Опубликовано в журнале СловоWord, номер 73, 2012
Литературные пародии
* * *
Настало время мне подумать о душе,
И отнести её на пару дней в химчистку.
Всего-то лишь за пару дней.
Стихописанье – не пустяк,
Стихи построились не так,
И всё, что было на душе,
Мои стихи – не отраже.
Вопрос к себе не из простых:
Что чистить, душу или стих?
Ответ, как видите, жестокий –
Читайте авторские строки.
* * *
Залягу с книжкой на своём диване,
И значит, время проведу в нирване.
На ум приходит фраза Блока,
Он сочинил для имярека –
Ночь, улица, фонарь, аптека.
Для современного гурмана
Теперь – роман, диван, нирвана.
Читаются как экивоки
Сегодня блоковские строки.
* * *
Спал фонарь, культивируя избранность.
Что избранность моя – от фонаря,
По-новому на избранность смотрю,
Раз «пятый пункт» подобен фонарю.
«Распятый пункт», пополнивший словарь,
Вознёс молитву, чтобы спал фонарь.
* * *
Уже дочитан Бродский.
Ода, стансы ли, верлибр,
Их лишь двое – Бриф и Бродский,
Рядом никого на Бр.
Пусть соседство – нарочито,
Только очевидно – днесь,
Бродский весь уже прочитан,
Cлава Богу – Бриф не весь.
* * *
Да здравствует банальность рифмы.
Для сложных – не богатый выбор,
Да здравствует банальность рифмы,
Особенно когда – верлибр.
* * *
Писать стихи вообще способен каждый,
Лишь нужно чётко рифму подобрать
И делать это надо не однажды,
А так, чтоб научиться рифмовать.
Я чётко рифму подобрал однажды,
Куда уж чётче, рифма «кровь – любовь»,
Потом я сделал это дважды,
И даже трижды сделал, вновь и вновь.
Ведь очень нужно чтобы было чётко,
Чтоб не однажды, лишь бы – не ново,
Хореи, ямбы, ритмики чечётка,
Не заменяют рифмы торжество.
Затачиваю карандаш я смело,
В стихозах мастерства не занимать.
Вот в рифму не умел писать Лонгфелло,
А я уже умею рифмовать.
* * *
Парижанки осанкою блещут,
Выбрав самых красивых из них,
Я хочу на парижских женщин,
Как манто, свой примерить стих.
Раз манто, как харизма, при нём,
Мириады парижских женщин
Записались к нему на приём.
И нет, чтоб манто их манило б,
Все они без бюстгалтеров уж,
Просто им интересен Манилов
Из прославленных брайтонских душ.
Мир моделей и узок и тесен,
Не у всех есть манто с коверкотом,
Но попасть в Мордуховича песни
«Посильнее ▒Фауста’ Гёте».
* * *
Я её соскребу с валуна возле Мёртвого Моря,
Где на вязкой воде – столько лет! – Иисуса следы.
Поскольку истина – близка,
Иисус слонялся по Кинерету
И там апостолов искал,
Для основанья профсоюза их,
А в Мёртвом Море, или вблизь,
Следов не видели Иисусовых,
Зато теперь они нашлись.
В какие нас уносит дали
Евангелие от Натальи!
* * *
Я гость в этом доме, он вместо преданий,
Сгущёнкою потчует воспоминаний.
…
Не спи, не спи, художник,
Не поддавайся сну,
Заложник стройных ножек
У нежности в плену.
Количество причуд,
Не спи, не спи, художница,
Заложница….(молчу).
И нежными ручонками,
Как у искусных дев,
Покрой объект сгущёнкою
Воспоминаниев.
* * *
…а рядом поджарая дева приляжет,
кокетливо глянет и спросит, – o‘кей ли?
Чем многословнее поэт,
Тем меньше веса в каждом слове,
И рифм искусный пируэт,
Всегда искусственен – условен.
Арубы от – до Коктебеля,
Чем меньше слов несёт поэт,
Для дев поджарых он – о’кей ли?
В переплетении телес,
Недостижимого доселе,
Чем будет больше декольте-с,
Тем будет больше слов – о’кей ли?
Венок сонетов – жиротрест,
Сочны поэмы, как сардели,
Но измерять стихи на вес
Для литератора – о’кей ли?
А то засохнет эрудит,
Притихнет Бродский в колыбели,
Диета творчеству вредит,
Товарищ Этельзон, – о’кей ли?
* * *
Обо мне ни слова, ни намёка,
Даже в телефонной книге нет.
…
Нет новых тем? Невелика беда,
Уже написан Вертер, господа.
Там нет о ней ни слова, ни намёка,
И с темами кромешная морока,
Но в интернете – всё наоборот,
Тут нет от этой самой АКСы спасу,
И стонет опароденная масса,
Их имена – панель иконостаса,
В которой миссис АКС – экскурсовод.
Хотелось докопаться бы до истин,
Быть может эта миссис – просто мистер,
Поскольку много дёрнуто канистр,
Скабрезности, число которым – несть,
Что до пародий, то не супротив мы,
Хотя она (иль он) тиранят Брифа,
Про Брифа – просто подвернулась рифма,
А Бриф не Вертер, не написан весь.