Андрей Федоров Технические заметки
на историческую тему
О войне написано множество книг, но до сих пор военная тема имеет для нас особое значение: слишком велика цена Победы… Все еще мучит нас горечь и недоуменный вопрос: почему? Как могло случиться, что Красная Армия потерпела летом 1941 года тяжелейшие поражения? Армия, в которой народ был уверен, ради оснащения и вооружения которой переносил голод и непосильный труд… Почему эта армия оказалась разбитой за три месяца, потеряла миллионы убитыми и пленными, отступила до самой Москвы? Отечественные историки не смогли или не захотели дать не то что правдивый, а хоть сколько-нибудь удовлетворительный ответ. Но вот, наконец, появились книги, в которых ответ дается. Он оказался столь неожиданным, что автор книги, выступивший под псевдонимом Виктор Суворов, извинился перед своим отцом и другими фронтовиками: по версии Суворова, события начала войны объяснялись тем, что Советский Союз вовсе не готовился к оборонительной войне и гитлеровские армии летом 1941 года сокрушали не нашу оборону, а полки, готовившиеся к наступлению. Надо сказать, что первая книга В.Суворова “Аквариум”, поистине блистательно написанная, создала ему огромную читательскую аудиторию в Советском Союзе, тогда еще существовавшем, так что “Ледокол” и “День М” (это как раз о войне, о причинах страшных событий 1941 года) пошли нарасхват. Эти книги почти убедили меня, да и, наверное, многих других в том, что ответ действительно найден. Но вот появилась третья книга — “Последняя республика” (М: ТКО АСТ, 1995), продолжающая две первые. Суворов и тут энергичен и убедителен. “Надо было установить коммунизм везде, чтобы через несколько поколений люди забыли, что возможна какая-либо другая форма существования. Вот почему Вторая мировая война для Советского Союза была желанна, необходима и неизбежна. Сталин затевал Вторую мировую войну как этап в борьбе за распространение коммунизма по всему миру. Расширение на весь мир — не прихоть Сталина и не территориальная экспансия Российской империи, это не идеология, а жестокая борьба за жизнь”(стр.46). Понятно, что Советский Союз готовился к войне, сегодня с этим никто не спорит. И есть основания полагать, что действительно существовал гениальный план Сталина, по которому тайно поддерживаемый и провоцируемый Сталиным “Гитлер разожжет пожар Второй мировой войны, тот самый, о котором наши отцы и деды мечтали, о котором пели песни. Потом Гитлера поймают с факелом в руках, и гитлеризм осудят в Нюрнберге. И никому из судей в голову не придет задать простой вопрос: кто же вложил в руки Гитлера факел и тот самый фашистский меч, который был выкован в СССР”(стр.73-74). Таким образом — по Суворову — получается, что трагедия начала войны и гибель более 40 миллионов человек выглядит как бы заслуженной карой за нашу предполагаемую агрессию. Есть за что просить прощение у фронтовиков! Принятая в нашей стране официальная точка зрения, объясняющая причину военных неудач именно недостаточной подготовленностью армии, безусловно, препочтительнее и для вождей, и для рядовых людей: она менее оскорбительна. На суде истории следует говорить только правду и ничего кроме правды. Суворов обвиняет советских, ныне уже российских военных историков: В.А. Анфилова, А.Н. Мерцалова, М.Д. Гареева, Д.А. Волкогонова и прочих (нет смысла перечислять всех) именно в злостном сокрытии правды, в продуманной и организованной фальсификации, в подгонке и подтасовке фактов, в том, что они, защищая честь мундира и отечества, ведут себя, как преступники на суде, изворачиваются и “ косят на психа”. Объем и эмоциональный накал этих обвинений возрастает с каждой последующей книгой Суворова. Понятно, что огромное количество чисто технических подробностей необходимо автору для поддержания его прокурорского пафоса. Но в таком случае обвинитель должен быть сам скрупулезно точным. А вот этого как раз и нет. Суворов поступает точно так же, как обличаемые им советские историки: из всего количества имеющихся цифр и фактов он использует только те, что подтверждают его — суворовскую — версию, а остальные упускает из виду. Я не историк, но в военной технике, о которой говорится в книге, разбираюсь, можно сказать, в силу профессиональной необходимости. Понятно, что мало кто из читателей знает толк в танках или самолетных моторах, поэтому обилие технических данных и характеристик в книгах В.Суворова убеждает само по себе: число кажется воплощением точности, от него трудно ожидать подвоха. Однако все зависит от того, как использовать это число. На пяти страницах (146-150) описывает Суворов объем американской помощи Сталину. Огромные числа: 427284 армейских грузовикоа, 595 кораблей, 13303 тягача и бронетранспортера, 35041 армейский мотоцикл, 8089 путеукладчиков, 11155 железнодорожных вагонов и т.