Стихи
Опубликовано в журнале Сибирские огни, номер 10, 2011
Владимир БЕРЯЗЕВ
По пологим снегам вдоль берез по холмам невысоким
Мы поедем с тобой на восток в Буготакские сопки,
Где над настом прозрачные рощи слегка розоваты,
И просторы воздушные дремлющей влагой чреваты.
Снова в глянцевых ветках февраль привечает синицу,
И меняет оковы мороза на льда власяницу,
Чтоб по корке наждачной сосновое семя летело
По полям, по долам до златого от солнца предела.
Мы поедем в деревню, где в бане поленья багровы,
А “Ленд Ровер” на старом дворе популярней коровы.
Там над прорубью цинковый звон, и вторую неделю
Месяц плещет хвостом, в полынье поджидая Емелю.
Я по-русски тебе говорю, пригубивши водицы,
Не годится роптать, коли тут угадали родиться.
Я, как старый бобер, здесь — подвластный и зову, и чуду —
По весне, после паводка, буду мастырить запруду…
НА МОГИЛЕ ЯДРИНЦЕВА
На Нагорном кладбище, над Обью
Я бреду по снежному сугробью
До гробницы серого гранита…
Им была Россия знаменита,
И Сибирь, в красе одушевленной,
Стала новой Русскою Вселенной.
ТЬМА И БУРЯ ЗА УТЛОЙ СТЕНОЙ
Пробудившись в ночи,
что ты помнишь о часе рожденья?
Ты качался во чреве,
объят материнскою мглой.
И — кричи не кричи —
ни прощенья, ни снисхожденья.
Одинок, одинок…
Тьма и буря за утлой стеной
деревянного дома…
Какая такая плацента?!
ложесна, пуповина?!
Лишь скрип заржавелых пружин
пожилого матраса,
лишь памяти рваная лента
да оставшихся лет
теплохладный режим.
Как гремит на заборе ведро,
и труба завывает,
и колотится ветер о стену — немтырь ножевой…
Мир устроен хитро,
ничего просто так не бывает:
в страхе телу дотлеть,
а душе — отрядили конвой.
Я в ночи пробудился,
я слушаю времени хрипы,
все конечное корчится в муках и чует предел.
Флейты труб водосточных
сыграть
о любви мне могли бы,
но, увы, этой ночью — они не у дел.
Вод рожденья и смерти стоячее море прогоркло.
Каждый лишь в одиночку
сквозь хляби вершит переход.
Слышишь, коли подступит
под горло,
под самое горло,
только не обернись,
уходи же, душа моя, вброд!
В этой сваре стихий
слишком много пустого надрыва.
В этой гонке ревнивой
на финише
нечем дышать.
И поэтому все,
что действительно — то справедливо,
посему, сколь не тщись,
неизбежного
не избежать.
Пробудись же в ночи!
И покуда душа не успела
для воскресного дела, для Пасхи
испечь куличи,
дом мой, топка, дрова,
кочерга, даже бренное тело, —
теплят
пламя
в печи…
Ласточки казанского Кремля
I.
Как окликается — строкою ли, звездою? —
Как время катится в Казани золотое
По кладке каменной, над гулкою водою,
Как время катится в Казани золотое!
И на вокзале, и в порту, и на постое,
В Кремле, во сквере и в саду, и на просторе
Эдиля-плеса, и в глуши аудиторий —
Как время катится в Казани золотое…
II.
А нам с тобой еще колечко не отлито,
И наша встреча не по замыслу Эвклида.
Лоза склоненная, казанская Лолита,
Княжна, плененная в эпоху Еврорлита.
Суюмбеке моя, печаль моя и нега,
В твою ли келию заглядывало небо?
Суюмбеке моя, ты в шаге от побега
Из башни-крепости миллениума-века…
III.
А над Кремлем — и ни аяты, и ни четьи —
Касатки-ласточки от храма до мечети!
Как диски-молнии, как искры-телеграммы,
Снуют и вьются от мечети и до храма.
Свистят на воздухе, над Башнею завихрясь,
На виражах по траектории — навыхлест!
Их гнезда свиты из мелодии и света,
Из золотых тенет державинского лета…
* * *
На калине ягоды пожухли,
На траве то иней, то ледок,
И лесов оранжевые букли
В колтуны свалялись у дорог.
Друже мой, по пажитям и весям
Тишина да белые дымы.
