Опубликовано в журнале СловоWord, номер 72, 2011
ЮМОР
Аарон Корби
И я Брут
Принимая во внимание все еще не сказанное, то, что со мной произошло в Ft. Lauderdale, меня не удивило. Вы все, наверное, там бывали и знаете, что для удобства публики, якобы, они построили единый центр проката машин. А я им живенько так продемонстрировал, что удобства публика не получила, а скорее наоборот. Кроме Enterprise под той же крышей есть еще Avis, Hertz, Dollar и прочие компании. Удобно? А ничуть! Я ведь заказал машину у Avis’a заранее, и кто за соседней стойкой, мне не важно. И всем нормальным людям тоже. Значит, это центр для ненормальных. Я не обхожу все стойки в поисках лучшей сделки, и «вэй’з мир», если у меня машина не зарезервирована. Я такую сделку получу за любой стойкой, что мой клиент, оплачивающий мою командировку, вынужден будет яхту свою продать, чтобы расплатиться, а я из-за его яхты и прилетел.
Ну, скажете вы, если преимуществ нет, то ведь и вреда от этой консолидации тоже нет. Скажете, и будете, как вы и догадываетесь, не
правы. Я это доказал с присущей разве что балеринам легкостью, хотя к этому и не стремился.А все начиналось так хорошо. Заказ мой нашли подозрительно сразу и даже не настаивали, чтобы я дополнительную страховку купил.
– Машина ваша стоит на месте 9А, ключи в зажигании.
Мне бы насторожиться, а я, дурак, спасибо на иностранном языке говорю.
Раньше я думал, а многие и сейчас полагают, что ключи в зажигании это хорошо, и чем-то cool. Вам как бы доверяют. Мол, кради машину – не хочу. Вот и я не хотел. На самом деле игра в доверие кончается через 20 метров в воротах. Там сидит вратарь и ловит, и никакого вам доверия, и за это ему низкий поклон. Мне, однако, всегда с вахтерами везло. У меня внешность, внушающая доверие. Не у всех, правда, если послушать мою жену, но у вахтеров и прочих людей, которые по зову сердца и номенклатуре подозревают всех. Это как, скажем, скорпионы любят только водолеев. Меня эти скорпионы не то чтобы любят, а не замечают. Я, например, проходил на территорию суперсекретного Гидроприборa, где пропуск в открытом виде дважды, и выходил обратно, не имея никакого пропуска, и даже не имея заготовленной легенды на случай поимки. Когда я провожал в аэропорту друзей, уезжавших в Израиль, я проходил прямо за все кордоны и стоял рядом с пограничником у автобуса, подвозившего изменников родины к самолету, предоставленному родиной. И потом я сдуру возвращался домой.
Я никак не могу решить, хорошо, что меня не замечают или это унизительно. Скорее всего, меня видят, но не в первый раз. То есть мне удается сохранять свою внешность настолько типичной, что охранникам и прочим олицетворениям бдительности кажется, что они меня вот только что видели вносящим опломбированный баул с квотерами, и вот я уже иду oбратно с таким же типичным, не вызывающим подозрения сереньким баулом с центами – видимо с баулом сдачи.
Пропуская мелкие подробности моей жизни – от выезда до приезда в командировку в Ft. Lauderdale семнадцать лет спустя (а подробности всегда мелкие, хотя может это только у меня) – иду я на место 9А, как мне велено. Иду, два чемодана с приборами за мной едут, то есть, не то чтобы едут, а их надо уговаривать, а точнее применять грубую физическую силу – brute force. Кто физически грубый brute в данном случае, вы догадываетесь, глядя на меня.
Прихожу я втроем с чемоданами на место 9A, хотя «А» видимо отпало, осталось только 9, осматриваю машину – царапин никаких. Подъезжаю к вратарю, протягиваю документы, а он берет их брезгливо двумя пальцами и говорит:
– Это же Avis.
– Да, – приветливо улыбаюсь я.