д. Много это или немного? В сборнике “1941 год — уроки и выводы”(М.:Военное изд-во, 1992) сообщается, что для оперативных перевозок с 24 июня по 8 июля 1941 года общая потребность в подвижном составе исчислялась 262869 вагонами. Это для сравнения… Мы и сегодня благодарны американцам за помощь. Но — и Суворову можно бы это вспомнить — она была не так уж и велика и никогда не была бескорыстной. Фигура умолчания — вещь вроде бы достаточно невинная, но каждый раз она срабатывает весьма эффективно. Суворов, например, утверждает, что Красная Армия по количеству танков в семь раз превосходила гитлеровскую: “Все просто: в своих научных изысканиях они (имеются в виду отечественные историки) просто умолчали о 24 тысячах сталинских танков. За 50 лет в официальных изданиях эта цифра не появлялась”( “Последняя республика”, стр. 272). Вполне официальное издание “Оружие Победы” (М.:Машиностроение,1987), тираж 74000. В главе “Танки и САУ” перечислены все основные типы танков и САУ, указано количество произведенных машин не только по типам, но частично и по годам. Кстати, первый раз книга “Оружие Победы” издавалась в 1985 году и тоже массовым тиражом. В книге, менее доступной, — “1941 год — уроки и выводы”(М.: Военное изд-во, 1992), количество танков расписано по военным округам с точным указанием числа старых и новых машин. Здесь сказано, что танковый парк накануне войны составлял свыше 23000 единиц; замечено здесь, что свыше семидесяти процентов танков старых образцов нуждалось в капитальном и среднем ремонте. Исправных же танков было не более двадцати семи процентов(стр.27). В действительности наша промышленность с 1931 по 1941 год выпустила около 26000 танков, но за десять лет эксплуатации часть машин могла не только морально, но и физически устареть. Как правильно отмечает В.Суворов: “Наши дороги противотанковые”. Это в равной мере относится и к немецким, и к нашим танкам. Пять или десять лет передислокаций и учений по таким дорогам — это не шесть месяцев блицкрига. Кроме того, военные конфликты: Хасан, Халхин-Гол, Испания, Финляндия, Польша. Тут и боевые потери, и расход моторесурса. Одна только Финляндия в 1941 году имела на вооружении около ста захваченных в исправном состоянии наших танков. Наконец, танки просто продавались или передавались в порядке военной помощи во многие страны. В Китай, например, сотнями. Большое количество танков летом 1941 года находилось на Дальнем Востоке. В течение всей войны танки с Дальнего Востока перебрасывались на запад, и все же к 1945 году на востоке их оставалось достаточно много. С этим согласен и В.Суворов: “В этом рывке принимали участие и сотни танков БТ-5,БТ-7, Т-26, сохранившиеся в войсках Дальнего Востока”(стр. 325). Это о войне с Японией в 1945 году. Всего же, по подсчетам И.П.Шмелева ( “Танки БТ.”М.:Хоббикнига, 1993, стр. 21), в составе 20 мехкорпусов западных военных округов имелось около 10150 танков. У Гитлера их — даже по заниженным данным В.Суворова — было 3350. Где тут семикратное превосходство? Трехкратного не набирается. Впрочем, и трехкратное — не пустое дело. Посмотрим на эти танки повнимательней. В главе “Про огнеопасные танки” В.Суворов утверждает: “В пожарном отношении советские танки двадцатых-тридцатых годов ничем от танков других стран не отличались”. Отличались, к сожалению. Привожу выдержку из воспоминаний испытателя танков Кульчицкого Е.А: “… что на пробегах танки БТ-2, выйдя с территории завода, останавливались как вкопанные у свинарника заводского подсобного хозяйства. Водители-испытатели заключали пари, что они пройдут это заколдованное место, но снова застревали там же. Американские двигатели капризничали, плохо заводились и в тесном моторном отсеке перегревались. Часто возникали пожары двигателя. По инструкции запускать двигатель разрешалось в присутствии пожарника с огнетушителем”.В.Суворов гадает об источнике информации о повышенной пожароопасности отечественных танков и приходит к выводу: “Ясно, что слух распространяет красная пропаганда”. Водитель-испытатель, видимо, и есть “красный пропагандист”. Может быть, В.Суворову просто не известно мнение Кульчицкого? В том-то и дело, что известно. Приведенные выше слова воспроизведены в книге И.П. Шмелева “Танки БТ” (М.:Хоббикнига, 1993, стр. 8). Шмелева же Суворов цитирует на стр. 447, а на странице 454 называет его книгу великолепной. Согласен, книга “Танки БТ” отличная, но вот подход к ней у В.Суворова странный: что устраивает — использую, а что нет — не замечаю. Далее о двигателях у В. Суворова говорится так: “Самыми распространенными танковыми двигателями Красной Армии в те годы были британский “Армстронг-Сиддли” и американский авиационный двигатель “Либерти-Аэро”, который и мы, и они ставили на танки. Но не мог наш родной “Либерти-Аэро” гореть ярче, чем какой-нибудь американский “Либерти-Аэро”. Не мог при всем желании”. Да, это так. Но американец Кристи устанавливал “Либерти-Аэро” на свои танки, изготовленные в одиннадцати экземплярах, а у нас этот двигатель был установлен на восьми тысячах танков БТ, скопированных с танков Кристи, составлявших почти по-ловину танкового парка Красной Армии к началу войны. Опять явная подтасовка. Еще о двигателях автор “Последней республики” пишет так: “Только Советский Союз на момент начала войны имел дизельные двигатели. (Читатель меня простит, если японские однорядовые дизельные двигатели мощностью 110 л.