Опубликовано в журнале Урал, номер 2, 2007
Николай Корепанов, Владимир Блинов. Город посредине России: Екатеринбург, Свердловск, Екатеринбург. — Изд-во “Сократ”, 2005.
Книги о Екатеринбурге—Свердловске выходили и прежде, но лишь за последние лет пять число их возросло едва ли не втрое: тут и энциклопедия, посвященная городу, и сборники исторических очерков, и толстый роман, и разного рода путеводители, и неподъемно дорогие “представительские” издания, и собрание занимательных баек (тоже, между прочим, изданное “не слабо”)… В этом обширном потоке книга Н.С. Корепанова и В.А. Блинова не затеряется, по крайней мере, по трем причинам. Прежде всего, она появилась не как “отдельно стоящее” (на полке) издание, а в рамках серии “Урал: История в ликах городов” (а “сериальное” потребление культуры — одна из примечательных особенностей нынешнего менталитета). В этой серии она стала то ли двенадцатой, то ли тринадцатой по счету; та и другая цифра будто бы со скрытым смыслом, однако не ищите в них символики — я хочу лишь подчеркнуть, что прилежному посетителю книжных магазинов уже заранее известны изначально заданные параметры качества нового тома: полнота информации при популярности изложения, богатый иллюстративный ряд, очень приличный уровень полиграфии (плотная белая бумага, цветная печать, прочный красочный переплет) при относительно невысокой цене (из-за большого по нынешним временам тиража: 18 тысяч экземпляров).
А третья причина, побуждающая выделить эту книгу в ряду других изданий о столице Урала, — авторитетные имена, обозначенные на титульном листе. Оба автора — ученые (Николай Корепанов — историк, научный сотрудник академического Института истории и археологии; Владимир Блинов — профессор Архитектурной академии) и в то же время признанные литераторы, лауреаты (не за общую работу, а каждый сам по себе и даже в разные годы) литературной премии имени П.П. Бажова. Для обоих тема Екатеринбурга — не случайный зигзаг творческой биографии, а главный вектор устойчивых многолетних познавательных устремлений. И я, достаточно хорошо зная неширокий, увы, круг екатеринбургских литераторов, тяготеющих к краеведению, могу с полным основанием утверждать, что найти более квалифицированных авторов для книги, если не завершающей (еще два-три издания, насколько мне известно, находятся в работе), то уж точно венчающей серию книг о городах области, было просто невозможно. Несомненно, это прекрасно сознавали и руководители издательства, что, на мой взгляд, в какой-то мере их и подвело…
Последнее утверждение нужно пояснить. Я вовсе не считаю, что том, посвященный Екатеринбургу, “не получился”, что авторы оказались “не те” или сработали на этот раз “не так”. Книга на самом деле очень интересная, прочитал я ее не без удовольствия и с несомненной пользой для себя и в домашней библиотеке поставлю на полку поближе, рассчитывая, что заглядывать в нее придется частенько. Но при всем при том читателю, более или менее знакомому с историей города (да, впрочем, даже и не очень знакомому, но достаточно внимательному), бросится в глаза немало огрехов, которых было бы нетрудно избежать, если бы редактор, готовивший книгу к изданию (а это тоже литератор многоопытный — Ю.В. Шинкаренко), выполнял свою работу, не так уж безоглядно полагаясь на авторитет именитых авторов. Дело даже не в том, что и они могут ошибаться (хотя, увы, могут), но в том, главным образом, что речь ведь идет не о романе, не о свободном полете творческой фантазии, а о познавательном издании, предназначенном для серии с заранее заданными параметрами…
Существенная особенность этой книги определилась способом сотрудничества двух ее авторов. Достаточно заглянуть в оглавление, чтобы убедиться: они не обсуждали, сидя за одним столом, каждую строку и каждое слово, не обменивались черновыми набросками, работая по единому плану, даже, вероятно, и не вырабатывали вместе этот единый план. Они просто обозначили приемлемую для обоих временн?ю межу — 1917 год, — после чего каждый трудился на своем участке, то есть писал свою книгу. Так что соавторами они, строго говоря, даже и не были.
В принципе, такая организация общей работы возражений не вызывает: совсем ни к чему было Н.С. Корепанову, погруженному в архивные материалы XVIII — начала XIX века, переключаться на советский и постсоветский периоды, которыми он как историк не занимался; но так же и В.А. Блинов, в тех архивных бумагах не копавшийся, Корепанову вряд ли смог бы существенно помочь. Однако объединяя две разных (по повествовательной манере, по принципу отбора материала) книги под одним общим заголовком и помещая их в одном томе, назначение которого предопределено программой серии, стоило подумать (и это уже функция издательства, редактора тома) о том, как они будут здесь друг с другом стыковаться.
