Опубликовано в журнале Урал, номер 1, 2007
Платье из саржи
Любимое число:
Пятьдесят три —
Год смерти Сталина.
Хокку 2005 года
Ровным, словно отстраненным, голосом мне рассказывала А. Б. В., как Аллилуева после смерти Сталина устраивалась в МГУ на работу.
Сама А. Б. В. была больна, ей оставалось жить немного, и она спешила рассказать все, чему свидетелем ей случилось быть:
— Пришла Светлана в платье из самой дешевой саржи — школьные формы из такой ткани тогда шили. Видимо, хотела показаться демократичной. Только у нее саржа была не коричневого цвета, а зеленого. Но заведующий кафедрой… опаздывал. Хотя встреча была назначена заранее. Он еще вчера — при жизни ее отца — на коленях бы ползал перед нею, а тут вот — опоздал. В общем, чтобы она знала, кем стала… Он опоздал на полчаса — Светлана терпеливо ожидала. Наконец он появился и спросил, что она бы хотела преподавать. “Спецкурс по зарубежной литературе?” — и тут он ушел звонить (наверх — консультироваться). Видимо, ему дали добро, потому что он сразу заключил с ней договор на почасовую работу. И на первую лекцию к ней пришло столько народу, что аудитория не могла вместить всех, на вторую — половина из них, на третью — три человека, наконец, наступил день, когда на ее лекцию не пришел никто. И так шло дальше — не приходил в аудиторию никто.
В этой истории все кажется эпиграфом к будущему. Сквозь эту ситуацию было видно все.
Платье из саржи — может, уже первый шаг к той йоговской практике, в которую она после уйдет с головой? То есть выбран “детский” по тем временам материал — дешевая саржа — не столько расчетливо, сколько пророчески?
И цвет зеленый — все-таки цвет жизни. Ее положение было непростым, но она хотела как-то выжить. И кто тут бросит в нее камень?
А теперь вопрос: был ли хоть один человек в стране, у которого не пострадали от сталинского режима родные и друзья? Я полагаю — не было в нашей огромной стране такого человека! И как я сочувствую заведующему кафедрой! Он опоздал, и на первый взгляд это мелко — такая месть. Но если представить, сколько у него пострадало родни и друзей от сталинского режима, то что уж тут мелкого-то… пусть хотя бы вот так, но все же показать свое отношение к ее отцу. Господи, да что — родни-друзей! Как будто он не мог сочувствовать всем сердцем тем миллионам незнакомых ему лично людей, которые потеряли в лагерях годы и здоровье! И тем более — писателям-поэтам расстрелянным: Мандельштаму или Бабелю…
Зарубежная литература, выбранная дочерью Сталина, — тоже символ (она после уедет на Запад).
Ну и пустая аудитория — это уже эпиграф к одинокой ее старости. Сначала приходили, чтоб посмотреть на дочь тирана, а ее лекции — конечно — никого не интересовали…
Куда ты, охотник, скачешь?
— Что с крылом? — спросил Сабельникова новый больной.
Сабельников потряс рукой в гипсе, затем из-под одеяла показалась его нога в гипсе:
— И с крылом, и с копытом…
День на третий после операции Сабельников встал на костыли:
— Сейчас руки — это мои ноги! — сел и опрокинул стакан пива. — Доволен по самые помидоры! Эх, встану на ноги, потом полгода похожу на кач, а дальше — снова на сохатого! Я, знаете, за одним лосем гнался три дня — ногу ему отстрелил — был в маскхалате, карабин охотничий марки “Тигр”, ветер-то от лося, и он ничего не учуял. И я его пристрелил… Эх, если б не авария, я бы…
В это время другой прооперированный — Гарик — достал нож и вилку, начал есть что-то, кажется, бифштекс, который жена принесла. Все в палате ложками едят, а он вот так.
— Я в детстве поймал щуку. И эта щука укусила меня за палец. Я сразу все понял: раз и навсегда. Стихи такие вот тогда сочинил:
По лесу охотник скачет,
По лесу скачет кабан,
О чем-то охотник плачет,
О чем-то плачет кабан.
Куда ты, охотник, скачешь,
Куда ты скачешь, кабан?
О чем ты, охотник, плачешь,
О чем ты плачешь, кабан?
— Слушай, ты это к чему, а? — удивился Сабельников.
— А ты еще не понял, что ли, ничего? Сохатого раненого ты гнал — тебя машина подмяла… тебе не понравилось?
— Так он знаешь какой сильный? Сохатый! У!
— А ты с ружьем всех сильнее…
— Гарик! Ты какой-то тупорогий! Мне выздоравливать нужно — не нагоняй пессимизм.
Новый сопалатник рассказал свою историю: в детстве пошел за грибами и увидел медведицу с медвежонком! Рванул в одну сторону, а она — в другую. Но когда бежишь, то правая нога больше шаг делает, и по кругу в лесу несешься. Через полчаса они с медведицей встретились опять, но она его не тронула.
Сабельников стоял на своем: все равно, как выздоровеет — пойдет на сохатого!
В это время в палату вошел врач с рентгеновским снимком и сказал ему:
— У вас начинается некроз сустава, охотиться строго запрещаю!
КГБ в 1980 году, или Зачем придумывать, когда и так смешно
Все мы в советское время боялись, что КГБ всюду спрятало свои подслушивающие устройства, но Н. Н. имел все основания опасаться сего, потому что его соседями по аспирантскому общежитию в МГУ были иностранцы: немец Питер и вьетнамец Кы. Они часто заходили в комнату к Н. Н. в гости и бывали на его дне рождения.
Тут нужно сказать, что тогда даже в самой столице не было в продаже хорошей бумаги, необходимой для кандидатской диссертации. И наш Н. Н. привез в Москву из Перми эту дефицитную бумагу — на беловик (у нас все-таки Краснокамский бумкомбинат работал). Он положил ее в тумбочку.
Именно за этой тумбочкой Н. Н. часто слышал треск, но не заглядывал в сей угол никогда! Да, плохо работают подслушивающие устройства чекистов, потрескивают, но если что-то тронешь там, не будет ли хуже…
Когда диссертация была написана, обсуждена, пришло время достать хорошую бумагу и печатать беловик. Но… оказалось, что это не подслушивающие устройства трещали по ночам, а мышь грызла прекрасную бумагу на вату для гнезда! И что теперь делать? Такой бумаги днем с огнем не сыскать.
И стал Н. Н. звонить знакомым и рассказывать о мыши, просить помощи — ему нужно было не менее семи пачек хорошей бумаги.
Наконец он получил номер телефона, позвонил, и — о, чудо! — человек пообещал финскую бумагу!
Правда, встреча была назначена… у памятника Дзержинскому. Но наш Н. Н. как подумал: даже если краденую бумагу ему продадут с Лубянки, ну и что — из-за них же пропала краснокамская бумага-то! Если б Н. Н. не был уверен, что это трещат подслушивающие устройства, он бы — конечно — сразу заглянул на треск и спас бы большую часть драгоценных листов от мышиных зубов.
В общем, вышел к нему с Лубянки человек, похожий на доброго Карабаса-Барабаса, продал бумагу по 10 рублей пачка (в 10 раз дороже, чем в магазине), и все. То есть работники КГБ уже в 1980 году вышли на передовые рубежи рыночных отношений.
Диссертацию приняли на ура. Кстати, тема диссертации Н. Н. была как раз про это — про казнокрадство и прочее (то есть по Салтыкову-Щедрину, просто я не знаю точное название)…
Казаки в 2003 году
В мое купе вошел человек с обгоревшей ногой! Ничего себе! Буквально дымился еще серый носок в тех местах, где он не сгорел.