с. и итальянские мощностью 125 л.с. пропущу)”(стр. 243) Но заодно пропущены и английские АЕС “ Лейланд”, и американские GМС. Английские танки “Матильда” с такими дизелями, в количестве батальона, участвовали в боях под Дюнкерком еще в 1940 году. Танки “Валентайн”, выпускавшиеся в Англии с 1940 года и являвшиеся самой массовой машиной в британской армии, также имели дизельный двигатель. Живя в Англии и бывая в танковом музее в Бовингтоне, очень трудно этого не заметить. Кстати, имея танки с дизелем, англичане не очень были довольны американским МЗ с карбюраторным двигателем “Континенталь 670” именно из-за его высокой пожароопасности, хотя пожарник с огнетушителем им не требовался в качестве приложения к танку (американцы на часть машин устанавливали дизель “Губерсон”, чтобы понизить пожароопасность). Не надо обвинять Г.Жукова в распространении порочащих советские танки слухов, да еще на пяти страницах, как это делает В.Суворов, — генералы других армий были о своих танках того же мнения, хотя и имели к этому значительно меньше оснований. Далее у В.Суворова говорится: “Во-первых, Красная Армия кроме Т-34 и КВ имела на 22 июня 1941 года новейшие танки Т-40 и Т-50. Наши пропагандисты “забыли” эти танки включить в статистику” (стр. 273). Но выпуск Т-50 к 22 июня 1941 года начат не был. А не выпущенные танки в статистику не включаются. Т-40 выпускался до начала войны, в 1940-41 гг. было изготовлено 222 машины. Легкий танк, вес 5,5 тонны, пулеметное вооружение. Из-за недостатков конструкции и концепции осенью 1941 года этот танк был заменен в производстве другой машиной. Так что вряд ли такая машина заслуживает включения в статистику среди новейших, вместе с Т-34 и КВ. Не корректен В.Суворов и тогда, когда сравнивает советский танк ИС-3 и немецкий “Королевский тигр”. Сравнивая, он приходит к выводу: советская машина превосходит немецкую по всем параметрам — по скорости, проходимости, запасу хода, бронированию вооружения; к тому же ИС-3 значительно легче “Тигра” и его можно перевозить на стандартной платформе, а “Тигр” — только на специальной, да и с мостами у “Тигра” много проблем (ни один наплавной мост его не держал). Только ведь ИС-3 в боевых операциях принять участие не успел и в бою с “Королевскими тиграми” не встречался. Что же тогда доказывается таким сравнением? В.Суворов неоднократно хвалит танк Т-35, считая его уникальной машиной и находя у нее множество достоинств, и назидательно ругает отечественных историков за недооценку Т-35: “…во всем остальном мире ничего равного танку Т-35 в тот момент не было”(стр. 346). “Т-35, — пишет он, — превосходил самое лучшее, что было в других странах по вооружению, бронированию, по мощи двигателя, т.е. по всем главным характеристикам”(стр. 347).Это заставляет нас отнестись к Т-35 более внимательно. Обратимся к тактико-техническим характеристикам танка Т-35, которые даны в журнале “Бронеколлекция”, в первом номере за 1995 год (см. таблицу):
![]()
Могу добавить: вооружение размещалось в пяти башнях! На первый взгляд впечатляет. Тем более, в сочетании с утверждением В. Суворова: “В других странах мира таких танков просто не было”. Но так ли это? Во Франции еще в 1923 году было выпущено 10 танков 2-С (68 т, две башни, броня 36 мм, пушка 75 мм, экипаж 13 человек, двигатель 500 л.с.). В Англии в 1926 году построен тяжелый танк АIЕI “Индепендент”(пять башен, броня 28 мм, скорость 32 км/час, экипаж 8 человек, запас хода 320 км). Т-35 не напоминает? Построен в одном экземпляре. От дальнейшей постройки подобных машин англичане и французы разумно отказались. “Скажу больше, — утверждает В.Суворов, — если бы Гитлер в 1941 году приказал выпускать нечто подобное нашему “устаревшему, неповоротливому” Т-35, производство которого у нас было уже завершено, то и это немцам не удалось бы”. Но в 1934-35 годах в Германии было выпущено пять штук трехбашенных танков “Небельверфер”. Первые две машины были вооружены пушками 105 и 37 мм, следующие три — пушками 75 и 37 мм. Другие тактико-технические характеристики: экипаж 7 человек, 4 пулемета 7,92 мм, габариты 7,2 на 2,9 и на 2,65 м, скорость 30 км/час, запас хода 140 км. Сравните с Т-35. Более того. В качестве базы советской и немецкой машин было использовано видоизмененное шасси “Гросстрактор” фирмы Круппа. И что же Гитлер? Наверное, приказал сосредоточить все силы на производстве таких машин? Нет, три машины отправил в Норвегию с целью “… давления на психику местного населения” во время оккупации, а две использовал в учебных целях до 1940 года. И поступил в этом случае разумно. Использование в качестве пугала — самое лучшее применение для подобных “шедевров” танкостроения. У нас тоже трезво, в отличие от В. Суворова, смотрели на боевую ценность Т-35. 