Ответной улыбки я не получаю. Он держит паузу, как актер Щепкин. Я чувствую, что что-то здесь не то, т.к. за улыбку я заплатил. А вратарь смотрит на меня в упор и стучит пальцем в свой висок. Да что же это за хамство, думаю. Я же еще тут у нас, даже Мексиканскую границу не переcек. И тут я замечаю, что на его голове, прямо рядом с указующим в висок перстом, фуражка на которой написано «Hertz». Я посидел с минуту, чтобы дать улечься охватившим меня смутным чувствам.
– What are you? – спрашиваю.
Он услышал мой зарубежный выговор и старательно отвечает опять для наглядности постукивая пальцем в грудь:
– Me Hertz, вы, Avis, в соседние ворота.
Вот идиоты, думаю, могли бы над машиной знак повесить, что выезжать надо через соседние ворота. Разворачиваюсь, объезжаю два ряда машин в соседние ворота. Там, между прочим, другие умники повесили знак «одностороннее движение», который, ясное дело, ко мне не относится, а все же неприятно так ехать, как будто я нарушитель какой-то, как решили буквально все встречные водители. А что гудеть, когда меня послали? Вы заметили, что себя чувствуешь гораздо увереннее, когда тебя уже послали, чем еще только предвкушая, что пошлют. Ну вот, последний встречный шарахнулся в сторону и я у ворот.
Ворота правильные и девушка мне улыбается оплаченной улыбкой. Она выходит из будки и обходит мою машину. «Видимо, проверяет царапины», – с удовлетворением думаю я. Царапин она не находит, и это видимо ее удивляет, потому что она обходит машину второй раз, потом третий. Но всякой показухе должен быть предел. Чтобы как-то оживить процесс, говорю:
– Спасибо, вы меня удовлетворили.
– Да, уже? – неуверенно повторяет девушка, – здесь номер должен быть где-то, но машина новая и его видимо еще не прикрепили, – успокаивает она себя и поднимает шлагбаум.
Наконец я на свободе. Вот только слишком скоро я понимаю, что на свободе я не надолго. Приезжаю в гостиницу, регистрируюсь.
– Впишите машину, – подсказывает клерк.
Достаю из кармана ключи и пишу… и не черта я не пишу. Я застываю, как жена Лота, но из других побуждений. Потом, в отличие от нее, быстро поворачиваюсь и направляюсь к выходу. Клерк решает, что я обиделся. Он не хочет потерять жирного клиента (ну жирного не в смысле денег, глядя на меня это понятно, а в прямом смысле).
– Не надо ничего вписывать, я сам, – униженно канючит он.
Я, как вы понимаете никуда ехать и не собирался, во-первых, потому, что некуда, а во-вторых…, а почему собственно вам не достаточно «во-первых»? Так что же с ключами? – спросите вы. С ними-то ничего, номер на брелоке написан, имя Hertz, все как бы обычно, но при первом же взгляде на них у меня закралось подозрение, что с моей психикой не все в порядке.
Этот ключ ударил меня в солнечное сплетение. Лейбл на ключе нагло заявлял, что он от компании Hertz. Вспыхнуло видение мрачного вахтера, постукивающего пальцем в фуражку с тем же неприятным именем Hertz. Совпало. Я понял, что хоть я безмятежно оформлял машину в Avis’e, я еще более безмятежно выехал на машине Hertz’a. Меня тут же стал мучить вопрос, знает ли кто-нибудь об этом, кроме меня. И под «кто-нибудь» я подразумеваю не так, кого-нибудь, а полицию. Что бы сделал на моем месте честный человек? Очень скоро я понял, что на этот гипотетический вопрос без посторонней помощи я ответить не могу. Я позвонил дочке посоветоваться. Она говорит:
– Наконец о тебе в газетах напишут – «Наглое ограбление автопрокатной промышленности среди бела дня.
– Нет, уже вечер.
– Все равно напишут «среди бела дня». Cейчас посмотрю, почем ее можно продать.