— Шел к вокзалу… вдруг шаровая молния ударила в левую ногу, и полуботинок моментально сгорел.
Я ехала от родителей из Белой Калитвы. У меня в дороге с собой всегда аптечка, а в ней эритромициновая мазь. В общем, дала я эту волшебную мазь соседу. Через полчаса, когда боль ушла, он заговорил:
— Може, мне это знаете за что? К нам в станицу не так давно приехали братки из города и потребовали дань. “Приезжайте завтра в 8 вечера — мы за это время соберем деньги”. Ну, те и приехали. А мы все, казаки, не дали им даже из машины выйти — положили всех из пулемета.
Дева из автобуса
Почему бы и нет?! Новогодняя ночь у Ивана, так у Ивана.
В прихожей мы застали его сына, уходящего в свою компанию. А я помню вундеркинда в жабо — как он читал стихи на своем дне рождения, рифмуя “мама-прямо” — в классе его дразнили “Костик — мамин хвостик”… И вот уже у него следы от резинки бороды Деда Мороза — работает в школе, весь день пробыл Дедом Морозом.
— Ну да, — вздохнула я, — не должны же мы молодеть.
— Должны, но не сильно, — ответил мой муж.
— Меня стрельцы вообще раздражают, — отвернулась от меня Аврора, жена Ивана.
— Это не стрелец, это Нина Горланова, — буркнул Иван.
Правда, Аврора рано ушла спать. Оказалось, что у нее такое тяжелое биополе: буквально — когда она спит — мы через стену комнаты и коридор чувствуем, какое у нее там тяжелое биополе.
Иван проговорился: специально сделал коктейль “отвертка” — водка и апельсиновый сок, чтобы жена рано легла. А ведь я помню, как он делал Авроре предложение под каждой яблоней университетской…
Тут нужно сказать, что нас осталось возле елки пятеро. Я, мой муж — Вячеслав Букур, Иван, а еще — Тим Тимыч и Иринушка. Тим Тимыч — инженер, а Иринушка — пианистка.
Ее любимое выражение: “Музыканты упали в ноты (от смеха)”.
И был еще с нами пес по имени Малыш, странное создание, с длинной, как у птицы, мордой.
А приготовил Иван литературный стол: коньяк “Дон Кихот”, крымское вино “Коктебель”. Причем мужчины пили коньяк, почему-то сравнивая его с криками чаек на рассвете. Я сказала, что коньяк золотистого цвета.
— Как наша будущая жизнь, — Слава все превращает в тосты — любую реплику. — Давайте за это выпьем!
Причем дело уже шло к торту. А если ты в новогоднюю ночь добрался до торта, значит, праздник не удался (сказал Т и м Т и м ы ч).
И тут вдруг любовная история пролилась на нас из уст… Ивана.
Да, было бы естественно, если б эта история случилась с Тим Тимычем, благородным мясистоносым красавцем, вдовеющим уже давно. Но она случилась с Иваном, у которого глаза все еще горят, как у первокурсника.
— Ё-мумиё, с чего же начать? — бубнил он, и его сносило в дальний темный угол комнаты. — Если у меня внутри залежи любви!
— Некоторые залежи не нужно раскапывать. Вот раскопали каменный уголь, и что! Всемирное потепление.
— Букур, ты поумнеешь когда-нибудь, нет?
— Готов, давай — просвети.
— Всемирное потепление! Нет его, а есть волны. Когда снимали фильм “Вечера на хуторе близ Диканьки” — не нашли зимой снега на Украине. А во времена Гоголя его было много! А недавно снова были там холода! Нынче же — опять тепло.
— Это не еда, это сонет, — я хотела сменить тему.
Здесь пора дать портрет Ивана — истощенного красавца. Красавцы истощенные такие истощаются до конца: не могут остановиться.
— Ну, Иван, начни же с чего-нибудь, — сказала Иринушка.
А нужно сказать, что Тим Тимыч принес ирландский ликер — он настолько ароматный, что я с него чихаю. И вот опять: выпила — чихнула.
— Нина чихнула, значит, Иринушка верно говорит: начни с чего-нибудь, — Тим Тимыч уселся поглубже в кресло.
Аврора в это время — в скафандре алкогольном — спит, не слышит…
Пес Малыш попрыгал, словно большой мяч, словно никаких усилий ему это не стоило, не забывая в полете махать хвостом, и вдруг задремал под столом.
— Ну, едрён-самогон! Начну вот что — с ее рук. Я встретил эту деву в автобусе. Глядя на нее, все время думалось о Боге! Какие у нее руки — это Бог создал такие руки…
Тут я достала ручку, чтоб записать эту фразу, но ручкой случайно задела мельхиоровое ведерко из-под шампанского — оно зазвенело.
— Нинка, ты все имена там смени, замаскируй меня, поняла? А то жена даст мне опять ковром по голове!
История любви развивалась так: Иван вышел за девой из автобуса. И выходил так каждый вечер.
— Волоокая! — крылатым голосом вскрикнул Иван.
“Волоокая” — записала я.
— Слушай, Нин, напиши так: она была с вневременным лицом! Знаешь: то мадонна, то купчиха молодая.
Был, между прочим, декабрь. А декабри на Урале сами знаете какие. Но Иван героически пару раз стоял у нее под окном. Кстати, недалеко от дома Лары из “Доктора Живаго”! И вот однажды решил, что будет стоять до конца. Но легко решить, а холод-то решил иначе… И когда глиняное тело почти не могло двигаться, Иван собрался сдаться. Но тут… вдруг форточка в ее окне распахнулась, и ручка подала знак, что можно войти.
В общем, дева (волоокая и пр.) налила ему на кухне чашку очень горячего чая, а сама вышла. Иван же достал зеркало и все видел: что она делает.
— И кто из вас сможет отгадать, что же она там делала? Своими руками… которые Бог создал. — Иван вопросительно обвел нас взглядом Шерлока Холмса. — После того, что я увидел, я повернулся и вышел из ее дома НА-ВСЕ-ГДА!
— Неужели она шарила по карманам твоего пальто?
— Ну, Нинка, ты даешь! А еще писательница. Какого мнения ты о людях вообще?
Вообще я о людях хорошего мнения, но… если Иван — увидев НЕЧТО — ушел навсегда!
— Но я же сказал: волоокая! — Иван дико заблистал глазами.
— Волоокая… может, она репетировала танец живота? — спросил Тим Тимыч.
— Нет, нет! Ну, Иринушка, а ты что думаешь?
Иринушка подумала вот что: дева принесла таз с теплой водой и мыло самое лучшее… “Камэ”, например. Ноги собралась Ивану мыть и массажировать — снизу вверх. Говорят, после этого… много чего говорят.
Иван взял длинную руку Ирины и почти намотал ее на свою:
— Уж это было бы лучше того, что произошло.
Так что же — что? Что произошло-то?
— Ну цо? — по-коми-пермяцки спросил Тим Тимыч.
А вот что: дева из автобуса… постелила постель.
— Так ты ждал чего-то другого, что ли?
Оказывается, Иван ждал… разговора!
О том, что жена, Аврора, давно не волоокая… Еще Иван стихи собирался деве почитать. Сначала.
Дело в том, что в нашей юности все любили одно стихотворение Ивана — про Пермь и Пастернака, с тех пор он написал сорок автопародий на это стихотворение. Это как же надо себя любить, а?! Не десять, не тридцать, а сорок…
— Музыканты упали в ноты, — Иринушка развела руками.
— Так чтоб стихи, чтоб разговор — для этого не в автобусе нужно искать! Нет, не в автобусе, а в театре, в библиотеке! Тебе сколько лет-то? — Тим Тимыч пустился в недоумения.