27 июня 1940 года в Москве прошло совещание, на котором рассматривался вопрос о системе автобронетанкового вооружения Красной Армии. На нем предлагалось передать все Т-35 танковому полку ВАММ для парадов, но потом решили их “оставить на вооружении до полного износа”(М.Коломиец, “Тяжелый танк Т-35”, ж. “Бронеколлекция”, 2-1995 г., стр. 24). К сожалению, Т-35 полностью устарел уже к середине 30-х годов. Концепция многобашенного танка была порочной с момента ее создания. Ею, как заразной детской болезнью, переболели конструкторы почти всех танкопроизводящих стран. Просто у нас болезнь проходила в более тяжелой форме, чем у других. В Т-35 концепция многобашенного танка была доведена до абсолюта. Командир просто не мог управлять таким танком в бою. Не буду перечислять другие недостатки конструкции этого танка, скажу только, что они сводили возможности боевого применения машины практически к нулю. И не просто скажу, а докажу на фактах. Но сначала вспомним о количестве Т-35, выпущенных нашей промышленностью. “А чтобы и нам не пришло в голову Т-35 в статистику включить, сведения об их количестве в Советском Союзе никогда не публиковались”, — утверждает В. Суворов. Видимо, это количество было столь значительным, что имело смысл скрывать его? Судите сами. За время серийного производства с 1932 по 1939 год была изготовлена 61 машина. К июню 1941 года все оставшиеся в строю 48 машин находились в составе 67 и 68 танковых полков 34-й танковой дивизии 8-го механизированного корпуса Киевского Особого военного округа. 21 июня 1941 года в 24.00 в полках была объявлена тревога, машины заправили и загрузили боекомплект. В ходе боевых дейсвий 43 танка были брошены из-за неисправностей, а 5 были подбиты в бою и сгорели. Последняя машина была оставлена 9 июля 1941 года между городами Тернополем и Волочиском из-за поломки коробки передач. Нетрудно подсчитать, сколько тысяч или сотен километров между городом Грудек-Ягеллонский, где дислоцировалась 34-я танковая дивизия 21 июня, и городом Тернополем, где она находилась 9 июля. В подобном техническом состоянии пребывали и другие машины выпуска 30-х годов. Из находившихся на вооружении танков значительное количество нуждалось в капитальном и среднем ремонте, то есть им просто не был своевременно проведен тот самый “ребилт”, о котором, кстати, упоминает В. Суворов. Почему? О технической оснащенности, организованности и мощности наших ремонтных служб автору книги “Последняя республика”, надо полагать, известно. Они, к сожалению, отличались, да и отличаются до сих пор, лишь в худшую сторону. Теперь о других достоинствах Т-35, видимых, правда, только Суворову. Броня 80 мм? Танк Т-35 имел противопульную броню, а броню толщиной 70 мм имел только наклонный лобовой лист у последней серии из шести машин. Длинноствольная пушка 76 мм? Пушка КТ-28 не была длинноствольной, ее длина 16,5 калибра. Она имела начальную скорость снаряда 381 м/с, чуть меньше, чем у немецкой пушки 75 мм КВК-37, длиной 24 калибра, устанавливавшейся на танке Т-IY. В боекомплект КТ-28 даже не включались бронебойные снаряды! Перейдем к советским средним танкам Т-28. С помощью их В. Суворов надеется победить, на бумаге, разумеется, и задним числом, все германские танковые войска. Т-28 имел не пять, а три башни и еще больше, чем Т-35, был похож на немецкий “Небельверфер”, или наоборот, “Небельверфер” был похож на Т-28, в данном случае неважно. Посмотрим, какие достоинства, делающие Т-28 “сильнее всех германских танковых войск”, находит у этой машины В. Суворов. Броня 60-80 мм? Танк Т-28 имел противопульное бронирование 20 мм, толщину в 30 мм имел наклонный лобовой лист корпуса. После войны с Финляндией на этот лист был установлен дополнительный, и общая толщина двух листов составила 80 мм. Броня лба башни была усилена до 50 мм, борт до 40 мм. С таким бронированием в 1940 году было выпущено 13 танков. Затем выпуск был прекращен. Семидесятишестимиллиметровая пушка, “но не короткоствольная, а настоящая”? До 1938 года на Т-28 устанавливалась пушка КТ 28 с длиной ствола 16,5 калибра, та же, что и на Т-35. В 1939-40 годах начали устанавливать пушку Л-10, действительно длинноствольную по тем временам (длина ствола 26 калибров). С такой пушкой выпущено 144 танка. В книге “Последняя республика” количество Т-28 определено 600 штук. Но промышленностью с 1933 по 1940 год выпущено 523 танка Т-28, и это число до шестисот уж никак не округляется. На январь 1941 года в войсках числилось 411 танков Т-28. Боевая деятельность большинства из них была такой же короткой, как и у Т-35. В.Суворов всячески старается доказать, что СССР к войне готовился, а остальные страны нет. Метод для этого у него есть. Достоинства советских танков надо увеличить,а о недостатках умолчать; с немецкими следует поступать точно наоборот. Вот и получается, что советские танки были отменно хороши, а немецкие — совсем никуда. В.