– А я пока поеду поищу, где тут можно поесть.
Она говорит:
– Советую тебе пойти пешком, т.к. сейчас наверно вся Флорида за тобой охотится, и силы из соседних штатов на подходе.
– Так может мне поехать в Hertz вернуть?
– Не доедешь, – уверяет дочь, – возьми такси и поезжай поесть.
– А вдруг это покажется подозрительным клерку? Я приехал на машине, регистрировать ее не стал и прошу его вызвать мне такси довезти до Макдональдса.
– Да, главное не привлекать к себе внимания, – соглашается дочка, – oбойдись без ужина.
– А без ужина мой желудок так кричит, что окружающим становится стыдно, что они поели. Ты можешь сказать мне что-нибудь, чтобы аппетит приглушило?
– С удовольствием. Я тебе передачи носить не буду.
–Это мне испортило настроение, а не аппетит. Ладно, поеду, рискну. Может только на обратном пути схватят, так хоть поесть успею. Будет что вспомнить в КПЗ.
Ну, как вы понимаете не успел я насладиться голодным автопробегом, как вот они, завораживающие душу синие и красные огни, заливающие мою, то есть в том-то и дело, что не мою, машину. Может, мимо? – мелькает в моем помутившемся сознании быстро гаснущая искорка надежды. Мои эмоции знакомы каждому водителю в быстрой, но четкой последовательности: может не меня?; почему МЕНЯ? (заметьте, не «за что меня», а «почему МЕНЯ»); на сколько меня; вот… Далее идет эпитет, не зависящий ни от размера штрафа, ни oт семейного положения, образовательного ценза (особенно от образовательного ценза) и всего прочего наносного. Что делать? Я резко сворачиваю на паркинг рыбного ресторана, хотя рыбу не люблю. Полицейский, конечно же, за мной. Я был бы удивлен, хоть и не разочарован, если бы не за мной. Высовываю свое вопросительное лицо в окно.
– Чем могу быть полезен после еды, – спрашиваю, хотя ответ знаю.
– Ваши права, – сурово требует при других обстоятельствах, я бы сказал, симпатичная полицейская.
Вы не обращали внимание на то, что ответ на любой вопрос водителя вмещается в один и тот же емкий и мрачный ответ. Хотя если вдуматься, то сам факт, что у вас просят права, а не вам читают ваши права, должен вселять в вас любовь к ближнему. Да, я знаю, по какой-то загадочной причине не вселяет. Но представьте на минуту, что полицейский, спрашивая ваши права, начнет смеяться как Фантомас. Нет уж, пусть лучше мрачно. «Ваши, ха-ха-ха, права». Даю права.
– У вас машина рентованная?
– Так получилось, я не нарочно, – угадывая ход допроса предвосхищаю я, хотя не тороплюсь.
– Не нарочно? В командировке, что ли?
– Да, да я не надолго, завтра улечу, если вы не возражаете, конечно, – мямлю я, хотя чувствую, что командировка, похоже, будет длительной и за свой cчет, что при других обстоятельствах зимой во Флориде меня бы только радовало.
– Завтра улетит, – хихикнула полицейская, поворачиваясь к своему напарнику, выходящему из машины с наручниками.
Они были не никелированными, как я себе представлял, а такими матовыми, тусклыми и безрадостными. Ну, что значит представлял? Не то чтобы я вот так сидел и представлял себе наручники, но оказалось, что вблизи их блеск и привлекательность пропадают.
– Будете так ездить, так не то что завтра, а насовсем здесь останетесь. Фары, мистер Шпрингимбет, для того сделаны, чтобы их включать, чтобы вас всем видно было. Даю вам предупреждение.
– Беру, – хватаюсь я за это неожиданное предложение двумя руками, все еще свободными от наручников.
Я еле сдержался, чтобы не объяснить им, что если бы я фары включил, то они бы меня взяли, а не дали… предупреждение. Такого вкусного горелого палтуса я еще не ел.