Иван потерянно закурил.
Что может быть лучше прогулки на свежем воздухе ясным зимним утром?
Только пьянка темной ночью в душной прокуренной комнате (юмор нашей молодости). Но вот все-таки мы уже не в молодости, прямо скажем, поэтому в душной прокуренной комнате не остались, а пошли на улицу пускать фейерверк. Слава кричал:
— Посвящается людям нового года! Посвящается Евразии! — и, сняв шапку, зачем-то раскланивался перед всеми, как в цирке.
— Посвящается Перми! — добавил Иван.
Одну штуку мы не знали, как пускать, и вдруг из соседней компании отделился молодой красавец-грузин, и зажег нам эту штуку, и гордо стоял, держа ее в руках, пока в небо летели ракеты.
Я не люблю ничего, связанного с огнем, но тут у меня была своя корысть: посвятила одну ракету Хакамаде, чтоб она выиграла президентские выборы.
Ну а с нами был пес Малыш. И вдруг кто-то начал пускать такие громкие ракеты, что пес испугался и убежал.
Иван ходил, искал его, возвращался к нам, говорил, что Аврора во всем виновата — рано легла, не выгуляла собаку…
Да, думала я, его жена рано легла, зато он рассказал нам роскошную историю, роскошную — не рассказ, а гроздья винограда прямо — торчащие в разные стороны!
Наконец мы увидели Малыша! Пес бегал в толпе подвыпивших пермяков со своим вопросительным взглядом: “Вы не видели здесь моего хозяина? Я сам виноват, сам виноват — испугался салюта, побежал, хвост наотлет… Особые приметы моего хозяина: добрый, на двух ногах…”
Прости, Господи!!!
Слава пересказал мне проповедь воскресную:
— Одержимость существует, достаточно быть батюшкой, чтобы это понять. Подхожу к дому, где живет одержимая, она начинает кричать: “Боюсь! Боюсь!” Это бес боится, чувствует святую воду. От ткани, освященной на гробе святой Ксении, волдырями пошла, кричит: “Жжет! Уберите!”
И вот после этого звонит мне фото-графиня (как она себя называет) и говорит мне по ходу разговора: “А ты ведьма — я заикаться начала во время разговора с тобой”. Ну, я бросила трубку. Она еще после перезвонила и пыталась извиняться, что у нее сотрясение мозга было и пр. Но я сказала твердо: больше мне не звони! Вот бес-то в ней!.. А я тоже виновата — не сочувствовала, что она давно сошла с ума, а только все записывала за ней (у нее бред иногда пригождался мне для рассказов, в которых есть такие героини). А надо было хотя бы молиться за нее, раз я использовала ее реплики… Прости, Господи!!! Вот сейчас внесла ее в список своих молитв. Составляю заново его, так расширился, что взяла побольше картонку и пишу.
Василий Трофимович и Папа Римский
Василий Трофимович Сиротенко основал кафедру истории древнего мира. Такой фонтанирующий человек — его все-все знали в университете. Он был наполнен чудачествами, как мешок Деда Мороза — подарками. В старые советские времена это встречалось, но очень редко. Очень!
Он — например — говорил нам, что Хрущев и все навалились на Сталина и придушили его, а лишь потом Берия крикнул: “Тиран умер”…
В. Т. С-ко величал своего ученика Профессором, хотя тот — просто заведовал музеем. А нашему другу Власенко он говорил вообще вот что:
— Если б вы не были женаты, я позвал бы вас к себе в гости, а у меня дома есть ружье, я загнал бы вас под кровать и не выпустил бы до тех пор, пока не вырвал бы обещание жениться на моей дочери…
Когда мы говорили В. Т. С-ко, что разлюбили Древний Рим за гладиаторские бои, он сразу качал своей мудрой головушкой: “А что такое гладиаторские бои по сравнению с нашим ГУЛагом?! Но не разлюбили же вы свою страну!”
И вот он рассказал, как спас Папу Римского:
— Было это в январе 45-го года. В Кракове. Наш батальон освободил узников концлагеря. Их уже немцы привезли в каменоломню, чтоб уничтожить. И там оказался молодой мужчина в одеянии священнослужителя — Кароль Войтыла. Он так стискивал свои худые пальцы, что на ум приходили святые с картин эпохи Возрождения! И от него шло такое поле — я был загипнотизирован его личностью! Не знаю, что это было со мной: знамение ли снизошло, совесть ли шевельнулась. Фарфоровый юноша, но такой взгляд!
— Какой?
— Ну, словно над всей злостью мира он встал, чтоб ее победить… Все меня так поразило! А ведь мы должны были — по законам военного времени — зарегистрировать всех в особом отделе, но… Я был майор, мы с ординарцем вывели за забор этого Войтылу… и отпустили. Ему тогда сколько?.. Надо посчитать. Кажется, двадцать пять ему было. И я не знал, конечно, что он станет Папой Римским…
Ученики В. Т. С. однажды написали письмо Папе Римскому: мол, так и так — скоро юбилей у В. Т. С. — это тот самый майор, который вас не сдал в руки особистов в 1945 году. Ему будет приятно получить от вас поздравление.
Вскоре из Ватикана пришло письмо: “Папа всегда молится за Вас”.
Некоторые скептики в Перми считают, что такое письмо ни о чем не говорит — Папа ведь никому и никогда не отказывал в молитве.
Но если б меня спросили: мог ли В. Т. С. так поступить в 1945 году — отпустить молодого священнослужителя? То я бы ответила: мог бы. Только он и мог бы!
Вишня на полмира
Однажды я пережила мистический момент: показалось, что весь воздух комнаты наполнен невидимыми цветами (как ангелами — в “Сикстинской Мадонне” Рафаэля), и словно они просят меня написать их.
Взяла я большую доску и стала писать полупрозрачные цветы с глазами. Потом дочка старшая попросила эту картину, ну, я и обрадовалась, что кому-то понравилось — отдала.
Приезжаю к маме в гости и решаю написать для нее картину. У племянницы попросила большую доску. Что же изобразить? Мама на Урале доила корову, а в Белой Калитве доит виноград. Он хотя бы не брыкается, как наша норовистая корова Милка.
— Мама, хочешь, я виноград изображу?
— Хочу розы. Я люблю розы выращивать.
Написала я розы в саду, там одновременно льет зеленый дождь и светит солнце (это внук Саша написал в четыре года мой портрет, и там зеленый дождь с солнцем).
Приехала домой и — вспоминая сад родителей — сделала другой пейзаж: вишня цветущая раскинулась словно на полмира!
— Неплохо, — сказал муж. — Но не ужасает прекрасностью.
А в это время наш подъезд отремонтировали. И я решила картину эту, “Вишня на полмира”, повесить на площадке. Видела в Германии такое — картины на стенах подъезда (и там еще были чудесные венки из сухих цветов).
На другой день “Вишню на полмира” украли. “Это слава мировая”, — утешала меня подруга.
Но это — оказалось — не слава мировая, а бомж! На чердаке он спал, оказывается, на моей “Весне”. Я это поняла через день, когда бомж ушел, а картину так бросил, что она одним концом видна была с нашей площадки…
Потом я его много раз видела, этого бомжа. “Я красавец”, — по привычке заявляли его глаза над грязной бородой.
— Ну, послужила человечеству все-таки твоя картина, — сказал муж.
Я хотела ее с хлоркой отмыть, но побрезговала и вынесла на мусорку. Хлебнула воздуха свежего, тоже хорошо.
А мою картину с цветами, заполняющими воздух комнаты, вот как используют внуки: горку сделали из нее, прислонив к дивану.
— Ну, хорошо, послужит внукам…
На другой день звоню родителям. Спрашиваю, высох ли пейзаж с розами.
