Опубликовано в журнале Урал, номер 2, 2005
Кулешова Т. Тяжелое небо: Кн. стихотворений. — Екатеринбург: Урал. литератор, 2004.
Первая книга стихов Татьяны Кулешовой меня порадовала. Поэтических сборников сейчас издается множество, но как же порой безлики, бездушны, заштампованы, да и просто малограмотны вирши, представляющие “новые имена”! И вот — действительно новое для Екатеринбурга имя, и — свежий, сильный, мелодичный голос. Женский голос. Женственная грация души. О “младенческой грации души” писал когда-то Заболоцкий. А вот в интонациях Т. Кулешовой пленяет именно сочетание — на контрапунктах — легкости и силы, нежности и боли, глубины и простоты:
Крылья перебили.
“Так живи, — сказали, —
Все бы мы ходили,
Все бы вы летали”.
Если я мешала,
Лучше бы убили.
Сделали так мало —
Крылья перебили.
О лучших стихах в этой книге не хочется писать: “мастерски сделаны” — они максимально близки разговорному языку, естественному закону не столько взаимопонимания, сколько сочувствия и сопереживания. Мы сопереживаем — поэт живет: сей-час, в сей миг прочтения, буквально — в звучании, в ритмическом рисунке, столь близком к народной песне, изустной речи:
Я тебя не разбужу —
на спящего погляжу…
погляжу-поглажу.
Что-то люди скажут?
Не все стихи у Кулешовой равноценны. Порой все же недостает в них “опорного”, а точнее, “акцентного” слова, образа — ощущения неожиданности, сюрприза, порыва, полета. Есть, к сожалению, те же штампы, “общие места”, которые не искупаются искренностью и простотой: “Прости, любимый. Я устала //Быть нелюбимой столько лет…” и т.п.
“Простота” — она бывает разная. Простота в высшем своем проявлении обезоруживает, не унижая, убеждает, не украшая — простота правоты как человека, так и поэта:
Был на земле Христос!
Нельзя, чтоб не был.
И снова он придет, за нас моля.
Земля забыла, как огромно Небо,
Но помнит Небо, как мала Земля.
“Тяжелое небо”: название сборника несет в себе антиномию, явный драматизм. И конечно же, драматична история любви, встающая за лирическим циклом, открывающим книгу. Драматично, если взглянуть шире, устроена жизнь вообще, “Все живое рождается в муках, //Не умея спастись от беды” — умом человек это понимает, но сердцем принять не может… “Боль жизни” (как называл это непреходящее противоречие В. Розанов) у Кулешовой — не умозрительная, не эстетизированная, а самая настоящая, наша:
Горемыка, горемыка…
Разве горе мыкают?
Горем дышат,
Горем пишут,
Горем счастье кликают.
И тем дороже — способность автора к философскому созерцанию, к переживанию иного рода — тонкому восприятию красоты природы, извечной мудрости, остающейся выше человеческих страстей и воистину исцеляющей душу. В стихотворении “Снегопад” это чудо исцеления совершается, опять же, у нас на глазах, “в реальном времени”, в момент бескорыстного восхищения:
…Как будто шло всепониманье
И всепрощенье за окном.
Как будто кто-то за всю Землю
Поставил белую свечу.
Я только этот свет приемлю,
Я только этот снег хочу.
Небольшая по объему книжица вмещает — думаю, стоит поблагодарить за это ее редакторов-составителей Ю.Ф. Глушкова и Л.П. Быкова, — целую историю жизни: предчувствие, надежду, счастье, разочарование, боль, прощение, новое понимание смысла и ценности всего, что происходит с человеком. И здесь уже можно говорить не только о достоинстве созерцателя, но о мудрости очевидца, о сопричастности высшему порядку, главному закону:
…А если жизнь, как осень, коротка,
Я видела (и большего не надо!) —
Растерянность отдельного листка
В отчаянном веселье листопада.
Есть, думаю, повод говорить о новом интересном поэте, и есть, благодаря книге, возможность — вслушаться, услышать…
Евгения ИЗВАРИНА