Опубликовано в журнале Урал, номер 6, 2005
Человек, не завершающий начатого дела, подобен усталому путнику, а усталый путник, идя по дороге, поднимает ногами пыль.
Дхаммапада
Коричневая пуговка
Коричневая пуговка лежала на дороге
И грелась на дороге в коричневой пыли,
Но вот по той дороге прошли босые ноги.
Босые, загорелые протопали-прошли.
Ребята шли гурьбою из дальнего поселка,
Последним шел Алешка и больше всех пылил.
Случайно иль нарочно, того не знаю точно,
На пуговку, на пуговку Алешка наступил.
А пуговка — не наша! Вскричали все ребята,
И буквы не по-русски написаны на ней!
К начальнику заставы бегут-спешат ребята,
К начальнику, к начальнику скорей, скорей, скорей.
Рассказывайте точно, сказал начальник строго
И карту пред собою широкую раскрыл.
Глядит, в какой деревне и на какой дороге
На маленькую пуговку Алешка наступил.
Четыре дня искали бойцы по всем дорогам,
Четыре дня искали, забыв покой и сон.
На Пятый отыскали чужого незнакомца
И быстро оглядели его со всех сторон.
А пуговки-то нету! У заднего кармана!
И сшиты не по-нашему широкие штаны.
А в глубине кармана — патроны от нагана
И карта укреплений советской стороны.
Ребят тут похвалили за храбрость и сноровку,
И долго жал им руки отважный капитан.
Ребятам подарили отличную винтовку,
Алешке подарили гремучий барабан.
Вот так она хранится, советская граница.
И никакая сволочь границу не пройдет!
А пуговка хранится в Алешкиной коллекции,
За маленькую пуговку ему большой почет!
Ах, как популярна была песенка о коричневой пуговке в околодиссидентских компаниях 1970-1980-х годов. Она была чем-то вроде лакмусовой бумажки. Если в компании появлялся новый человек, по его реакции на “Пуговку” сразу прояснялось: “свой” или нет. Текст пионерской сей песенки доныне поражает поистине первобытной наивностью и бесстыдством, одновременно содержа столь точные и страшные приметы времени, что мы (в 70—80-е) не могли читать его без сложной смеси смеха, отвращения и жалости к годам, когда песенку о коричневой пуговке пели у пионерских костров.
Тогда пели ее всерьез, без тени стеба, а храбрый мальчик Алеша был примером для наших родителей и старших братьев, достойным соратником Павлика Морозова в борьбе за торжество Ленинских идей. Это сегодня нам стыдно читать, что группа детей, не имеющих обуви, идет босиком по не асфальтированной проселочной дороге из дальнего поселка; что сознание этих детей искалечено до такой степени, что, увидев заграничную пуговицу, они бегут с доносом к начальнику пограничной заставы, и это интерпретируется, как храбрый (sic!) поступок; что уровень жизни в те годы в иных местах был таков, что импортную одежду могли носить только шпионы, и что взрослые персонажи песенки оказываются такими же параноиками, как и дети. Тогда же, у пионерских костров, все это было всерьез и взаправду: ведь мир и впрямь казался разъят на СССР, замкнутый внутри своих границ, и враждебное окружение, осаждающее и ненавидящее молодое пролетарское государство и стремящееся уничтожить его. Железный занавес был спасением, защитой от враждебного мира.
“Вот так она хранится, Советская граница,
И никакая сволочь границу не пройдет…”
Но почему это так знакомо, так что-то напоминает?
Древние поселения были обнесены стеной, и ворота выходили на 4 стороны света. Но над воротами, как и над дверями домов, висели могущественные амулеты, защищающие обжитое, созданное, упорядоченное пространство от мира Хаоса и враждебных духов. Этот мир начинался сразу за стеной, а жизнь поселения была постоянной борьбой за выживание с враждебным этим окружением. Все, что приходило извне, было враждебно обитателям поселения. Даже невесты, взятые из соседнего селения, воспринимались как опасность, как соприродные мертвецам, и над ними надо было совершать сложные очищающие обряды, чтобы изменить их сущность и победить связанное с ней зло.
Замкнутые стены с оберегами защищали поселение, как магический круг, который, помните, защищал от нечисти Хому Брута.
Полагаю, что сходство двух описанных моделей — не плод моего воображения. Но если это так, то мир, представленный в песенке о коричневой пуговке, должен описываться на языке мифологических пространств. Давайте попытаемся вместе проделать этот цирковой номер.
