Нежные сети уже сплетены. Пора загружать тяжелые соты
Опубликовано в журнале СловоWord, номер 45, 2005
Этот текст – нечто среднее между исповедью и манифестом Михаила Эпштейна, профессора университета Эмори (Атланта), автора проектов и сайтов «ИнтеЛнет», «Дар слова», «Книга книг», и других, направленных на соединение электронной сети с потенциалом современной гуманитарной мысли.
1. Как все начиналось
На компьютере я работаю с января 1990 года, а к Сети подключился в мае 1995 года и сразу почувствовал в ней новый инструмент сознания, гораздо более пластичный, чем ручка, бумага, книга… Было ощущение, что в руки мне попал колоссальный, сверхчеловеческий мозг, к которому я могу по цепочке нейронов-линков подключиться своим мозгом. Дело в том, что я всегда мыслил гипертекстуально, мысли ветвились в пространстве, и мне трудно было выстроить их на бумаге, в линейно-временной последовательности. Бумага – это двумерная плоскость плюс однонаправленное время, а Интернет – это трехмерный континуум, где можно двигаться в любом направлении.Иными словами, время здесь встроено в пространство. Сеть так много говорит уму, потому что сам ум сетеобразен, гипертекстуален. Мне захотелось мыслить Сетью, ткать страницы, – «сопрягать, сопрягать», как слышит во сне толстовский Пьер.
Но Интернет в то время был, да и сейчас в основном остается, каталогом разных ресурсов, информационной выставкой, а не рабочим инструментом сознания. В Интернет переносится то, что может существовать и вне Интернета, т.е. дублируются традиционные, бумажные средства коммуникации. Вот мне и захотелось «осЕтить» ум, разбежаться мыслью по древу отсылок, сцеплений – соединить Интернет и интеллект. Так родился ИнтеЛнет — попытка наполнить интеллектуальным содержанием технические возможности Сети, чтобы движение сигналов было и движением мысли, чтобы электронный импульс был концептуальным. Тут уместно вспомнить, что богиня мудрости Афина была также богиней прядильного искусства, и Паутина в какой-то степени – дело ее рук. Вот и я почувствовал в руках зуд ткача, сплетателя электронной паутины. Весь июнь 1995 г. я лихорадочно работал над проектом, набрасывал схемы, линки, кровеносные сосуды, нервные клетки, по которым мог бы происходить обмен и круговращение идей. 1-го июля 1995 г. англоязычный ИнтеЛнет вышел в Интернет. В конце 1997 года я начал выводить в сеть кириллицу и построил русскую сеть ИнтеЛнета.
Английская и русская версии ИнтеЛнета:
http://comm.cudenver.edu/~inteLnet/
http://www.emory.edu/INTELNET/rus_ukaz.html
2. Время загружать соты
Минуя интернет, по-моему, уже и нельзя стать профессиональным писателем или философом. Во всяком случае, к тому дело идет и лет через пять-десять точно придет. Как может мысль осуществлять свою эфирно-скоростную функцию, распространяться «быстрее света», если она завязана на процессах вырубки лесов, изготовления бумаги, издательской волокиты и т.д.? Вся чисто бумажная словесность в 21-ом веке перейдет на то же положение любительщины или особого искусства (print-art), на каком рукописание оказалось в гуттенбергову эпоху. Вспоминается чеховская Вера Иосифовна Туркина, которая любила читать свои сочинения в кругу гостей и домочадцев, а публиковать зачем же – «ведь мы не нуждаемся». Вот и писала она то, в чем никто не нуждался: «мороз крепчал». Если ты профессионал умственного труда, а не библиофил и не каллиграф, то работай в сети. Экран – гораздо более пластичная среда для выживания и распространения мысли, чем бумага. Конечно, я люблю бумагу, ее запах, цвет, шуршание, как любишь свое тело, «душный, смертный плоти запах». Но компьютерная среда создает гораздо более успешный нооценоз – биоценоз мысли, и эволюционно она вытеснит бумажную печать. У мышления отдача тем больше, чем меньше материальных посредников между умами.