Суворов настолько теряет объективность, что утверждает (стр. 282), будто “В США, Британии и Японии дела в танкостроении обстояли хуже, чем в Германии”. Для доказательства он приводит фотографию танка “Шерман” с подписью, в которой нет ни одной цифры — одни лишь голословные утверждения. Между тем “Шерман” — основной танк американской армии в годы Второй мировой войны, и танк этот вовсе не плохой, как утверждает В.Суворов, а как раз настолько хороший, что выдерживал сравнение даже с нашим Т-34. Разберемся в этом последовательно, с цифрами в руках. Слабое вооружение? Но 75 мм пушка “Шермана” с начальной скоростью снаряда 620 м/с пробивала броню немецких танков всех типов до 1943 года, как и 76 мм пушка Т-34 (начальная скорость снаряда 662 м/с). Слабый пожароопасный двигатель? У “Шермана” двигатель точно такой же мощности, как и у Т-34 и КВ — 500 л.с. По поводу пожароопасности. Американцы предпочитали карбюраторные двигатели, мы и англичане — дизельные. На танки для своей армии американцы упорно ставили “пожароопасные” двигатели, а в СССР и Великобританию по ленд-лизу поставляли “Шерманы” с дизелем GMC или “Катерпиллер”. Малая скорость? У “Шермана” — 48 км/час, у Т-34 — 55 км/час, у КВ — 34 км/час. Неудовлетворительная маневренность? По маневренности “Шерман” превосходил все наши танки. Может быть, имеется в виду проходимость? Тут у Т-34 и КВ действительно полное превосходство. Небольшой запас хода? Ну, скажем, относительно небольшой. Действительно. Зато нет легко поражаемых внешних баков. При прекрасно организованной американской системе снабжения недостаток этот не так уж и велик. Тонкая лобовая броня? 75 мм вязкая лобовая броня “Шермана”, конечно же, превосходила 45 мм броню Т-34 при равном весе танков и равнялась броне КВ при весе “Шермана” в полтора раза меньше. Теперь о других достоинствах “Шермана”: 1. Четыре пулемета плюс один зенитный. У нас зенитный пулемет появился на ИС-2 в конце войны , да и то не на всех. 2. На фотографии в книге В.Суворова “Шерман” М4АI. У этой модификации литой корпус и литая башня. Недостижимая для СССР технологическая мечта. В 1943 году у нас начали лить танковые башни и очень этим гордились. 3. Стабилизатор пушки и резино-металлические гусеницы появились в СССР только в 50-х годах. 4. Экипаж 5 человек. Это — возможность разделить обязанности и нормально управлять танком в бою, возможность с максимальной пользой применить оружие. 5. Прекрасные средства наблюдения и связи. 6. Бронированная боеукладка мокрого исполнения для предотвращения пожара и взрыва боеприпасов. Так что — ложь в больших дозах и можно доказать все что угодно. Примеры? Да сколько угодно! Вот, например, такой. В. Суворов пишет: “…советские танки имели рациональную компоновку, а танки Германии, США, Британии, Японии — нерациональную”(стр. 279). Но советские танки далеко не все имели рациональную компоновку. Самый массовый танк 30-х годов Т-26 такой компоновки не имел, не имел такой компоновки и Т-40, выпуск которого начался в 1940 году. Зато самый массовый британский танк “Валентайн” такую компоновку имел, имели ее и другие британские танки, а также французские и чешские, бывшие на вооружении вермахта. “Красная Армия — единственная армия мира, которая имеет тяжелые танки на вооружении. В этой области у Советского Союза не просто первенство, но безраздельное господство: все остальные государства мира в лучшем случае имеют смелые замыслы и красивые рисунки”(стр. 345). И это утверждение не отвечает действительности. Французский В-1 бис имел массу 32 тонны, броню 60 мм, две пушки 75 и 47 мм, четыре пулемета, скорость 28 км/час и вполне обоснованно по тем временам назывался тяжелым. Английская “Матильда” имела броню 78 мм (у КВ — 75 мм). Но не замечает В.Суворов этих машин. А если предположить, что Англия и Франция собирались с помощью таких танков прорвать немецкие оборонительные линии и дойти до Владивостока, покончив одним ударом и с Гитлером, и со Сталиным? Скажете: бред? Но чем же он хуже, чем такой же бред у В. Суворова? Кстати, немцы в 1940 году с этими танками сталкивались под Аррасом и под Лаоном, несли от них большие потери, но выводов, к счастью, не сделали. Или вот еще одно утверждение В. Суворова: “… 3725 советских танков против 60 румынских”. Или: “Противостоящие ему румынские танки FТ-17 имели максимальную скорость 9 км/час” (стр. 321). Оставим на совести автора эти цифры. 3725 советских танков выведины им, видимо, из общей дутой цифры в 24000. Не была и Румыния такой уж беззащитной. Имелись у румынской армии на вооружении чехословацкие танки LТ-35 и французскиеН-35, R-35, частично закупленные во Франции, а частично трофейные, переданные немцами для того, чтобы поощрить союзника к нападению на СССР. Все эти машины вполне сравнимы с нашими Т-26 и БТ. Ошибается В.