— Высох! — радостно отвечает мамочка. — Как хорошо! Доска такая большая.
И я ее положила на кровать, сплю на ней — спина чтоб не болела.
Вот и еще одна картина послужила людям.
Возможна ли женщине мертвой хвала?
У. Х. заведовала кафедрой. Дворянка, умница, демократка, мы все ее любили в “темноводье” (во время советской власти). Если она уезжала в отпуск в конце лета, то всегда сообщала так:
— И — месяц цезарей — мне август улыбнулся!
Это был 1972 год, и я уже знала, что сие — строка из Мандельштама. (Первые стихи Осипа Эмильевича я увидела в доме своего друга Герчикова лишь в том самом году — это был американский трехтомник.) И я стала отвечать У. Х.: мол, очень люблю Осипа, каждый день открываю его томик, но все-таки зачем он написал: “И прекрасна так и хороша темная звериная душа”?
И вдруг недавно — буквально полгода назад — выяснилось, что У. Х. страшно травила зятя Аристарха за то, что он из деревни (мол, неравный брак). Жили-то вместе.
В университете мы, правда, тоже не слышали от нее “соблаговолите” или “позвольте”, а все больше “Марш туда! Марш сюда!”, но это не казалось тиранией, а… игрой в народность, что ли….
Аристарх долгие годы никому не говорил, как теща его тиранила. Ему — понятно — не хотелось про это рассказывать. Она и ногами топала даже. А наш Аристарх — красавец, копия Алена Делона, высокий, остроумный, закончил политех, жену Тину обожал! У него шея начиналась от ушей, то есть мышцы по прямой линии к плечам слетали. Чего бы еще нужно-то! И такое у него имя редкое — Аристарх! Нет, все не угодишь старым профессоршам!
Она была помешана на “остепененности”, всех делила на остепененных и не остепененных. У. Х. была единственная в своем роде: могла назвать “неучем” человека с высшим образованием, если он — не кандидат наук.
Я-то сразу поверила, что она травила Аристарха. Она меня любила, распределила к себе на кафедру, но часто говорила такое, что… Один раз пришла (была уже на пенсии, а я уже издала первую маленькую книжку), конфет-фруктов принесла 2 сумки, но села и говорит:
— Нина, прочла я — талант у вас есть, а культуры не хватает.
Я убежала на кухню — Слава там блины пек, говорю: “Ты слышал?” А он отвечает:
— Да если б тебе не хватало культуры, она давно бы кувыркалась — летела с лестницы! Успокойся, Нина, хватает тебе культуры.
Прошел месяц. Лежу я в больнице с кровотечением, в общем, едва живая, приходят дети — Агния вся в пузырях размером со спичечный коробок! А у нее в детском саду был карантин по скарлатине. Я подумала, что начинается скарлатина, бегом к своему врачу — он меня не отпускает. Тогда я взломала дверь шкафа, взяла одежду (зима была) и сбежала из больницы. А дома сразу вызвала “скорую”. Врач спросил у Агнии (ей было 3 года): что ты ела?
— Конфеты, соколадные, сесть стук.
Оказывается… без меня была У. Х. и принесла коробку конфет величиной со стол! Ну, дети ее всю съели (Слава был на сутках в охране). У Агнии аллергия…
И тут как раз звонок: У. Х. пришла. Стала мне говорить:
— Нина, я останусь с детьми, иди обратно в больницу. Но, Нина-Нина, давно я хотела тебе сказать: зачем ты родила Дашу и Агнию? Ты лишила детства Антона и Соню…
А в это время с хохотом из кухни в детскую — мимо нас — пробежали дети. Я говорю: “Ну какого детства я их лишила? Вот они, носятся и смеются”.
— Так Агния и Даша — малы, еще ничего не понимают. А у Сони и Антона глазки уже грустные.
Тут я поняла: у Даши с Агнией глазки тоже станут грустными! После того, как У. Х. с ними сутки просидит и внушит: “Вас лишили детства!” В общем, я как-то сумела ее деликатно отправить.
Короче говоря, я поверила — конечно — сразу, что Аристарху с ней было очень несладко.
А теперь нужно сказать, что уже 20 лет, как нет Тины, его жены, она умерла еще до перестройки. И сама У. Х. скончалась пять лет назад. Но Аристарх так и не женился и нет-нет да помрачнеет средь общего веселья — вспомнит, как теща его угнетала — обзывала “парвеню”…
И наконец это дошло до Л., которая вся в своих проблемах, поэтому в дела Аристарха не сильно вникала. И вдруг она прониклась, говорит:
— Странно! Я же рядом с Тиной была в тот момент, когда она сказала матери про то, что выйдет замуж за тебя, Аристарх!
— А что тут странного? — переспросил Аристарх.
— Так У. Х. тогда вскрикнула: “Ой, Аристарх слишком красив — Ален Делон — страшно за него выходить замуж!”
Тут наш Аристарх сразу поверил этому, потому что у Л. потрясающая память. Ну и потому что он до сих пор сильно похож на Алена Делона.
И повеселел вдруг наш Аристарх! Да, так бывает вот — повеселел человек через 40 лет после того, как теща сказала о нем однажды что-то хорошее. Как ему это — оказывается — было нужно!
Доброе слово шло 40 лет и дошло!
И смотрим: появилась у Аристарха жена не жена, но подруга, много моложе его, лицом — копия его первой жены Тины (то бишь — копия тещи).
— Ладно еще, что он узнал про это 40 лет спустя, а то — не дай Бог! — сделал бы тогда пластическую операцию в подарок теще, — сказал тут мой муж.
— Нет, он бы маску страшную надел, а потом бы снял — розыгрыш такой, — сказала Х.
Рассказ Славы
В детстве хотел природу подчинять себе, собаку взглядом ВОСПИТЫВАТЬ, чтоб боялась.
Пошли в степь и взяли с собой Жука, пес был общий — похожий на бомжа с белым грязным воротником, — он был рад, что мы его взяли. Но от моего пристального взгляда он скучнел, потом в глазах его появился колючий блеск.
Вдруг Жук от моего взгляда вскочил мне на грудь, передние лапы мне на плечи водрузил, на задних стоит и рычит захлебывающе, а потом открыл пасть и за щеки меня схватил, но не прокусил, а лишь голову мою к моей шее пригнул. И спрыгнул.
Вместо щек были бы отрепья, если б прокусил.
И побежал пес дальше как ни в чем не бывало.
А ребята ему: ты чего, Жук! А он взглядом: ничего, это наше с Букуром дело — разговор двух мужиков.
Я с тех пор к Жуку подходил украдкой, кормил, извинялся: прости, Жук, мичуринец я был, хотел природу покорять… а природа мне показала, что не хочет покоряться.
В кафе
— Выручка упала, значит, зарплата тоже уменьшилась. И вот один раз мы с барменом стоим и заранее отгадываем: сколько чаевых даст клиент, и я всегда отгадываю… И пришла мама с ребенком, а для ребенка все всегда самое свежее нужно. В общем, я пошла повару сказать, что для ребенка. И слышу: в подсобке кто-то бубнит. Оказывается, наш хозяин позвал… шамана, чтоб тот выручку поднял. И вот они нас выгнали на улицу. Шаман был в шапке с глазами — навыкате два глаза таких страшных, вышивка или что-то такое… Свечу зажгли в зале, что-то там шептали, после этого стало нам еще хуже: кафе два раза поджигали! Я уж принесла сама святой воды из храма, побрызгала потихоньку…
На ненависти ничего не построишь…
Проснулась с головной болью, но выпила чудесного китайского зеленого чая, и радость поселилась во мне. Сколько хорошего видим от китайцев! И платки носовые купила недавно дешевые — китайские.
