетах Европы и США, рассадниках теории “расширения сознания”, или как говорил об этом уральский писатель Александр Верников: “Шаман ширяется и
— расширяется!” (Хотя, вообще-то, мне безразлична судьба студентов Европы и США.)Дальнейший ход моих мыслей также можно предугадать. Сотовая борьба с наркоманией. Для частных фирм
— железные внутрикорпоративные правила. Ведь кроме учебных заведений имеется множество предприятий промышленности, транспорта, связи, обслуживания и так далее до бесконечности. Ко всем ним это тоже вполне может относиться.А также в каждом многоквартирном доме имеется какое-нибудь там ЖЭУ или ТСЖ. И они тоже могли бы принять правило о запрещении употребления наркотиков в доме или отдельно взятой коммунальной квартире. Под угрозой отмены прописки и права проживания. Без оглядки на право собственности.
Есть районные администрации. Запретить употреблять на территории района.
Есть муниципалитеты. Ввести процедуру административной высылки. Как из Москвы в советские времена.
Да вообще много чего есть.
Если бы я жил в стране победившего либерализма и демократии (не путать с ЛДПР), я бы предложил лишить наркоманов избирательного права. И прослыл бы законченным фашистом. Конечно, едва ли российского наркомана можно испугать лишением абстрактного для него избирательного права. Но есть и другие права и свободы гражданина, которые, может быть, для него более конкретны. Например, право совершать сделки, брать кредиты, распоряжаться своим имуществом, право наследования и множество других прав. Присущих любому совершеннолетнему вменяемому физическому лицу. Вот именно во вменяемости-то я бы наркоманам и отказал. Разве же этих людей, если по справедливости, можно считать вменяемыми? Отнюдь нет. Так вот и пусть будет по справедливости. По правде. Никаких гражданских прав. Можно и паспорт изъять, а вместо него ввести какое-нибудь “удостоверение личности наркомана”. С фотографиями в анфас и профиль и отпечатками пальцев.
Итак, в сумме.
Я сомневаюсь
, что наркомания вообще излечима, ибо это не столько болезнь, сколько принципиальная, я бы даже сказал — философская (а по сути — мошенническая) жизненная установка, а именно: получать ничем не заслуженное удовольствие. Это относится и к другим видам психологически-химической зависимости (алкогольная, никотиновая, пищевая), но эти последние все же куда менее опасны как для зависимого, так и для окружающих.Я не сомневаюсь, что единственный способ достижения если не полного излечения, то хотя бы очевидной и длительной ремиссии наркомана
— полный отказ от наркотиков на достаточно долгий срок. Естественно, что этот отказ может иметь только жесткий принудительный характер, потому что наркоману такой отказ, мягко говоря, доставляет существенный дискомфорт и, безусловно, попирает его человеческие права и свободы.Я сомневаюсь, что любое современное так называемое цивилизованное государство способно пойти на столь жесткие меры.
Я не сомневаюсь, что это все же необходимо.
И в связи с двумя последними мыслями я сомневаюсь в счастливом будущем любого современного так называемого цивилизованного государства. К числу таковых, несмотря на критику либералов, относится и Россия. Наркотическая катастрофа в России
— лишь один из сигналов о том, что пора менять саму цивилизацию. Пока ее не поменяли насильно. Кстати, есть кому.(Герой Андрея Миронова в фильме “Обыкновенное чудо”
— министр-администратор — очень справедливо сказал: “Кстати, ко всем относится”.)