Опубликовано в журнале СловоWord, номер 48, 2005
Нина Власова-Куриц
доктор филологии
Сергей Куриц профессор
системный аналитик
О программе сохранения русского языка
у детей русскоязычных родителей, живущих вне России
В силу различных исторических процессов – войн, революций, тормозивших развитие гражданского общества, многие подданные Российского государства, в числе которых было немало нерусских, вынуждены были покинуть свое отечество, унеся с собой знания родного русского языка и культуру. В местах нового проживания дети и тем более внуки переселенцев приобретали новый родной язык и ассимилировали новую культуру. Лишь узкому кругу эмигрантов из Российского государства удавалось сохранить у детей и внуков русский язык. И это был большой подарок. Удалось сохранить не только русский язык и культуру, которые не мешали, а напротив, обогащали новый родной язык и культуру. При этом дети и внуки получали мощный инструмент для карьеры, поскольку знания иностранного языка (а в условиях нерусскоязычной среды он фактически и юридически становится таковым) открывают возможности для общения с более широким кругом людей и освоения новых знаний, что высоко ценится в мире бизнеса.
Однако передать эти возможности детям и внукам удавалось только тем родителям, бабушкам и дедушкам, которые сами обладали высокой культурой, умели ценить и сохранять получаемые в наследство от своих предков родной язык и культуру. К сожалению, большинство людей, в том числе получивших хорошее образование, не способны ценить бесплатно получаемые дары природы, будь то здоровье и красота, язык и культура. Утратив их, люди не только сами платят высокой мерой даже за частичное восстановление утраченных богатств, но вынуждают своих детей и внуков расплачиваться за эти потери.
Сегодня, в пору переселения огромных масс русскоязычных людей, мы являемся свидетелями этого бездумного расточительства. Поток эмигрантов из России расселился во всех странах, одна из них – Израиль, где находимся мы. Здесь, в Израиле, куда со времени первой волны (алии) эмиграции переселилось более полутора миллионов русскоговорящих евреев (только последняя алия – один миллион), подавляющее большинство детей и внуков новых израильтян российского происхождения не владеет русским языком, не умеет ни писать, ни читать. Даже не хочет – родители не хотят. По данным Министерства образования (культуры и спорта), менее семи процентов детей получили доступ к изучению языка в государственных школах (при том, что Израиль – единственное государство, которое бесплатно обучает детей негосударственному языку). Русский язык в странах массовой эмиграции вновь становится принадлежностью малочисленной культурной элиты, которая всегда рассчитывала на собственные силы и была независима от мнения толпы. Но сохранение русского языка только у этой группы означает, что большинство потомков русскоязычных родителей перестают быть русскоязычными, и язык как культурное явление умирает. Поэтому огромные цифры, публикуемые Министерством просвещения России о числе русскоговорящего населения в мире, представляются несколько преувеличенными.
Существует ли возможность сохранить у большинства детей эмигрантов русский язык – родной для их родителей? Теоретически такие возможности существуют, и при этом имеется неотложная потребность сохранить русский язык хотя бы в качестве единственного средства общения поколений. Однако ни эта возможность, ни эта потребность не могут быть реализованы, поскольку до тех пор, пока нет понимания существа самой проблемы, препятствующей сохранению русского языка у детей, нет и организации, занятой решением такой проблемы. Без общего понимания невозможно реализовать даже очень полезные новшества в решении отдельных аспектов проблемы.
Рассмотрим подробнее каждый из аспектов проблемы.
Первый аспект – потребительский. Родители, бабушки и дедушки в условиях эмиграции являются единственной заинтересованной стороной, заказчиками и плательщиками услуг по обучению детей русскому языку (исключение составляют израильтяне, которым государство восполняет часть их расходов). Только они принимают решение, учить или не учить детей и внуков русскому языку. Смирившись с безвозвратной утратой внутрисемейной языковой связи с младшими поколениями (поскольку сами они недостаточно владеют местным языком, который для детей и внуков стал родным, обиходным), многие из них («эмигрировавших ради счастья детей и внуков!») не желают обучать детей родному для них самих русскому языку. Высказываются опасения перегрузки детей умственными занятиями при изучении второго–третьего языков, хотя из истории известно, что состоятельные люди в России, в Западной Европе и Америке с давних пор обучали одновременно трем – пяти языкам своих отпрысков с раннего детства. Без ущерба для умственных способностей детей.