Суворов и тогда, когда утверждает, что “… на конец 20-го века подвеска Кристи в советском исполнении самая надежная и самая в мире распространенная”. В конце 20-го века самая распространенная подвеска в мире была торсионная. В этой подвеске использован иной физический принцип, чем в “свечной” подвеске Кристи. Появилась торсионная подвеска еще в предвоенные годы на советских танках КВ, Т-40 и немецких Т-L, ее создатель Фердинанд Порше — немецкий конструктор. А на странице 198 “Последней республики” говорится вот что: “А вот и наша родная 76 мм полковая пушка образца 1942 года на железных немецких колесах, с немецким дульным тормозом — немцы захватывали и использовали в боях — у них такого чудо-оружия просто не было”. Но какая пушка имеется в виду? Семидесятишестимиллиметровая полковая пушка образца 1943 года дульного тормоза не имела. Видимо, речь идет о такого же калибра дивизионной пушке ЗИС-3. У немцев в 1942 году уже была противотанковая семидесятипятимиллиметровая пушка ПАК-40, которая по многим характеристикам превосходила нашу ЗИС-3. Например, бронепробиваемость у ЗИС-3 на расстоянии 1000 метров — 61 мм, а у ПАК-40 — 84 мм. И таких примеров можно привести достаточно много. Но не будем придираться к “мелочам”. Большая часть одной из глав книги посвящена танкам, произведенным в Чехословакии для вермахта. Очень возмущает В.Суворова то, что историки-де не разбираются в чешских танках. Дело в том, что чехословацкие танки имели, кроме оригинального LТ (легкий танк), немецкое обозначение, с добавлением года принятия на вооружение — 35 или 38, принятое для машин других стран в вермахте: 35t или 38t. Буква t означает “чешский” — tschесhisch. Некоторые же приняли обозначение t как обозначение веса и решили, что 38 t обозначает 38-тонный танк. В.Суворов ошибку эту заметил и на основании ее сделал далеко идущие выводы: “Но главный эксперт по блицкригу … не имеет о предмете исследования ни малейшего понятия!”(стр. 449). И завершается все это таким пассажем: “…довели науку до состояния полного идиотизма!”(стр. 454). Но, надо сказать, сам В.Суворов не очень-то в чешских танках разбирается. Для иллюстрации у него в книге приведена фотография (стр. 385) LТ-35, а подпись говорит, что это “38-тонный”, т.е. LТ-38. Уж если берешься критиковать других, самому бы желательно в двух машинах уметь разобраться. Да к тому же несуразности не ограничиваются лишь фотографией и подписью. “Сравнивать “35-тонные” и “38-тонные” танки с нашими БТ просто нельзя,— замечает он. — Но сравним…”(стр. 446). И сравнивает, хотя так сравнивать действительно нельзя. Сравнивает почему-то LТ-35 образца 1935 года с БТ-7М образца 1940 года. Сравнивает, несмотря на разницу во времени принятия на вооружение — а она пять лет, и за это время у чехов уже появился LТ-38 с лучшими характеристиками. И дело не только в этом. Логично было бы сравнивать LТ-35 с Т-26, а БТ-7 с LТ-38. Внешнее сходство машин, особенно ходовой части, бросается в глаза. И сходство это не случайно. Наш Т-26 и чешский LТ-35 имели общего “прародителя”. Это английский танк “Виккерс-Армстронг” МкЕ. Причем наш Т-26 — это копия, произведенная по лицензии, с улучшениями, внесенными за десять лет производства. А чешская машина — это, так сказать, вольная интерпретация на ту же тему.
![]()
Для БТ-7 и LТ-38 та же роль у танка американского конструктора Кристи “М 1940”. Назначение у этих машин тоже разное: Т-26 и LТ-35 — танк сопровождения пехоты, а БТ-7 и LТ-38 — по английской терминологии, “крейсерские танки”, предназначенные для развития успеха. Необходимо также отметить, что чешские танки имели меньшую степень специализации и были более универсальны, чем наши. Давайте сравним то, что можно сравнивать. Вот их основные тактико-технические характеристики (см. таблицу на предыдущей стр.): Единственный показатель, по которому наш танк превосходит чешский, — это калибр орудия, но были и Т-26 с 37-миллиметровой пушкой и даже только с двумя пулеметами. По всему остальному превосходство было у противника. “Танки эти — воплощение технической отсталости в наихудшем виде”, — так В.Суворов отзывается о чешских танках (стр. 446). Что же тогда сказать о наших Т-26? А ведь Т-26 — это самый массовый танк 30-х годов. Выпущено было 11000 машин. Выпуск Т-26 продолжался в 1941 году, а выпуск LТ-35 был прекращен еще в 1938 году. Только война заставила нас прекратить выпуск Т-26. Еще о чешских танках у В.Суворова: “Любые воспоминания об этих танках — матерные. Их чрезвычайная капризность вошла в анекдоты и шутки” (стр. 448). Но уважаемый В.Суворовым, как, впрочем, и мной, И.П.Шмелев имеет на сей счет другое мнение: “Танк был технически надежен, легко управляем”, “…средний пробег гусениц достигал 6000 км, вместо 1500-2000 км у других танков” (И.П.Шмелев, “Танки в бою”, М.:Молодая гвардия, 1984 г.). Кроме того, LТ-35 имел рациональную компоновку, которая приписывается В.