Ночью я просыпался в казематах Петропавловской крепости, хотя сквозь сон понимал, что там теперь монетный двор, а значит не самое плохое место, где проснуться. На следующий день на работу и обратно ездил очень бдительно, приглядываясь к тем, что впереди и кто сзади, и скорости не превышал, чем уже привлекал к себе внимание.
И вот командировка кончилась, наступило время решения, время бросать жребий, хотя Рубикон уже перейден. Может, как в «Берегись автомобиля», продать угнанную японскую машину, а вырученные деньги перевести на счет GM и помочь нашей автомобильной промышленности в трудную минуту. Но я не был уверен, что смогу списать это пожертвование с налогов. Кроме того, я и так, хоть и не по своей воле уже, GM подкармливаю, причем своими деньгами, а не вырученными. Просто бросить машину жалко, угонял, угонял и так за здорово живешь оставить ее каким-то бездельникам, палец о палец не ударившим в этом деликатном деле.
Нет, все-таки надо сдать эту машину, если и не в обе компании, так хотя бы Avis’у. А то какой-нибудь аферист украдет мою машину, так и стоящую на месте 9А, и она будет на мне числиться как будто я ее взял, а кому тогда докажешь, что я не ее брал.
Так, въезжаю в коллективный гараж проката машин в аэропорту. Все, oтступать некогда. Сначала пытаюсь сдать их машину своим, чтобы документы отметили. Я не то чтобы сердцем, а кошельком чувствую, что перестановка ходов недопустима, как в шахматах в эндшпиле. А в том, что мой эндшпиль может при неосторожном движении наступить в любой момент, сомнения у меня не было. Ведь хозяин машины, мрачный Hertz ее у меня с руками оторвет, а потом те, у которых я машину оформлял и не вернул, оторвут мне, в лучшем случае, голову, и буду так оборванным ходить. А если наоборот, то не оторвут, хоть свою голову и не поставят, да мне и не очень надо.
Подъезжаю к воротам Avis’a. На меня, как на чумного, машут руками: «Hertz дальше». Как будто я не знаю.
– Да вы на машину не смотрите, лучше поглядите на бумаги.
Куда там. Бюрократы. В бумаги глядеть отказываются и настаивают, что раз машина не их, значит и контракт не их. Идиоты. Где связь? Пытаюсь достучаться:
– Человек привез вам машину, скажите спасибо и распишитесь в квитанции. По-моему, вы только радоваться должны, если наконец хоть один человек вам дополнительную машину привозит, ваш парк пополняет. Ну скажите честно, сколько вам сегодня «чужих», если вы хотите их так называть, машин привезли?
– Гражданин, вы всех задерживаете, люди на самолет опаздывают.
– Это не ответ, – говорю, – да вы не думайте, я с полным баком сдаю.
– Гражданин, проезжайте в Hertz.
– И царапин никаких.
Но не с кем разговаривать. Ладно, думаю, может Hertz свою машину опознает и распишется. Приемщик в Hertz обошел машину и с удовлетворением констатировал, что: «Царапин нет».
– Ну вот, а я в Avis’e это говорил, а они меня в Hertz послали.
– Да, правильно послали, вы теперь в Hertz’e.
– Да, я это чувствую, – говорю.
– Так вы в следующий раз прямо в Hertz.
Меня слегка передергивает.
– Следующего раза не будет, – уверяю я больше себя, чем приемщика.
– Так, где ваша квитанция? Посмотрим, сколько вы миль накатали за три дня.
– Не много, я в основном на работе сидел, чтобы полиции не попадаться.
– Да полиция дело такое… Лучше сидеть на работе, чем сидеть.
– Распишитесь здесь.
– Не подпишу, – капризничает приемщик, – идите к менеджеру.
Менеджер был человек матерый. Ему хватило одного взгляда на меня, чтобы констатировать: «Это не наш клиент». Да как же это он? Я же и бобочку в брюки заправил и бабочку одел, а кроссовки так вообще почти новые, меньше пяти лет бегают, придраться не к чему.