Не желая мешать детям осваивать новый язык, они (“опять-таки ради счастья детей и внуков”) поощряют желание детей не разговаривать на не престижном для детской среды русском языке. Более того, родители, бабушки и дедушки стараются даже помогать детям и внукам в обучении языкам, которыми сами не владеют. Некоторые родители и вовсе отказываются от обучения детей русскому языку по идейным соображениям («да кому нужен язык страны, где мы страдали»), перенося на новую послеперестроечную Россию ее прежние пороки. В этом им помогает позиция лидеров и членов парламентов ряда новых государств, которые возлагают ответственность за деяния государственно-правового режима на язык человеческого общения. Так, в странах Балтии это проявляется по отношению к русскому языку, а в Израиле – к немецкому языку: до сих пор (через 60 лет после поражения фашистской Германии и выплаты Израилю огромных репараций) попытки VIP-гостей использовать этот язык в Кнессете вызывают бурю протестов его членов.
Приобщение родителей, бабушек и дедушек, воспитанных в прежнем тоталитарном государстве, к ценностям цивилизованного общества и государства, к пробуждению у них желания подарить детям еще один родной язык, требует большой организационной и разъяснительной работы и, следовательно, средств. Однако без этой работы будет потеряно подавляющее большинство потенциальных заказчиков на услуги по обучению детей языку, и огромное число детей утратит возможность освоить русский язык с минимальными затратами собственного времени и средств родителей.
Второй аспект – сервисный. Имеется в виду предоставление заказчикам (родителям, бабушкам и дедушкам) качественных услуг по обучению их детей и внуков русскому языку на уровне родного, т.е. чтобы в течение оговоренного срока дети овладели грамотной устной и письменной речью и приобщились к чтению книг на русском языке. Речь идет о профессиональных особенностях преподавания русского языка в условиях эмиграции, где на обучение русскому языку отводится в 3 – 5 раз меньше суммарного времени, чем на весь курс обучения в школах России (1500 учебных часов).
Как же в условиях такого дефицита школьного времени, переполненных и негомогенных классов и постоянного общения в нерусскоязычной среде (в начальной школе – не менее 3/4 времени бодрствования, а в средней школе – и того больше) сохранить русский язык на уровне родного? Несерьезно говорить о том, что русскому языку должно уделяться столько же внимания, сколько новому родному (государственному) языку. Не может быть речи и об увеличении числа школьных часов на русский язык за счет сокращения часов на обучение принятым в данной стране традиционным иностранным языкам. Где же выход?
Выход есть. Он – в интенсификации процесса обучения языкам. По свидетельству компетентных организаций России, многие выпускники школ при двенадцати годах обучения родному русскому языку не умеют грамотно писать и говорить и не приобщились к чтению. Лишь немногим талантливым преподавателям удается достичь нужных результатов. Причина в том, что такие преподаватели применяют иные, действительно эффективные методы преподавания. Известно также, что во второй половине ХХ века произошла революция в методах образования, были созданы эффективные методики преподавания конкретных предметов. Их применение привело к двух–трехкратному уменьшению продолжительности обучения при лучшем освоении предметов и без опасного увеличения учебной нагрузки для детей. Особых результатов добились Сингапур и Гонконг при обучении математике, физике и другим естественнонаучным дисциплинам. То же произошло и в обучении иностранцев русскому языку – появилась методика преподавания РКИ (русский как иностранный). Результаты оказались обнадеживающими при обучении студентов-иностранцев в России. Максимум за 480 часов в течение одного года иностранные студенты (даже из слаборазвитых стран), не имевшие представления о русском языке, овладевали им на уровне, позволившем слушать лекции и участвовать в семинарах по гуманитарным дисциплинам, писать курсовые и дипломные работы и сохранить язык на долгие годы вне русскоязычной среды.
Такие же результаты повторились при обучении детей русскоязычных родителей, живущих в Израиле, для которых была адаптирована “взрослая” методика РКИ. Практические результаты: курс семилетнего обучения российской школы ребенок, живущий в нерусскоязычной среде, осваивает в течение 2.5 – 3 лет. Занимаясь 200 -250 часов (два часа очных занятий и 1-1.5 часа домашних заданий в неделю), ребенок овладевает грамотной (без ошибок) письменной и устной речью, приобщается к чтению книг. Это относится к детям, которые начинали учебу, не зная ни одной буквы, ни направления записи слов (иврит: справа налево). Они не предполагали существования заглавных букв, владели словами из бытовой лексики в объеме ниже уровня знаменитой Эллочки-людоедки, произнося эти слова без падежей и с ужасающим акцентом. Положительные результаты обучения повторились у детей русскоязычных эмигрантов, обучавшихся в школах и у частных преподавателей в странах Европы и Америки и в Гонконге, которые применяли методику РКИ, адаптированную в Израиле.