Суворовым исключительно нашим машинам, тогда как Т-26 ее как раз и не имел. Вернемся к двигателю. На Т-26 устанавливался один из двух самых массовых танковых двигателей, выпускавшихся отечественной промышленностью, а именно “Армстронг-Сиддлей”. Он ставился в течение всех десяти лет производства. Полякам, также купившим лицензию на производство этого танка, двигатель показался маломощным, ненадежным и пожароопасным, и они заменили его на дизель “ Заурер”. Обратимся вновь к главе “Про взрывоопасные танки”. “35-тонные и 38-тонные танки были так слабы, что зимой за ночь примерзали к земле и сами от нее оторваться не могли”, — пишет В.Суворов. Но как же это они примерзали в пору блицкрига, то есть летом 1941 года? Ну, ладно, примерзали, но не примерзал ли сильнее Т-26, с более узкими гусеницами и слабым двигателем? Я не буду сравнивать другие танки вермахта с нашими машинами выпуска 30-х годов. Сравнение худшего немецкого танка первой линии LТ-35 и самого массового отечественного танка Т-26 говорит само за себя. Вот если сравнивать лучшие немецкие танки с Т-34 и КВ, то станет понятно, что отечественные машины — это подлинные шедевры танкостроения.Но перевооружение Красной Армии Т-34 и КВ в 1941 году только началось. И если аналоги КВ, более слабые, конечно, в других странах можно найти, то Т-34 никаких аналогов просто не имел! Минуло время, когда наша армия оснащалась танками, которые были копиями зарубежных. Ведь все танки, выпускавшиеся у нас до 1940 года: Т-37, Т-38, Т-26, БТ, Т-28, Т-35 — повторяли зарубежные машины начала 30-х годов. Между 1931 годом и 1940-м — десятилетие, заполненное только неудачными опытными образцами и попытками усовершенствовать стареющий на глазах танковый парк. И качественный скачок, вызванный созданием Т-34, был настолько велик, что после него все танки мира сразу оказались устаревшими. Конструкторы всего мира вплоть до 80-ых годов создавали свои машины с оглядкой на Т-34. И я не согласен с таким утверждением В.Суворова: “Для того, чтобы перевооружить половину танковых войск танками Т-34, требуется несколько лет. За это время будет создан новейший, более совершенный Т-34-85. Если им перевооружить армию, то к концу перевооружения появится Т-44…” Между БТ и Т-34 пропасть, а Т-34-85 и Т-44 — это тот же Т-34 с некоторыми улучшениями. Т-34 в СССР в 1940 году оценили по достоинству, правда, не сразу. Поэтому на 1940 год был запланирован выпуск 150 машин, осуществить его должен был завод в Харькове. В июле план увеличили до 600 машин, но выпустить смогли только 115. План на 1941 год был дан уже значительно больше — 2800 машин, которые должны были выпускать уже два завода, а еще два завода стали готовиться к началу их производства. У меня есть основания считать, что план 1941 года был бы выполнен. Сталинградский тракторный завод запланированную ему тысячу танков выпустил, несмотря на все трудности военного времени. На части машин даже устанавливали карбюраторный двигатель вместо отсутствовавшего дизельного. В условиях поточного производства это крайне сложная задача, но все же план был выполнен. Три тысячи машин за год — это почти треть танкового парка РККА. Сколько же лет понадобится для замены половины танкового парка при дальнейшем росте производства? Можно было посчитать. И учесть сверхстойкость и долготерпимость наших людей, их способность работать в нечеловеческих условиях. Разве не знает В.Суворов, как работали тыловые военные заводы, какие выполняли планы и в какие сроки? Знает прекрасно. И сам вспоминает к случаю подходящий эпизод: “Однажды товарищ Сталин поставил авиаконстуктору А.Яковлеву боевую задачу — создать новый, лучший в мире истребитель. Срок — три месяца. Яковлев улыбнулся и вежливо объяснил непонимающему Сталину, что в Америке на создание такого самолета тратят два года. Товарищ Сталин страшно удивился: “А разве вы амырыканец?”Великолепный ястребок был создан в установленный срок”. Знает, знает В.Суворов наши возможности, вернее, нашу способность совершать невозможное и учитывает ее, когда ему нужно. Он, к примеру, по-своему и весьма убедительно истолковал результаты финской войны. Так, он утверждает, что “с точки зрения военной это была блистательная победа, равной которой во всей предшествующей и во всей последующей истории нет ничего. Любая армия мира, если бы ей удалось такое совершить, записала бы такую победу золотыми буквами в свою историю”(стр. 223). Потому что никакой нормальный человек не способен не то чтобы воевать — выжить хотя бы неделю в кирзовых, т.