– Что же меня выдало? – спрашиваю.
– Так квитанция у вас зеленая, а наши синие, а он дальтоник. У вас наш контрактик не завалялся?
– Если вы хорошо убираете машины перед выдачей, то не завалялся.
Ладно, отъезжаю в сторонку. Kто бы подумал, что выехать было легче, чем въехать. Может, именно потому, что я не думал, как выехать, а как въехать, задумался, а жизнь не устает нам показывать, что задумываться нельзя.
Надо перегруппироваться, изменить тактику. Следующий шаг – частичное признание. Бросаю машину, раз ее никто не хочет за воротами, и иду к менеджеру, но уже Avis’a, и честно заявляю, что я у Avis’a машину не брал. Несмотря на то, что заявление мое было абсолютно правдивым, оно показалось менеджеру не вполне убедительным, возможно потому, что он был по природе своей человеком подозрительным, может быть потому, что ему до меня никто правду не говорил, а может быть потому, что в руке я держал зеленую квитанцию.
– А это что у вас в руке, похожее на наш контракт?
– Контракт Avis’a.
– Так Avis – это мы.
–С этим трудно спорить, – как мне показалось, соглашаюсь я.
– Так раз Avis это мы, и даже вы с этим не спорите, хотя это вам дается с трудом, то вы должны, логично размышляя, согласиться, что вы у нас машину браa-aли… Брали машину?
– Вы спрашиваете?
– Я спрашиваю.
– Я не брал.
– А контракт? – припирает меня к стенке менеджер.
– А контракт брал.
– Мы контракт в рент без машины не даем. То есть не то, чтобы мы принципиально не давали, но как-то никто до вас не спрашивал. Покажите контракт, он у вас на что?
– На машину, конечно. Вы же машины в рент даете.
– А, ну да. Так вы взяли?
– Нет, у вас брал, но не взял. Я, видите ли, передумал.
– Не вижу, – вытер лоб платком менеджер, – Вы если брали, то и взяли, вы же заплатили. Вот у вас же в вашей собственной руке оплаченная квитанция, – решил убить меня своей логикой менеджер.
«Логично, но не правильно,» – вспомнил я так часто слышанное мной на институтских экзаменах торжествующее заверение моих профессоров. (Хоть чему-то я у них научился.)
– Может, у вас ее украли?
– Почему это у МЕНЯ украли, у меня как раз и не украли, – возмутился я.
– Ну вот и славно.
– Я уже в этом не уверен, – отвечаю и перехожу к делу. – Так вы полагаете, что раз заплатил, то уж и взял?
– А как же, вы же платили, чтобы взять.
– Да платил, чтобы взять, – соглашаюсь я.
– Ну вот и разобрались, значит все-таки взяли.
Ну как люди могут так с фактами обращаться? Связь чисто эмпирическая. Он просто привык к тому, что если клиент им платит, то у них машину и берет, а реальность может оказаться гораздо богаче и многообразнее привычного.
– И из чего же следует, что я взял вашу задрипанную машину?
– Да, машины у нас конечно… А, да, да следует это вот из квитанции у вас в руке.
– А-а, так вы хотите формально по квитанции?
– А как же, – нащупал твердую почву под ногой менеджер.
– Ну тогда подпишите квитанцию, потому, что я вот уже здесь уже с машиной обратно – вот он я.
– Эх, батенька, да вы может пешком на верблюде в снегоступах пришли. Где, например ключи?
– Ключи в зажигании, – сообщаю ему чистую правду. Как всегда, правда не прошла на ура.
– Ну вот, а машина на стоянку-то и не въезжала, – победоносно гнусавит менеджер, довольный, что поймал меня в ловко расставленные сети менеджерской логики. – На въезде бы вам квитанцию отметили.
–А у вас, что на въезде лучше работают, чем на выезде?
