Опубликовано в журнале Урал, номер 4, 2004
Дарья Донцова. Доллары царя Гороха. — М.: “Эксмо”, 2004. 428 с. (Тираж 380 000).
Говорят, что успех будущего романа почти невозможно рационально вычислить, что читатель непредсказуем, его симпатии зависят от каких-то темных, иррациональных импульсов. Писатель не может их рассчитать, он в силах лишь интуитивно предугадать. Наделенные такой интуицией и становятся бестселлермахерами. Отчасти это справедливо. Успех довольно заурядного и скучноватого постмодерниста Виктора Пелевина до сих пор остается загадкой, наверное, даже для него самого. И все-таки не согласен я с этим литературно-критическим агностицизмом. Рецепты “приготовления” популярных литературных блюд давно известны. Есть, конечно, здесь и свои маленькие хитрости, есть плохие и хорошие повара, но не более того.
Один из основных законов создания бестселлера — принадлежность книги к одному из популярных жанров. Конечно, бывает, что и научная монография вдруг бестселлером становится (примеров можно подобрать немало: от “Происхождения видов” Чарльза Дарвина, до “Этногенеза и биосферы Земли” Льва Гумилева). Но основную массу бестселлеров дают несколько жанров. Среди них исторический роман и процветающая ныне мемуарная проза. Сохраняют популярность фантастика (хоть расцвет свой она, кажется, уже миновала) и дамский роман. Но эти жанры лишь жалкие вассалы Царя Царей, Короля Королей, Его Величества Детектива. Впрочем, скорее уж Ее Величества, ибо в этом жанре давно и прочно господствуют дамы. Есть, конечно, блестящий Акунин, есть любимец профессиональных сыщиков Незнанский, но куда им тягаться с Куликовыми-Поляковыми-Мариниными-Дашковыми-Устиновыми. Я уж не говорю о Дарье Донцовой! Простое сравнение тиражей станет неопровержимым доказательством полного господства матриархата в детективной литературе.
Исследовать этот “матриархат” надо не филологам, а социологам. Уж не знаю, правда ли то, что Россия самая читающая страна, или нет, но вот то, что в современной России художественную литературу женщины читают больше мужчин, можно заключить и без социологических опросов. Не то чтобы мужчины вовсе прекратили читать “мужские” детективы с обнаженными красотками и/или обнаженными стволами автоматов на обложках книг, со страниц которых стекают кровавые реки. И все же куда им до женщин, которые то ли в силу консервативности женской природы, то ли еще по какой-то причине до сих пор предпочитают детектив в пестрой обложке компьютерной игре или даже телевизору. О расцвете дамского детектива в наше время надо уже диссертации писать. Зайдите в любой книжный магазин, и у вас от книжек Донцовой, Устиновой, Малышевой в глазах зарябит. Прошли те времена, когда ленивый писатель в лучшем случае раз в несколько лет выдавал по роману. Сейчас пишут сразу собраниями сочинений. Как будто залпами “катюш” накрывают читателя: точности никакой, зато скорострельность и огромная площадь поражения. Дарья Донцова –некоронованная королева так называемого “иронического” детектива — давно уже считается первой среди равных. Донцова абсолютный чемпион по быстрописанию: роман в один-два месяца! Куда до нее Александре Марининой или тем более Борису Акунину! Трудолюбие Донцовой поражает не менее ее популярности. Пассажирки метро, по пути из опостылевшего дома на изначально постылую работу и обратно; продавщицы цветочных киосков, изнывающие в ожидании скупердяев-покупателей, исправно раскупающих их нежный товар только перед праздниками; студентки, измученные обязательным изучением мудреных научных фолиантов, — все они с наслаждением берутся за желто-черно-красно-сине-зеленую книжку с неизменной крашеной блондинкой и парой мопсов на обложке. Тиражи у Донцовой по нашим временам астрономические: 200—300 тысяч плюс многочисленные дополнительные издания по 50—100 тысяч. В твердой обложке — для особых любителей; в мягкой, по цене двух порций мороженого, для всех остальных. Доступно и демократично, подходит и пенсионерке, и супруге олигарха.
И вот новая книга из серии про Дашу Васильеву. С самого начала Дашу начинают преследовать неприятности: сперва сломалась машина для приготовления кофе, затем со стены отвалилась кафельная плитка, Дашин “пежо” попал в пробку, и в довершение ко всему она натолкнулась на умирающего шофера. Ну что за неудачный день! Но если б только один день! Неприятности не оставляют героиню до конца книги. Роскошный особняк на Рублевском шоссе (“Отчего-то свободные особняки оказались лишь на Рублевском шоссе”, и потому Дашино семейство вынуждено было именно там и приобрести дом) пострадал от урагана, и многочисленное, весьма избалованное семейство вынуждено было переселиться на старую, запущенную дачу полусумасшедшего изобретателя-рационализатора Кисы (об этой фигуре позднее). Страдания Даши, Зайки, Кеши и прочих трудно даже описать, они чудовищны: на даче оказался всего один туалет и одна ванна, героям приходилось временами пить растворимый кофе вместо натурального, от холодильника отлетела ручка, сломался унитаз. К тому же на женщин, с которыми знакомилась Даша, напал мор. То одна умрет, то другая, а тут еще мопс Хучик стал ежедневно приносить по несколько дохлых мышей в день, аккуратно складируя их на Дашино одеяло; в кафе Даше подали некрепкий кофе. Но героиня не потеряла ни оптимизма, ни уверенности в себе:
— Дашутка! Это же ерунда. В твоей жизни бывали более неприятные моменты… (потеря кошелька, увольнение с работы, испорченная прическа, сломанная “молния” и так далее).
