Опубликовано в журнале СловоWord, номер 64, 2009
«Горьким смехом моим посмеюся.»
Библия. «Плач пророка Иеремии«
О ГОГОЛЕ И ЕГО ГЕРОЯХ
В этом году исполнилось двести лет со дня рождения Николая Васильевича Гоголя. С легкой руки В.Г. Белинского Гоголь вошел в литературу как основатель «натуральной школы», т.е. реалистического направления. Белинский писал, что творчество Гоголя «не пересоздает жизнь, но воспроизводит, воссоздает ее, и как выпуклое стекло отражает в себе, под одною точкою зрения, разнообразные ее явления, выбирая из них те, которые нужны для составления полной оживленной и единой картины». /Белинский В. Г. Избранные произведения. ОГИЗ, М. 1946г. с. 55/ Однако, вопреки мнению великого критика, Гоголь, прежде всего, был основоположником сатирического направления в русской литературе, и, хотя его персонажи легко вписываются даже в современные жизненные ситуации, их никак нельзя назвать реалистическими. Подобной точки зрения придерживались В. В. Розанов и В. Я. Брюсов, который утверждал, что Гоголь «сотворил свой особенный мир и своих особенных людей, развивая до последнего предела то, что в действительности находил лишь в намеке». / Брюсов В. Я. Гипербола и фантастика у Гоголя. Доклад, прочитанный в «Обществе любителей российской словесности» М. 1909 г./ С этим высказыванием нельзя согласиться полностью, по крайней мере, если принять его за аксиому, и вовсе становится непонятно, каким образом персонажи, нарисованные пером писателя, на удивление читающей публики, покидают виртуальное пространство и становятся заметными фигурами повседневной действительности, как прошедшего, так и настоящего времени. Присмотревшись, всегда можно легко убедиться, что личности, подобные гоголевским, находятся в самой гуще российской жизни. Иногда даже кажется, что они являются порождением именно теперешних условий, хотя их внешние описания могут и не совпадать. Конечно, нынешние герои такого рода уже не носят фраков, не ездят в бричке, как это делали Чичиков или Хлестаков, а предпочитают иномарки. Но их суть мало изменилась. Как говаривал Фаддей Венедиктович Булгарин, «они берут умно, но дают еще умнее». Хотя, конечно бывают случаи, когда, отбросив осторожность, кто-то из них норовит сорвать куш и посолидней. Современные представители чиновной олигархии мало отличаются от описанных Гоголем полтора века назад. Должности в государственном аппарате не только в связи установленными высокими зарплатами нынче стали источником значительных доходов. Российское правительство не на шутку обеспокоено переизбытком жуликов, тотальной коррупцией и издает законы один другого круче для ее пресечения, по крайней мере, среди верхушки государственной власти. Только ведь и чиновники такого ранга не лыком шиты и умело используют опыт предыдущих поколений, который совершенствовался и оттачивался не одно столетие. Даже во времена строительства социализма и коммунизма и в жизни, и в литературе ряды «идейных борцов за денежные знаки» неуклонно пополнялись. Один из них, несмотря на этнические отличия – прямой потомок гоголевских персонажей, герой романов И. Ильфа и Е. Петрова, знаменитый Остап Бендер, хоть и не выбился в миллионеры и в конце концов вынужден был пойти в управдомы, снискал у советского читателя немалую известность. Но вернемся к корням, а точнее к одному из литературных родоначальников российского предпринимательства – П. И. Чичикову. Хотя человек он был неприметный – не слишком толст, не слишком тонок, не высок, не низок, не хорош, не уродлив, но талантом по части получения денежных купюр обладал отменным. Ну, посудите сами, кому из воротил, реальных или рожденных авторской фантазией, российских или зарубежных, теперешних или давнишних, пришла бы в голову мысль сколотить первоначальный капитал не на золоте, нефти, газе, или прочих природных ресурсах, а на человеческих душах, да еще и мертвых. Тягаться с ним Демидову, Мамонтову, Морозову – просто не под силу, да и Вандербильд с Рокфеллером тоже не потянут. Хотя, быть может, последнее сравнение некорректно, поскольку в России в то время были особые условия, удивительно способствующие воплощению в жизнь гениальной идеи Чичикова. Как известно, статистические ревизии крестьян, имеющихся в помещичьих хозяйствах, проводились раз в несколько лет, поэтому умершие в промежутке, согласно прошлой «ревизской сказке», числились живыми. Их-то и сделал герой гоголевских «Мертвых душ» источником обогащения. Скупая за бесценок мертвые души, считающиеся по документам живыми, Чичиков решает использовать свидетельство о совершенной сделке в качестве закладной, получить в банке капитал за мертвых, как за живых и завести на эти средства собственное хозяйство. Он и не замечает, что во время его успешных операций по купле этого весьма специфического товара, его душа, и прежде не отличающаяся живостью, все больше мертвеет. Впрочем, если бы он это и заметил, вряд ли его бы остановила такая малость. Потому-то и способен он и целая галерея его партнеров на столь беспрецедентный бизнес, что их жизнь лишена какого-либо смысла, каких-либо человеческих интересов. Они на него и не претендуют. Невозможно, например, себе представить, что Ноздрев, Плюшкин, Собакевич, или кто-то другой из этой когорты, способны на жалость, а тем более на любовь.