От корейцев тоже перепала минута счастья. Приобрела брюки корейского производства: по каким лекалам они их шьют?! Такие удобные.
Заболело горло. Намазала апизартроном, и все вмиг прошло. За это спасибо Германии, выпускающей такую мазь!
Мужу подарили на день рождения бритву “Сенсор”. Не бритва, а облако, которое нечувствительно испаряется вместе с бородой, сказал он. Спасибо Швеции!
Друзья дали на денек видеомагнитофон “Сони”, а мы его уронили. Испугались сильно. Включили: работает! Слава Богу! Пишу в дневнике: “Еще японцев-то я забыла поблагодарить! Спасибо за высокое качество!”
Турецкое мыло отстирывает все пятна. Теперь уже не представляю, как жить без Турции.
Так хочется что-то российское похвалить… Почему же наше качество не радует? Ответ пришел внезапно. Стояла я в часовне на службе, на скамейке сидела совсем древняя старушка, спала и время от времени начинала падать. Я ее подхватывала, усаживала. Вдруг в том месте службы, где молились за землю нашу Российскую, старушка проснулась и начала что-то зло бормотать. Я вслушалась: Америку она ругала изо всех сил! “Все — американские шпионы! Предатели!” Если б она ругала невестку или соседку, я бы не удивилась, но почему Америку? А потому что вбили в советское время ненависть так прочно в головы людей. А на ненависти ничего не построишь…
И в тот же день услышала способ спасения холодильника на даче (чтоб зимой не украли). Дверцу отвинчивают и увозят. Без дверцы он никому не нужен. Российский человек изобретателен! Так что не все уж так плохо у нас…
Костюм с чужого плеча
Весной вытаял мужской костюм! Я зимой привезла его мужу из столицы, засунула в угол шкафа и забыла, а тут искала летние брюки, но не нашла, зато вот он — целый костюм. Мне его предложила одна москвичка — соседка подруги:
— Круговорот вещей в природе, — сказала она (ее муж — большой чиновник, часто меняет костюмы).
На первый взгляд костюм отличный.
— Неужели жена чиновника отдала костюм, в котором нет ни одной дырки? Не может такого быть.
— Ну, Нина, ну вполне она могла по ошибке дать целый, — сказал мой муж.
Начала я гладить пиджак — что-то мешает внизу. Оказалось: во внутреннем кармане дырка, и вот в нее провалился пакетик с новым презервативом. А для чего человек носит с собой в рабочем костюме презервативы? Наверное, у него любовница есть.
— Слушай, — говорю я мужу, — можно рассказ написать: там ведь ребенок родился! Если он без презерватива оказался… Фамилию можно из алфавита сделать: Езжов. У него в жизни, знаешь, язва, чуть что, говорит жене: “Не будем это обсуждать, а то у меня язва разыграется”. Он за язвой как за каменной стеной. Чем замаскировать язву?
— А кто любовница — секретарша? Они ведь любят воровать то, что плохо лежит, то есть наоборот: то, что хорошо стоит.
Ребенок — девочка — родившись, быстро растет в моем сознании, и вот я уже вижу ее четырехлетней, на трамвайной остановке она прикрывает лицо игрушечной обезьянкой, а сквозь отверстия между локтями обезьянки разглядывает меня — такая деликатная! И говорит все больше прилагательными:
— Летели такие беленькие, в нос прямо (тополиный пух)… Появились такие беленькие — их нужно отрывать (волдыри от загара).
Я недавно видела такую девочку на остановке, где изнывала в бестрамвайности.
Она проводила палкой по забору: пандураппо-пандураппо!
— Мы с мамой — подвижницы, — сказала она мне. — Много двигаемся. Мама, давай пешком пойдем?!
Тут же она попросила маму купить леденцы-прыгунцы — они прыгают и шумят, как будто во рту полк дрессированных лесковских блох, которые звенят невидимыми подковами.
— Зачем выпускают такие леденцы?
— Развеселить, — отвечает ей мама.
А я думаю, что китайцы выпускают их с другой целью: повысить свой уровень жизни…
Вот девочка растет-растет, уже учится в пятом классе, идет по улице, а начинается парад парашютистов. Они так сказочно парят в предвечернем голубом небе, их несет медленно в сторону сада. (На самом деле так стояла, задрав голову к небу с парашютистами, я сама.)
Я прямо до ясновидения дошла. Хорошо представляю, как моя девочка закончила школу, поступает в университет. Нет, лучше в пед. Большая разница! В универе спрашивают: в чем измеряется сила тока — в амперах или в вольтах? А в педе: уж не в амперах ли измеряется сила тока?
Но вдруг муж мой тут как бухнет: нет, Нина, не родился ребенок!
— Почему? (Мне жаль расставаться с этой девочкой, хорошо бы еще побыть с нею.)
— Разве не понятно? Ребенок не родился, потому что… если он не нашел презерватив, то и к любовнице не пошел. На то он и чиновник! Далеко бы не продвинулся в карьере, если б не был предусмотрительным.
Я согласно покивала: да, ты прав, ребенок не родился, наверное…
Но во мне девочка еще некоторое время продолжает жить. Вот она сидит с книгой. И вдруг звенит будильник. Хотя шесть вечера, а стрелка часов на семи утра стоит. Нажала кнопку остановки — продолжает звенеть. Перевела стрелки — звенит. Потрясла — не помогло. Если бы он был на батарейках, можно б достать их, но будильник — механический. А жить при звонке невозможно! И девочка идет выбрасывать с балкона этот звенящий будильник (за балконом у нас — непроходимый кустарник, может, он заглушит звук). И вдруг она видит на столе у балконной двери … старый будильник — это он звонит! Такая история случилась недавно в нашем доме, но почему-то она уже отдана девочке…
Ночью мне снится сон: из комнаты больного соседа по кухне мы убираем горы мусора и вдруг видим, что в углу есть маленький гробик, а в нем — новорожденная девочка! Она неожиданно села и нам улыбнулась… От потрясения я проснулась. Все понятно, я же только вообразила девочку, как сразу родила ее обратно…
Ребенок не родился, и рассказ не написался, зато семья там сохранилась.
Эстет, полиглот
Т. щедро в годы застоя читал лекции по зарубежной фантастике, но цитаты из английских авторов приводил только в оригинале, не переводя на русский язык. Народ был недоволен! Вообще лексика у Т. не для всех. Секуляризация да секуляризация. Друзья звонили мне и спрашивали: что такое секуляризация? “Грубо говоря, это разделение”, — отвечала я.
Предлагая приятелям выпить, Т. произносил: “Сесть бы где-нибудь в древесной тени и поговорить о чем-нибудь незамысловатом, например, о вызове окружающей среды”.
В эпоху рынка он первым завез в Пермь баночное пиво. Народ был доволен! В лимфу пошло, как тогда говорили.
А “секуляризация” не в лимфу…
Затем он завез импортные ткани. Народ опять был доволен.