Разбор
Коричневая пуговка лежала на дороге
И грелась на дороге в коричневой пыли…
Коричневая пуговка таилась в пыли и терялась на ее фоне, так как была с пылью одного цвета. Она лежала удобно и, если верить тексту, грелась на солнце.
Но вот по той дороге прошли босые ноги.
Босые, загорелые протопали-прошли.
Ребята шли гурьбою из дальнего поселка…
Но ее покой нарушили босые, загорелые ноги. Они шли вместе, эти ноги, у их обладателей текст не различает ни имен, ни лиц, но знает, что они идут издалека. Это идет стая.
Последним шел Алешка и больше всех пылил.
Выделен из стаи и наделен именем только идущий последним. Он особенный хотя бы уже потому, что наделен именем и идет последним один (все остальные впереди). Последним в стае обычно идет самый слабый и усталый. На усталость, кстати, указывает и то, что Алешка больше всех пылил (…усталый путник, — сказано в древнем индийском трактате Дхаммапада, — поднимает ногами пыль).
Но как же так, — вправе спросить вы меня, — ведь автором песни Алешка подается как самый большой шалун, именно на это указывает то, что он сильнее всех прочих пылил ногами.
И я отвечу, что автор и босыми ногами ребят любуется как непременным атрибутом счастливого детства (ох уж эти босоногие шалуны). Мир, увиденный его глазами, конечно же искажен, и одна из задач демонстрируемого разбора — вернуть его в фокус!
Случайно иль нарочно, того не знаю точно,
На пуговку, на пуговку Алешка наступил.
Еще одно намеренное искажение реальности: не мог в поднятой ногами пыли Алешка увидеть и нарочно наступить на пуговку. Более того, он не осмелился бы сделать это и по другой, более сильной причине, о которой я скажу ниже.
А пуговка — не наша! Вскричали все ребята,
И буквы не по-русски написаны на ней!
К начальнику заставы бегут-спешат ребята,
К начальнику, к начальнику скорей, скорей, скорей.
Я хотел бы обратить ваше внимание на то, что текст не выделяет крик Алешки и не утверждает, что Алешка закричал первым. Кричат все ребята. Включая Алешку. И может быть, инициатива крика не его. Кричат потому, что обнаружен предмет из иного мира, из-за пределов магического круга. И значит, надо срочно сообщить об этом Хранителю Круга, одному из тех, кто поддерживает его силу и магию. Такой человек по определению — мощный колдун, шаман, способный бороться с опасными духами, просочившимися извне. Именно так и изображен начальник заставы: суровый колдун, который обладает волшебным зеркалом — картой, открывающей своему Хозяину все, даже самые мелкие детали.
Рассказывайте точно, сказал начальник строго
И карту пред собою широкую раскрыл.
Двусмысленная строфа эта допускает две интерпретации:
1. Начальник заставы ищет на карте ту точку, где Алешка наступил на пуговицу.
Глядит, в какой деревне и на какой дороге
На маленькую пуговку Алешка наступил.
2. Хранитель смотрит на карту, как в телевизор, и видит в ней не просто географическую точку, где Алешка наступил на пуговицу, но само действие.
Четыре дня искали бойцы по всем дорогам,
Четыре дня искали, забыв покой и сон.
Итак, начинается поиск просочившегося пришельца, запараллеленный в нашей модели обряду поиска и истребления злого духа (изгнания порчи, поиска скрытого колдуна и т.д.). Как мы знаем, шаман, который борется с духом болезни, сначала долго гонится за ним по разным мирам, догоняет, опознает по неким атрибутам и вступает в схватку. Ему помогают духи-помощники, а также разные волшебные предметы (как правило, бубен, либо барабанчик, с помощью которого он путешествует по мирам).
На Пятый отыскали чужого незнакомца
И быстро оглядели его со всех сторон.
А пуговки-то нету! У заднего кармана!
И сшиты не по-нашему широкие штаны.
А в глубине кармана — патроны от нагана
И карта укреплений советской стороны.
О чем же повествует наша песенка? Мы видим, как посланные начальником заставы бойцы-помощники, путешествуя по всем дорогам, ищут Чужого, находят его и опознают по ряду атрибутов, каждый из которых указывает на его враждебную природу и принадлежность к миру-за-кругом: неопровержимая связь с пуговицей; не наш покрой штанов; патроны в кармане — для физического уничтожения обитателей мира-внутри-круга, и еще более опасный амулет — карта укрепления советской стороны, угрожающая существованию самого магического круга, а значит, и мира, который он охватывает и защищает.
На сей раз, знаем мы из песенки, шпиона удалось обнаружить и устранить страшную опасность с помощью ребят. И здесь все понятно и объяснимо. Но вот дальше начинают возникать вопросы, на которые невозможно ответить, не привлекая мифологическую подоплеку текста.