е. в брезентовых прорезиненных сапогах. А вот Красная Армия выжила. И боевую задачу выполнила. В убийственных условиях, “в самых худших из всех теоретически возможных”(стр.229). Он, автор “Последней республики”, откровенно гордится этой победой и усматривает в ней знак качества Красной Армии, готовой к любой агрессии. Но готовность к агрессивной войне имеет в виду и соответствующее состояние духа армии. И тут финская война весьма показательна. Приведу отрывок из отчета о боевых действиях I-й легкотанковой бригады по прорыву линии Манергейма: “С утра 12 марта I тбр придана 91 сд с задачей овладеть Костело и Авунен. Весь день части бригады мужественно сражались за выполнение боевого приказа и, жертвуя собой, старались проложить путь продвигавшейся вперед пехоте… Пехота в это время не только не продвигалась вперед за танками, но даже и не вела огня. Посаженные на танки пехотинцы разбежались при первом обстреле противника. Потому начальник штаба 91 сд по просьбе танкистов удерживал около танков небольшую группу бойцов, щедро “награждая” орденами тех солдат, которые на ночь останутся на занимамемом танками рубеже” ( “Бронеколлекция”, I-1996). Совсем иным был боевой дух солдат Великой Отечественной войны, защищавших родину. Вот свидетельство Ф.Гальдера, начальника Германского Генерального штаба: “Упорное сопротивление русских заставило нас вести бой по всем правилам наших боевых уставов. В Польше и на Западе мы могли позволить себе известные вольности и отступления от уставных принципов, теперь это недопустимо” (Ф.Гальдер, “Военный дневник. т.3, кн.I). А вот что говорит капитан 18-й танковой дивизии вермахта: “Несмотря на то, что мы продвигаемся на значительные расстояния, у нас нет того чувства, что мы вступили в побежденную страну. Вместо этого — сопротивление, постоянное сопротивление, каким бы безнадежным оно ни было. Отдельные орудия, группы людей с винтовками… человек, выскочивший из избы на обочине дороги с двумя гранатами в руках…”. Алан Кларк, “Крах блицкрига”.) Капитан 18-й танковой дивизии вермахта, что ни говори, больше похож на агрессора, чем наши пехотинцы, покидавшие танки при первом обстреле противника, как это было в Финляндии. Никуда не денешься — русский солдат, беспримерно мужественный и самоотверженный в оборонительной войне, никогда не проявлял этих качеств в войне агрессивной. Это Сталин понимал и учитывал: на идее защиты Родины строилась вся наша пропаганда в предвоенное время. А воевать, как утверждала официальная доктрина, предполагалось малой кровью и на чужой территории — это не было секретом даже в 1941 году. Тут В.Суворову и доказывать нечего. Его негодование, главным образом, направлено против историков, любыми средствами отстаивавших миф о неподготовленности Сталина к войне. В сущности, В.Суворов защищает всех нас от произвола фальсификаторов и полных идиотов ( “довели науку до полного идиотизма!” Но почему же тогда он сам пользуется средствами фальсифакторов? В.Суворов обещает вторую часть книги “Последняя республика”. Там, надо полагать, он попытается убедить нас в превосходстве самолета И-16 над Ме-109 или превосходстве 122-миллиметровой гаубицы образца 1909 года ( разработки фирмы Круппа), стоявшей на вооружении Красной Армии в 1941 году, над немецкой 105-миллиметровой гаубицей образца 1918 года… Заявка уже сделана. Вот она: “А в области артиллерии Красная Армия в 1941 году имела орудия, принятые на вооружение в 1938-39 годах и выпущенные заводами в 1940-41 годах. А германская артиллерия обходилась пушками и гаубицами 1918, а то и 1913 года и о перевооружении только мечтала”(стр. 132). В книгах “Ледокол” и “День М” технических данных значительно меньше, но после книги “Последняя республика” возникает желание присмотреться и к ним повнимательней. Например, в главе 13 ( “О крылатом танке”) в книге “Ледокол” он пишет: “Советские генералы мечтали не только бросить в Западную Европу сотни тысяч десантников-пехотинцев, но и сотни, а возможно, и тысячи танков. Конструкторы интенсивно искали пути осуществления мечты самым простым и дешевым способом”. Далее описывается созданная в 1942 году в СССР конструкция планера на базе легкого танка. Но советским генералам еще задолго до войны был известен этот способ. И конструкторам не надо было ломать голову. Еще в начале 30-х годов вместе с танком БТ у американского конструктора Кристи был куплен за 20000 долларов “летающий танк” М.1932 и тайно вывезен в СССР. Именно М.1932 и послужил основой для конструктора О.Антонова при создании им в 1941-42 гг. крылатого танка КТ. Машина была создана на базе танка Т-60, выпуск которого начался осенью 1941 года, а разработка, как упоминалось выше, закончена была в 1942 году. Факт с КТ целиком притянут В.Суворовым за уши. В главе II ( “Крылатый Чингисхан”) книги “День М” рассказано о самолете СУ-2 или ББ (ближний бомбардировщик). Этот самолет создан, по словам В.Суворова, для первого обезоруживающего удара, но массовое его производство до 22 июня 1941 года развернуто-де не было — для сокрытия подготовки этого удара… Комментарии, конечно же, здесь излишни. Видите, как далеко может завести желание утвердить свою концепцию. О том, готовился ли Советский Союз к войне наступательной и потому терпел сокрушительные поражения в начале войны, историки еще скажут свое слово. Я же хочу только заметить, что ради утверждения своей концепции все же не следует идти на всяческие передержки, умолчания, подмены. Впереди нас ожидает продолжение “Последней республики«. Можете верить В.Суворову на слово. Я же больше не поверю.