У Т. была напряженная мужская биография: три брака плюс внебрачные дети. В бешеном ритме прожил он свою жизнь, словно чувствовал, что рано умрет. А когда похоронили, то вспоминали не баночное пиво, не ткани, а то, какой он был оригинал, умница, какие лекции нам читал в годы застоя, не давал засохнуть…
Ужасная мысль
Однажды я проснулась с ужасной мыслью: мало делаю добрых дел! Не дарю друзьям радости… Позвонила подруге Кате, и мы скинулись, купили пирожных. Отправились в гости к семейной паре (это были наши однокурсники, с которыми давно не виделись). Однако у них оказались другие планы на вечер, и пирожные мы съели торопливо, буквально чуть ли не в прихожей. Еще хозяева возмущались… что муж мой не может устроиться на работу с хорошей зарплатой! А сами жаловались: не на что сыну купить новые лыжи, так я не говорила про то, что работу надо сменить… Когда мы вышли во двор, Катя спросила: “Горланя, что с тобой?” — “Не знаю, дурно!” Меня начало рвать. Видимо, слишком поспешно глотала… Вот так! Не надо было лезть к людям со своими добрыми делами…
На другой день рано сели мы с мужем работать. Звонок в дверь! Пришла подруга Н.Н. и принесла в подарок пачку бумаги. Мы посадили ее чай пить. Она сделала нам восемь замечаний (с половиной даже). Ушли силы и время. Я заплакала: “Всем говорю-говорю: приходите к нам вечером! Нет! Идут прямо с утра… За что мне такое?”
— А ты еще не поняла, что ли? Она тоже проснулась с ужасной мыслью, что мало делает добрых дел, поспешила к нам…
Один человек хотел обмануть судьбу
Эту историю я услышала в поезде летом 1996 года. По радио передали: генерал Лебедь подписал с Чечней мирные соглашения.
— Вот за что следует выпить! — вдруг воскликнул мой попутчик и достал бутылку коньяку.
Мы как раз остались в купе вдвоем. Пожилые супруги, ехавшие с нами, только что сошли. Я выпить отказалась: мол, скоро Лихая, там меня будет встречать брат, чтобы довезти до Белой Калитвы. А мой визави принял на грудь и начал говорить.
Работал в КГБ и всю жизнь имел большую зарплату, получил четырехкомнатную квартиру, само собой, мог бесплатно ездить на курорты и прочее. И вот в январе 1996 года ему до пенсии оставалось полгода. КГБ уже не КГБ, а ФСК. (Или ФСБ? Я не записывала — не посмела.) До пенсии полгода, а его посылают в Чечню! Судьба потребовала расплаты за все. Понятно: на войне ранить могут, а то и убить.
— Если бы это война за Родину, как с фашистами, то я бы — конечно — ни слова. Но в Чечню!..
Решил он фиктивно развестись с женой, якобы дочь младшую она отдаст при разводе ему. И в Чечню таким образом он не сможет поехать. Дочку надо растить…
Однако! У жены был друг детства, который ее любил с десятого класса. В девяностые годы он разбогател, но продолжал поздравлять с праздниками и все такое. Вот в чем вопрос: после развода не почувствует ли жена себя в самом деле свободной, не сбежит ли в богатство?
— И тогда вас бы ждала домашняя Чечня! — сказала я.
Тут он выпил еще и замолчал, словно раздумывая, рассказывать ли мне, что дальше произошло. И все-таки решился:
— Если даже не сбежит жена в богатство, то все равно… агенты донесут, что развод фиктивный!
Нет, обмануть судьбу нельзя, понял он однажды, проезжая под мостом. По мосту шел поезд. А есть такая примета: если ты едешь под мостом, а в это время наверху поезд, то сбудется все, что загадаешь сейчас. И он загадал: не ехать в Чечню.
Неожиданно для себя сказал начальству, что война в Чечне — неправедная, и он все равно не поедет, даже если будет приказ. Странно, но это сработало! Его не тронули. Дали до пенсии доработать.
Возможно, конец истории был им придуман… под влиянием коньяка. Не знаю. Я только в одном уверена: в ФСБ он точно работал. У них ведь такие лица, что через десять минут уже невозможно вспомнить, как человек выглядел. И вот я тоже — не могла вспомнить. Поэтому не описала его лицо.
Кольцо
Ясновидение не ясновидение, но странный случай произошел со мною недавно. История сама восходит к университетской юности, к общежитскому периоду. Я работала на филфаке (младшим научным сотрудником), а Красавцева, живущая в соседней комнате (имя изменено), на историческом. И вот как поедет она на праздники домой, в область, так привезет кольцо золотое: “Мама мне подарила”. Я не могла понять, откуда мама берет драгоценности, словно из фамильного сундука (были кольца не новые, старинные явно). Но меня не посвящали в это дело, я и не спрашивала. Такие были времена, что много не говорили о своих корнях-то.
Красавцева иногда чистила при мне свои кольца, говоря: “Камни надо любить, нелюбимые хозяином, они теряют свои полезные свойства”…
Она вышла замуж, родила дочку и вдруг сошла с ума. “Царицы ее сгубили”, — говорил муж (химик). Да, она собирала все про русских цариц, может, несколько более страстно, чем того требовала наука, я не могу ведь судить, но муж так считал: царицы…
Пока она лежала в больнице, муж даже снял со стены портрет Екатерины Второй. Но когда Красавцева из психушки выписалась, портрет снова оказался на прежнем месте. Однако работать она не могла, кольца все продавала. И странное дело: с каждым проданным кольцом становилась все более здоровой. То статью напишет, то экзамен кандидатский сдаст. Защитила диссертацию.
Наконец, у нее осталось непроданным всего одно кольцо — с красным камнем, излучающим в разные стороны с десяток лучей. Внутри была и надпись на французском языке, но я не могла ее прочесть, потому что учила английский, а спросить как-то не решалась. Волновать Красавцеву зачем, мало ли чем любое ее волнение может обернуться…
Я почему-то думала: продаст она это кольцо, и что-то случится. И точно! Продав кольцо, Красавцева издала книгу (о царицах). Да, это была уже новая перестроечная эпоха. Судьба нас разбросала, но я слышала, что все у нее нормально, вышли и другие книги, чуть ли не бестселлеры.
И вдруг случайно узнаю, что отец ее — Красавцев — работал в органах! И что кольца скорее всего — оттуда. Известно ведь, что делали они, когда приходили с ордером на арест: клали в карман золотую табакерку хозяина и украшения хозяйки.
И тогда секрет кольца раскрылся передо мной в виде немой сцены, как в старом кино.
Вижу дом со старинной мебелью, женщину, которая чистит золотое колечко — то самое, с красным камнем, испускающее много-много лучей. И в это время страшный звонок в дверь — пришли с ордером на арест. Красавцев кладет спокойно в свой карман это лучащееся кольцо. А хозяйка кольца провожает этот его жест взглядом-лучом, в котором проклятие будущему владельцу. Остальное просто: кольцо оказывается у дочери чекиста, она сходит с ума… Потом она кольцо продает — напасти уходят прочь.
А может, все это мои домыслы. И кольцо ни при чем. А просто перестройка изменила судьбу Красавцевой, как и многих других…
И что можно изменить в прошлом?
Старая странная запись. Пришел Кальпиди, сказал: болит желудок, не все может есть. Я сразу: что хочешь, то и сварю: кашу манную, геркулес, что хочешь!
— Все-все, что я захочу?
— Да.
— Свари суп из двух котят!
— Брось свои шутки, Виталий.
— А ты говорила: что хочешь… Вы почем котят продаете? По 5 рублей! Значит, ты мне 10 рублей пожалела. Я всем расскажу: Горланова пожалела для меня 10 рублей.
В этот миг муж включил свет — все пробки в доме вылетели. Кальпиди со свечой пошел покурить в туалет. А муж все это время нажимал на пробки — они у нас автоматические. Но света нет как нет. Вышел Виталий и говорит:
— Вы поняли, что и почему? Свет не зря ведь погас! Надо покаяться. Зря я пошутил так жестоко, виноват…
И что вы думаете? После его покаяния я нажала еще раз на пробки — свет появился!
Почему в этом прошлом мгновении что-то хочется изменить? Не знаю…
От души!
