Опубликовано в журнале Урал, номер 2, 2005
Владислав Борисович Семенов — президент историко-геммологического общества “Lithika”, автор книг об уральских камнях.
Николай Иванович Тимофеев — филантроп и меценат, президент научно-культурного “Фонда Тимофеева”, главный редактор серии книг “Урал. XX век”.
В течение нескольких лет мы ведем работу над книгой “Изумруд: три тысячи лет познания”. Начинался “Изумруд” как очередная книга серии “Камни Урала”, выпускавшейся Средне-Уральским книжным издательством. В 1987 году серия пресеклась и последовал десяток лет “свободного полета”, в ходе которого оформился новый замысел, совершенно непохожий на то, что делалось нами прежде. В целом мы остались верны идее иллюстрированной монографии одного камня, но сменили “высоту” обзора.
Мы изобразили геммологическое знание в виде цветка на крепком стебле с крупными листями, с пышной розеткой. Стебель геммологического знания поднимается из той плодотворной ячейки культры камня имя которой “осмысление камня”. Крупные листья и лепестки цветочной розетки — все составляющие науки о камне (гемологии): фолькорная геммология, мифологическая, сакральная (священная), эзотерическая, литоастрология, литотерапия, практическая, теоретическая, региональная, страноведческая, историческая…
История камня — многоаспектное комплексной знание со своей особой спецификой, включающей огромное разнообразие индивидуальных и общественных отношений по поводу камня, и не может быть ни сведена к пересказам частных историй о камне, пусть даже очень занимательных, ни, тем более, подменена ими. Если геммология исследует культуру камня, то историческая геммология занимается изучением истории этой культуры. Она исследует историю потребления камня; историю сырьевой базы, производства, рынка рабочих рук; потребления — все бесконечное многообразие каменного мира; рынка и накопления сокровищ; осмысления камня всеми формами духовной и художественной культуры.
Мощность пласта изумрудоведения в системе знаний о камне неизмерима. Его стратиграфия пугающе содержательна, охватывает все и вся и ставит перед необходимостью вести исследование в рамках всемирной истории, отыскивая страницы, окрашенные в цвета изумруда.
Существующая ныне периодизация культуры изумруда имеет своей основой европоцентристский взгляд на историю вовлечения в эту культуру трех главных изумрудодобывающих стран: Египта, камень которого перестал поступать в Европу, как полагали до недавнего времени, с середины XVIII века; Южной Америки, чей изумруд обогащает Европу с середины XVI века; России, камень которой стал известен с 1830 года. Эта периодизация была предложена А. Е. Ферсманом еще в 1919 году и с того времени до сей поры механически переносится из книги в книгу. Между тем, если по-прежнему отталкиваться от времени появления на европейском рынке изумруда новых участников, “триада А. Е. Ферсмана” не должна была родиться вообще, поскольку уже в 1875 году был открыт изумруд в США; в 1890 году — в Новом Южном Уэльсе (Австралия); в 1912 году — в Анкандилалане (о-в Мадагаскар). Родившись же, эта триада должна была давно пасть под напором новых фактов: 1927 год — изумруд открыт в Трансваале (Южная Африка); 1931 год — в Мику (Родезия); 1943 год — в Раджастхане (Британская Индия); 1956 год — в Сандаване (Южная Родезия); 1962 год — в Мингаоре (Пакистан) и Салининье (Бразилия); 1966 год — в Дельбегетее (Казахстан); 1969 год — в Маньяра (Танганьика)… 24 страны сегодня в той или иной мере присутствуют на европейском изумрудном рынке.
В культуре египетского изумруда история этого северо-африканского региона побудила нас выделить несколько очень ярких этапов и назвать племя, издревле владевшее копями и навыками добычи камня и контролировавшее разработку изумруда на протяжении нескольких сотен лет, — это беджа. История этого племени и должна была бы лечь в основу периодизации и истории “египетского” изумруда: изумруд беджа под владычеством Мероэ; изумруд беджа эпохи римского владычества; изумруд беджа эпохи византийского влияния; изумруд беджа под владычеством Баллана и короткого существования на копях Аравийской пустыни очага локального рынка; изумруд беджа в пору арабо-персидского владычества…
Не так проста, как представлялось доныне, культура изумруда Южной Америки. Европоцентристский взгляд на историю помешал европейцам увидеть здесь индейцев чибча-муисков и признать за ними приоритет в создании культуры южно-американского изумруда, начавшейся со времени открытия знаменитого месторождения Музо, задолго до открытия европейцами Южной Америки, — признать ее как локальную самобытную культуру камня. Следующим этапом стала культура изумруда Новой Гранады, испанской колонии, распространившей с вторжением испанцев в Южную Америку в середине XV века свою власть на копи чибча-муисков. Это было время присвоения чужого богатства — не только самого изумруда, но и опыта его разведки, добычи и обогащения, взятого у чибча; включения этого изумруда в европейскую культуру и распространения его далеко на восток — в земли Османской империи, в страны Востока, в Индию Моголов, которые перехватили у европейцев пальму первенства в искусстве обработки, в накоплении и осмыслении камня духовной и художественной культурой.
