Опубликовано в журнале СловоWord, номер 56, 2007
Карина Дардык родилась и жила в Ленинграде (сегодня – Санкт-Петербург). Будучи специалистом по авторскому праву, работала адвокатом вплоть до отъезда в США в 1992 году. В Нью-Йорке работает помощником адвоката и переводчиком в юридическом офисе. Переводит рассказы американских писателей на русский язык и публикует в журналах. Пишет и собственные рассказы.
ДОБРАЯ, КАК ЛЕНИН
До какой степени были засорены мозги у всего нашего населения, показывает один случай, который произошёл со мной во время работы адвокатом в Ленинграде.
Помещение юридической консультации было расположено в здании Городского Суда. Я очень много работала. После работы в судах и организациях у меня был вечерний приём клиентов в юридической консультации. Обычно приём был с 5 до 7, но, как, правило, я задерживалась до восьми. В девятом часу я выходила из консультации с сумками, нагруженная бумагами и продуктами, купленными по дороге.
Однажды ко мне после приема подошла вахтёр, работающая в Ленгорсуде, и попросила помочь написать заявление. Я вновь открыла помещение консультации, зашла с ней в кабинет, написала ей то, что она просила, и мы с ней вышли из здания. Я закрыла помещение и пошла к выходу. Она несколько раз поблагодарила меня и сказала: «Какая Вы хорошая, какая добрая, ну как Ленин!»
Прочитала всё это своей подруге Алле, а она говорит: «Наш Игорёчек, когда пришёл в детский садик и его спросили, откуда у тебя такие красивые рейтузы ответил: «Это дедушка Ленин связал».
Моя мама мне рассказывала, что когда её привезли на «скорой помощи» в больницу имени Снегирёва (в простонародье – Снегирёвка) в родильное отделение, она услышала, как на соседней кровати молодая женщина надрывно кричала: «Ой, товарищ Сталин, помогите!»
ЭКСПРОРПРИАЦИЯ
Бабушку Лазаря и его дедушку звали Гнеся и Моисей. Жили они до революции в посёлке недалеко от Полоцка. Дедушка Моисей занимался извозом, а бабушка Гнеся кормила возниц на постоялом дворе, угощала их баранками и чаем из самовара. Юдель Моисеевич рассказывал, что он никогда не помнил её отдыхающей. Он вспоминал её всегда сидящей у самовара и подпирающей голову рукой, подливающей чай гостям, с приветливой улыбкой на губах.
Наступило суровое революционное время. Красная Армия боролась на два фронта. С внешним врагом – на войне, с внутренним – во всех регионах страны; боролась со всякими мерзостями, а главное – с частнособственническими инстинктами своего безответного народа.
Лучшие представители Красной Армии – командиры и комиссары – занимались экспроприацией у частных собственников и проводили специальные рейды.
В посёлке уже были экспроприированы лошади, коровы, овцы и другая живность у так называемых «богачей», но проводили дополнительные рейды, чтобы хитрецы не убрали куда-нибудь подальше своих кормильцев – коров и лошадей – и что-нибудь ценное.
Поскольку у дедушки Моисея волки уже задрали лошадь, то красноармейцам ничего не оставалось делать, как искать что-то ценное и экспроприировать найденное.
Кто ищет – тот всегда найдёт! Бойцы Красной Армии, ведомые бдительными жителями, вошли в дом бабушки и дедушки и увидели большое зеркало, от пола до потолка, в резной раме красного дерева. Зеркало было немедленно реквизировано, вытащено из дома и…
Бойцы начали думать, куда его поставить. Ставить было некуда, у всех дома небольшие. Зеркало не поместить… и тогда было решено поставить зеркало в хлев, где находился бык, принадлежащий комиссару Красной Армии.
С большим трудом и великими предосторожностями зеркало затаскивают в хлев, где у противополжной стены лежит бык.
Быку такое соседство не очень понравилось. Он подходит к зеркалу, обнюхивает его, отходит в сторону и… вдруг видит, что напротив стоит бык и рогами нацеливается на него. Быку явно не по себе. Он отходит в сторону и легонько притрагивается к сопернику. Ничего не происходит. Тогда возмущённый бык отбегает назад и с разбегу рогами поддевает своего противника. Рога ударяют зеркало. Куски зеркала с грохотом отваливаются.
Зеркало разбито. Программа экспроприации закончена.
ЗОЛОТО ДЛЯ НКВД
или
ВСЕ ВЫ КОНТРА!
Бабушка Женя очень любила рассказывать, как её вызывали в НКВД. Не знаю, в каком году это было, но думаю, что до присоединения Эстонии к России.
У бабушки вся родня оставалась в Таллине, ей даже не позволили в 30-х годах, когда умерла прабабушка Люба, поехать в Таллин на похороны, так как это была «заграница».
Но, естественно, коль скоро в НКВД знали, что у неё было три шляпных магазина, то иначе как «богачку» бабушку не расценивали. Но надо сказать, что в отличие от дедушки, который доверял большевикам, у бабушки мозгов хватало этого не делать, и когда запахло «жареным», нэпманов начали сажать и расстреливать, то бабушка, у которой один магазин был на Троицкой, второй на Рубинштейна – там, где когда-то продавали «швейные машинки», а третий – на Восстания, сразу за углом, там, где булочная, – реализовала все магазины, переписав их на другое имя.
Таким образом, формально у нее ничего не было. Но… Советскую Власть не обманешь, и бабушку вызывают в НКВД и требуют от неё деньги, золото, короче: “Грабь награбленное».
Бабушка стояла на своём: «У меня нет ничего, и знать ничего не знаю».
Тогда энкаведешник говорит ей: «Как же так, Евгения Львовна, вы говорите, что у Вас ничего нет, но у Вас ведь родственники за границей. Вот Вы, наверное, от них получаете что-то». Она говорит: «Да, получаю».
А надо сказать, что поскольку в СССР тогда даже ниток не было, то все, что нужно для шляп, бабушке высылали из Таллина сестры. Она говорит ему: «Я получаю только нитки и всё, что мне нужно для работы».
Он ей: «Ну и деньги тоже они высылают». Она говорит: «Нет, они не высылают, но Вы скажите, сколько Вам нужно, они вышлют”. Он как стукнет кулаком по столу: «Молчать. Все вы контра!»
Но дело обошлось благополучно. Её в тот раз отпустили домой и больше золото не требовали.
А арестована была моя бабушка, а потом выслана из Ленинграда совершенно по другому поводу: как бывший нэпман и жена нэпмана.