Со мной в палате (послеоперационной) лежала одна старушка. Сохранилась запись ее беседы с врачом. Врач спросил: “Как чувствуете себя?”
— Хорошо! Дед звонил: все в огороде хорошо.
— Я имею в виду: мочитесь как?
— От души!
— Как?
— От души.
— Хорошо?
— От души!
Держись, геолог, крепись, геолог!
Мой друг С. В. рассказал историю из своей юности. Жил он в Москве, заканчивал институт и попросил распределение на Дальний Восток, потому что мечтал увидеть утку-мандаринку — с оранжево-красной грудкой. Утки-мандаринки водились только в Приморье. И он поехал за нею, за своей синей птицей, то есть — оранжевой! В первый же день у костра (дело было в геологической партии) он спросил, не может ли кто показать эту утку-мандаринку. И один вызвался, повел С. В. в чащу. Утки-мандаринки живут в дуплах. И вот нашли дупло (тут мой друг сделал паузу, вздохнул). Мужик вытащил из дупла утку — хрясь! — свернул ей голову.
— Тут и есть-то нечего! — он небрежно бросил тушку птицы в руки моему другу.
— Но я и не собирался ее съесть!
Для меня в этой истории главное — победа над фактом. Грубое сворачивание шеи красавице-мандаринке никак не повлияло на моего друга! То есть повлияло, но только на пару дней: повздыхал он, подумал и… стал жить дальше. Влюбился там — в геологической партии, женился, золотая свадьба скоро уж…
Разговор
— Нина, ты позвони перед тем, как выйти, чтоб я встретила тебя! Если я напишу на двери, чтоб не закрывали — я жду гостью… там есть одна на первом этаже — она мое объявление снимет.
— Почему?
— Потому что она дежурная по стране.
— Она у всех снимает объявления? А если ждут скорую помощь!
— Нет, Нина, только у меня она снимает.
— Почему у других не снимает?
— Потому что они тоже дежурные по стране!
— Как же они узнают друг друга?
— Нина, если б ты была дежурная по стране, ты бы тоже своих узнавала.
Вениамин
С. в 18 лет приехала в Киев в гости к тете. На улице ее остановил мужчина с фотоаппаратом и сказал:
— Вы похожи на испанку. Меня зовут Вениамин. Я снимал Ростроповича. Я прошу вас мне попозировать! Я скоро буду знаменит!
Она согласилась. Пришли в сквер, он ежесекундно требовал от нее поворачиваться, а через 10 минут заорал:
— Вы — как бревно, бревно! С такими, как вы, станешь знаменитым, как же!
Она подбежала к остановке автобуса и уехала.
Прошло 35 лет. Заболела у С. киевская тетя, и она приехала ее навестить. На улице к ней подошел седой мужчина с тростью и с цифровым фотоаппаратом:
— Вы так похожи на испанку! Я фотограф, снимал Ростроповича. Я очень вас прошу мне попозировать.
— Вас случайно не Вениамином зовут?
— Да. А откуда вы меня знаете?
Жених
Заскулил щенок. То были позывные мобильника Кати.
— Сдала на отлично! Так и вижу, как счастье в воздухе переплескивается…
— Обычный отравленный городской воздух! — это остановился возле Кати молодой человек (дело было возле университетской столовой).
— Как говорит моя мама: внутри каждого огорчения есть лестница, по которой можно из него вылезти, — ответила Катя молодому человеку.
— Куда можно вылезти из отравленного воздуха?
— За город можно…
В общем, они познакомились. Два бедных человека. То есть Катя уж не считала себя особенно несчастной из-за этого, а Андрей сильно переживал, что не может делать ей подарки, не может в кино сводить… Катя привыкла к тому, что денег в их семье всегда не хватает. Родители с юмором это переносили. Мать утром давала отцу десять рублей:
— Это знаешь на что?
— Знаю. На Францию.
Долго смеются (потому что деньги — на андипал)…
Родители Кати были тюзяне — из ТЮЗа (театра юного зрителя). Мама — тюзиха — вышла на пенсию. А мама эта выросла без отца, которого расстреляли в пятидесятом году — ей было всего два месяца тогда.
Конечно, как дочь репрессированного, она получала добавку к пенсии. Восемьдесят рублей с копейками. Какая дотошность! Вычислено до копеек, насколько было плохо без отца. На эти деньги можно было купить аж полкило колбасы!
Так что в семье даже обрадовались, что у Кати бедный жених. Богатому-то нужно в рот смотреть! А нет такой привычки. И уж негде взять…
Мама Кати была при этом дипломированной артисткой. Но диплом ей пригодился только один раз — родители разведенные встретились и отметили окончание “Щуки”. “Вхожу домой — сидят за бутылочкой вина! А дело все в том, что у них нет высшего образования, вот и рады, что я получила. Уж диссертацию, что ли, написать, чтоб они еще раз встретились? Но не написала”.
А папа Кати хорошим был актером (любимая история, как его — известного актера — однажды не узнали в роли старика. “Ведь это же такой комплимент!”).
В общем, вот так, друзья, бывает в жизни: два родителя, два актера не разгадали третьего. Катин-то жених оказался богат! Даже очень! Он просто проверял: не ради ли денег выходит за него невеста.
Когда он признался — за пять минут до регистрации, что папа — директор завода, Катя ему отказала. Да-да, убежала из-под венца. Она сказала своим:
— Если он проверяет, значит, не успокоится, будет проверять всю жизнь…
Очень короткие рассказы
Мальчик говорил девочке-соседке: “У меня папа — майор, а у тебя мама — дворник!” Прошло тридцать лет. Девочка выросла и однажды ответила ему: “А теперь я — майор милиции, а ты — дворник”.
* * *
— Он всегда уткнется носом мне в подмышку. Думаю: чего он там ищет? Потом выяснилось, что диплом у него по Бунину. И человек проверяет: бывает ли “ВЕРБНЫЙ” запах подмышек у молодых девушек. Это чисто литературный подход… Потом он бросил меня, нашел десятиклассницу, малолетку совсем. Вы думаете что: диссертация у него по “Лолите” Набокова? Диссертация у него по постмодернизму…
* * *
Возле почты женщина продавала фиалки — 2 горшка, и в обоих цветы такой венок изобразили — роскошный! Я спросила: почему они у нее так великолепно и щедро цветут, а у меня дома — не так уж… Она подняла фиалки и ответила:
— Видите, какие маленькие горшки! В больших они только жируют, а в маленьких цветут вовсю.
“Так же и у меня, — подумала я. — Пока живу в тесноте, пишу, а жила бы в большой квартире, все бы только жировала — ванну, например, принимала бы по 3 раза в день и пр.”.
* * *
Если она рассказывает, то только так:
— Я купила подушечку надувную! Это называется: плавать в Турцию. Далеко заплывала (в Черном море).
Если она покупала кольцо за сто рублей, то говорила, что — за тысячу долларов. Ну и кончилось тем, что напали на нее, кольцо сняли, спасибо, что только побили…
* * *
— На рыбалке я смотрю: подходят мужики-охотники к рыбаку: зверя убили, выпей с нами, ты наш талисман — как стоишь, у нас добыча обязательно. А я ранее прикормил лису. И она вышла с лисятами за рыбой. Охотники схватились за ружья! Я им говорю: не троньте лису — это мой талисман!
* * *
— Я пришла на презентацию в таком потрясении от коварства! Мне не вернули долг — 10 тысяч рублей! И оказалось, что я села между двумя Витями! Они сказали: загадывай желание. И я загадала: чтоб наяву увидеться с другом юности, который вот уже полгода звонит мне каждый вечер из Америки! А лишь после я вспомнила, что у меня такая проблема — с деньгами…
* * *
Он жил в Рязани, там его арестовали в 1938 году за детскую коляску. Обвинили в буржуазном разложении. Выпустили потом, но коляску не вернули. Она — впрочем — уже была не нужна, ребенок вырос за эти 7 лет.