Более сложна и периодизация культуры российского изумруда. С 1830 по 1889 год она носит характер культуры локальной, изолированной от внешнего рынка и ориентированной только на приумножение императорских сокровищ. С 1900 до 1920 года эта культура развивается в тесном контакте с европейской культурой камня и является единственным источником камня для мирового рынка. С 1920 по 1953 год это уже советская изумрудная отрасль. Она функционирует в строгой изоляции от внешнего мира, за “железным занавесом” и в строжайшей изоляции от внутреннего рынка. Период с 1953 по 1991 год отмечен, на первый взгляд несколько большими свободами, но на деле это была все та же отрасль, только еще сильнее связанная директивными путами правительства, взявшего на себя функции кладовщика и распределителя изумруда. К 1991 году подобное управление окончательно вогнало отрасль в стагнацию, из которой она не может выйти уже двенадцатый год, и это тоже очередной этап ее истории.
История сырьевой базы — фундамент всех реконструкций в области истории культуры камня, изумруд здесь не является исключением. Особое отношение к редкому ювелирному камню и терминологическая щепетильность побудили нас решительно изгнать из лексикона книги такие понятия, как “изумрудное сырье” и “сырой изумруд” (первое — ярчайший образчик восприятия камня технократической мыслью, меряющей достоинства недр соотношением “грамм на тонну”; второе — вульгарный антоним к понятию “обработанный изумруд”). На всех изумрудных копях мира велась и ведется добыча изумруда, а не “изумрудного сырья” и не “сырого изумруда”. Заменив их “необработанным изумрудом”, “добытым изумрудом”, мы выступаем в защиту понятия изумруд, вытесняемого “изумрудным сырьем”, защищаем уникальную составляющую недр.
Иное дело — сырьевая база изумрудной отрасли. Именно она привлекает наше внимание, является для нас предметом историко-геммологического исследования и подвергается всестороннему изучению. В ней нам интересно все: на чьей земле расположены месторождения и горные выработки; кому они принадлежат — какому племени, народу, государству; кем, как, на каких условиях и каким образом управляются, разведываются и эксплуатируются, каковы связи горнорудных очагов с внешними и внутренними рынками изумруда, их роль в экономике стран “изумрудного содружества“ и место в геополитических устремлениях государств. История изумрудных копей беджа Аравийской пустыни иллюстрирует все это наиболее красноречиво: с властью над беджа Александрии изумруд копей шел в дельту Нила, с властью Византии — на берега Босфора, с воцарением в Египте арабского Халифата он шел сначала в Дамаск, а затем в новую столицу Халифата Багдад, с момента подчинения Египта Османскому султанату камень беджа становится украшением сокровищ Стамбула. Кто бы ни подчинял своей власти Египет, границы влияния непременно устанавливались южнее копей беджа. Думается, что не иначе обстояли дела и с копями чибча-муисков, древняя история которых еще не открыта.
История производственной составляющей изумрудной отрасли обнимает буквально все, что имеет отношение к обработке ювелирного камня вообще: технологические приемы обработки, технику, проектирование форм огранок от эмпирического до современного научного. Она включает анализ деятельности предприятий цеховых, государственных, частных, структуру предприятий и управления отрасли в целом, администрирование и организацию, источники камня и материалов, их движение по технологическим цепочкам производства, контроль за расходованием камня и материалов, за качеством работ и, наконец, картины и состояние этого производства в оценках современников.
Труд в изумрудной отрасли попал в поле нашего зрения в ходе изучения потребления изумруда в Московском государстве при царе Михаиле Федоровиче Романове. Неизумрудодобывающая страна явила образец рачительного дворцового хозяйствования с ювелирным камнем вообще и с изумрудом в частности, к которому она приступила, покончив со “смутным временем”. Многочисленные описи личных царских, дворцовых и церковных драгоценностей Кремля позволили воссоздать яркую картину организации труда московских камнеобработчиков: назвать имена и профессии русских и иноземных мастеров; разобраться в распределении их по мастерским (царским, церковным и частным); увидеть мастеров за разными работами и поручениями, среди которых были поездки за границу за камнем, задания связанные с оценкой изумруда; обрисовать процедуру найма на работу, предварительного допроса о ремесле, церемониалы приема на государственную службу, испытания мастерства, приведения к присяге, регистрации; узнать подробности контрактов, размер и порядок выдачи содержания; обрисовать повседневный быт вне работы и в целом проследить весь трудовой путь от найма до получения отставки. Проследили мы и за особым отношением власти к мастерам-иноземцам, за тем, в какой мере они были окружены вниманием, часто граничившим с жестким контролем. Это были особые формы приглашений на работу в Московию, предварительные допросы, с которыми мастеров по приезду в таможенный пункт встречала местная администрация, особый контроль со стороны этой администрации за теми, кто приезжал без приглашения — их везли в Москву под надзором, но снабдив подводами и кормовыми; были разработаны церемониалы приема при дворе, испытания мастерства, порядок возврата на родину непрофессионалов и регистрации при посольском приказе принятых на государеву службу. По окончании срока службы они получали отпуска на родину (проезжие и охранные грамоты, кормовые и подводы); отъезды регистрировались в Посольском приказе и контролировались местной администрацией.
Являются ли все эти подробности предметом историко-геммологического знания? Ответ придет сам собой, когда силой своего воображения мы поставим мастера в центр системы “Государство и камень” — камень сам не извлекается из недр, не полируется и не гранится, он даже не становится драгоценностью, пока в него не будут вложены труд мастера, индивидуальное начало, пока в зеркале его граней не отразится время творца.