Сделки, связанные с приобретением мертвых душ, обычно завершаются положительно без каких-либо эксцессов, или недоразумений. Например, между Чичиковым и Маниловым все происходило предельно ясно и просто:
«–Я желаю иметь мертвых… – говорит Чичиков.
– Как-с? извините… я несколько туг на ухо, мне послышалось престранное слово…
– Я полагаю приобресть мертвых, которые, впрочем, значились бы по ревизии, как живые, – сказал Чичиков» /Золотая библиотека русской классики.» Панъинтер», М. 1999 г. с. 575/
Но, хотя Манилов по началу был несколько смущен, купля-продажа «несуществующих» душ, несмотря на минутное беспокойство хозяина, завершилась вполне успешно.
Так и напрашивается вопрос, не исказил ли автор российскую действительность, рассказывая о существовании на ее необъятных пределах столь отвратительных типажей. Конечно, как было отмечено раньше, автор не был реалистом и дал волю своей недюжинной фантазии. Однако, он не слишком погрешил против правды: отечественная почва давала немало примеров подобных персонажей. Просто, такого рода темные фигуры плохо выделялись на сером фоне российского провинциального пейзажа. Они казались бесцветными и никого не привлекали. Писатель придал им яркую сатирическую окраску, и они стали предметом пристального внимания всего общества.
Одним из героев гениальной гоголевской пьесы «Ревизор» является Хлестаков, который, как и Чичиков, олицетворяет обыкновенную человеческую пошлость. Его образ, как и образы других действующих лиц, ставших литературными шедеврами, также утрирован, но кажется несмотря на это, вполне реальным. Главной чертой его характера является наплевательство на всех и все. Он идет по жизни легко, не обременяя себя чувством какой-либо вины или ответственности. К закону относится, как к чему-то несуществующему, по крайней мере для него. Устраивается вольготно и безбедно на холяву, используя подношения обманутых им городских чиновников. Полностью подчиняясь собственным инстинктам, Хлестаков умудрился почти одновременно объясниться в любви дочери городничего и его жене, которая вполне резонно говорит, что она замужем. «Это ничего – парирует он. Для любви нет различия, и Карамзин сказал: «Законы осуждают». Мы удалимся под сень струй…»/ Н.В. Гоголь. Золотая библиотека русской классики. «Панъинтер». М., с.493/ Как видите, образ мышления и презрение к морали выглядят у Хлестакова вполне современно. Если же учесть, что главными ценностями в жизни для него являются гламурные, а также присущую ему неимоверную способность, в соответствии с традицией, во всем полагаться на русский «авось», то можно не сомневаться, что подобным ему персонажам еще долго суждено вольготно себя чувствовать в любезном отечестве, не затрудняя себя какой-либо полезной деятельностью. Последнее обстоятельство нисколько не мешает им успешно продвигаться по служебной лестнице и столь же успешно «срывать цветы удовольствия».