* * *
Мальчику четырех лет подарили котенка, он очень его полюбил, много тискал, отец сказал:
— Если будешь обижать котенка, я скажу его папе, и он тебе задаст жару.
Мальчик весь день молчал, а вечером сказал воинственным голосом:
— Ладно, зови его папу!
* * *
— А мой отец работал жестянщиком, он говорил, что милиция всегда его защитит (в маленьком городке Александровске), потому что он всем им сварил по самогонному аппарату. Но когда его убили (отобрали зарплату), милиция сделала заключение, что умер от своих болезней, хотя в трех местах была проломлена голова… вот и защитили, вот и самогонные аппараты, вот и милиция… Страшно! Гоголевские времена настали! (Повторяет эту фразу несколько раз.)
Если б остался жив, то защитили бы, я думаю, а так что — лишняя работа… а человека не оживить… они думали.
И я…
Вчера были в гостях милые А-ковы. Позвонили, что сын поступил на философский — надо отметить. Я пошла в магазин: “Срок реализации торта когда заканчивается?”
— Сегодня привезли — их только что начали выпускать, нецелованные-небалованные!
Гости принесли “Мускат” и болгарскую водку “Ракию”.
— Куда все девается? Помните: всюду продавался ром “Гаванский клуб” — даже в глухих деревнях? А потом он вдруг исчез!
— Я и мой один друг молодости выпили бутылку “Гаваны”, и все вокруг изменилось — из-за этого рома я оказался в мире Петрова-Водкина с шарообразной перспективой… вот из-за меня этот ром и исчез — наверху видят: Букур спивается! Надо убрать. (С л а в а)
Мой тост: “Купили мы крем от варикоза — произведен по рецептам Аюрведы. И помогает! Прочитали на тюбике, что произведен он… в деревне Токарево Московской области! Так выпьем же за неразрывную связь древней Аюрведы и наших деревень, то есть за будущий расцвет России!”
— Прямо встать захотелось!
Тост Славы (притча):
— Соревновались два мастера по производству мечей. Первый сделал многослойный меч, вонзил его в дно ручья, и все листья, что плыли вниз по течению, — разрезались при соприкосновении с лезвием его. Тогда второй мастер вонзил свой меч в дно ручья, и все листья, что плыли вниз по течению, стали далеко огибать сей меч! Это было чудо! Так пусть мы будем хоть чем-то похожи на второй меч…
— Чтоб наш сосед коммунальный… нас огибал — да? Как листья огибали меч! (Я)
— Да, так могли бы переструктурировать мир, чтоб никакого ущерба никому не принести, а если можно — лишь радости… (И тут С л а в а добавил.) Хвост сложил и пей! (И вдруг упрекнул меня.) Ты что — так быстро выпила!
— Я спешила, чтоб тост твой записать, не забыть!
— Так ты никакого удовольствия не получила!
— Сегодня я легла на диван Агнии, а он год назад куплен — эта новая мебель… долго мы со Славой искали определение: диван не то чтобы мягкий или ласковый, а именно что все в меру — в меру мягкий, в меру упругий, в общем, слово Славой найдено: он ЧЕЛОВЕКОЛЮБИВЫЙ! И вдруг мы поняли: насколько новая жизнь человеколюбивее, сколько всего появилось удобного! Звонила сегодня Люся — кресло для компьютера ей подарили, говорит, что очень удобное! Так я предлагаю тост за человеколюбивую жизнь! (Я)
Слава:
— Обступил человеколюбивый мир и медленно начинает сжимать кольцо…
— Да! Я ведь был на Белой горе! Это храм Божий и храм природы! (С е р- е ж а)
— А я видела по ТВ, что ледник скоро наступит. (Л и л я)
— Через тысячу лет. (С л а в а)
— А я встречала Славу из Москвы и видела на привокзальной площади торговлю китайцев и поняла, что…
— Китайцы — это и есть ледник, который все сметет? (С е р е ж а)
— Да, примерно так…
— Нина, успокойся — дай насладиться болгарской водкой!
— Они ее запивают айраном — простоквашей. (Л и л я)
— Ну, понятно: турки пить запрещали! Входят: что пьете? — Айран! А турки друг другу: ох, опять не удалось отобрать водку — выпить хочется…
Ракия закончилась, и я предложила нашей водки. Сережа отказался:
— Стоит мне выпить две бутылки водки, как я заболеваю!
Тут я решила, что могу уже показать портрет Сережи.
— Я ведь Сережу написала, сейчас принесу… боюсь, Слава не велел.
— Я нож взял в руки на всякий случай. (С е р е ж а)
— Резать портрет? (С л а в а)
Но то ли выпили достаточно, то ли в самом деле понравился — портрет не порезали, а унесли домой.
— Я вчера переутомилась и стала видеть сны наяву… испугалась!
— А у меня это бывает от усталости: еще с клиентом что-то перетираешь, а сам уже спишь. (С е р е ж а)
— Были все внуки, я столько раз их сажала на горшок, а потом еще по ТВ про Олега Даля…
— Олега Даля ты тоже посадила на горшок, Нина? (С л а в а)
— Даль приходил домой и деньги швырял на пол — это так меня поразило! На пол — жене!
— Нина, ты — вроде — не пила болгарскую водку…
Далее — ничего не могу разобрать (написано “30 мот. исп.” — что это значит, догадаться невозможно)…
И вот я напечатала эти записи — послала по электронной почте друзьям (для развлечения). И одна подруга, И. М., ответила так: “И я тоже с вами выпила”.
Тогда я подумала: может, и читатель (читательница) так с нами посидит-выпьет?
Весна
Весна — это нетерпеливые объявления женщин в газетах. “Неужели во всей Перми не найдется мужчина: обеспеченный, красивый, выше 170 сантиметров?!”
Весна — это когда дочери на 8 Марта дарят мне СОЛНЕЧНОЕ СЕРДЦЕ (в самом деле, от сердца, сшитого из красного бархата, во все стороны идут золотистые лучи).
Весна — это когда красят заново в центре Перми огромный орден Ленина (не потому, что мечтают о возврате коммунистов, а потому, что орден был дан пермякам за труд).
Весна — это когда видишь в газете “Работа”: “Для переписки секретных документов требуется секретарша, не умеющая читать”… и не думаешь, что сходишь с ума, а понимаешь: первоапрельская шутка.
Весна — это когда девяностолетняя мама моей знакомой говорит: “Люся, вон идет красивый паренек. Тебе бы замуж за него выйти!” Люся не только давно замужем, но уже и дважды бабушка. Но именно весной ее мама забывает об этом и мечтает сыграть свадьбу дочери.
Весна — это венок из желтых цветов одуванчиков, надетый на голову дворовой собачке (дети сплели и надели).
В записных книжках Ильфа есть фраза: “Люблю красноносую весну”. Видимо, он имел в виду простуженные носы. А в Перми весной в большом количестве появляются на лавочках красноносые алкоголики. Зимой их не видно. Словно к маю они вытаяли. Опохмеляются. Одна женщина вдруг произносит: “Да вы понимаете, кто я? Я Пушкина читала, Есенина и Асадова. Сама стихи пишу”. В ответ мужик ехидно восклицает: “Есенин — поэт, да? Поэт, да?” Другой кричит женщине, сидящей на соседней скамейке: “Набор! (Пауза.) Набор!” — “Я тебе покажу набор… костей!” Видимо, всю зиму откликалась на это, а весной вот не захотела…
И я поняла: да, точно — весна!