Изумруда нет среди хозяйственной утвари, технологических и строительных форм, нет его в мемориальной культуре. Но он щедро расцветил мир представительских и бытовых вещей, ювелирных изделий. Здесь изумруд всегда украшение. Им убраны модульные элементы, из которых сложены причудливые композиции, встречающиеся в самых неожиданных местах; вставки, привинченные, напаянные и нашитые везде, где только можно; отдельные камни-солитеры, хранившиеся в ларцах и шкатулках. Он был настолько желанным камнем, что в его цвета раскрашивались изображения граненых камней в монументальном искусстве (в мозаиках, фресках), в резьбе по дереву, в чеканке по металлу, заставляя нас задуматься над причинами, породившими потребность общества в этих имитациях.
Как наследники изумрудного богатства, мы, россияне, находимся в счастливейшем положении: благодаря скопидомству наших царей и их азиатскому способу ведения государственного хозяйства, основанного на накоплении и сохранении сокровищ, Московское государство, равно как Османская империя, Персия Каджаров и Индия Моголов, накопило в царских сундуках, а Российская империя сохранила и приумножила, такие богатства, каких сегодня не имеет ни одна из западных стран, камень которых уже в средние века активно участвовал в экономической жизни. Мы можем видеть это богатство, ощутить его и, конечно же, в полной мере оценить в нем роль изумруда.
Можно до бесконечности перечислять изумруд на предметах бытового назначения: в сервировке стола, кабинетных и будуарных формах, в украшениях мягкой рухляди. Великолепные камни встречаются в печатях: это крупные цельные, как правило, гравированные измуруды; на предметах личного пользования: на иконках, диадемах, венцах, серьгах, рясах, колтках, маяльниках, подвесках, в бусах, ожерельях, медальонах, запанках, переперках, в булавках, перстнях и кольцах. Не менее богаты им ювелирные украшения одежд, мужских и женских головных уборов, наплечные украшения, отделка парадных поясов, шитье мужского и женского платья — мужское кружево и женское саженье, пуговицы, пряжки и нашивки на мужской и женской обуви. Особые статьи — изумруд предметов представительского характера светской и церковной власти. Первая похвалялась богатством отделки тронов и регалий — шапок, корон и венцов, барм, мечей, щитов, аксессуаров коронного платья, ритуальной посуды. Вторая — богатством митр, панагий, посохов, перстней. Светская власть обильно украшала изумрудом конюшенную утварь, парадное оружие, воинские аксессуары. Церковная соревновалась с ней в оформлении предметов культа: икон, богослужебных книг, ритуальных сосудов, парадных костюмных крестов, ритуальных одежд, обуви и мягкой рухляди.
Присматриваясь к природным качествам изумруда, к их недостаткам и достоинствам, культура камня, и западная, и восточная, и наша, русская, возвели эти качества (достоинства и недостатки) в статус выразительного языка камня, поскольку для изумрудных дел мастеров прошлого не было плохого изумруда. Потребление изумруда в историческую пору глубоко отличается от новейшего времени, особенно советского, когда власть вообще установила для природы нормы, при которых изумруд должен был соответствовать каким-то стандартам. Выразительные возможности изумруда — это все те свойства, которые много позже получили научные определения и приобрели свои конкретные характеристики (вес, плотность, монолитность, твердость, хрупкость, особая степень податливости к обработке, стойкость по отношению к внешним воздействиям, спайность, полируемость, окрашенность, относительная монохромность, ассоциативная красота поверхностей (естественной, промасленной, шлифованной, полированной), красота объемов, преломление и отражение света, блеск естественных и обработанных поверхностей, их зеркальность, прозрачность, просвечиваемость, ирризация, свечение — флюоресценция.
Изумрудный рынок — торговля изумрудом вообще — противоборство тщеславий и страстей. Обман и кинжал были и остаются его главными атрибутами. История изумрудного рынка нового времени несет на себе печать виртуальности и может быть очерчена лишь неясными контурами и украшена несколькими яркими мозаичными пятнами, — именно так выглядят отдельные главы книги о рынке (изумрудном гемм-маркетинге, — термин предложен нашим коллегой философом Б. Г. Ушаковым). С начала новейшей истории какие-то звенья рынка начали высвечиваться ярче, но свет этот никогда не был устойчив и вытеснялся бездонными дырами черного рынка. С 70-х годов минувшего века черный рынок изумруда охватил практически все изумрудодобывающие страны, а контрабандный вывоз изумруда приобрел поистине транснациональные масштабы.
От рынка изумруда нельзя ожидать цельности. У необработанного камня свои внутренние и внешние рынки, у обработанного — свои. У них свои территории, продавцы и покупатели, свои правила торговли и торговые традиции, свои представления о цивилизованности, ценах и ценообразовании, требования к качеству товара, отношения к его порче, чаще именуемой улучшением товарного вида. Внешний рынок живет по своим правилам торговли, своими центрами и путями, экспортными, импортными и транзитными товарами, особыми таможенными установлениями. Рынок — ярчайшее продолжение жизни камня. Это не та дворцово-будурная и костюмная среда, которая поглощает камень, прячет его по сокровищницам и расставляет по социальным лесенкам. На рынке, пребывая в качестве товара, равны и открыты миру все камни: и те, что только извлечены из недр, и те, что сошли с гранильных и резных станков, находясь еще “не в деле”, и те, что вышли из под рук ювелира, уже оказавшись “в деле”.
