Ольга Зондберг
Круги
ПИСЬМО В ГОРОД Е.
Маской вообразить себя, белой костью;
через тринадцать будет, мол, тридцать семь.
Есть города, куда приезжают в гости.
Есть города, куда бегут насовсем.
Ваш из каких-то третьих. За утешеньем
ехать смешно и лень, а другой судьбы
поиски не нужны уже. Быть мишенью
стрел вдохновенья — если бы, если бы.
Если бы не беспомощность тет-а-тета —
ближе не получается. Очень жаль,
что окрылить легко, но кого-то, где-то.
Птица из рук не в руки летит, а вдаль.
Есть города, откуда никто не пишет.
Скоро очнусь, приеду, увижу вас,
есть города, куда не боятся мыши
тихо войти, где флейта играет вальс.
***
Если я навсегда останусь одна,
будет судьба не ясна и с утра полна.
Может произойти все, что на свете есть:
можно гулять по снегу, а можно сесть
в вагон до уральского города, там найти
хороших людей, которым нет тридцати,
что и свело нас вместе. Можно поймать
одну пятиклассницу, приносить ей читать
лучшие книги, неизвестные мне,
Лена, в твои одиннадцать, ты в окне
школьном сама похожа на вольный стих.
Будешь писать стихи веселей моих,
они и сейчас уже легки на подъем.
Можно с тобой не знакомиться, о своем
думать по вечерам, приглашать гостей
и рассыпаться с ними на сто частей,
можно перевезти в школу магнитофон,
слушать то, что люблю (вот Анетта фон
Дросте-Гюльсгоф любила все-все сжигать).
Можно на все четыре страны шагать.
Словно «одна» звенящее, и оно
прекрано, как все бездонное, но… (что — «но»?)
***
А.З.
Электричка, почти пустая, элегически простая,
На ободранном сиденье нацарапано «ша, менты»,
Говорящие подсолнухи между окнами прорастают
Сердцевинами на север, не боящийся темноты.
Почему ты не улыбнешься, ну чего тебе не хватает,
Зерна черные и сырые, если хочешь, еще возьми,
Отражения о своем, о перевернутом там болтают,
В застекленной и недоступной теплой комнате за дверьми.
***
Есенин не хотел небес без лестницы,
Как будто, право слово, предлагали.
Сидеть у дома, умирать в безвестности
Поэты не любили и не лгали,
И ложь лежала тихо, танец с саблями
Ее не разбудил бы и не тронул,
А рядом небеса рубили яблони
И с громом перетряхивали кроны.
Когда она проснулась, побелевшая,
И кружку опрокинула пустую,
Никто не отозвался. Только лешие
Качали липу, лиственницу, тую
И прочие деревья этой местности,
Которой полагается прохлада.
Есенин не хотел небес без лестницы,
Но получил их. Так ему и надо.
***
Сверстники, как тихо вы росли.
Выросли — не видно от земли.
Смерть бежала, хвостиком махнула,
Убежала. Ловко обманула.
Ничего, конечно, не разбилось,
И на том спасибо, Ваша милость.
Помню детство, моду на анкеты.
Вот нашла тетрадку, где ответы.
Наклоненный влево почерк плавный
Мальчика, умершего недавно.
Лейкемия. Пил, курил, ругался.
Верил в бога. Смерти не боялся.
— Счастлив? — Нет.
— А цвет любимый? — Синий.
— Рвешься к пьедесталам?
— Очень сильно.
***
Укромный угол. Нора-дыра.
Тропинка. Листья. Песок.
Деревья серы. Скрипит кора.
Надрез. Березовый сок.
Чего бояться? Живи, дыши.
Стволы — стройнее лучей.
Там теплый дом, малыши в тиши.
Ты чей, звереныш? Ничей.
Увидел многое, выбрал дно.
Но, падая, оглянись:
Внутри к окну подошло окно
И тоже прыгает вниз.
Погони нет, и петляет след.
Растешь, береза, молчишь,
А сверху — свет. Мне тысяча лет.
Я очень старая мышь.
***
Подземку, как сердце в учебнике анатомии,
Надо нарисовать ярко — красным и синим,
Эта юная негритянка в белом пальто
На картине будет с краю, под схемою линий.
Чужие комнаты на сложенных вдвое листах
Расцветит утро. Жалко, часы оглохли,
А то потолки скрипели бы под тик-так,
Ведь старый век над нами — хорош ли, плох ли.
КРУГИ
1
Т.Е.
Если камень уходит на дно,
Вода, всплеснув руками,
Дает волю кругам,
Всякий спасательный круг
Растет, исчезая,
Но если
Он успеет коснуться двух берегов,
Мы, каменные сердца,
Спасены.
2
А.В.
Звезды брошены не вдруг
И не из.
Видно, тонут — круг да круг
Сверху вниз.
|