Опубликовано в журнале СловоWord, номер 81, 2014
Марина Саввиных. Родилась в Красноярске (1956 г.) Факультет русского языка и литературы Красноярского педагогического института (ныне – университет им. В.П.Астафьева). В 1995 году, после присуждения премии Фонда Астафьева — сборник «Фамильное серебро». Девять книг стихов, прозы, публицистики. Множество статей о творчестве современных русских писателей. Автор проекта и первый директор Красноярского литературного лицея (1998 – 2011). С 2002 по 2005 гг. – Председатель Правления КРОО «Писатели Сибири». С 2007 года – главный редактор журнала «День и Ночь». С 2011 г. – член Президиума Международного Союза писателей ХХI века.
ПО ВЕЛИКИМ СНЕГАМ
***
Заросли света, заводи тьмы,
Ветер – мои глаза.
Это – вчерашнее. Это – мы.
Ветхий Завет. Гроза.
Капля за каплей. Февраль. Капель.
Вызов – твои уста.
Это – грядущее. Это – цель.
Сумерки. Боль. Тщета.
Север – сияние. Юг – пожар.
Кровная месть – Восток.
Запад. Лукавствуя и брюзжа.
Мутной реки поток.
Путь перед нами – в густой траве.
Или – в живом песке.
Пламя во рту. Шум в голове.
Плот на ночной реке.
Каждый на этом пути ведом
Именем и звездой.
Ночь назвалась, погибая, днём.
День пригрозил бедой…
Так рассекает чертополох
Утренняя стезя.
Нас можно только застать врасплох,
Но победить – нельзя.
На болоте
С.Е.К.
Снова слякоть на улице Серповщиков.
Снова кодекс игры в головах игроков
Не находит былого оплота…
До рассвета остались лишь факел да друг,
Но к утру, если верить всему, что вокруг,
Квиринал превратится в болото.
Ах, квириты, квириты… какой ротозей
Прозевал очертания Рима?!
Над холмами, как туча, ползёт Колизей –
Угрожающе необозримо…
Продырявлено сверху небесное дно,
В Тибр всю ночь по клоакам стекает вино –
Боги спешно меняют квартиры.
Олимпийская жесть подворотне скучна –
Подноготная истина ей не нужна,
И бессовестно врут дуумвиры.
Рим
устал.
Кто кумиров его не свергал?
Только шут да школяр неприлежный…
И уже навострил предприимчивый галл
И оружье, и дух свой мятежный;
Ходит варвар у ближних его рубежей,
Закаляясь в пожарах его мятежей —
На руинах его матерея,
Верный враг, терпеливо взлелеянный плод,
Вожделенное лежбище райских болот –
Восходящая Гиперборея…
Кто кого придавил – тот того наустил.
То-то крепкие чешутся выи…
Будь здоров, современник, ты вновь посетил —
Мир в минуты его роковые!..
ИГРАЯ СОФОКЛА
1.
Разразившись, гроза облизала стёкла,
Или встречной зари ослепили фары?..
Нам с тобой придётся играть Софокла –
Для Еврипида мы молоды,
А для Эсхила – стары.
Ветка крови до самой земли поникла,
Земляникой брызнула вниз по склону,
Значит, мне – закапывать Полиника,
А тебе – оплакивать Антигону.
Тополиным пухом в потоке ветра
Мы несёмся вспять по могильным плитам.
Я – ещё не Электра, уже не Федра,
И тебе не справиться с Ипполитом.
Ибо снова Тайгет исполнился зовом
И возвысился истинней Эвереста,
По его урочищам бирюзовым
Дразнит заблудившихся дух Ореста,
И перуны брачуются с валунами,
И роятся осы ночного света…
Перед нами – сила, погост – за нами,
Дальше – высь, простёртая для ответа.
2.
Всё равно тебе её не спасти:
Её кровь тяжелей, чем твоя утрата!
Надо слишком любить преступника-брата,
Чтоб стоять у мстителя на пути.
Мститель бдителен. Мчится на всех парах.
На прицеле – каждый, вне правил и без понятий.
Посмотри, сколь дороже ей милый прах
Даже самых честных мужских объятий!
Так поверь же собственному родству,
Рассуди, которая клетка ближе.
Есть высоты, отхожего места ниже,
И любовь, подобная воровству.
Карта крови, как ржавая жесть, пестра.
Но история брезгует рабским тоном.
Не тверди, что она и тебе сестра,
А невестою стала за Флегетоном.
3.
На скрежещущем льду перегона,
На границах, объятых чумой, —
Я была бы тебе Антигона,
Брат, отец и возлюбленный мой…
Пусть напрасно пустые глазницы
В искупительную вышину
Запрокинуты – мира истица,
Я не зря твою руку тяну!
Но нездешней тоской озабочен
И постыдной мечтой увлечён,
Побираться у грязных обочин
Повелитель судеб обречён…
Он пугается визга и лая,
Озираясь на шорох и скрип,
Мудрый сын Иокасты и Лая,
Провокатор возмездья – Эдип.
И, в репьях заблудившись, как в звёздах,
Суковатою палкой слепца
Злобно хлещет невидимый воздух –
В бога-сына и бога-отца…
Направленье зачуяв по звуку,
Отрекается… кличет… клянёт…
Он отнимет у дочери руку –
И в смердящую бездну шагнёт…
Чтобы – вне бытия и закона –
На ветру леденящем – одна,
Вечно мстилась ему Антигона,
Дочь, подруга, сестра и жена…
4.