История рынка изумруда не написана. Мы лишь частично компенсировали этот пробел несколькими великолепными фрагментами сочинений восточных (персидских и арабских) авторов об этом рынке в средние века.
Возможность реконструкции рынка изумруда дает преимущественно история русского средневековья, особенно XVII века. В сферу наших интересов попали и факты непосредственного участия московитов XVII века на внешнем рынке, европейском и восточном, куда государи московские посылали своих людей и за узорочным товаром, и за сведениями о том, где продавался камень, за какие цены и по каким правилам, дозволялся ли его вывоз и на каких условиях.
Особенно значительной была во внешнем торге роль иноземных послов, купцов и мастеров ювелирных дел. Сведения об этих людях, собиравшиеся в Посольском приказе, позволяют видеть в них главных поставщиков ювелирного камня московскому двору. Документы приказа характеризуют привозившиеся в Москву товары и дары, знакомят с процедурой торгов, их результатами, которые фиксировались в специальных протоколах, а равно и с самими поставщиками, их чинами-разрядами. В особых свитках собраны протоколы проверки качества узорочья, в формулировках которых угадываются рекомендации торговых книг как проверить подлинность камня.
Сокровищницы и сокровища — источник вдохновения всех, кто писал о камне прежде и пишет ныне. Самые яркие книги о нем написаны как раз теми, кто имел дело с сокровищами не понаслышке, а был введен судьбой в их особый мир, изучал и даже хранил их. В России при сокровищницах состояли П.С. Валуев, А.Ф. Вельтман, А.Е. Фелькерзам, С.Н. Тройницкий, А.Е. Ферсман. И каждый из них в меру личных возможностей и таланта внес свою лепту в описание российских сокровищ. Сокровища — главная питательная среда исторической геммологии вообще и изумрудоведения в частности. Своим интересом к камню авторы обязаны как раз такому дару судьбы — соприкосновению с миром сокровищ.
Историко-геммологический взгляд на этот мир предполагает изучение места и роли в нем камня как социального знака богатства, роскоши, мощного средства утверждения власти правителя и престижа государства, драгоценного материала, уникального представителя минерального царства, предмета ювелирного искусства и художественного конструирования.
Изумруд государственных сокровищ — почти всегда королевский камень: король камней и камень королей. Еще недавно первую часть этой формулировки можно было бы оспорить, но сегодня, когда, по образному выражению одного из зарубежных авторов, “бриллианты зеленеют от зависти, стоя рядом с изумрудом”, и цена высокосортного изумруда превышает цену алмаза, она неоспорима. Опыт трехвековой добычи этого камня доказал миру, что изумруд истинно “королевского качества” — редчайший дар Природы.
Мир сокровищ не поддается описанию. Иногда кажется, что его можно показать, и… выстраиваются сложные фоторяды, вплетаются в каменное кружево драгоценностей пятна света, цвета фонов и подкладок… еще миг и — “остановись, мгновенье”! Но мгновение остановлено, а с листа смотрит красивый, но замороженный слепок. Сокровище непередаваемо.
Однако входящий в сокровищницы камень может быть назван, перечислен, всесторонне изучен, с археологической точностью зафиксирован и в итоге способен послужить основой интересных историко-культурных, искусствоведческих, культурологических, а теперь еще и историко-геммологических реконструкций.
Изумруд в составе российских государственных сокровищ присутствует практически всюду. Лучшие камни украшают регалии светской власти — вещи коронационного обряда: троны, шапки, короны, венцы, бармы, державы, жезлы, скипетры, мечи, щиты, посохи, аксессуары обрядовой утвари. Не уступает им по качеству изумруд личных украшений членов правивших фамилии — диадем, венцов, серег, ожерелий, застежек, запон и запонок, резных и гравированных печатей. Камень пониже сортом помещен в украшениях светских одежд, обуви, поясов, мужских и женских головных уборов, кик — корон замужних женщин. Еще чуть ниже — в кружева-ожерелья мужского платья и ездового костюма — шляп, кафтанов, левиков, саженья женского платья — опашней, пуговиц, украшений мужской и женской обуви. В изобилии изумруд украшает предметы светского быта — настольные декоративные изделия, будуарные вещицы — суремницы, зеркала, опахала, шкатулки и ларцы, гребни, даже игрушки; кабинетные вещи — чернильницы, часы, книжечки; столовую посуду для еды — чаши и чашечки, блюдца и блюдечки; посуду для питья — кувшины, фляжки, братины, ковши и ковшики, кружки и кружечки, кубки и кубочки, чарки и чарочки, достоканы; столовые приборы — ножи и вилки; аксессуары. Мы отмечали изумруд даже в отделке некоторой мягкой рухляди.
Не иначе как вера в оберегающую силу изумруда поместила его среди украшений воинских доспехов и аксессуаров — шлемов, щитов, саадаков, наручей, хонжаров, булав, буздуганов, сабель, палашей, ножей, пистолетов, барабанов-тулунбасов; конюшенной утвари — седел, мундштуков, паперстей, решм, чепраков. Какими-то другими свойствами определено его присутствие в украшениях предметов культа дворцовых молелен — окладов икон, их венцов и корон, цат и привесов; священных сосудов — потиров, дискосов, копий, лжиц и звездиц; панагий, крестов разного назначения, ковчежцев-мощевиков, служебной утвари — кадил, светильников-шандалов.