Для меня радикальный переворот совершился в 2000 г. Раньше я выносил в сеть преимущественно то, что уже выходило в бумажном виде. Теперь я стараюсь сразу осетить свои тексты, а уже потом по мере возможности обумаживаю. Например, манифест протеизма (Debut de siecle, или От пост- к прото-. Манифест нового века) вышел сначала в январе 2001 г. в сетевом журнале «Веер будущностей. Техно-гуманитарный вестник»(http://veer.info/), и лишь в мае – в журнале «Знамя»: И писал его я именно для «Веера», поначалу даже не рассчитывая на бумажную публикацию.
Вообще на первых порах создания Сети ведущую роль играл образ Паутины (нужно было ее соткать); теперь же, мне кажется, должен выдвинуться образ Улья или Сот, которые надо чем-то заполнять. Паутину ведь нельзя заполнить, это красивая, сложно сплетенная ткань, годная только для уловления мошек, для фиксации всяких мимолетных фактов и слухов. Когда же встает вопрос о наполнении сети, о том, чтобы ее ячейки не просто сквозили, но держали и копили «мед мысли», то нужны соты, ульи, пасеки и пасечники. У Мандельштама есть строчка: «Ах, тяжелые соты и нежные сети…!». Так вот, «нежные сети» уже сплетены, пора загружать «тяжелые соты».
3. Как защитить идеи
Главный тормоз в развитии электронных библиотек, и особенно их интеллектуальных разделов (естественные и гуманитарные науки), – незащищенность идей от плагиата. Авторов беспокоит не столько перспектива бесконтрольного и безгонорарного размножения их идей, сколько угроза их присвоения электронными ворами.
В этой связи хотелось бы предложить разработчикам Интернета, особенно его новых скоростных линий (Интернет-2), простой метод охраны интеллектуальной собственности – на основе уже существующих поисковых систем. Работая в обратном направлении, не от пользователя к сайтам, а от сайтов к авторам, поисковые системы легко превращаются в сторожевые. Как только текст, идентичный данному хотя бы в двух-трех незакавыченных предложениях или десятке словосочетаний, выводится где-то в Сеть, – подается сигнал на сайт текста-оригинала (туда, где он впервые был введен в Сеть). Тем самым автор – или первый публикатор – извещается о воспроизводстве (если есть разрешение) или о краже (если разрешения нет) первичного текста. Если поисковые моторы позволяют нам легко находить идентичные тексты и словосочетания на множестве сайтов, значит, эта проблема технически легко разрешима: каждый текст может получить сигнал (например, окраситься кровью или желчью), как только в Сети появляется его двойник.
Сейчас еще возможен плагиат посредством упрятывания похищенного из Сети текста в книгу, журнальную статью, но через несколько лет только электронная публикация будет признаваться аутентичной, принимаемой к сведению и классификации научным сообществом. И тогда на любом воре будет гореть шапка, то есть его плагиат сразу отзовется в тексте-первоисточнике, введет в действие сигнал электронной тревоги, что-то вроде пронзительной сирены.
Еще эффективнее передавать этот сигнал в централизованную систему контроля за авторским правом, которая возникнет под эгидой существующих больших поисковых систем и на их технической основе (Гугл, Алта Виста, Йаху, Ликос, Рамблер, Яндекс и т.д.). Ведущие университеты, участвующие в проекте Интернет-2, также могут учредить свою собственную систему охраны интеллектуальной собственности, своего рода электронные BBB (Bureau of Better Business), которые в данном случае лучше назвать CCC (Citations Clearance Committee; или Center for Copying Credits). Сигнал о текстуальных повторах поступает в центр по соблюдению авторских прав, где автоматически регистрируется и закладывается в электронные профили индивидов и организаций-нарушителей, с соответствующей системой штрафов и угрозой академической дискредитации. В принципе, нет ничего проще, чем установить приоритет оригинального текста над его копией – сличением дат публикации, которые проставляются в Интернете автоматически.
