Опубликовано в журнале Урал, номер 8, 2003
Сергей Егорович Беляев — родился в 1955 г. Профессор Уральской государственной консерватории им. М.П. Мусоргского, доктор педагогических наук. Автор книг, очерков, статей, посвященных истории культуры и образования на Урале.
Афиши столетней давности и еще более солидного возраста — не редкость в архивных и музейных коллекциях Екатеринбурга. Теперь они, как вышедшие из употребления банкноты, — лишь свидетели истории, памятники давно прошедших спектаклей, концертов, вечеров и благотворительных базаров. Собранные же воедино, все эти афиши могли бы стать уникальным документом, позволяющим воссоздать еще не написанную историю музыкальной жизни Екатеринбурга, восстановить фамилии известных когда-то певцов, музыкантов, дирижеров.
Среди сотен концертантов, чьи имена сохранили старые афиши, были первые уральские музыканты, завоевавшие своим искусством всероссийскую или мировую известность.
О них-то и хочется рассказать подробнее.
14 июня 1887 года в Екатеринбурге торжественно открылась Сибирско-Уральская научно-промышленная выставка. В омытое утренним дождем небо над городом неслись звуки стоголосного хора, воспевающего Урал и его людей:
Так будь же славен и велик,
Родной Урал, Сибирь родная.
На славу русския земли,
Врагам на страх, царю на славу
Ты процветай, наш край родной!
Церковные певчие и певцы-любители исполняли специально написанную к открытию выставки кантату, преподнесенную затем высокому гостю города великому князю Михаилу Николаевичу. Дирижировал сводным хором автор музыки и текста этого сочинения свободный художник Гилев. Это был третий — последний и весьма краткий — визит в Екатеринбург известного музыканта, который вошел в историю русского музыкального театра как первый исполнитель партии Онегина в опере П.И. Чайковского.
В творческой биографии Сергея Васильевича Гилева (1854 — 1933) столица горнозаводского Урала была тем городом, где он, развернув энергичную деятельность, начал реализовывать свои музыкально-просветительские планы, одобренные и поддержанные Н.Г. Рубинштейном.
Сергей Васильевич — коренной уралец, происходил из семьи кудымкарских купцов. Окончив в 1879 году Московскую консерваторию, в течение двух последующих лет он пел на сценах театров разных городов, в том числе побывал с труппой антрепренера П.М. Медведева на Урале. Тогда-то екатеринбургская публика и познакомилась с молодым певцом.
В мае 1881 года С.В. Гилев вновь оказывается в Екатеринбурге, но уже с твердым намерением обосноваться здесь. Город привлек его своими музыкальными традициями и, что еще важнее, открывающимися возможностями. “Я был свидетелем, с каким рвением и наслаждением здешняя публика отдавалась опере, — писал он, — и вижу, какие успехи делает кружок (Екатеринбургский музыкальный кружок. — С.Б.), основанный всего назад тому несколько месяцев”. Это объединение местной интеллигенции Сергей Васильевич решил со временем превратить в “рассадник музыкального искусства для целого края”.
С осени 1881 года имя С.В. Гилева не сходит с концертных афиш, постоянно встречается на страницах “Екатеринбургской недели”. Он занимается с хором музыкального кружка, преподает в открытых им музыкальных классах, обучает пению воспитанниц женской гимназии.
Справедливости ради отметим, что деятельность музыканта не всегда встречала восторженный прием. Был у него успех, однако были поводы и для разочарований. И все же С.В. Гилев настойчиво продолжал осуществлять задуманное.
В музыкальных классах (первом в городе учебном заведении такого рода) он обучает сольному и хоровому пению, игре на фортепиано, теории музыки и сольфеджио. Ежегодные объявления в “Екатеринбургской неделе” свидетельствуют, что число желающих получить под его руководством образование не убывало.