Ребят тут похвалили за храбрость и сноровку,
И долго жал им руки отважный капитан.
Логично было бы похвалить ребят за проявленную бдительность. А хвалят их не за нее, а за храбрость и сноровку. Но почему? Почему находка пуговицы и доставка ее на заставу подается как храбрый и требующий сноровки поступок? Храбрость предполагает наличие некоей опасности. Ребята вступали в контакт с пуговицей и с начальником заставы — отважным капитаном текста. Больше ни с кем они ни в какие отношения не вступали, и значит, опасность таилась где-то здесь. Я отбрасываю мысль, что опасен для ребят начальник заставы. Хотя бы потому, что он разделяет с ними атрибут храбрости (ребят хвалят за храбрость, и жмет им руки отважный капитан), и потому, что оба они принадлежат к миру-внутри-круга, а функция Хранителя — охранять обитателей внутреннего мира, а не причинять им зло. И, значит, опасность оказывается связана с пуговицей. Давайте вглядимся в нее еще раз.
Коричневая пуговка лежала на дороге
И грелась на дороге в коричневой пыли…
Кто обычно греется на дороге? Ящерицы и… змеи! Пуговица коричневого цвета — и это цвет змеи, ядовитой гремучей змеи. Сама природа пуговицы в тексте враждебна, в силу того, что она — порождение пропитанного ненавистью внешнего мира, мира сволочей. И, значит, любой контакт с ней опасен. Одно дело, донести до заставы пуговицу, совсем другое — опасный, как змея, предмет, и при этом не пострадать. Тут и храбрость, и сноровка необходимы. Минуточку. Но ведь Алешка наступил на нее босой ногой, то есть был единственным, кто случайно и напрямую коснулся этого опасного предмета. Я позволю себе напомнить, что он шел последним, отличался этим от остальных и, видимо, был самый слабый из всех. И значит, самый доступный воздействию Зла. Напоминаю также, что в тексте не сказано, что именно он обратил внимание на чужую природу пуговицы. Он лишь наступил на нее — единственный из всех. Возможно, он был выбран (избран) самой пуговицей. Следовательно, по логике мифа, Алешка оказался заражен ею. И я считаю, что намек на это сохранился в тексте.
Ребятам подарили отличную винтовку,
Алешке подарили гремучий барабан.
Но мы уже встречали в тексте статьи и барабан (волшебный предмет, который помогает шаману летать по мирам и изгонять злых духов), и его эпитет — гремучий (название змеи). Именно потому получает Алешка барабан, что он, подобно шаману, колдуну, соприкоснулся с миром духов и отныне отмечен им, как бы получив прививку от его воздействия. Отныне природа Алеши будет амбивалентна. А барабан будет его оружием, не менее страшным, чем винтовка. Потому что бубен (барабан) для шамана — грозное оружие, помогающее ему бороться со злыми духами и излечивать болезни, вызванные ими. А гремучий барабан — не только многошумный барабан, но и убивающий барабан, но и врачующий барабан. Кстати, известно, что шаманы дают имена своим бубнам и барабанам, — имена, типа Громобой. Понятно, что для того, чтобы противостоять злу — и пользоваться оружием — без храбрости и сноровки не обойтись. Как известно, Зло всегда готово отомстить и ждет своего часа. А злу противостоят все обитатели мира-внутри-круга. Именно в этом моменте таится в модели моего разбора объяснение того нелепого на первый взгляд факта, что ребят, доставивших пуговицу начальнику заставы, благодарят за храбрость и сноровку. Что же касается Алешкиной коллекции, то читатель может и сам легко догадаться, какого рода редкости должен собирать наш повзрослевший и освоивший игру на своем барабане храбрый и сноровистый герой. Напомню лишь, что экспонаты в любой коллекции, как правило, однородны.
Вот так она хранится, советская граница.
И никакая сволочь границу не пройдет!
А пуговка хранится в Алешкиной коллекции,
За маленькую пуговку ему большой почет!
Вот, собственно, и все.
Да, чуть не забыл! Разбор, который вы только что прочитали, друзья, — результат не столько моей работы, сколько внутренних метаморфоз самого текста. Исподволь и незаметно завладев моим вниманием, он практически вынудил меня довести дело до логического конца, завершить анализ песенки о Коричневой Пуговке и записать его. А что мне оставалось? Ведь человек, не завершающий начатое дело, подобен усталому путнику, а усталый путник, идя по дороге, поднимает ногами пыль.