Остается позавидовать крепким нервам Даши, им не смогла повредить не только гибель множества людей, но даже сломавшаяся кофемашина или испорченная “молния”!
Но вернемся к сюжету. Умирающий водитель вручает Даше конверт с пятью сотнями долларов, наказав передать их какой-то Кларе. Пытаясь найти ее, Даша впутывается в расследование серии загадочных смертей, которые постигают Сергея Якунина (того самого шофера. Он скончался уже в реанимации), медсестру, за хорошую взятку отключившую у него аппарат искусственной вентиляции легких; а также бывшую невесту шофера, подругу невесты шофера, женщину-эксперта. Расследование приводит Дашу к проникновению в тайны трех семей, еще в семидесятые годы связанных нелегальным бизнесом — печатаньем фальшивых денег (долларов и рублей). Наследие успешного бизнеса, некогда пресеченного твердой рукой то ли КГБ, то ли ОБХСС, составляло полмиллиона вполне настоящих долларов. За ним и охотился один из наследников, Алеша Клара (как выяснилось, это не имя женщины, а фамилия мужчины), который, загримировавшись под Настю, дочку одного из покойных фальшивомонетчиков и, следовательно, тоже наследницу, убирал с дороги мешавших ему людей. Маскируясь под хозяина дачи, которую сняло Дашино семейство, безуспешно пытался найти спрятанные тридцать лет назад деньги (дача Кисы-изобретателя принадлежала когда-то художнику-фальшивомонетчику). В конце концов Даше удается то, до чего так и не додумался незадачливый наследник: она находит клад (сейф, наполненный долларами) и даже выкапывает его, но сейф достается милиции. Сотрудникам “внутренних органов” (прости, Господи, но ведь они сами себя так называют) отведена и необходимая в детективе функция последнего, окончательного объяснения, снимающего флер таинственности, вскрывающего тайный механизм действия, расставляющего точки над ё. Впрочем, как это обычно и бывает в ироническом детективе, читатель вычисляет преступника намного раньше героя. Тем самым автор умело поднимает самооценку читателя, а это всегда приятно последнему.
Все действие происходит на фоне обычного для Донцовой описания жизни богатой московской семьи. Мелкие бытовые неприятности, которые без конца преследуют героев, лишь оттеняют их благополучие, не дают забыть о том, какое счастье иметь в доме не один туалет, а несколько, как хорошо менять “пежо” через каждые два года, как приятно, наконец, выпить в хорошем кафе чашечку капуччино, съесть яблочный штрудель. Донцова пишет не просто детектив, но и роман о красивой жизни, о веселых собаках, о том, как хорошо жить в мире роскошных супермаркетов и краснокирпичных коттеджей. Преступник здесь лишь развлекает читателя и героя. Расследование заполняет досуг состоятельной дамы. Жертвы умирают легко, быстро и красиво. В этом мире хорошо, потому что почти все можно купить за деньги, а деньги у героини всегда есть. Причем работать в этом мире вроде бы не обязательно. Герои Донцовой не работают или, по крайней мере, на работе не надрываются. Они лишь наслаждаются, тратят деньги, чтобы наслаждаться. По-своему Донцова даже пытается поучать: ах, какими глупыми были советские люди, не понимали, что на дачном участке надо не работать, а отдыхать, не засаживать несчастные шесть соток картошкой, а заниматься ландшафтным дизайном. “И только в конце двадцатого века на шестисоточных участках стали появляться пластиковые столы, разноцветные тенты и надувные бассейны. Наконец-то наши люди начали понимать: чтобы хорошо работать, нужно отлично отдохнуть”. Спасибо, не будь Дарьи Донцовой, мы ни за что не пришли бы к такому мудрому выводу.
Есть в романе Донцовой один герой, который в ее картину мира никак не вписывается, а потому подвергается насмешкам. Это тот самый Киса. Правда, почти весь роман его роль исполняет Алеша Клара, но исполняет, видимо, близко к оригиналу. Этот Киса типичный шукшинский чудик. Все свое время он посвящает работе над изобретениями, по большей части ненужными и бессмысленными или же давным-давно освоенными и поставленными на поток промышленностью. Его работа для Донцовой — типичный случай сумасшествия, правда, сумасшествия не опасного, социально приемлемого. Этот человек выглядит смешно не потому даже, что, изобретая собакомойки и радиошапки, он не может починить лестницу в собственном доме. Он смешон, так как изобретает те вещи, что можно купить в магазине. Зачем мыслить, зачем творить? Просто отправляйся в супермаркет, захватив с собой побольше денег. У Шукшина чудик — персонаж, несомненно, положительный. Он прежде всего человек истинно свободный, вышедший за рамки своей социальной роли. Бытие у него перестало определять сознание. Не важно, ценны ли его изобретения или нет. У Донцовой это просто-напросто шут гороховый, которого терпят только из доброты и благодушия. В общество потребления он, увы, не вписывается. И хотя общество потребления мне, как и Донцовой, очень нравится, чудика мне жаль.
С. Беляков