В работе с хоровыми коллективами музыкального кружка и женской гимназии проявились незаурядные хормейстерские качества С.В. Гилева. Один из членов кружка отмечал, что руководитель хора отдавался репетиционной работе “как артист, любящий свое искусство”. “Сначала он ставил нетрудные, но чрезвычайно интересные и красивые хоры, — продолжал тот же автор, — а в последнем концерте мы уже слушали капитальный хор Гуно “На реках Вавилонских”, слушали и удивлялись успехам нашего хора”. В постоянно расширявшуюся программу коллектива входили произведения И. Баха, Д. Верди, Р. Вагнера и других композиторов. В мае 1882 года в зале городской думы хор музыкального кружка под управлением С.В. Гилева впервые в Екатеринбурге исполнил весеннюю сказку “Снегурочка” с хорами П.И. Чайковского.
Не менее успешными были занятия С.В. Гилева с хором учениц женской гимназии. Возросший уровень ученического хора позволил объединить для концертных выступлений хоровые коллективы гимназии и музыкального кружка, расширив таким образом крайне малочисленную женскую группу хора кружковцев.
Педагогическая деятельность и многочисленные концерты отодвинули на второй план, но не исключили полностью участие С.В. Гилева в оперных спектаклях. Сохранились сведения об исполнении им в Екатеринбурге партии Мефистофеля в опере “Фауст” в 1882 году, а в следующем — графа ди Луна в “Трубадуре”. Довольно часто встречалось его имя на афишах, извещавших о благотворительных концертах. Рецензенты писали: “Обладая небольшим голосом, но замечательным умением владеть им, г. Гилев всегда в концертах оставляет своим пением хорошее впечатление в публике…”
Венцом творческих устремлений С.В. Гилева стало создание мужской капеллы. В ее состав руководитель набрал детей и взрослых, совершенно не знакомых с нотной грамотой, дополнив коллектив несколькими церковными певчими. Хор из 55 человек начал занятия в октябре 1883 года, а уже через два с половиной месяца, 29 декабря, в городском театре состоялось его первое выступление. “Нельзя не удивляться тем успехам, каких удалось достигнуть г. Гилеву в такой короткий срок…”, — писала “Екатеринбургская неделя” о дебюте капеллы.
Всю первую половину 1884 года Сергей Васильевич интенсивно работал со своим коллективом, который от концерта к концерту расширял репертуар и совершенствовал исполнительский уровень. Программы выступлений капеллы составлялись в основном из народных песен (в числе наиболее удачно исполнявшихся рецензенты отмечали песни “Спится мне младешеньке”, “По улице молодчик идет”, “Вдоль по Питерской”), некоторых хоров из опер, а также сочинений самого С.В. Гилева (кантата “Слава Руси” и “Хор крестоносцев”).
Весной и летом 1884 года хор, который в прессе стали называть “капелла Гилева” или “наша капелла”, побывал на гастролях. Его выступления прошли в ряде уральских и волжских городов — в Перми, Нижнем Тагиле, Казани, Саратове, Самаре, Симбирске, Нижнем Новгороде, где, как писали, они были очень радушно встречены местной публикой.
По возвращении из гастрольной поездки капелла дает несколько концертов в Екатеринбурге, а затем С.В. Гилев распускает ее. Сам же он в начале 1885 года покидает город. Его неожиданный отъезд, вероятнее всего, был вызван не столько творческими или материальными причинами, сколько обстоятельствами личного характера.
Долгие годы последующей жизни С.В. Гилева были связаны с Казанью, Москвой, Рязанью, в учебных заведениях которых он преподавал, ставил музыкальные спектакли, продолжая дело, начатое некогда на Урале.
В дни работы в Екатеринбурге Сибирско-Уральской научно-промышленной выставки город принимал, и уже не впервые, уроженку Урала, пианистку с мировым именем Веру Викторовну Тиманову (1855 — 1942).
Родина Веры Викторовны — Уфа, ставшая с 1865 года губернским центром. Отец будущей пианистки одно время занимал здесь должность губернатора.
В Уфе маленькая Вера, которой не исполнилось еще и шести лет, начала заниматься фортепианной игрой с домашней учительницей А. Игнатович. Эти занятия могли остаться не более чем данью традициям дворянского воспитания, если бы родители, видя успехи девочки, не пригласили по совету А. Игнатович другого преподавателя, направившего обучение в профессиональное русло.
