Опубликовано в журнале Сибирские огни, номер 8, 2010
БИБЛИОГРАФИЯ
“Октябрь” № 6-2010 публикует шута горохового русской поэзии — Игоря ИРТЕНЬЕВА, в бодром хихиканьи которого чувствуется абсолютная уверенность: осмеять можно все, были бы желание да уверенность, что морду не набьют:
* * *
Нам не дано предугадать,
Когда, и что, и где взорвется,
И ничего не остается,
Как только ждать, когда опять,
Не дай Бог, что-нибудь взорвется,
И сил уже не остается
Себя надеждой утруждать.
В том же “Октябре” очередные заметки Дмитрия БАКА из серии “Сто поэтов начала столетия” — на сей раз обсуждается редкий поэт Владимир Салимон. Почему редкий? Потому что редко Владимир Салимон обращается к поэзии — несмотря на неимоверное количество стихотворных публикаций, состоящих большей частью из откровенной ерунды. Однако со свойственной ему основательностью Д. Бак выдает и выдает филологические периоды:
“Никакой также тут новой искренности или там – эстрадности-фестивальности; острой социальности и жесткости тож. И все у него как-то излишне конкретно — ну кому придет в голову всматриваться в заоконный пейзаж в эпоху вдвойне-втройне усиленного зрения, протезированного терабайтами прежде неведомых электронных сил?” Да уж конечно, куда там, вот он, В. Салимон, “не усомнившийся в идеале” борец с этими, с терабайтами посредством “чувства цельности”: публикация в журнале “Арион” № 2-2010:
* * *
На призыв о помощи, во мраке
прибежал старик с огнетушителем.
Оттого ль так громок лай собаки,
что усилен громкоговорителем?
Или потому что ночью нужно
разговаривать друг с другом шепотом.
Буду улыбаться благодушно,
как большой поэт с огромным опытом.
Но Д. Бак неумолим: “Стихотворение Салимона строится так: простейший предмет (= несложное событие) ведет к спонтанной, непосредственной человеческой реакции, обычно минующей топику рассуждения, соразмерной с интонацией вздоха, вымолвленной почти не задумываясь короткой фразы, иногда сдержанного вскрика. Главный вопрос: откуда же возникают в этом мире простых вещей и слов вполголоса фирменные салимоновские сентенции, открывающие новые измерения повседневного бытия?” Какие новые измерения повседневного бытия открыл В. Салимон Д. Баку — мне не ведомо, но углубляться в фирменные салимоновские сентенции читателю не советую: можно навсегда остаться без “углубления в отвлеченное умствование”, столь опротивевшее Салимону и Баку, – можно навсегда остаться, простите, дураком.
Несмотря на наличие во 2-м номере “Ариона” вышеприведенного борца с отвлеченным умствованием, в остальном номер порадовал парой-тройкой стихотворений — а это уже много. У Натальи АРИШИНОЙ почти понравилось следующее:
* * *
Похолодало. Пасмурно. Зюйд-вест.
Смотри в стекло, пока не надоест.
На шпингалетах форточки и створки.
Чужой портрет дрожит на переборке.
Известий нет, хороших и плохих.
Все интересы нижутся на них.
Надежды есть, и чересчур знакома
тревога — доберешься ли до дома.
Шестая строка совершенно не к месту и не звучит, однако в целом настроение и исполнение притягивает. Другое стихотворение подборки еще проще:
* * *
Не копана картошка,
линяют облака,
слюнявит лапу кошка,
слегка рябит река,
и километров десять
до ближних бакалей.
Весь календарный месяц —
гудеж, полет шмелей.
Вставляем в разговоре:
“Пора, мой друг, пора…”
Нещадно мучат хвори,
а это не игра.
Уступкой однобокой
отделаться не смей.
Витает над осокой
слепой бумажный змей.
У Иры НОВИЦКОЙ — несколько интересных — как это называется теперь, хокку или что? — короче, несколько интересных образцов:
* * *
как холодно и одиноко письмам
ночью
зимой
в огромных почтовых ящиках
* * *
в окне напротив
женщина взмахнула одеялом
утро настало
Просто гениальное (а что тут такого? — гениальное, в кантианском смысле) стихотворение у Андрея ПЕРМЯКОВА:
ПЕРЫШКО
Желтым метет, метет.
Что не прошло — пройдет.
Только совсем стальное
не превратится в лед.
Воздух к двери бежит,
пыль на окне лежит.
Светлое, неживое,
в теплой руке дрожит.
Взрослые ждут врача,
комната горяча.
Кто прилетал за тобою
и не задел плеча?
Коротко говоря, после чтения подборок в “Арионе” библиограф почувствовал непреодолимое желание уверовать в текстоцентрический подход Л. Костюкова.
В.Т.