Скоро отпоем, откуролесим,
Отъелозим по свету и мы.
Так прозрачна роща, так пустынна —
Текот дятла да синицы звон.
Вот уже прохладно и простынно
Манна упадает на амвон…
Хочется окуклиться, забыться,
Задремать у родины в пазу.
И листает умершие лица
Память-ветер, словно на весу.
РОЖДЕСТВЕНСКИЙ РОМАНС
Ток поэзии, ткань ремесла,
Невесомая лестница света…
Возле моря старуха жила,
Та, что девой любила поэта.
Валом пенным накатывал сон
На морозные рифы коралла,
Ей казалось, что мир занесен
От окраин до гребня Урала.
Параллельного мира лыжня,
Караульные крики сорочьи,
Тает в окнах видение дня,
В снеговом пропадя заморочье.
Фонарей золотые круги,
Где рои мотыльковых метелей,
Где пуховые крылья пурги
И смолистые запахи елей.
Было — не было. Бал или блажь?
Прорубь — зеркало или могила.
Что не сбылось — в реестре пропаж.
То, что минуло — сделалось мило.
Ничего, ничего не прошло,
Даже лето и то недалече,
Коли лепетом позанесло
И снегами укрыло по плечи.
И летит по лыжне, по лучу,
Юной девою пенорожденной,
Песнь! И вновь возжигает свечу
Дух — надеждою освобожденной.
в самый темный день 2010 год
ЭТЮД С НАТУРЫ
Над оцинковкой подоконника, за старой рамою двойной —
Лазурь небесного иконника, сугроб да вензель ледяной.
В кувшине мертвые соцветия на фоне снежного горба,
А дальше — купол новолетия в сиянье зимнего столпа!
На синеве златеет храмина, и крест лучится в вышине.
И торжествующе, и пламенно уже и в сердце, и вовне
Во дне рождественские кружева плетутся спицами зимы
Из ожидания и стужева той жизни, что прожили мы.
ВЕСНА В НОВОСИБИРСКОМ
ЗООПАРКЕ
С марала пали рога на мартовские снега,
Вот так — и вся недолга: безрог — и не до врага.
А рядом, под треск сорок, проснулись барсук, сурок,
И город мокрый — продрог, топочет, как носорог.
Я тоже чешу бока — без водки, без табака.
Лишь лужи и облака, овсянка и курага.
* * *
Паучок, дружище восьмирукий,
Ты зачем плетешь среди зимы
Пряжу одиночества и скуки —
Сеть для ловли пыли или тьмы?
На окне мороз, а не ромашки,
Для охоты — снулая пора.
Ничего, ни мушки, ни букашки,
Ни зануды вечной — комара.
И жилец ничем тебя не сможет
Поддержать. Он сам такой же лох —
Вяжет, нижет, все не подытожит,
Все никак не выкупит залог
Жизни…
Ты же кружево антенны
Слушай дальше, затаясь в углу:
Звон Вселенной? рокоты Геенны?
Сон младенца, неподвластный злу?
* * *
По молитве, без пропуска
Проступает сквозь снег
Маргаритки и крокуса
Краткий ветреный век.
Я на краешке глобуса
И весны на краю
Замираю от робости
И тихонько пою.
Вам ни “здрассте, пожалуйста”,
Мне на помощь певцы:
Все цветов побежалости
Горловые скворцы.
Полдень катится под гору,
В переливах журча,
И проходишь ты по двору
Горяча-горяча.
Чилийская песенка
Нас правде по сказкам учили
В стране, что на счастье дана.
Родная, поехали в Чили,
Там песен полно и вина!
На песо, на звонкие песо
Мы купим послушливых лам,
Навьючим и, мимо прогресса,
Уйдем по горам и долам
Туда, где курятся вулканы,
Где инков лежат города,
Где грозных богов истуканы
Хранят Золотые Врата.
По Андам, по горной дороге,
По джунглям, по сельве живой,
То на камышовой пироге,
Сквозь птичий горластый конвой,
То пехом, то скоком, то гиком
Над пропастью, на перевал,
Где во вдохновенье великом
Господь этот мир рисовал.
А в небе дежурят орланы!
А в море играют киты!
И все наши глупые планы
Сверзаются с той высоты.
Покуда в обратном билете
Открыта нам дата на взлет,
Родная, мы будем как дети,
В безвременье, в золоте-лете,
Вот-вот…