Опубликовано в журнале Урал, номер 10, 2005
Д. Н. Мамин-Сибиряк. Полное собрание сочинений. Том 1. — Екатеринбург: “Банк культурной информации”, 2002.
Стоит сразу сказать: решение Министерства культуры и Правительства Свердловской области об издании 20-томного Полного собр. соч. Д. Н. Мамина-Сибиряка, принятое к 150-летию писателя, — большое событие для литературной общественности Урала. Думается, по мере выходов томов этого грандиозного издания разговор о нем будет длиться и длиться.
Очевидны достоинства первого тома, вышедшего под общей редакцией доктора филологических наук, проф. Г.К. Щенникова. В этом томе представлен Мамин периода т. н. “безымянного авторства” (термин пермского исследователя Д.Н. Мамина-Сибиряка Е.А. Боголюбова), доселе известный достаточно узкому кругу специалистов. И вот теперь читатель имеет возможность составить собственное представление о самой ранней поре творчества Мамина, когда писались роман “В водовороте страстей”, рассказы “Старцы”, “Старик”, “В горах”, “Красная шапка”, “Не задалось”, “Русалки”, “Тайны зеленого леса” и несколько позднее — “Варваринский скит”, “На Чусовой”, “В камнях”, “Сестры”, “Все мы хлеб едим…”, “На рубеже Азии”, “Искорки”. Неизвестные массовому читателю материалы составили разделы “Незавершенное, ненапечатанное”, “Рукописные редакции”, “Варианты”.
С помощью четко составленных комментариев распознаются три группы произведений: не переиздававшиеся с момента своих первоначальных публикаций; в разрозненном порядке входившие в отдельные тома сочинений и в сборники Мамина; те, что до настоящего времени сохранялись в рукописной форме. Подобной полнотой не обладает ни одно из собр. соч. Д. Н. Мамина-Сибиряка, в том числе 12-томное издание “Т-ва А. Ф. Маркс”, Пг., 1915–1917 гг.; 12-томное под ред. Е. Л. Боголюбова, Свердлоблгиз, 1948–1951 гг., 10-томное под ред. А. И. Груздева, М., “Правда”, 1958, приближающиеся к собр. соч. 12 книг с произведениями Мамина в серии “Уральская библиотека”, под ред. И. А. Дергачева, Сред.-Урал. кн. изд-во, 1980–1991. Хронологический принцип, согласно которого выстраиваются ранние произведения писателя, позволяет легче уловить логику его творческого развития от середины 70-х до начала 80-х гг., то есть от первых опытов до вхождения в большую русскую литературу.
Понятно желание редактора-составителя внести нечто свое в интерпретацию раннего Мамина. Предлагается, в частности, несколько иная классификация (периодизация) произведений соответствующего периода. Вместо принятого деления на “ранние рассказы”, которые подписывались инициалами и криптонимами, и “рассказы 1881–1882 гг.” (печатались в толстых журналах за подписями Д. Сибиряк, Д. М-ин и Д. Мамин), присутствуют разделы “Дебют первый: 1875–1877 гг.” и “Дебют второй: 1881–1882 гг.”. И вот тут, признаться, несколько смущает употребление слова “Дебют” в сочетании с прилагательным “первый”. По своему смыслу дебют — первое выступление на литературном, театральном, музыкальном и любом другом поприще — не распространяется на второе и третье выступления. По этой причине “Литературные дебюты” (во множественном числе), вынесенные также в заглавие послесловия к первому тому, не более чем произвольное словосочетание
В раздел первый наряду с рассказами 1875–1877 гг. включен и юношеский роман Мамина “В водовороте страстей”, вышедший в 1877 г. отдельным изданием в Петербурге под псевдонимом Е. Томский. Г.К. Щенников придает роману важное значение, оспаривая давнюю точку зрения известного исследователя маминского творчества И.А. Дергачева, полагавшего, что этот роман, писавшийся в первый петербургский период ради заработка, в целом стоит “за порогом подлинной литературы”. По мнению автора “Послесловия”, столь “суровый приговор вызывается тем, что этот ранний роман “измерялся критериями реалистической литературы, критериями творчества зрелого Мамина. А между тем “В водовороте страстей” не был шаблонным серым чтивом, а эмоционально ярким романтическим произведением — и по миру, выстроенному в нем, и по самому стилю”.