За всеми этими камнями стоят люди — те, кто ими пользовался, кто их заказывал; стоят мастера, мастерские, близкие и далекие от Московии города и страны: Испания, Германия, Чехия, Персия, Турция, Индия. За камнями стоят вполне конкретные обстоятельства, которые обеспечили им место в сокровищнице. Назвать эти обстоятельства и связать камень с конкретным лицом — предел мечты исследователя, на это романтики от науки тратят годы.
Одно из интереснейших направлений изучения камня — исследование способов его накопления в составе единых по сути, но разных по содержанию систем: сокровищ государственных, церковных и личных (заслуживает внимания и не менее содержательная “жизнь” камня погребальных сокровищ).
Камень государственных сокровищ собирался веками всеми дозволенными и недозволенными способами, добровольными и насильственными. Его наследовали; получали в дар от членов правящей фамилии; как знак родительского благословения; его дарили родственники правящей фамилии, подданные, иноземные правители слали его с посольскими дарами; дарила церковь, внося в казну свой вклад; дарили купцы, свои и иноземные; камень покупался на внутреннем и внешнем рынках; поступал из собственных мастерских, где-то его поставляли с государственных разработок и в виде натуральной ренты — с частных; огромное количество камня попадало в казну после всевозможных конфискаций. Перечень этот будет не полон, если не назвать и незаконные способы приобретения казной драгоценностей: контрабанда, выкупы, взятки, присвоение собственности подданных, трофеи военных кампаний, дань. Удачливым называли того правителя, который копил: “Тот, в чьих руках сокровищница, — владеет миром”.
Для историко-геммологических разысканий интересны и утерянные сокровища. История распыления, гибели государственных сокровищ полна неожиданностей; они поджидают исследователя за каждым поворотом и требуют чрезвычайно заостренного внимания. Все, что сопряжено с потерей драгоценностей, исполнено страстей и драматизма. С этой точки зрения должны анализироваться все формы распыления сокровищ: разделы имущества, сопровождаемые, как правило, подробными описями драгоценностей; брачные контракты, расписывающие приданое; раздача части имущества определенным лицам по различным поводам; вклады камня в разного рода предприятия, использование в качестве платежного средства, вывоз за границу в качестве посольского дара или частного подарка, интересна даже простая замена одного украшения другим, когда камень получал новую оправу. А ведь его еще укрывали с кладом, клали в погребение, им выплачивались контрибуции.
С этой же точки зрения было бы небесполезно рассмотреть в историко-геммологический бинокуляр многие страницы всемирной истории, особенно историю войн. Мысль об этом не оставляла нас, когда писались страницы о разграблении Иерусалима, Рима, Карфагена, Константинополя, Александрии, Багдада, Москвы… Есть уже и факты новейшей истории — например разорение Багдада современного.
Будучи яркой в событийном отношении, жизнь сокровищ оказывается на редкость тускла, когда ищешь ее отражение в зеркале духовной культуры. Причина этого проста: еще недавно сокровищницы мира были доступны очень узкому кругу, то есть практически были скрыты от посторонних глаз. Кстати, большая их часть закрыта по-прежнему. Источниковедческая часть истории сокровищниц очень невелика, да и то, что издано, часто недоступно: книги выпускались и выпускаются малыми тиражами, имеют ограниченный круг распространения и сразу же становятся библиографической редкостью. Корпус источников прошлого еще меньше, очень несовершенен и по существу сводится к мемуарам, вышедшим из придворного окружения, преимущественно к дамским описаниям бриллиантовых балов и посещений особых кладовых. К редким исключениям относятся немногочисленные (не более десятка) книги придворных ювелиров европейских монархов, путешествовавших по Персии, Индии, Средней Азии и описавших коронные драгоценности тамошних “набобов”.
Еще меньше повезло в историко-геммологическом отношении церковным сокровищам, представленным в ризницах монастырей и храмов самых разных конфессий. Камень, в том числе и изумруд, раньше не выходил из поля зрения церковных писателей и описывался в рамках суженного традициями жанра “церковной археологии”. В советские годы этот жанр вымер, разделив судьбу большей части самих сокровищниц. Новое время России, возможно, оживит внимание к истории церковных драгоценностей, позволит ввести их в круг памятников геммологического наследия и начать изучение с позиций исторической геммологии — светского по своей сути знания.
Здесь исследователю предстоит пойти несколько иными путями, нежели в путешествии за камнем государственных сокровищ, выявить его во вкладах государственной казны, членов царской фамилии, церковников, паломников, частных лиц; атрибутировать изделия церковных мастерских, своих — патриарших и монастырских, и зарубежных; исследовать камень, попавший в церковную казну с унаследованным или конфискованным имуществом, в качестве трофея религиозных войн и разного рода экспроприаций. Русская церковь знает примеры разграбления ее сокровищ самим государством. Между тем подробности нам неизвестны. Вещный мир церковного камня отличается от того, который наполняет государственые сокровища, и отмечен иными пристрастиями и вкусами.
