Опубликовано в журнале СловоWord, номер 71, 2011
Венок
1
Верна, как старая жена
Былым грехам – своим изменам –
Я откровенней, чем она:
Урок окончен – перемена…
Я не сумела обратить
В свою языческую веру
Остроязычных кавалеров,
Которых суждено забыть
В снобистском дружеском кругу,
Где оставаться не могу,
Раз выгляжу провинциальной Лушей,
Утрачивая споров нить,
Позволив разлагаться, гнить
Судьбе – недужно-неуклюжей.
2
Судьбе недужно-неуклюжей
У знахарей лечиться поздно:
Она привыкла бить баклуши,
Ориентируясь по звездам,
Занемогла неизлечимо
Любовью к рифмованью строк, –
Но звездная болезнь – острог
Пророчествам просторечивым…
В срок нестихающая боль
Стихов и строк. Скажи, доколь
Хранить какого-то рожна
Под тяжестью семи печатей
Для непорочного зачатья
Ее я бережно должна?
3
Ее я бережно должна
Выслушивать по телефону:
Моя подруга влюблена.
Под пыткой трубки раскаленной
От вековечных заковык –
Интриг – друзей не выбирают:
Их Бог дает – и забирает,
Подчас здоровых и живых.
Смогу ли тайну сохранить,
Перипетий утратив нить, –
И назло домыслам досужим
Перевести на тот язык,
Который к трепу на привык, –
Перевести по вязким лужам?
4
Перевести по вязким лужам
Воз одиночества туда,
Где хватит мужества на «хуже»,
Где стужей – старости гряда.
Ковчег семейный на плаву,
Когда по паре каждой твари:
К тем, кто уху на кухне варит,
На тощей жердочке плыву.
Но разрушительней цунами
Над ними реющее знамя
Семейного белья, обносков…
Среди солений и борщей
Завидуй жердочке моей
И тонким, тонущим подмосткам.
5
И тонким – тонущим подмосткам
Покажется твой черным юмор.
Ты перлам, бриллиантам, блесткам
Словесным – царь… Но юмор – умер,
Когда в запале перепалки
Блеснули искрами на миг
Достойные астральных книг
Остроты – для словесной свалки.
Куда ты гонишь острословье,
Хлестая слово – и с любовью
Играя словом, как хлыстом?
Туда, где в шалаше – без рая,
Где со смеху не умирают, –
Туда, где под одним зонтом…
6
Туда, где под одним зонтом –
Одни, а под другим – другие…
Соседи ссорятся, потом
Страдают, как от ностальгии,
Заборы возводить не рады,
Местечко местью метит двор
И в ссоры мусорный забор
Бросает каменные взгляды.
В местечке тесно, мало места,
Местечко мстит своим невестам
За шуры-муры под кустом…
Пустое! Вспомни о погроме:
Как пусто станет в старом доме.
Одни останемся – в пустом.
7
Одни останемся в пустом
Усталом русском ресторане.
О, дни-пустыни … Пьяный стон –
Да стол, заказанный заране.
Горчит чужбиной суп харчо –
С горчинкой грустный юбилей:
По-русски водочки налей
Чужбине, хнычущей в плечо.
Привычный мат и пьяный бред
Пять лет… А в дыме сигарет
Пощечин хлестких отголоски
Куда слышнее. Записать
На счет пощечину опять
В послепотопном мире хлестком?
8
В послепотопном мире хлестком
Считай шпицрутены утрат,
По черным верстовым полоскам –
До каторги, кавалергард.
Когда успешный путь наверх
Окончился жильем на крыше,
Карьера не на ладан дышит,
А в лад с отдышкой… На четверг
Сны не сбываются – не верь,
Когда, изгнаннику, теперь,
Тебе парад в столице снится.
Разжалован и генерал…
И крышу превратить в подвал
Самоубийца-дождь стремится.
9
Самоубийца? Дождь стремится
Скрывать улики преступлений:
Криминалистам потрудиться
Придется, отряхнув колени.
За фотовспышкой – молний блиц.
Сержант передает по рации –
Кого потоки эмиграции
По кладбищу самоубийц
Несут в холодный водный ад
Без вводных Дантовых бравад –
От водки с подгоревшей пиццей.
И даже не положен гроб…
В гроб не положен – прожил, чтоб
В потоках грязи утопиться!
10
В потоках грязи утопиться
Под прессом пресной полосы
Газетной. Желтая страница
Да желтой прессы словесы.
Статья о Гоге и Магоге –
Утритесь русскою газетой.
Чья бабушка с газетой этой
Медяшку просит в синагоге?
Когда известный журналист
Подписывает урнам лист
Библейским именем и отчеством, –
Статья об интеллекте пчел,
Которую ты вслух прочел,
С небес бросается пророчеством.
11
С небес бросается пророчеством
Вначале сказанное Слово.
И, занимаясь словотворчеством,
Его приемли за основу.
Поэта разбивает лира
Параличом. Ему конец
Приходит – нищий, как творец,
Еще до сотворенья мира.
К тому, кто с голоду подох,
Владея словом, словно Бог,
Не поворачивают лица, –
Но льется матерный поток
За грани гранок грязных строк –
И злится, продолжая литься.
12
Излиться, продолжая литься
В уменьшенные жизнью формы,
Менять профессии и лица,
И имена, пуская корни…
Чтоб нас не обзывали «секта»,
Мы очередь займем в смущеньи
На обрезанье, усеченье,
Уничтоженье интеллекта.
Между сегодня и вчера
Зияет черная дыра –
Но от столицы до станицы,
Свои потребности умерив,
Получим – каждому по вере –
До бесконечности плюс единица.
13
До бесконечности плюс единица,
До расстоянья между нами –
Срок нашего романа длится
Строкой, сплетающей орнамент,
Сплетающей венок сонетов
Из грусти, сплетен, маеты,
Без героизма. Где же ты,
Герой? – Нигде героя нету!
Мне страшно: попаду впросак
И снова сделаю не так
Строку, оттачивая дочиста.
И этот первобытный страх
На трех китах, на трех слонах
Возводит степень одиночества.
14
Возводит степень одиночества
Себя в чернеющий квадрат,
Возводит в степень одиночество,
Возводит крепость из утрат.
За крепостным глубоким рвом
Живет бирюк – барон вассалов.
В подвалах у него немало
Баулов, полных серебром.
При нем судьба его скупая,
Что за бесценок жизнь скупая,
В злых зеркалах отражена.
Скопцу скупому строит глазки,
Целует руки, дарит ласки –
Верна, как старая жена.
15
Верна, как старая жена
Судьбе недужно-неуклюжей –
Ее я бережно должна
Перевести по вязким лужам
И тонким тонущим подмосткам
Туда, где под одним зонтом
Одни останемся в пустом,
В послепотопном мире хлестком.
Самоубийца-дождь стремится
В потоках грязи утопиться,
С небес бросается пророчеством.
И злится, продолжая литься –
До бесконечности плюс единица
Возводит степень одиночества…