Педагогом, разглядевшим талант юной ученицы, был ссыльный польский музыкант Людвиг Казимирович Новицкий (? — 1886). Впоследствии Вера Викторовна очень тепло отзывалась о нем, вспоминая о своих уфимских годах. С Л.К. Новицким она занималась в течение трех лет, подготовила первые концертные программы, с которыми в 1865 — 1868 годах выступала в Уфе, Казани и Симбирске (ее дебют на сцене состоялся в родном городе 21 января 1865 года).
Для продолжения обучения Веру Викторовну родители увозят в Петербург, а затем, по рекомендации А.Г. Рубинштейна, — в Берлин. Там пианистка из Уфы становится ученицей “Школы высшего пианистического мастерства” Карла Таузига. От него, писал в одной из рецензий П.И. Чайковский, В.В. Тиманова восприняла “его прекрасные качества, в особенности его безукоризненную техническую чистоту, изящный тон, элегантную осмысленность исполнения”.
Огромное влияние на пианистическую культуру и сценический артистизм В.В. Тимановой оказали также занятия с А.Г. Рубинштейном и Ф. Листом. По свидетельству композитора А.П. Бородина, Ф. Лист очень любил трудолюбивую русскую ученицу, которая, несмотря на небольшие руки, блестяще справлялась со всеми техническими трудностями. “Попробуйте-ка сыграть, как Вера”, — говорил он иногда, желая кого-нибудь заставить прибегнуть к мошеннической уловке, употребляемой Т(имановой), чтобы вывернуться из затруднения во всех случаях, где ее миниатюрные ручонки оказывались слишком маленькими”, — писал в воспоминаниях о встречах с Ф. Листом А.П. Бородин.
Начиная с 1870-х годов Вера Викторовна интенсивно концертирует. Растет ее известность и за границей, и в России. За более чем семидесятилетнюю концертную деятельность публика многих стран слышала в ее исполнении произведения разных эпох и стилей, входивших в обширный репертуар пианистки. Ей рукоплескали столицы западноевропейских государств, Америка, Турция. Долгая жизнь пианистки вместила огромное число волнующих встреч с публикой, с прославленными композиторами, дирижерами, музыкантами.
В 1873 году одну из фортепианных пьес — “Юмористическое скерцо” (опус 19) — посвятил пианистке П. И. Чайковский.
Не раз бывала Вера Викторовна на Урале и радовала своим искусством земляков. Ее восторженно принимали в Уфе, Перми, Екатеринбурге, Нижнем Тагиле. “Что сказать об игре такой пианистки?! — писала “Екатеринбургская неделя” о выступлении В.В. Тимановой в мае 1884 года. — Прекрасно, превосходно, бесподобно — таково общее мнение всех посетителей концертов…”
Имя другого пианиста — Александра Владимировича Дорнбуша (1871 — не ранее 1938), — начиная с последнего десятилетия XIX века и вплоть до революции, очень часто появлялось на концертных афишах Екатеринбурга и других российских городов.
Вот лишь некоторые примеры.
Июль 1901 года. Екатеринбург. Юбилейный концерт, посвященный двадцатилетию музыкального кружка. В программе — “Баллада” Ф. Шопена. Исполнитель — А.В. Дорнбуш.
Март 1909 года. Екатеринбург. Пятый вечер цикла “Исторических концертов”. А.В. Дорнбуш играет “Warum” Р. Шумана и парафраз “Риголетто” Верди-Листа.
Май 1911 года. Ирбит. Благотворительный концерт в пользу общества “Белого цветка”. А.В. Дорнбуш исполняет “Баркаролу” А.Г. Рубинштейна, “Вальс” из оперы “Фауст” Гуно—Листа и аккомпанирует певцам.
Биография участника этих и многих других концертов представляет особый интерес, так как он был воспитанником екатеринбургской музыкальной школы. А.В. Дорнбуш родился в Екатеринбурге, обучался в местной классической гимназии, здесь же получил музыкальное образование в частной школе (вероятнее всего — у В.С. Цветикова, учебное заведение которого было в те годы единственным в городе).