В духовном осмыслении феномен каменного ряда, содержащегося в книгах Священного писания, состоит в том, что его камни не имеют ни цвета, ни света, ни формы. Любимое богословами качество камня — свечение, усиливающееся до сияния, далеко от реальных прототипов и несет ирреальные представления о камне. Вместе с тем именно этот мир натолкнул нас на мысль о необходимости проращивать на древе геммологии ветви сакральной, мифологической, оккультной и фольклорной (в ней и сложились гротескные образы цветных камней, вплоть до смарагда небесного Иерусалима Апокалипсиса) геммологии. Язык, образы и темы этих геммологий специфичны, и вряд ли уместно вводить их в региональную, практическую и теоретическую геммологии, уже оформляющиеся в крепкие ветви.
Камень личных сокровищ представлять не надо — в общении с этим камнем геммологическое знание и обрело себя. Историка-геммолога камень личных сокровищ привлекает порой лежащими на поверхности, а порой и глубоко запрятанными связями с человеком, с индивидуальным владельцем: что люди камня — одна из главных составляющих истории личных сокровищ. Система эта пульсирующа и динамична. В ней непрерывно меняются камни — приходят одни и уходят другие, создаются новые коллекции, распадаются старые, меняются вкусы, привязанности и симпатии людей, меняются и сменяются сами люди камня, в силовые поля камня попадают новые и новые лица. И часто трудно сказать, что интереснее в этой системе — сами камни или поведение людей, вовлекаемых в поле их притяжения. В историческом плане эта система еще более многомерна и еще более неохватна.
Типы вещей и формы камня личных сокровищ продолжают меняться следом за временем. Их мир обусловлен природной и географической средой обитания, экономическими, социальными и культурными уровнями цивилизации, традициями и теснейшим образом связан с материальным и духовным состоянием общества, его потребностями, настроениями, устремлениями. Этот мир зависит от господствующих в обществе этических установок, эстетических норм, религиозных верований. Он меняется по мере демократизации общества и остро реагирует на социальные перемены. Многое в нем предопределено процветанием государства, благосостоянием граждан, количеством полных кошельков, присутствующих на рынках роскоши. Имеет значение социальный статус владельцев (цари, императоры, великие князья, лица, приближенные к правящим фамилиям, нувориши всех мастей, купечество, горожане), профессии и род занятий (скупщики камня и изделий из него, мастера и ремесленники, старатели и обработчики, ученые и просветители, коллекционеры). Со всем перечисленным связаны способы и пути накопления личных сокровищ. На каких-то этапах истории они беднее, чем у государственных и церковных сокровищ, на каких-то богаче. Исторический подход к их оценкам обязателен. Все сказанное можно перенести и на способы и пути распыления личных сокровищ. Менее открыто в этом мире, пожалуй, только то, что связано с источниками приобретения, с оценкой, учетом и хранением. Не менее сложно выявление мастеров и мастерских, но по другой причине: их здесь очень много.
Осмысление камня личных сокровищ содержательнее и полнее, чем сокровищ государственных и церковных. Он доступен практически всем формам духовного и художественного сознания (мифологии, фольклору и литературе всех видов и жанров, наукам, художественному творчеству) и не знает ограничения в количестве участников этого процесса.
Выходя за рамки изумрудоведения, мы проследили за камнем русских удельных князей XI — середины XV веков (изумруд здесь большая редкость), сокровища которых рассматривались нами как личные, а не государственные. Мы нашли ювелирный камень среди подарков родителей; в драгоценностях, полученных в качестве родительского благословения; в подарках жен; в вещах, полученных в наследство по духовным грамотам; в подарках иноземных родственников и иноземных государей; в вещах, приобретенных в ходе внешних сношений, возвращенных в казну победителей побежденными, в незаконно присвоенных и в отобранных у государевых людей в пользу великокняжеской казны, в церковных вкладах, в изделиях великокняжеских мастерских, в трофейных драгоценностях. Документы богаты информацией о многих неизвестных сторонах жизни камня великокняжеских драгоценностей: о торговых правилах при покупке, оценках, учете, хранении, о наказаниях виновных в потерях, за казнокрадство. С такими малоизвестными обычаями, как вечное хранение драгоценностей великокняжеской казны, придерживание камня приданого в казне семейства невесты или жениха, демонстрация драгоценностей; с имевшимися случаями выделения из личных великокняжеских сокровищ государственных регалий и придания им особого статуса.
В историко-геммологическое исследование входит и то, что наносило урон цельности великокняжеской сокровищницы или казне удельных князей. Это раздача подарков и подношений, передача драгоценностей в составе приданого, раздел между наследниками, употребление драгоценностей на изготовление украшений, присвоение драгоценностей из приданого теми, кому они не предназначались, заклад их в разные предприятия, вывоз в качестве посольских даров, потери в войнах, припрятывание в кладах…
Осмысление камня в духовной и художественной культуре — самый мощный пласт историко-геммологического знания. Мы находим здесь мифолого-космогонические представления о камне, трактующие его как порождение богов и назначающие ему определенное место в сотворении мира. Камень этого мира особенно многолик: он подвластен богу, любим богами, воздействует на психику богов, обязателен в ритуалах при жертвоприношениях, наделен богами чудесными свойствами, властью. Одновременно он сам обладает властью над богами, над небом, водами, землями, человеком, растительным и животным мирами. Выступает в противоборстве или на стороне божественных сил, сил зла, добра, человека, растительного и животного миров.
