Опубликовано в журнале Урал, номер 6, 2003
Дмитрий Рябоконь — родился в 1963 г. в Березовском Свердловской обл. Автор сборника “Стихи” (1999). Публиковался в журнале “Урал”, альманахе “Пушкинская, 12”, антологии “Современная уральская поэзия” (сост. В. Кальпиди), в многочисленных сборниках. Живет в Екатеринбурге.
***
От жажды в трещинах земля, как от проказы кожа,
Но с громким треском рвется ткань воздушного шатра…
И ливень грянул проливной, мгновенно уничтожив
Песков немые города, что строила жара.
Пустынен темный небосвод, орлы сложили крылья,
И лев, погоню прекратив, в укрытии лежит.
Левиафан ушел на дно и замер там в бессильи,
Повержен огненной стрелой творивший грабежи.
Острее молнии блестят, быстрее ливень хлещет.
Дрожат и горы, и моря, язык во рту горчит…
Объяты ужасом дома, во мраке все трепещет, —
С Иовом, брошенным во прах, Всевышний говорит.
***
Радостная вилла. Нумидийский мрамор.
Иногда — затишье. Обычно — пир.
Глубокие кубки, таящие драму,
Несущие ссоры. Иногда — мир.
Ветхое хозяйство. Хлопоты, замены.
Иногда — порядок. Обычно — хлев.
Сумрачная вилла. Бассейны, мурены,
Жующие рабов. Иногда — хлеб.
***
Мимо пряника Блаженного, мимо башен и стены,
В древний Кремль упрямо тянется разномастная толпа.
Там различные диковины из диковинной страны,
И, травою не заросшая, к ним толпу ведет тропа.
Там соборы с колокольнями, там и ситец, и парча,
Там и злато, там и серебро, там и чистый изумруд.
Но казной бедна коробушка с молодецкого плеча —
Те сокровища несметные слуги зорко стерегут.
Там царь-пушка дожидается, что проклюнется на свет:
То ли змея непотребного выйдет чадо из ядра,
То ли отпрыска орлиного прозвучит во тьме привет
В час, когда чугун расколется, лопнет крепкая кора.
***
Там, где ударят по правой щеке, щеки не увидят левой.
Там, где рубашку одну заберут, уже не задрать другую.
Если вдруг радость не в радость стала и радости нету левой,
То, если захочешь ее искать, значит, найдешь такую.
Вспомни про твердую волю Петра, что Петр означает — камень,
Что отсеченное ухо раба терзаемо было псами,
Что в карих и грустных глазах Христа горел беспощадный пламень,
Что не голосами решался спор, а разными полюсами.
Скорее представь себе светлый крест и снова зажгись мечтами.
Они напомнят про зло и добро, они отбросят сомненья.
Скорее представь себе светлый крест. Он схож с другими мечами,
Он после Голгофы был воткнут в мир по принципу разделенья.
Владимирский собор
Войди в полумрак собора, взгляни на серые плиты.
Как много на камне трещин, как густо растет трава…
Войди в полумрак собора — увидишь алтарь разбитый.
Взгляни на взорванный купол — увидишь неба провал.
Взгляни на старую фреску — рисунок на ней неясен.
Померкли яркие краски, и контур местами стерт…
Но даже в руинах мрачных собор до сих пор прекрасен.
И три креста на фасаде видны при заходе в порт.
Собор до сих пор прекрасен. Прекрасны прочные стены.
Над мраморной колоннадой заснули на страже львы.
Они не спали на страже. А ныне они смиренны
Под куполом нерушимым в сиянии синевы.
***
Лампаду угасающего дня
Задул внезапно налетевший ветер,
А это значит: вечер ставит сети,
И вскоре он поймает и меня,
И прекратится жизни беготня.
А ночью прекратится и возня,
И утром, горизонт пока не светел,
Так хочется, чтоб всех нас не заметил
Грядущий день: его, тебя, меня.
Так хочется, чтоб не было огня.
Так хочется, чтоб сонное тепло
С тобой как можно дольше оставалось,
Так хочется, чтоб сердца не касалось,
Не задевало ни добро, ни зло,
Чтоб мир не резал глаз, когда светло.
А впрочем, это — радужный пузырь,
Реальность, что возьмет и тоже лопнет,
Совсем не важно, хлопнет ли, не хлопнет,
Едва она напорется на штырь,
Хоть тырь себя в подушки, хоть не тырь.
Действительности каторга — мираж.
Все меньше греют взгляд, улыбка, слово.
Ты станешь, как раздавленная слива,
И вскоре прекратится твой кураж,
Едва пройдет пустой ажиотаж.
Исчезнут антураж и абордаж,
И слава утечет в воронку слива,
Не будет сверху-снизу, справа-слева,
Когда постель замерзнет от пропаж,
Когда свершится Главный Арбитраж…
23.03.2003