И сомкнутся молнии наших пальцев,
Так язвительны, так нестерпимо робки,
Что последнего капища лопнет панцирь,
И по всей территории выбьет пробки…
Мы сгорим, полземли опалив пожаром,
Вечно юные дети Армагеддона,
Чтобы снова над этим безумным шаром
Очертился божественный лик Атона…
От убийственной близости туч Эреба
Размагнитятся стрелки газетных версий,
И златую Иштар упокоит Феба
На жестоких холмах своих твёрдых персей.
ОНА
В.А.
1.
Весна вдоль береговой линии —
Узкие брючки, рыжая шляпка…
Что-то такое дельфинье, павлин-н-нее…
Что-то такое … Кафка… секретная папка…
Между листами — лаванда, бессмертник, чайная роза…
Мушка, стрекозка, пёрышко птицы.
Ах, Весна… узкие брючки… томная поза…
Вдоль побережья — агат, сердолик…
шляпка, духи… дремлющие
ресницы…
2.
Она брела по набережной – одна…
Плечиками старушечьими сутулясь…
Увидела — и плавнички взметнулись…
Молния вырвалась из-под завалов дна –
Словно протуберанцем солнечным обожгло
Пряди латунные, пепельные ланиты –
И молодое розовое тепло
Затрепетало, переплетая нити
Заново, — берега смутный гул,
Гальку, ветки, цветы, платье на спинке стула…
О, как неосторожно ты, проходя, кивнул…
О, как в ответ небрежно она кивнула…
С моря
печальный
вечерний
червонный
бриз
ласково задышал, падая и взлетая…
Волны благоуханные вслед за ней понеслись…
И ничего не сказала – прежняя, золотая…
***
«Наш имперский микроб…»
Виктор Ерофеев
Боль моя, удушье окаянное,
Нет простора для души и глаза…
Но встаёт, как облако туманное,
Надо мной святилище Кавказа –
В первом сне, в сосуде звона гулкого –
Колоннады Божьего чертога…
Через Домодедово ли, Пулково —
Всё равно… осталось так немного!
Где без кисти, без резца и шпателя –
Дерзновенным чадам в наставленье –
Запечатлены рукой Создателя
Канувшие в бездну поколенья,
Где трава и камни – начертания
Тайных иероглифов завета,
Где вода бормочет причитания,
Где не знает тень пределов света, —
Помня ли, во сне ль за правду ратуя,
Вижу их, горянок в платьях длинных,
Строгих, словно мраморные статуи
На забытых миром эсквилинах –
Их сердца – испытанные бедами —
Болью изливаются, как песней…
Наши судьбы связаны обетами,
Родиной земною и небесной.
Вдох – как целованье… псалмопение –
Так дышать, как эти горы дышат!
Попроси прощенья и терпения —
И Господь приникнет и услышит!
Потому что истинного знания
За века не потемнела смальта,
Рвётся жизнь из-под руин страдания,
Как трава сквозь трещины асфальта!
О Кавказ, тоску вражды и мщения
Утолив на переправе дальней,
Русский дух взыскует очищения
В роковой твоей исповедальне.
Верю: не всесилен бес растления —
Он твоею крепостью преткнётся!
Вот моё имперское мышление –
Было и доселе остаётся.
***
Ольге Никитиной
Ниточка… синичкин голосок…
Золотая ломкая соломка…
Не сердит. Не низок. Не высок.
Ласково. Доверчиво. Негромко
Эта жизнь придумана вчера,
Но под Новый год все песни стары.
Пусть она подремлет до утра
В тёплой глубине твоей гитары —
Чтоб согрелась, ко двору пришлась,
Чтоб её ничто не испугало,
Чтоб, оттаяв, письменная вязь
Шевельнулась и затрепетала,
Чтобы по наитию ключа,
Верного для дерева и стали,
Песенка вздохнула, как свеча
Под нетерпеливыми устами,
Тронула гардины полотно,
Сбросила платок со спинки стула,
И в полуоткрытое окно
Вольною синицей упорхнула.
***
Не оставляй меня одну
На авансцене провиденья…
Пускай, как щука глубину,
Сама ищу уединенья…
Сама ловлю сигналы сфер,
Сама сражаюсь в Интернете,
Сама влачусь, как Агасфер,
По окровавленной планете,
Сама колдую и сужу,
Сама врачую и взыскую…
За невозвратную межу
Не отпускай меня, такую!
И пусть я даже всё могу –
Войду в горящую квартиру,
Поймаю лошадь на скаку,
Не сдамся общему кумиру,
Сад разведу, построю дом…
Найду тропу среди трясины…
Но лишь в присутствии твоём
Меня не покидают силы;
И песнь пою, и воз тяну
Твоей ценой неколебимой…
Не оставляй меня одну —
Хотя бы мысленно, любимый…
***
По великим снегам, страну мою обуявшим,
По тайге, белопенной, мехами до пят наклонной,
По серебряным склонам с их яхонтами и яшмой —
Под звездой путеводной, оранжевой и зелёной…
Твердь небесная, слякоть ли земляная,
Вскользь по рельсам, вплавь – на плече парома…
Но пока ты со мною – я точно знаю:
Где бы я ни скиталась, я всюду дома.
Не затем ли нужны монахи, певцы, скитальцы,
Чтобы звёзды пели, а песни во тьме сияли?
Я ещё приду целовать твои пальцы —
И колени твои обнять,
И выпить c тобой печали.
Ведь монахам, певцам, скитальцам — что в жизни надо?
Чтоб любовь путеводная им далеко светила.
И тогда любая стезя – отрада.
И любая песня – оплот и сила.
И тогда по снегам великим, по тьмам кромешным,
По нехоженным дебрям – к добру и ладу –
Всё равно пробьёмся – на то нам, грешным,
И урок отмерен – на вечность кряду!