– Ну зачем же? – обижается менеджер.
– Да, незачем, – соглашаюсь я и перехожу к заключительной стадии вручения автомобиля. – Бьюсь об заклад, что машина моя стоит спокойненько у вас на стоянке.
– На что спорим? – оживляется менеджер, так как верит в людей на въезде.
– Вы пока проверьте ваши записи выдачи и возврата моей машины, а я придумаю, на что мы спорим в зависимости от результата.
Через пару минут менеджер победоносно заявляет, что машина моя ушла со стоянки еще вчера.
– Что я выиграл? – виляет хвостом собака-менеджер.
Ну вы подумайте, кругом одни жулики, честному человеку некуда деваться. Он мою машину сдал дважды и его компьютер, не краснея, ему это разрешил. Программистам не пришло в головы такое ограничение ввести на мой случай.
– Что я получаю? – настаивает менеджер.
– Как-то вы странно рассуждаете. Что выиграл? Вы уже свое получили, а я, я что рыжий?
– Не знаю, – вглядывается в мое уже до боли знакомое ему лицо, – вы лысый.
Таа-ак дошло до оскорблений. Я не настолько лысый, чтобы не знать, что я не рыжий.
– Вы мою машину при живом еще мне сдали другому потому, что я лысый?
– Нет, нет, – заломил руки менеджер, – у нас вы, лысые, самые хорошие клиенты. Давайте я вам подпишу, что вы машину сдали вчера, раз я ее снова выдал вчера. А то придет ОБХСС и скажет, что у меня двойной учет, а у меня никакого учета.
– Э, нет, – упорствую я. (Торговаться так торговаться.) – Когда меня под присягой спросят, почему я улетел 15-го, а машину вернул 14-го, что я скажу? Что одичал за два дня у миллионера на яхте и захотелось ночь поспать в аэропорту на скамейке среди людей? Или люблю приезжать в аэропорт за сутки, чтобы на самолет не опоздать?
– Под присягой, – побледнел менеджер. – Что же мне теперь делать?
–А вот что, – перешел я на шепот для верности, – мою запись из компьютера удалите, а поперек квитанции моей напишите «Передумал» и распишитесь. Вот, чудненько. Теперь последнее.
– Как еще не всё? – подбородок у менеджера затрясся, сдаёт человек.
– Ну как же, батенька? – я повысил голос. – А деньги?
– Какие деньги? – зашептал менеджер.
– Так вoт же на квитанции написано «Передумал» и подпись похожa на вашу, так за что деньги с моей кредитной карты сняли?
– Ой да, да сей момент вернем, спасибо за ваш бизнес, что рентуете у нас.
– Что я что у вас?!
– А ну да, спасибо, что не рентуете у нас, – вытер лоб менеджер.
–The pleasure is intirely mine, – бросаю я через плечо парадигму, с которой менеджер абсолютно согласен, и бегу в Hertz.
Бегу и думаю: вот, раз в жизни выторговал деньги, а удовлетворения не ощутил. Как странно. Ну, не может же это быть потому, что Avis вернул деньги на кредитную карту нашей компании. Кстати, мне теперь надо придумывать, как объяснить начальнику, почему я не брал машины, а ходил пешком по жаре и без зонтика. Я ему конечно могу сказать, что «передумал», но ведь я его знаю, он спросит почему. Он навряд ли станет возражать, скорее всего ему это понравится, и он предложит, чтобы я и с зарплатой передумал.
Прибегаю в Hertz, здороваюсь, улыбаюсь, как здесь принято, чтобы ослабить их бдительность. И как бы чтобы поддержать беседу, беззаботно спрашиваю:
– Скажите, где у вас тут награду дают за возврат машины?
Этот Hertz смотрит на меня, как на меня смотрел бы баран, если бы был менеджером.
– Под влиянием каких атмосферных явлений у вас сложилось впечатление, что мы выдаем награды за возврат прокатанной машины?