Этот путь мог бы стать полезным для сохранения языка у большинства детей русскоязычных родителей, однако для этого необходима переквалификация учителей русского языка, получивших базовое образование по преподаванию русского языка как родного, когда ученик, приходя в школу, уже владел строем языка и немалым лексическим запасом. Там его надо было учить только грамоте. Здесь его надо учить языку, поскольку ребенок, постоянно общаясь с нерусскоязычными сверстниками и взрослыми, теряя грамматический строй русского языка (сохраняя только остатки лексики), становится “иностранцем” для русского языка.
Однако в этом вопросе нет еще общего понимания среди педагогов русского языка, обучающих детей русскоязычных эмигрантов, поскольку нет установившегося определения самого объекта обучения. Разные специалисты относят таких детей к лингвистической категории русскоязычных, нерусскоязычных, но не иностранцев, особых иностранцев и т.д., предлагая свои методики обучения. Здесь вновь повторяется ошибка преподавателей гуманитарных и общественных наук, когда за базу принимается не некоторая устойчивая категория (например, строй языка), а меняющееся число освоенных слов (лексический запас), употребляемых без правил склонения и спряжения.
Сохраняется трудное положение с учебниками. До сих пор в зарубежье широкое распространение имеют прекрасно изданные дешевые российские учебники, которые построены на методике преподавания русского языка как родного, с богатой, часто малоупотребительной литературной лексикой и поэтому непригодные для преподавания детям, живущим в нерусскоязычной среде. Издательства учебной литературы в России, призванные помочь распространению русского языка за рубежом, выпускают книги для обучения детей русскоязычных эмигрантов по старинке: отбор рукописей проводится не на конкурсной основе признанными специалистами в области РКИ, поэтому в ряде изданных учебников от методики преподавания РКИ остается только сам термин РКИ. Выпускаемые в Израиле учебники для государственных школ ставят цель дать учащимся как можно больший лексический запас. Однако при такой целевой установке освоение строя русского языка уходит на второй план (нельзя стрелять по двум целям одновременно). Строй языка – это каркас, скелет, на который нарастает “мясо” – слова. Без владения строем языка нет потребности в употреблении новых слов, невозможно сделать речь интересной, побуждающей собеседника к общению.
Решение этой части проблемы, включающее переквалификацию и переаттестацию преподавателей, выпуск и распространение учебников по РКИ (по которым уже есть задел), может дать тем, кто болеет за сохранение русского языка и культуры в нерусскоязычной среде, не только моральное удовлетворение, но и ощутимый материальный интерес.
Третий аспект – организационно-финансовая поддержка. Итак, чтобы привить русский язык детям иммигрантов, требуются значительные средства: на работу с родителями для пробуждения их интереса к сохранению родного русского языка у детей и внуков; на переподготовку и повышение квалификации преподавателей; их аттестацию; на защиту прав родителей, оплачивающих обучение детей; на издание и распространение учебников, проведение конкурсов для детей на лучшее владение русским языком и проч.
До настоящего времени нет организации, которая могла бы привлекать необходимые средства русскоязычных эмигрантских общественных организаций, русскоязычный бизнес и СМИ в странах массовой эмиграции, а также средства России. До сих пор многие эмигрантские общественные организации, в том числе международные, не осознают значения русского языка для своего собственного существования и не оказывают поддержку организациям и лицам, обучающим детей русскому языку. Все расходы падают на родителей.
Выход один: привлечение основного источника пополнения расходов – владельцев бизнесов, владельцев СМИ, для которых сохранение потребителей русского языка и культуры представляет важный компонент коммерческой деятельности, обладающей большим и устойчивым финансовым потенциалом.
Четвертый аспект – управление программой сохранения русского языка. Успех решения проблемы зависит от того, в какой степени будут увязаны все аспекты и детали в Программе. Из этого вытекает первоочередная необходимость создания центра управления, который мог бы разработать проект программы, осуществляемой на коммерческой основе.
Желательно, чтобы этот вопрос был широко обсужден и было выработано общее мнение о практических шагах.
Израиль, Цфат. 08.29.05.