После окончания гимназического курса Александр Владимирович уезжает в Ярославль, где с 1892 по 1894 год обучается в Демидовском юридическом лицее.
Именно в это время его имя впервые попадает на концертные афиши.
В начале 1890-х годов, приезжая домой на каникулы, он принимал участие в традиционных благотворительных концертах, организуемых студенческой молодежью в пользу своих товарищей. Екатеринбургские рецензенты сразу заметили молодого пианиста, обещавшего вырасти в крупную величину. В одном из отзывов на его выступление, например, говорилось следующее: “г. Дорнбуш обладает солидной техникой и приятным мягким туше. Талант у г. Дорнбуша несомненно большой, и ему можно предсказать блестящую будущность”.
Будущее же музыканта, столь успешно начавшего свою артистическую карьеру, оказалось связанным со службой в Акцизном управлении Пермской губернии, куда он поступил после окончания Ярославского лицея. На протяжении более двадцати лет работы в этом учреждении Александру Владимировичу пришлось не раз перебираться из города в город (он жил в Камышлове, Екатеринбурге, Ирбите), много ездить по служебным делам. Однако, несмотря на большую занятость, он не оставил занятия музыкой и не прекратил своих концертных выступлений как в качестве солиста, так и аккомпаниатора.
После революции и гражданской войны, проработав сезон 1920/21 годов концертмейстером в Екатеринбургском оперном театре, а следующий — в Пермском, А.В. Дорнбуш возвращается к своей прежней профессиональной деятельности и до 1927 года работает инспектором губфинотдела в Екатеринбурге. Но, видимо, второе жизненное призвание все же взяло верх, и Александр Владимирович вначале параллельно с основной работой играет при демонстрации немых фильмов, а затем полностью переходит на таперскую должность в городские кинотеатры “Совкино”, “Мюд” и “Октябрь”.
В середине 1930-х годов, когда в кино пришел звук и необходимость в таперах отпала, А.В. Дорнбуш меняет место работы — уходит в клуб имени А.М. Горького, а с марта 1935 года — в консерваторию. Старейший педагог этого учебного заведения Н.А. Иванова-Кулибина помнила Александра Владимировича и отзывалась о нем как о великолепно знавшем оперную литературу концертмейстере.
Лаконичная автобиография, написанная А.В. Дорнбушем в консерватории, датирована 19 декабря 1938 года. Это последняя известная нам дата в биографии пианиста, имя которого хранят старые афиши.
В начале ХХ века екатеринбургская публика познакомилась с искусством еще одного уроженца Урала — виолончелиста Семена Матвеевича Козолупова ( 1884 — 1961).
Путь в музыку у мальчишки из казачьей станицы Краснохолмской начался с оркестра при штабе Оренбургского казачьего войска, куда отец отдал его в десятилетнем возрасте. Там практически самостоятельно осваивал он игру на скрипке и виолончели. Талант юного исполнителя сумел разглядеть концертировавший в Оренбурге А.В. Вержбилович, по совету которого С.М. Козолупов поступил в Петербургскую консерваторию. Окончив ее в 1907 году с большой серебряной медалью, он начал концертную, а затем и педагогическую деятельность, воспитав целую плеяду замечательных виолончелистов. Из его класса вышли А.К. Власов, Л.С. Гинзбург, М.Л. Ростропович, В.Я. Фейгин, Н.Н. Шаховская.
В Екатеринбурге Семен Матвеевич побывал с концертами в сентябре 1918 года и выступал в зале И.З. Маклецкого. Афиши представляли его как профессора Киевской консерватории. Однако это не совсем точно. В лихолетье гражданской войны С.М. Козолупову пришлось расстаться с Киевом. С большим трудом он перебрался в Оренбург, к семье, и оттуда выезжал на концерты в уральские города.