Вопрос этот отнюдь не праздный: во всех предыдущих выпусках “Истории в ликах городов” явственно ощущалось намерение каждого автора (продиктованное общим замыслом серии) выстраивать очерк в зависимости от своеобразия и реального содержания истории города, которому он посвящен. Автор при этом не оставался безликим: его присутствие проявлялось в степени владения материалом, в способности видеть, чувствовать, обобщать и делать выводы, в особенностях повествовательной манеры; а все ж он всегда тактично отходил на задний план — чтобы наложением своего “лица” не деформировать “лик города”. Той же традиции следует и Николай Корепанов в очерке о дореволюционном Екатеринбурге.
Между тем Владимир Блинов от этой традиции своевольно отступает, положив в основу своего очерка о Екатеринбурге после 1917 года, составляющего примерно две трети общей с Николаем Корепановым книги “Город посередине России”, сакральный принцип “Я так вижу!”. Готов признать, что, обладая обширной эрудицией, разнообразным творческим багажом и богатым жизненным опытом коренного екатеринбуржца, “видит” он город в интересном ракурсе: для Блинова столица Урала — это город Ивана Шадра, Степана Эрьзи, Эрнста Неизвестного, равно как и город маршала Жукова, Бориса Ельцина, город выдающихся артистов и не менее выдающихся спортсменов. Пишет Блинов обо всех этих знаменитостях увлеченно и увлекательно, широко опираясь и на “эксклюзивные”, как нынче принято говорить, материалы — факты, добытые в результате собственных исследований, нетривиальные личные воспоминания. Думаю, Владимир Александрович вполне мог бы издать (не исключено, что когда-то это и случится) интересную книгу под названием “Екатеринбург в лицах” или “Мой Екатеринбург” — она, несомненно, пользовалась бы читательским спросом. Но здесь, в рамках серии “История в ликах городов”, принцип “Я так вижу!” воспринимается примерно как художественный фотопортрет, вклеенный в официальный документ: красиво, а не к месту. Он вступает в противоречие с моим, читательским, желанием увидеть в истории города еще и нечто иное — не очень, видимо, интересное для автора, но, может быть, даже в большей мере выражающее суть “столицы уральского края” — “быть промышленным центром “кузницы Отечества” (это не сам я сформулировал: так говорится в издательской аннотации).
К примеру, как же большой очерк о “промышленном центре” мог обойтись без портретов наших великих конструкторов — Г.Л. Химича, Д.П. Бузина, Л.В. Люльева, Н.А. Семихатова? Почему автор, немного коснувшийся темы строительства Уралмаша (ограничившись изложением некоторых общеизвестных фактов о Банникове, Фидлере, Орджоникидзе), не счел необходимым хотя бы пояснить ключевое для характеристики этого предприятия — расхожее, но не всеми правильно понимаемое — понятие “завод заводов”: не всем заводам завод, а завод, строящий заводы? И как можно было обойтись без рассмотрения процесса превращения 110-тысячного (к моменту революции 1917 года) Екатеринбурга в без малого полуторамиллионный Свердловск, снова ставший теперь Екатеринбургом? Ведь это, прежде всего, рождение того же Уралмаша — на этот раз я имею в виду не завод, а, как прежде говорили, “соцгород” с его новаторской планировкой и своеобразной архитектурой; это рождение жилых районов Эльмаша, Химмаша, Сортировки, Втузгородка. Воля ваша, но эта грань истории города никак не менее важна, нежели, к примеру, выступление Хрущева на летном поле Уктусского аэропорта, которому автор уделил в своем очерке в два раза больше места, нежели строительству Уралмаша.
Вообще говоря, очерк В.А. Блинова представился мне конгломератом заметок — разностильных, не очень связанных друг с другом (разве что временем и местом), не очень необходимых для раскрытия темы; по большей части интересных, а порой и достаточно банальных.