Все эти представления черпаются в наследии оккультизма, содержащем “тайное знание о камне”. Оккультизм ничего не исследует, но “собирает”, “констатирует” и “демонстрирует” силы камня, якобы доступные пониманию “избранными”. Оккультизм — вне религий, и силы, которыми он наделяет камень, исходят в равной мере и от Бога, и от дьявола. В своем историческом прошлом круг последователей “тайных наук” объединял неординарные умы и выдающихся ученых, преданно служивших магии, алхимии, астрологии. Адепты современного оккультизма уже ничего не исследуют, не собирают и не вкладывают. Довольствуясь поверхностным знакомством с наследием, они механически переносят в настоящее давно увядшие плоды, и уже по большей части являются заурядными шарлатанами и невеждами (если не больными манией величия). В свое “тайное знание” они обращают людей с особой психикой и своеобразным умом. Но формы-обряды с камнем и камень ритуалов оккультизма могут быть предметом внимания исторической геммологии, хотя самыми интересными здесь являются история и формы человеческих заблуждений и вызываемых ими страстей, камень — только фон. В магии, астрологии и алхимии этот фон особенно заметен.
Магия возвела камень в оберег на разные случаи жизни общего и частного значения. Он воздействует на того, кто его носит или им владеет, на того, кто его созерцает на другом, воздействует при ношении на определенных частях тела, лечит, благотворно влияет на психику, содействует благосостоянию, наделяет сверхъестественными силами, наказывает пороки. Вложенный в камень магами темных веков широкий диапазон гарантий сделал его защитником от козней богов, “предстоящим” между человеком и богом, поворачивающим бога к человеку, противостоящим козням богов; оберегающим от козней монархов, властей предержащих, от бандитов и грабителей; от безнравственного окружения; совершения бесчестных поступков; предохраняющим от злокозненных сил природы: болезней, животных, растений, стихийных сил. Астрологическое осмысление камня связывает его в пары: камни-планеты, камни-зодиаки, камни-звезды.
Религиозное осмысление камня — литодеос, гемм-сакралика или сакральная геммология — помещает его в центры обрядов развитых мировых религий. Достаточно обратить внимание на палестинские древности, где камнем отмечены едва ли не каждый сюжет и каждый образ Священного писания; вспомнить меккскую каабу, буддийские храмы и статуи…
Даже изучение того, что традиционно именуется библейскими камнями, должно обрести иные масштабы. Нужны исследования комплексов: камней одежд первосвященника, камней колен или нагрудника первосвященника, камней основания небесного Иерусалима, камней тирского царя, самоцветной россыпи в библейских текстах, камней имен Бога, апостольских камней, камней Девы Марии, самоцветной россыпи в еврейской религиозной литературе, камней ритуальных комплексов и самих ритуалов.
Медицинское осмысление камня — гемм-терапия, или литотерапия — сделало камень универсальным диагностом и избавителем от всех недугов: он предохраняет от всего и излечивает практически все. Диапазон гарантий впечатляет. Приведем в порядке алфавита все то, где камень объявляют полезным. Б — безумие, боль. В — волосы. Г — геморрой, гениталии, глаза, глотка, гнойники, головокружение, горло, грудные железы. Д — девственность. Ж — жажда, железы, желтуха, желудок. З — запах изо рта и от зубов, зараза, затвердения, золотуха, зрение, зубы. И — истерия. К — камни мочевого пузыря, камни почечные, кровотечение, кровохарканье. М — матка, менструация, мокрота, молоко, мочевой пузырь, моча. Н — наросты, ноги. О — ожог, опухоль, опьянение, ослабляет организм. П — падучая, печень, подагра, потемнение в глазах, потеря крови, потрясенный дух, почки, прижигает, противоядие, пятна на теле. Р — размягчает, разъедает плоть, раны, расчесы, ресницы. С — cиняки под глазами, слабит, слабость (состояние, общее недомогание), слезотечение, слоновая болезнь, cмягчает, согревает, сушит. У — укусы (ихневмона, пауков, скорпиона, змеи, животного), усталость, уши. Ц — царапины глаз, царская болезнь. Ч — чахотка кровавая. Я — язва желудка, язва головы, яички.
Форма применения самая разнообразная: в естественном виде, в порошках, растворах, настойках; в смеси c растительными, в том числе с ароматическими веществами, продуктами пчеловодства; прикладывание неразрушенного камня; запах, источаемый при сгорании и испарении. Постигнув все это, можно, при удачном стечении обстоятельств, двумя-тремя камушками “излечить” полмира от всех болезней.
Камень страноведческого знания служит одновременно и исторической, и региональной геммологии. Историческая почерпнет камень из представлений об ойкумене, необычный, яркий, веками служивший для человека путеводной звездой в непознанные миры: часто благодаря только погоне за камнем открывались и осваивались новые земли, приобретались новые богатства, менялись представления о роскоши и красоте (ими полны тексты “хожений” паломников, купцов, путешественников, литераторов, журналистов, авантюристов всех мастей). Камень в осознании человеком сосуществования и противоборства миров: камней и вод, камней и земель (поверхности и недр), камней и климатов, камней и стихийных сил природы. Региональная геммология черпает в страноведении знание об открытиях и освоении месторождений ювелирного камня. Применительно к изумрудоведению мы имеем полное право сказать, что именно страноведение стало главным источником нашего знания об изумруде в недрах материков обоих полушарий.
