Заметки в формате 5D
Опубликовано в журнале Студия, номер 17, 2013
Злословье греет нас зимой
И освежает жарким летом.
Лопе де Вега
Поэты-прозаики — плоть от плоти народ! Ничто человеческое им не чуждо.
А потому не знаю ни одного чародея изящной словесности, властителя дум, отказавшего себе в удовольствии запустить в пиита — коллегу по цеху — дерьмом. Немного отпустит… фу-уу… можно какое-то время нормально дышать, жить, пророчить. (Это так узнаваемо, так трогательно! так по-человечески…) Я любовно собрал эти «артефакты культуры», спрессовал, высушил на солнце, разрезал штыком лопаты. Получились аккуратные кизяки.
Стал складывать друг на друга:
«"Путешествие в Москву", причина его несчастия и славы, есть, как уже мы сказали, очень посредственное произведение, не говоря даже о варварском слоге». (А. Пушкин о Радищеве); «Выбросить Толстого, Достоевского, Пушкина с парохода современности». (Д. Бурлюк, А. Крученых, В. Маяковский и В. Хлебников); «Я на днях прочёл "Авторскую исповедь" Гоголя — как жалка эта смутная чепуха, эта самолюбивая возня с самим собою…» (август 1855 г. Тургенев — Дружинину); «Понемножку читал эти дни "Село Степанчиково" [Ф. Достоевский]. Чудовищно! Уже пятьдесят страниц — и ни на йоту, всё долбит одно и то же! Пошлейшая болтовня, лубочная в своей литературности! «…» Всю жизнь об одном,
«о подленьком, о гаденьком»! (И. Бунин); «Когда вышли пятьдесят лет после смерти Пушкина и одновременно распространились в народе его дешевые сочинения и ему поставили в Москве памятник, я получил больше десяти писем от разных крестьян с вопросами о том, почему так возвеличили Пушкина? …Пушкин был человек больше чем лёгких нравов, умер он на дуэли, т. е. при покушении на убийство другого человека, что вся заслуга его только в том, что он писал стихи о любви, часто очень неприличные». (Л. Толстой); «Горький как художник и не начинался». (А. Блок); «…Злобный автор, совавший Христа во все свои бульварные романы». (Бунин о Достоевском); «Достоевский писатель не
великий, а довольно посредственный, со вспышками непревзойденного юмора, которые, увы, чередуются с длинными пустошами литературных банальностей…» (В. Набоков); Ну, какой же Леонид Андреев — писатель? Это просто помощник присяжного поверенного, из тех, которые ужасно любят красиво говорить…» (А. Чехов); «Сейчас повсюду восхваляется Есенин, дряблый, вялый, приторно-слащавый стихотворец». (Г. Адамович); «Верно сказал Блок: "У Есенина талант пошлости и кощунства"» (И. Бунин); «Достоевский, как пьяная нервная баба, вцепился в „сволочь“ на Руси и стал пророком её». (В. Розанов); «Горизонт до того тесен, до того узок, что задыхаешься. Так, „тьфу“, нечего и
передать, бессмыслица, болтовня». (В. Розанов о всём творчестве Гоголя); «Например, известный вам Фет. Человек пятьдесят лет писал только… глупости, никому не нужные, а его юбилей был чем-то похожим на вакханалию: все старались его уверить, что он пятьдесят лет делал что-то очень нужное, хорошее… И он сам в это верит». (Л. Толстой); «Вся поэзия Волошина — подделка». (Г. Адамович); «Пушкин молодым писателям нравственно вреден. Его лёгкое отношение к жизни безбожно». (И. Бунин); «Дочитал Гиппиус. Необыкновенно противная душонка, ни одного живого слова, мёртво вбиты в тупые вирши разные выдумки. Поэтической натуры в ней ни на йоту». (И. Бунин); «Безвкусица
Достоевского, его бесконечное копание в душах людей с префрейдовскими комплексами, упоение трагедией растоптанного человеческого достоинства — всем этим восхищаться нелегко». (В. Набоков); «У Алексея Толстого всё испорчено хулиганством, отсутствием художественной меры. Пока будет думать, что жизнь состоит из трюков, будет бесплодная смоковница…» (А. Блок); «Я не понимаю, почему… вообще вся молодёжь без ума от Горького? Вот вам всем нравится его «Буревестник», «Песнь о соколе»… Но ведь это не литература, а только набор громких слов…» (А. Чехов); «Стихи Мандельштама — наперекор всем его суждениям об искусстве — всего только бред». (Г. Адамович); «А вот в числе
ненормальных вспоминается ещё некий Хлебников. Хлебникова, имя которого было Виктор, хотя он переменил его на какого-то Велимира, я иногда встречал ещё до революции (до февральской). Теперь не только в России, но иногда и в эмиграции говорят и о его гениальности. Это, конечно, тоже очень глупо». (И. Бунин); «Апухтина, Алексея Толстого, Голенищева-Кутузова я не могу назвать истинными поэтами: все у них выдумано, стих растянут, а не сжат; нет удачных сравнений». (Л. Толстой); «Маяковского ещё в гимназии пророчески прозвали Идиотом Полифемовичем». (И. Бунин); «Научившись грамоте, простак пишет не Бог, а х… Недалеко от этого ушла и вся масса, разорвавшая
/Их послушать, так нет НИ ОДНОГО! приличного писателя/.
связь с отцами «интеллигенции», «сознательная» и бессознательная. Вот что и создало славу Горькому». (М. Пришвин); «Лесков, писатель вычурный, вздорный, его уже давно не читают». (Л. Толстой); «Вечная тревожная загадка для нас К. Бальмонт. …Начинаешь свыкаться со странной мыслью, что и очень крупный поэт может писать очень плохие стихи. (Н. Гумилёв); «А почему /не атакован Пушкин? /А прочие /генералы классики?» (В. Маяковский); «Ничтожество ваш Пушкин» (Д. Писарев); «Я, душа моя, написал пропасть полемических статей, но, не получая журналов, отстал от века и не знаю, в чём дело — и кого надлежит душить, Полевого или Булгарина». (А. Пушкин в письме к Дельвигу);
Et cetera.
***
Горы!
Горы кизяков девяносто шестой пробы.
Горы — до неба!
Гнетущее, гадкое впечатление…
Со своей колокольни
лягнуть
Небеса и Светило —
за счастье!
Собрату в пенсне
звездануть,
Чтоб душа изгнала
ненастье.
Облегчившись, сбросив
гнёт,
На чело нагнав
меланхолию,
Можно вновь созерцать
полёт
И закат рифмовать
в портфолио.
Ну, и зачем мне эта пахучая коллекция, спросите вы?
Затем, чтобы познать Истину…
Раньше я лишь смутно догадывался, теперь знаю твёрдо: божественный внутренний мир мудрее видимого внешнего. Не слушай никого, доверься своему сердцу. И если слово Поэта осияет, греет душу, то «пусть у него бабка, хоть трижды еврейка», эфиоп его мать! хоть он пьяница горький, родственники за границей, хулят оголтело… (Сами видите: даже статус гения не защита от obscenus.)
Из-за пятен на поверхности отказаться от благости солнца?!
Нет.
Даже не солнца…
Заприметил ночью огонёк — иди навстречу, иди, не раздумывай. И в чёрной холодной тьме не дай угаснуть лампадке, светляку малому. Вступись за робкий лучик. Капельку света! Счастье, чудо великое, коль источник света не один. Твоя душа прирастает их душами.
А ежли крылаты слова свои-ии… Не удерживай их!
Пускай с Богом летят.
И пусть в этой Великой баррикаде из кизяка не будет твоего кирпичика