Целая коллекция типажей, каждый из которых, обладает определенной психологической характеристикой, является стереотипом и вызывает безудержный смех, стала основой для создания писателем нового художественного жанра – острой обличительной сатиры. Однако, значение Гоголя как писателя этим далеко не исчерпывается. Его всегда привлекали совсем другие герои – свободные духом, самобытные, исполненные гражданского начала. Уже в процессе написания «Мертвых душ», Гоголь решил вернуться к творческим мечтам своей юности – ярким представителям запорожского прошлого. В собрании его сочинений 1842-1843г.г. появляется заново переработанная повесть «Тарас Бульба». В ней, как и прежде, важнейшим элементом авторской фантазии продолжает оставаться смех. Только теперь это не острая сатира, а ирония, тонкий юмор, пронизывающий повествование, несмотря на трагическую судьбу действующих лиц. Вместо духовно-опустошенных, отравленных меркантильным ядом существ, перед читателем предстают исполинские характеры, проявляющие самоотверженность и подвижничество. Тем не менее, их качества и в этом случае, нельзя считать реалистичными, поскольку автор существенно их романтизирует. Тарас Бульба, являющийся героем повести, во всем противостоит образам современников автора, представленных в «Мертвых душах» или «Ревизоре». Он антипод трусости, пошлости, корысти, безусловно является любимцем писателя и фанатично предан своим идеалам. Но всегда ли высоки и достойны преклонения идеалы Тараса? Не расходятся ли они подчас с понятиями добра, правды и гуманизма? Посмотрим, как развиваются события с того момента, когда Тарас привозит своих сыновей на Сечь. Прежде всего, Бульба не может смириться с утверждением кошевого что не будет битвы с врагом. Причем, ему неважно с каким, просто ему нужна и даже необходима война. И совсем не потому, что нужно защитить от неприятеля отчизну или спасти веру от поругания. Просто у старого полковника было непоколебимое убеждение в том, что молодым людям просто необходимо сражение, «где бы ни воевать, только бы воевать, потому что неправильно благородному человеку быть без битвы». Несговорчивость кошевого, его нежелание начать военные действия и амбиции самого Тараса побуждают Бульбу устроить выборы нового кошевого, хотя старый был его давним другом. Новый глава запорожского войска, по настоятельному желанию того же Бульбы, нарушает обещанный мир и начинает конфликт с поляками. Предпринятый поход приводит к трагическим результатам: погибает много казаков, в осажденном городе умирает от голода масса мирных жителей – поляков и евреев. Один из сыновей героя повести, Андрей, с мешком пшеницы тайно пробирается в город, чтобы спасти от голода полюбившуюся ему девушку, а затем вступает в польское войско и сражается на стороне врага. Другой – Остап, боролся мужественно и отважно, но попал в плен и скончался под пытками в ужасных муках. Страшную шутку сыграла с Бульбой традиция запорожских казаков – предпочитать миру войну и ни в грош не ставить человеческую жизнь. Однако, Гоголь описывает своего героя, нисколько не чувствующего своей вины в случившемся, с такой теплотой и симпатией, что читатель решительно и целиком попадает под влияние брутального обаяния Тараса и ничего, кроме сострадания и восхищения к нему не испытывает. А между тем, смерть Остапа породила в сердце отца звериную патологическую ненависть. Даже, когда запорожцы и поляки, наконец, заключают мир и решают забыть вражду «только один полковник не согласился на такой мир. Тот один был Тарас.»/ Н. В. Гоголь Золотая библиотека русской классики «Панъинтер» М. с. 242/ » Тарас гулял по всей Польше с своим полком, выжег восемнадцать местечек близ сорока костелов и уже доходил до Кракова.» / Там же, с. 243/ Месть его была какой-то варварской, беспредельной и бесчеловечной. «Ничего не жалейте!» повторял только Тарас. Не уважили казаки чернобровых панянок, белогрудых, светлооких девиц; у самых алтарей не могли спастись они: зажигал их Тарас вместе с алтарями. Не одни белоснежные руки подымались из огнистого пламени к небесам, сопровождаемые жалкими криками, от которых подвигнулась бы сырая земля… Но не внимали ничему жестокие казаки и, поднимая копьями с улиц младенцев их, кидали к ним же в пламя.» / Там же, с. 243/ Не меньшую жестокость проявлял Бульба со своими товарищами и по отношению к евреям. Известно, что в семнадцатом веке украинское казачество изуверски уничтожало евреев. Тарас был одним из тех, кто следовал этой садистской традиции. Очевидно, и автор нисколько не гнушается антисемитизмом, унаследовав его от своих предков. Тем не менее, сам того не замечая, он осуждает проявление человеконенавистничества на протяжении всей повести. Например, не случайно писатель рассказывает, что когда Тарас захотел в последний раз посмотреть на любимого сына, именно евреи помогли ему пробраться в Варшаву, где происходила казнь Остапа. Они рисковали при этом собственной жизнью и проявили недюжинную сноровку и ловкость. И хотя великий художник идеализирует происходящее, и ему удается заразить даже скептического читателя собственным мнением, мученическая смерть Бульбы у многих вызывает не только сострадание, но и сознание неизбежности и некоей судьбоносности происходящего.