Историко-геммологические разыскания в области наследия геолого-минералогических наук видятся нами как поиски и исследования инструментов и выразительного языка культуры камня, истории их рождения, совершенствования, внедрения, повседневного использования, а равно и опыта, который обязан этим инструментам. По нашим определениям, эти разыскания лежат в сфере гемм-материаловедения и гемм-палитры.
Опыт геолого-минералогических наук в осмыслении камня огромен и, обладая ключами едва ли не ко всем его сторонам, продолжает открывать в камне неожиданные грани, находит новые подходы к еще непознанному.
Описательная и химическая минералогии, онтогения минералов, кристаллография, петрография, теоретическая и прикладная геммологии (геммологическая диагностика) обозначили физиономику камня: место в классификациях, химический состав (представления о формуле), сингонию, кристаллическую структуру, облик кристаллов, внешний вид, величину, чистоту, включения, цвет, черту, блеск, прозрачность, отражательную способность, твердость, хрупкость, спайность, отдельность, удельный вес (плотность); магнетизм, электропроводность и прочие диагностические признаки.
Историческое и теоретическое наследие этики обнаруживает свои подходы к камню, которые мы рассматриваем как проявления обыденной этики камня. Человек, оказываясь в поле силового воздействия камня, пытается направить эту власть на свои интересы. Он перекладывает на камень формы своего поведения, своей морали, своего физического и нравственного состояния и заставляет камень реагировать на все эти проявления. Подобно человеку, камень противостоит богам, поклоняется им, гневается на них и преклоняется пред ними, стоит на стороне добра или пособничает злу. Будучи на стороне добра, камень спасает человека от болезней, от разного рода напастей, природных сил, от житейских неурядиц. Выступая на стороне зла, он наказывает болезнями, напускает нечистую силу, способствует неприятностям. Есть, очевидно, среди камней такие, доминантное воздействие которых сосредоточено на чем-то одном. От одних исходят болезни и напасти, от других только добро. Если камень острый, то он изгоняет все, что остро и колется; тупые, мягкие или твердые камни поражают силы противоположного рода. История этих представлений, их эволюция во времени и пространстве составляет интереснейший предмет историко-геммологического знания.
В новейшее время начала формироваться новая область гуманитарного знания — фасцинология — “наука о фасцинативном, “чарующем” и “обманном” поведении всего живого” (В. Соковнин // Фасцинология. — Екатеринбург, 2003. № 1), не исключающая, однако, из круга своих интересов ко всему живому также и “восхищающих взор украшений”. Фасцинативная геммология (с фасцинативным изумрудоведением) вполне может стать естественной составляющей этого знания и объединить в себе все то, что сегодня мы в прямом смысле слова называем “магией камня” и классифицируем как область паранауки.
Наследие эстетической мысли содержит множество содержательных определений всего разнообразия форм эстетического освоения мира, художественного творчества, эстетических начал, сокрытых в материалах, общих подходов к миру красоты, которые, как ни странно, очень редко примеряются к камню, но без овладения которыми история камня не может быть познана с достаточной полнотой. Другой аспект — изучение исторического опыта осмысления камня на уровне обыденной, бытовой, эстетики, его плюсов и минусов.
Осмысление изумруда художественным творчеством должно быть направлено в первую очередь на то, где и как творчество осваивало и осваивает выразительные возможности камня, насколько удачно вводит их в круг своих изобразительных средств. По сути речь идет о выявлении ключевых моментов формообразования — в изумрудоведении это в первую очередь изобретение форм огранок, у которого очень большая история и совершенный опыт — от примитивного кабошона до фантазийных камней, которые вправе называться произведениями искусства. Проектировщики и исполнители новейшего времени (как правило, они работают в паре) научились сочинять огранки “на темы”, заключающие в себе образные миры и вызывающие в человеке богатые поэтические ассоциации. Другое направление — изучение средств и приемов, выступающих единым ансамблем, природы синтеза выразительных средств камня и образного строя окружающих его материалов, объемов, красок, фактур — микрокосма пространства ювелирного изделия и секретов магии искусства аранжировки граненых модулей.
Главы истории и теории культуры камня в искусствоведении, отечественном и зарубежном, — как правило, самые неприметные. В отличие от металла, фарфора, керамики, тканей, ювелирный камень ходит в пасынках у искусствоведческой мысли. Изумруд она не замечала, как не замечала и все другие ювелирные материалы минерального царства (несколько больше повезло поделочным камням). В публикациях о ювелирных изделиях преобладает описательный подход и лишенный всякого анализа демонстрационный (номенклатурный) принцип амбарной книги.
Блестящими образами камня наполнены памятники фольклора и художественной литературы — прозы и поэзии. Фольклор, например, так богат камнем и столь своеобразно его интерпретирует, что велико искушение очертить и область фольклорной геммологии.
Геммологические фрагменты художественной литературы часто цитируются исследователями камня, выписки из них собираются знатоками и любителями геммологии. Однако мы не знаем ни одной работы, где бы с позиций историко-геммологического знания анализировалась природа обращения художников слова к камню, выявлялась аура камня, притягивавшая их к себе и, наоборот, импульсы творчества, заставлявшие обращаться к камню, и не ко всякому вообще, а к конкретному, избранному, часто только к одному.
Вот то, что, по нашему мнению, следует извлекать на свет, чтобы наполнить историю камня страстями и драматургией и очеловечить предмет геммологии — культуру камня.