Но оправдана ли такая оценка первого маминского романа? По сути, роман интересен лишь в перспективе не случайной для Мамина темы “страстей человеческих”. Напомним, что позже неуправляемой страстью писатель наделит некоторых персонажей своих книг. Сергей Привалов вместе с родовым наследством приобретает страсть к женщине. Любовь к дьячковой дочери Охоне сводит с ума шадринского воеводу Полуэкта Степаныча в повести “Охонины брови”. Однако в первом романе тема страсти звучит еще примитивно и огрубленно. Нет здесь ни меры, ни такта, которые покоряют читателя в романтических (не реалистических!) “Легендах” Мамина 90-х годов, в рассказе “Ак-Бозат” и других произведениях, “насквозь пропитанных фольклором”. Откуда бы взяться “яркому романтическому стилю”, о котором говорит Г.К. Щенников, если к своему концу текст романа все больше наполняют разного рода “ужасы”: кровосмешение, рождение ребенка от близости брата и сестры, удушение младенца и помешательство молодой матери. Как ни поворачивай, но, думается, в оценке романа “В водовороте страстей” ближе к истине И.А. Дергачев, разделявший позицию Е.А. Боголюбова, уверенно относившего роман к числу тех ранних произведений Мамина, которые “не блещут художественными достоинствами”.
Однако, сколь ни разнились бы интерпретации, они не снимают целесообразности самой публикации еще незрелых произведений Мамина. Тем более отчетливо вырисовывается “другой Мамин” — начала 80-х годов. Знаток своеобразного уральского города-завода и хлебного Зауралья, он знакомит российского читателя с обширным краем и его могучей природой. Молодому писателю хорошо удаются фигуры дьячков, священников, поповен, поповичей, семинаристов, мелких служащих и заводских обывателей. Мамин не опасается “бытописательства” и называет свои произведения очерками и даже “очерками из захолустного быта”. С величайшей осторожностью Мамин работает с диалектной и профессиональной лексикой. Он мастер лирического пейзажа, ему принадлежат нескучные описания процессов труда, в особенности богатырской работы сплавщиков, “водоливов”, “поносных” и других “речников”, занятых на барках. Писатель глубоко драматичен, когда ведет речь о судьбе женщины и “зверствах”, укоренившихся в народной среде. При этом он владеет редким искусством добродушной иронии в обрисовке персонажей. Чего стоит как бы мимоходом брошенное замечание о “борьбе гвельфов и гибеллинов” применительно к двум семьям заводских служащих с равнозначными фамилиями “Портнягины” и “Сермягины”, постоянно соперничающих друг с другом.
В разделе “Незавершенное, ненапечатанное” радует фрагмент романа “Омут” (публикуется по авторской рукописи). Мамин приступает здесь к теме наследников Демидовых, делает обстоятельный экскурс в историю рода выдающихся русских первопромышленников, рисует живописную панораму Нижнего Тагила (в тексте — Нижне-Угловска). Вместе с тем “Омут” озадачивает: отчего объемный фрагмент не стал романом? Здесь психологически убедительны образы первого плана: управитель Кирилла Рязанов, его зять Борис Останин, генерал Блинов, куртизанка Екатерина Петровна. С особой тщательностью выписана фигура Марии Кирилловны Останиной, в судьбе которой сказалась история Марии Якимовны Алексеевой. Исследователи творческой истории романа “Горное гнездо” найдут в “Омуте” дополнительный материал для выводов и заключений. Между этими произведениями имеются мотивные переклички.
Как уже было сказано, том первый полного собр. соч. завершается пространным послесловием Г.К. Щенникова “Литературные дебюты Д. Н. Мамина-Сибиряка”. Остается пожалеть, что здесь сохраняется традиционная проблемно-социальная раскладка, правда, с заметным вниманием к вопросам духовно-нравственного характера. Художественный текст все так же “выверяется” соотношением его содержания с проблемами той давней исторической действительности: безземельем крестьян с пореформенную эпоху, попытками башкирского населения вернуть земли, “отмежеванные” у него в пользу заводовладельцев; введением “уставной грамоты” для крестьян, приписанных к заводам, “опрощением” части разночинной уральской интеллигенции, поисками “духовных скреп” между людьми, озабоченными общественным прогрессом, и т. д. и т. п. Спору нет, молодого Мамина глубоко интересовала “сложная социальная экология пореформенного Урала”, однако “Мамин-то художник, да еще какой!” — напоминал исследователям “певца Урала” П.П. Бажов. Многообразные вопросы поэтики все еще не становятся приоритетными при анализе раннего творчества писателя.
Итак, предстоит продолжение масштабного издательского проекта, рассчитанного не на один год. На очереди вторая книга второго тома, выход которой задерживается из-за финансовых затруднений. После того как трудности будут преодолены, читатель познакомится с новым изданием “Приваловских миллионов” и двумя, ранее не публиковавшимися, предшествующими этому известному произведению романами “Семья Бахаревых” и “Каменный пояс”. Впереди новые встречи с Маминым, с интерпретациями и комментированием его творчества.
Лидия Слобожанинова