Что же касается самого Гоголя, то несмотря на то, что герой повести был не только дорог его сердцу, но и обладал полнокровным внутренним миром, мир этот, исполненный насилия, разбоя и грабежа, не представлялся писателю гармоничным и никак не соответствовал иерархии его духовных ценностей. Великий писатель всю жизнь искал положительного героя. Однако, его искания так и не увенчались успехом и постепенно превратились в трагедию… Интересно, что Гоголь пытался найти своего основного героя, «приятного во всех отношениях», не только среди могучих и гордых, но и среди ничем не примечательных «маленьких» людей. В повести «Шинель» в лице А.А. Башмачкина автор показывает человека ничтожного в глазах читателя, «существо, переносившее спокойно канцелярские насмешки и без всякого чрезвычайного дела сошедшего в могилу, но для которого все же таки, хотя и перед самым концом жизни, мелькнул светлый гость в виде шинели, оживившей на миг бедную жизнь…» /Там же с. 448/. Тем не менее ясно, что изображаемые писателем, робкие, тихие люди, без жалоб несущие свой жизненный крест, не могли стать его идеалом. Гоголь продолжал искания, но он слишком чувствовал дисгармонию мира, а его экзистенциальные потребности были слишком высоки. Разрыв между иллюзиями и реальной действительностью привел к значительным изменениям в его творческом мировоззрении, которое наиболее полно выразилось в сборнике статей «Выбранные места из переписки с друзьями», который вышел уже в 1847г. Это произведение никак нельзя отнести к художественной литературе, скорее оно является доктриной, выражающей взгляды автора на социальные и государственные вопросы, пропущенные через призму его религиозных убеждений. Гоголь оправдывает самодержавие, крепостное право и дворянские привилегии, утверждая что они являются не только важнейшим фактором политического устройства России, но и непреложной основой ее духовности. Давая рекомендации, Гоголь руководствовался не сложившимися в то время экономическими условиями или гуманными принципами, а исключительно исходя из собственного толкования установок православной религии. Однако, в указанный период большинство представителей общественности придерживалось противоположного мнения, считая что самодержавие от Антихриста, а крепостное право несовместимо с самим духом христианства, провозглашающего братство людей независимо от сословий. Многие из современников были уверены, что подавляющее число трагедий и коллизий, происходящих в стране, возникают из-за бесправия крестьянства и неограниченной власти помещиков. Поэтому «Выбранные места…» вызвали бурю негодования и возмущения. Особенно яростным был ответ Белинского, для которого изложенные Гоголем взгляды были не только абсолютно неприемлемыми, но и противоречили его идеалам. В своем знаменитом «Письме к Гоголю» известный своими радикальными взглядами критик сурово отчитывает автора за моральную деградацию, гордыню и желание «небесным путем достичь земных целей». Действительно, вдохновившись идеей Христа, писатель проповедует не жертвенную любовь и помощь ближнему, а подчинение прав и свободы человека государству, ставшему для него кумиром. Славянофильская теория, в плену которой оказался Гоголь, нашла широкое отражение в «Выбранных местах…» и доказывала приоритет России над всеми другими странами, ее мессианское предназначение, а также выражала поддержку крепостного права и полного господства государства над личностью. Преобразившись в «Русскую идею», эта теория, став достаточно тривиальной, живет и здравствует по сей день. Ее сторонники, активно проповедуя свои взгляды, нередко апеллируют к легендарной гоголевской «тройке», забывая, что она давно завязла на непроходимых дорогах абсурдной отечественной реальности. К сожалению, ряды такого рода патриотов не редеют. А зацикленность на перелицованном и подлакированном в соответствии с нынешней конъюнктурой прошлом, как и судорожное хватание за давным-давно подгнившие корни, мешает им разглядеть будущее, которого Россия сможет достичь только на пути современной высокоразвитой цивилизации.
Как известно, любая утопия с фатальной необходимостью требует жестокой расплаты. Поиски виртуальных положительных решений в грешном реальном мире стали для Гоголя неразрешимой духовной трагедией. Страстное желание увидеть среди жителей великой православной империи вместо Чичикова, Ноздрева, Плюшкина и пр. отребья, порядочных людей, работающих на благо отечества, побудило писателя создать вторую часть «Мертвых душ». Но, ставшие результатом его творческой фантазии деятельные герои, ориентированные на религиозную этику, никак не вписывались в российскую реальность. Они были настолько лишены жизни и искусственны, что приносили автору острую душевную и даже физическую боль. В 1852 г. Гоголь сжег рукопись второго тома «Мертвых душ». В том же году писателя не стало.
Хотя внешние факты жизни Гоголя достаточно изучены, его иррациональные порывы и метания, полные мук и отчаянья, трактуются по-разному. В последние годы жизни, когда его духовные коллизии достигли высшей точки, он изменил свое отношение и к евреям, обратившись к древним еврейским книгам. В этот период он в своих письмах неоднократно с пиитетом ссылается на еврейскую историю.
Гоголь был похоронен в Москве в Свято-Даниловом монастыре и на его могиле были начертаны слова еврейского пророка Иеремии: «Горьким смехом моим посмеюся».