Екатеринбургские меломаны по достоинству оценили искусство земляка. Газета “Зауральский край” отмечала, что в исполнении С.М. Козолупова “счастливо сочетались глубокое, проникновенное понимание замысла композитора и блестящие внешние данные — виртуозная техника, широкий, певучий тон и сочный, густой серебряный звук”.
На февральских афишах 1913 года, извещавших екатеринбуржцев о торжественном открытии Музыкальных классов при местном отделении ИРМО, значилось имя Дмитрия Павловича Соломирского. В программу концерта были включены две его фортепианные пьесы — “Одиночество” (“Ein samkeit”) и “Шведская народная песня” (“Skanzen”) в переложении В.С. Цветикова. Оркестром под его управлением эти пьесы и были исполнены 10 февраля 1913 года в зале И.З. Маклецкого, где состоялось торжество.
Сохранилась более старая афиша, на которой среди авторов исполняемых романсов встречается имя Д.П. Соломирского. Это афиша 1866 года, приглашавшая пермяков в зал Благородного собрания на концерт любителей.
Дмитрий Павлович до 1912 года владел Сысертским горным округом — тем самым, где родился мастер уральских сказов П.П. Бажов, который посвятил Соломирскому один из своих очерков. “Этого дельца я стал знать, когда он уже был пожилым человеком с седыми, коротко подстриженными усами, — писал П.П. Бажов. — Про него мастеровые говорили: “Митрий Павлыч у нас — душа-человек, только в заводском деле “тютя”.
Интересны и другие подробности, которые приводит автор очерка: “По одежде он ничем не отличался от служащего средней руки. Только фуражка с “дворянским (красным) околышком”, которую он носил зимой и летом, была необычной в заводском быту. Смолоду Соломирский жил вне заводов, но в пору моего детства он уже почти безвыездно сидел в Сысерти. Летом разъезжал по своему обширному поместью с фотографическим аппаратом, ружьями и рыболовными принадлежностями. В зимнее время Соломирский редко выходил из своего довольно обширного дома, обращенного им в музей. Занимался Соломирский, как и полагается “добродетельному барину”, благотворительностью, хотя справедливость требует отметить, что эта благотворительность была неприлично грошовой”.
Наверное, с бажовской характеристикой Соломирского во многом можно согласиться, но только не с тем, что благотворительность Дмитрия Павловича была “неприлично грошовой”.
Он был почетным членом УОЛЕ, почетным попечителем музея этого общества, почетным членом попечительного совета Екатеринбургской художественно-промышленной школы, почетным попечителем Екатеринбургской мужской гимназии, председателем дирекции Екатеринбургского отделения ИРМО. Один
перечень почетных званий (а он не полный) свидетельствует о размахе меценатской деятельности владельца Сысертского горного округа, ведь каждое из них — это выражение признательности за помощь, которую Д.П. Соломирский оказывал различным обществам и учреждениям.
Обращаясь к документам, убеждаешься в том, что эта помощь была поистине бесценна. Щедрый меценат преподносил в дар не только солидные денежные суммы, но и книжные собрания, фотографии, коллекции старинного оружия и монет, зоологические экспонаты, картины (художественному отделу музея УОЛЕ он передал, например, шесть эскизов К.П. Брюллова к картине “Последний день Помпеи”) и многое другое.
В списке адресатов, кому Д.П. Соломирский оказывал всяческую поддержку, особое место занимают Екатеринбургское отделение ИРМО и Музыкальное училище. На средства мецената в 1912 году было выкуплено и отремонтировано здание “Концертного зала И.З. Маклецкого”, в котором разместились Музыкальные классы и стали проводиться концерты отделения ИРМО. Среди его даров были музыкальные инструменты (рояли, пианино, фисгармония), мебель, портрет П.И. Чайковского, клавиры и ноты, включая издание романсов М.И. Глинки с автографом и примечаниями автора. Благодаря его хлопотам (несмотря на преклонный возраст, он лично ездил в Петроград в Главную дирекцию ИРМО) и опять-таки щедрым денежным пожертвованиям в 1916 году Музыкальные классы были преобразованы в Музыкальное училище.