– А, так вы про рентованную машину?
– А вы?
– А у вас тут машина на днях не пропадала? У меня, видите ли, такое чувство, что у вас машина-таки пропала синего цвета.
– У нас ничего не пропадает, – цедит Hertz.
Я стою как оплеванный. Ведь я чуть ли не неделю от полиции прятался, не ел до темноты и не пил на свету. Я в глубине души надеялся увидеть плакат: «За информацию, ведущую к нашей синей похищенной машине награда – сколько не стыдно унести». Я даже задний карман джинсов освободил для этой цели. А тут такой прием. Ах, ты Hertz, такой сякой, думаю. Ну погоди.
– Скажите пожалуйста, я правильно понимаю, что вы отказываетесь от вон той машины за воротами, раз у меня нет на нее документов? А то Avis готов ее взять, но просит расписку, что вы от нее отказываетесь.
– Нашу машиночку?
– Да вы не думайте, она у них будет самая лучшая машина.
– Ха, еще бы. У них машины барахло.
– Ну вот теперь одна хорошая будет.
– Да что вы такое говорите? Как это вы им нашу машину отдадите?
– Тогда дайте мне расписку, что вы машину получили.
– Мы расписки в таких случаях никогда не давали, – упрямится Hertz, – oставьте мне ключ и идите.
– А, значит у вас такие случаи уже бывали? – обрадовался я, непонятно почему.
– Нет, вы первый, – подозрительно прищурившись, парирует менеджер.
Я его понимаю. Он видит перед собой афериста, который хочет втюхать ему его же машину. Ему очень хочется верить, что он не настолько дурак, чтобы дать расписку, но в то же время он чувствует себя дураком, потому, что не может разгадать смысл аферы. Я его не виню, у меня нет на это времени, я уже на самолет опаздываю, хотя изначально приехал задолго. Я недооценил нежелание автопрокатного сервиса взять свою (или не свою) машину обратно.
И тут он находит блестящий отвлекательный маневр.
– Вы, – ликует он, – должны нам заплатить за использование машины.
– Так я уже заплатил.
– Кому?
–Аvis’у, конечно.
Oн чуть не захлебнулся от негодования.
– Как Аvis’у? Так если все будут у нас брать машины и платить Аvis’у, так мы же из бизнеса выйдем. За что Аvis’у? Вы и на их машине ездили?
– Нет, ну что вы, только на вашей.
– Ну?
– Ну, дорогой мой, эту ситуацию умом не понять, только сердцем, у вас сердце есть? Так, все, можете про сердце не отвечать, это уже неважно. У меня самолет.
– Как, вы еще и самолет угнали? – потянулся к ящику с наганом ошалевший менеджер.
– У меня билет.
– А вы сказали самолет, – чуть не плачет Hertz.
– Мин Hertz, – подытоживаю я, – давайте так, забудем весь этот наш душещипательный в прямом смысле разговор. Я сейчас сяду в свою машину.
– Какую свою машину? – пытается угнаться за перечислением собственности менеджер.
– В вашу свою машину.
– А, хорошо…
– Вывожу ее из этого гаража, где ее не ценят, бросаю у терминала #5, улетаю и вызываю саперов. Вы им потом все про вашу машину объясните.
– Так вы отсюда не выедете, – возражает он, но тут же понимает несостоятельность своего утверждения, и это отражается на его постаревшем, за время нашего разговора, лице. – Что подписать? – хрипло спрашивает он.
– А что у вас есть? – Мы оба задумались.
– Поройтесь в карманах, – советую я.
– Там только деньги, – вздыхает он. Я держу паузу, и вижу, как постепенно догадка, как свет в конце тоннеля, начинает брезжить в его глазах. – Сколько подписать, – тихо спрашивает он.
Я молча показываю ему свободный задний карман своих джинсов.
– Держите шире, – любезно подсказывает он.
Ну, так кому доставила радость эта консолидация автопроката, я вас спрашиваю (я не в счет)?