В противоположность ему, очерк Н.С. Корепанова о дореволюционном Екатеринбурге отличается внутренней организованностью, органичностью каждого эпизода в логически стройном порядке повествования. При этом самым выгодным образом реализуется отличительная черта творческой индивидуальности этого автора, сыгравшая в свое время решающую роль при присуждении ему за научный, строго говоря, труд литературной премии имени П.П. Бажова: он досконально знает жизненный материал, с которым работает, но детали и штрихи давно ушедшей жизни, извлеченные кропотливым трудом исследователя из архивных документов, не существуют в его памяти по отдельности, подобно разрозненным глиняным черепкам в витрине археологической экспозиции, а чудесным образом сплавляются в живую картину, будто бы воссозданную по памяти очевидцем. В той, прежней его работе, о которой я сейчас вспоминаю (она была посвящена раннему Екатеринбургу), текст был перенасыщен цитатами со ссылками на архивные “единицы хранения”, но из этих цитат выстраивались столь выразительные и эмоционально насыщенные картины, что они украсили бы любой исторический роман. Книга Корепанова, отмеченная Бажовской премией, потом переиздавалась в расширенном виде, были у него и другие работы о далеком прошлом столицы горнозаводского Урала. Все это стало великолепной базой для новой — теперь уже популярной, рассчитанной на широкого и прежде всего молодого читателя — книги литературно одаренного историка. Ссылок на архивные источники у него здесь нет — не тот жанр, — но именно оттуда, из мало кому доступных, а им-то самим досконально изученных, источников происходит эта богатая фактура воссоздаваемых картин, эта тонкая проработка психологических коллизий и характеров.
Но не могу сказать, что вот у Корепанова-то все получилось как нельзя лучше. Его рассказ впечатляет, пока он основан на почве тщательно изученных автором фактов. Но от раннего Екатеринбурга, в котором он “виртуально” жил в течение ряда лет, до “межевого”, определенного договором с издательством о книге, 1917 года проходит практически целый век, о котором Николай Семенович, как и любой другой историк Урала, знает, конечно, много, но который, тем не менее, находится за пределами его сложившихся научных интересов. И вот тут-то блекнет живописность его повествовательной манеры, а живая фактура первых глав все заметнее замещается стандартами общих мест. Чем чреваты эти “общие места”, можно судить хотя бы по такому примеру. “В 1907 году, — пишет Н.С. Корепанов, — к четырем платформам пассажирского вокзала (архитектор Губонин, “русский стиль”, 1881 г.) подходили четыре линии” и т.д. Выходит, Губонин — этот, по определению Витте, “толстопуз, русский простой мужик”, который производил впечатление “человека с большим здравым смыслом, но почти без всякого образования”, — архитектор?! Но это Корепанов не сам придумал, а позаимствовал у кого-то из краеведов, которые бездумно тиражируют ошибку, кем-то когда-то допущенную при чтении очерков “От Урала до Москвы” Д.Н. Мамина-Сибиряка. Писатель, расхваливая незадолго до того выстроенный екатеринбургский вокзал, заметил, что “трудно даже сравнить московские, петербургские и нижегородские вокзалы с этим произведением г. Губонина”, но оно-то имел в виду, что предприниматель Губонин строил Уральскую горнозаводскую дорогу. И, кстати, Петр Ионович Губонин настолько самобытная, своеобразная и яркая фигура в российском предпринимательстве второй половины XIX века, что рассказ о его причастности к истории Екатеринбурга украсил бы книгу о городе, как мне кажется, уж никак не меньше, нежели воспоминание о выступлении Хрущева на летном поле Уктусского аэропорта. Что же касается старого екатеринбургского вокзала, то проектировал его петербургский архитектор Петр Павлович Шрайбер, о чем всякий интересующийся может сегодня прочитать и на мемориальной доске, появившейся уже несколько лет назад при входе в это здание, превращенное теперь в музей.
Погрешностей такого рода не удается избежать и самому эрудированному автору, но затем, в частности, и существует редактор, чтобы вовремя их “отлавливать”. Редакторских недосмотров в книге без счета: то паровая машина изобретается в XVII веке, то знаменитая Сибирско-Уральская выставка 1887 года объявляется ярмаркой, то католический костел называется лютеранской церковью (которая в Екатеринбурге тоже была, но в другом месте), то прекрасно знакомое екатеринбургской интеллигенции музейное здание (Пролетарская, 10) объявляется жилым домом, то искажаются всем известные имена… Я уж не говорю об опечатках, которые в таком издании совсем уж неуместны.
Вот я и говорю: издательство придумало замечательную серию, пригласило участвовать в создании ее ключевого тома лучших авторов, да вот культура редактирования нынче, к сожалению, утрачена. Оттого и появляется в “бочке меда” изрядная “ложка дегтя”.
Валентин ЛУКЬЯНИН