Оценка современниками роли мецената в судьбе новых музыкальных учреждений Екатеринбурга лучше всего выражена в памятном адресе, преподнесенном Д.П. Соломирскому 10 февраля 1913 года. Члены Екатеринбургского отделения ИРМО писали: “Вы, глубокоуважаемый Дмитрий Павлович, зажгли этим прекрасный очаг музыкального образования, дали возможность тем, коим дорого музыкальное развитие своих детей, приобщиться к нему. Вы дали жизнь екатеринбургскому отделению, моральный подъем всем, причастным к делу… Ваша беспримерная помощь навсегда останется в памяти нашей и грядущих поколений”.
Чем объяснить столь деятельное и высоко ценимое современниками участие предпринимателя, владельца горного округа в судьбе музыкальных учреждений? Ответ, конечно, могла бы дать биография Д.П. Соломирского. Однако многие послереволюционные десятилетия личность мецената никого не интересовала, его имя было практически забыто.
Публикации последних лет содержат немало сведений о Д.П. Соломирском. Но говорить о полном воссоздании его биографии пока еще рано. Точно не определены даже годы его жизни.
И все же то, что уже установлено, то, о чем сохранились сведения в архивном фонде, позволяет выявить, хотя бы отчасти, связи Д.П. Соломирского с музыкой.
Дмитрий Павлович был по образованию юристом. Окончив Московский университет, с начала 1860-х годов он служил в Перми, Петербурге, Екатеринбурге. В конце 1870-х годов, после смерти родителей, он поселился в Сысерти и занялся заводским хозяйством.
У юриста, предпринимателя и заводовладельца было много увлечений — охота, коллекционирование, орнитология, фотография, о чем писал в своем очерке П.П. Бажов. Фотография принесла Соломирскому европейскую известность. В 1914 году в Стокгольме вышел “Атлас орнитологии Европы”, в котором были помещены 900 его снимков.
Далеко не последнее место среди увлечений Дмитрия Павловича занимала музыка, в приобщении к которой немаловажную роль сыграли семейные традиции.
О родителях Дмитрия Павловича известно, что они отличались разнообразными пристрастиями в области искусства. Павел Дмитриевич Соломирский, в прошлом гусар, сослуживец М.Ю. Лермонтова, впоследствии ставший генерал-майором, писал стихи, романсы. Екатерина Александровна (урожденная Булгакова) обладала незаурядными вокальными данными. В Москве пение Екатерины Александровны слышал А.С. Пушкин, бывавший в доме ее родителей. В один из приездов поэта она исполняла романсы Геништы и Титова на его стихи, вызвав восхищение А.С. Пушкина ее голосом.
Переехав на Урал, родители Дмитрия Павловича не оставили своих столичных привычек. В Сысерти они создали домашний театр, на сцене которого играла и мать Соломирского.
Росту интереса юного Дмитрия к музыке, вероятнее всего, способствовали не только семейные музыкально-театральные традиции, но и образование, которое в дворянской среде обязательно включало музыку.
Так или иначе, но с молодых лет Дмитрий Павлович пользовался среди друзей славой импровизатора, сочинял романсы, произведения для фортепиано. Известны изданные в 1880-е годы в Москве и Петербурге в его романсы на стихи В.И. Туманского, К. Пруткова и Ракитина.
Пронеся через всю жизнь увлечение музыкой, Д.П. Соломирский прекрасно понимал значение для культуры Урала тех музыкальных учреждений, созданию которых он всемерно содействовал на склоне своих лет. Памятником его отнюдь не “грошовой” благотворительности является старейшее на Урале музыкальное училище, носящее теперь имя П.И. Чайковского.
Итак, старые афиши из екатеринбургских музеев помогли нам вспомнить полузабытые имена первых уральских музыкантов, ставших известными далеко за пределами края.
На афишах сегодняшних имена наших земляков — не редкость. Музыкальную историю Екатеринбурга продолжают творить выпускники старейших на Урале учебных заведений — музыкального училища им. П.И. Чайковского и Уральской государственной консерватории им. М.П. Мусоргского.