Так новые мощности и скорости Интернета-2 позволили бы решить проблему интеллектуальной собственности, созданную Интернетом-1. Но у этой проблемы есть и другая сторона, которой я коснусь в связи со следующим вопросом.
4. Коммунистическое обаяние Рунета
Самое интересное, что отличает русский Интернет от известного мне американского, – это более свободное развитие электронных библиотек, не скованное тисками копирайта и издательских претензий. Российская сеть, хотя и на порядок меньших масштабов, чем англоязычная, гораздо прозрачнее для исследовательской работы: в ней появляются значительные тексты, первостепенные литературные источники, причем почти синхронно, а иногда и с опережением их бумажной публикации. На Рунете все еще (или уже) господствует коллективная манера ведения интеллектуального хозяйства.
Коммунистические навыки в этом смысле оказались не совсем вредными – они позволяют скорее войти в общее информационное поле, расставшись с иллюзией, что «эта мысль моя, никому ее не отдам». Коммунизм был бы непобедим, если бы начался с того, чем он сейчас заканчивается, – не с раздела материальной собственности, не с экспроприации земель и орудий производства, а с построения новых коммуникативных сетей, где мысль свободно перешагивает барьеры частной собственности.
Только в Рунете (сравниваю с англоязычной сетью) возможны такие феномены, как библиотека Мошкова и другие хранилища, содержащие обширные, основные тексты живущих авторов: можно почитать и Солженицына, и Бродского, и Стругацких, и Пелевина. А вот попробуйте найти в англоязычной Сети тексты Джона Апдайка, Сола Беллоу или Стивена Кинга – практически ничего не найдете, кроме, может быть, нескольких случайных интервью и второстепенных газетных публикаций.
Все остальное – в собственности издателей, которые своих прав не уступят ни на йоту. Маленький пример: недавно я получил письмо от американского университетского издательства, опубликовавшего в 1995 г. мою книгу «After the Future»: оно хочет перепродать права на распространение ее электронной версии другой компании, netLibrary, причем за каждый экземляр будет взиматься $55 – такова стоимость этой книги в твердом переплете (в мягкой обложке она стоит в три раза дешевле). Вот пример того как, рассуждая по-марксистски, форма частной собственности приходит в противоречие с электронным бытием текста, доступного всякому и везде за считанные секунды.
«Незащищенность» авторских прав совсем не обязательно минус, в ней есть свои плюсы, и не только практические (найти хороший текст в Сети, а не бежать в магазин или библиотеку)… «Отмена» авторских прав в Сети созвучна постмодерным идеям о «смерти автора», о «глобальной деревне» (и следовательно, о новом фольклоре) – и эспериментально проверяет эти идеи, стимулирует разработку новых, пост-авторских, пост-индивидуальных типов творчества (анонимного, коллективного, персонажного, диалогического, соборного, коммунального…). Слово растекается по сотам-сетям, мысль проносится во всех направлениях, улей жужжит, пчелы мелькают, соты тяжелеют, а кто какую капельку куда сложил – это вопрос скорее юридического или технического, чем интеллектуального порядка. Конечно, за индивидом нужно признавать право на авторскую собственность, но нужно признать и право отказываться от этой собственности. Тот же закон действует и в материальной сфере: плагиат, как и кража, подлежат суду и наказанию, но милосердие и филантропия достойны всяческого поощрения.
Я надеюсь, русская сеть выработает иной, более щедрый кодекс интеллектуальной собственности. Авторское право должно охранять именно интересы автора, его право на текст, а не право издателя на копирование и распространение текста, поскольку в электронных медиа издатель становится «третьим лишним» между автором и читателем. Во всяком случае, решать вопрос авторского права должен сам автор, и лишь по его поручению или согласованию с ним – издатель.