Опубликовано в журнале Старое литературное обозрение, номер 1, 2001
Последние 10 лет живу книгой Томаса Венцловы, которую мечтаю издать в Москве. За это время я перебывал преуспевающим литератором, диссидентом, участником победившей революции, руководителем приличного издательства, завхозом и даже преподавателем Литературного института. Но смею дать другое определение, которое мне представляется самым верным и главным: я был собеседником Томаса. Каким — это другой разговор. Во всяком случае, наш диалог пока не прервался. Мечта поделиться радостью общения с этим человеком — содержание моей нынешней жизни. Надеюсь, книга статей, о которой я веду речь, скоро будет опубликована. Ее готовит издательство “Прогресс”. Называется она “Свобода и правда”. Я снабдил эту книгу коротким послесловием. Оно не пригодилось. Жаль выбрасывать текст, истинность которого для меня неоспорима. Вот он:
“Не стоит даром тратить слова: эта книга сама все сказала о себе и о нас. Называться она могла бы “Совесть, благородство и достоинство”. Ее автор принадлежит не одной Литве, не только литературе и ХХ веку. Но хочется, чтобы о поэзии судили по таким читателям. Об Америке — по таким европейцам. О Литве — по таким изгнанникам, как Томас Венцлова”.
Мы познакомились в 69-м. В 88-м возникла переписка, фрагменты которой я и предлагаю читателям ЛО.
“Знакомство в Кафе “Жария”[1] с Вами, к великому сожалению, не помню — впрочем, при моем тогдашнем образе жизни это не слишком удивительно. <…> В целом я оптимист. Произошло уже столько совершенно немыслимого, что ожидать можно и дальнейших немыслимых событий. <…> В Литву не спешу по разным причинам: в частности, хочется сохранить полную независимость не только от неприятелей, но и от — более или менее — единомышленников. Предрассудки окружения меня всегда подзадоривают писать поперек. К счастью, мне повезло — оказавшись в университете, а не, например, на радио, я смог отколоться от эмиграции. Это очень важно” .
(3 апреля 1989)
“Литовскую печать, включая “Согласие”[2], я внимательно читаю. С непривычки она все еще вызывает изумление, граничащее с состоянием Лотовой жены. Но непривычка постепенно проходит. Очень многое из печатающегося мне не нравится, даже резко, однако мой принцип прост — пусть каждый говорит что хочет, Господь и история разберутся. <…> Если напечатают[3], реакция братьев литовцев, полагаю, будет однозначно отрицательной — впрочем, не мне этого бояться. Пишу рецензию (резкую) на полное английское издание “Августа Четырнадцатого” для журнала “Нью рипаблик”, это может вызвать всеамериканский скандал, а скандалы я, в общем, люблю”.
(2 июля 1989)
“…Остались бы стишки, страниц этак 150[4]. Больше у меня просто нет, и написать что-либо для затыкания пространства я, естественно, не могу”.
(25 декабря 1989)
“…Они[5] дают деньги на культурные мероприятия, а куда уж культурнее инакомыслия”.
(4 апреля 1991)
“Продолжаю все же сомневаться, нужны ли в этой книжке[6] стихи. Не хотелось бы выглядеть “диссидентом, который между прочим и поэт” — сам-то я себя склонен считать “поэтом, который между прочим и диссидент””.
(9 декабря 1993)
“Можно бы, конечно, дать разные групповые снимки с Папой римским и т. п., но я же не Вознесенский, чтобы этим промышлять”.
(19 июля 1994)
И одно письмо приведу практически полностью:
“Дорогой Юра, огромное спасибо за письмо. Очень сочувствую по поводу “сгустившихся обстоятельств”. <…> Однако такие вещи, к счастью, вылечиваются, точнее, проходят сами. Хандре и мизантропии не поддавайтесь. Как говорил Бродский, спасение именно в том, чтобы играть в игру “я не хандрю”. Никто уже таких слов не скажет. Сейчас мы каждый день вспоминаем его мнения, остроты, высказывания о людях и книгах. Только что вернулись с его поминок — на сороковой день — в Нью-Йорке. Они происходили в огромном, полном людей соборе, очень достойно и серьезно: читали стихи три лауреата Нобелевской премии, читали и просто друзья, в том числе я (прочел Натюрморт) и прилетевший из Вильнюса Ромас Катилюс, которого Вы, может быть, знаете (прочел отрывок из Литовского дивертисмента о нашем Доминиканском костеле). Шок у нас у всех сильнейший и вряд ли пройдет. Кончилась эпоха, не самая прекрасная на свете, но значительная и вобравшая в себя наши жизни практически полностью”.
(12 марта 1996)
Примечания:
[1] Кафе “Zarija” (“Уголек”) — одно из любимых мест массового скопления вильнюсской интеллигенции в те годы.
[2] Газета “Согласие” — одно из первых неподцензурных массовых изданий на русском языке — начала выходить в Вильнюсе в январе 1989 г.; я был одним из ее редакторов. В первом номере была напечатана статья Томаса “Русские и литовцы”.
[3] Речь идет о работе “Вильнюс как форма духовной жизни”.
[4] Это о предполагавшемся издании сочинений Томаса.
[5] Фонд Сороса.
[6] “Свобода и правда.