Главы из книги «Как и когда был придуман еврейский народ». Продолжение
Опубликовано в журнале Сибирские огни, номер 7, 2009
ХАЗАРСКИЙ ИСХОД*
Главы из книги «Как и когда
был придуман еврейский народ»
IV. В закоулках хазарской истории:
современные исследования
О хазарах в свое время писал Айзек Маркус Юст. Позднее по его стопам пошел знакомый нам Генрих Грец. Единственными осколками хазарского прошлого, доступными исследователям XIX века, были письма Хасдая и царя Иосифа. Не следует забывать, что, несмотря на глубокие различия в характере национального самосознания этих виднейших историков, оба они испытали на себе германское высокомерие по отношению к восточноевропейской культуре и, прежде всего, к восточноевропейским евреям. Кроме того, их работы по воссозданию еврейского прошлого затрагивали преимущественно духовные аспекты жизни. Хазары, оставившие после себя крайне скудное наследие, не имели ни малейших шансов произвести впечатление на этих германских интеллектуалов. Юст не верил в подлинность письма царя Иосифа. Грец же, никогда не скупившийся на красочные описания, полагал, что до своего обращения в иудаизм хазары являлись «примитивными идолопоклонниками… и их религиозные практики были порождением невоздержанности и распутства»[1]. Это была типичная риторика еврейского историка, объяснявшего забвение прошлого тем, что многочисленные прозелиты, примыкавшие к иудаизму на различных этапах истории, были всего лишь временными наслоениями на теле «избранного народа».
Присущий Грецу позитивистский подход к истории не позволил ему усомниться в достоверности переписки Хасдая с хазарским царем, равно как и в исторической обоснованности библейских преданий. Время от времени его захлестывает гордость при мысли о государственной мощи, которой обладали хазарские иудеи; кроме того, он твердо убежден, что иудейская религия была распространена среди самых широких слоев населения. И все же Грец рассматривал хазарский прозелитизм как временное и малозначимое явление, в долгосрочной перспективе не повлиявшее на «историю народа Израиля»[2].
Но если историки, проживавшие на «Ашкеназской земле», т. е. сугубо германо-ориентированные, не придавали хазарам большого значения, то с восточноевропейскими исследователями дело обстояло совершенно иначе. В России, на Украине и в Польше затерянное в прикаспийских степях иудейское царство вызывало большой интерес у русско-еврейских ученых, равно как и у русских историков нееврейского происхождения. В 1834 году В.В. Григорьев, основатель школы востоковедения в Санкт-Петербурге, опубликовал исследование о хазарах, в котором утверждал: «Необыкновенным явлением в средние века был народ хазарский. Окруженный племенами дикими и кочующими, он имел все преимущества стран образованных — устроенное правление, обширную цветущую торговлю и постоянное войско… Как светлый метеор, ярко блистала она (Хазарская империя) на мрачном горизонте Европы и погасла, не оставив никаких следов своего существования»[3]. Предположение о том, что первые ростки русской государственности зародились под влиянием иудейского царства, в начале XIX века еще не казалось недопустимым. Благодаря этому первопроходческому труду другие историки также начали проявлять интерес к теме и опубликовали исследования, проникнутые симпатией к Хазарскому царству и стремлением представить его историю во всем блеске. В этот период русское национальное самосознание еще пребывало в дремлющем состоянии, а потому местные исследователи не считали зазорным для себя выказывать уважение к хазарам, этим древним и экзотическим соседям восточных славян.
Эти труды вызвали широкий резонанс и в еврейской среде. Уже в 1838-м году хазары удостаиваются упоминания в книге Иосифа Перла «Испытующий праведника», включающей сорок одно письмо, в которых раввины обсуждают различные аспекты еврейской жизни.[4] В послании под номером 25 рассмотрены бытовавшие в прошлом сомнения по поводу самого факта существования хазарского прозелитизма, а также научные аргументы, обосновывающие достоверность информации, содержащейся в письме Хасдая (но не в письме царя Иосифа). В ответном послании некоего раввина выражается радость в связи с тем, что сведения о хазарах не являются историческим вымыслом[5]. Интерес к Хазарии не угасал на протяжении всего столетия, а во второй половине XIX века даже возрос.
Так, например, в 1867 году появились две книги, прямо или косвенно затрагивающие хазарскую тему: небольшое сочинение Иосифа Иегуды Лернера под названием «Хазары», а также книга «О языке евреев, живших в древнее время на Руси» Авраама Гаркави[6]. Лернер нисколько не сомневался в подлинности еврейско-хазарской переписки и не считал нужным подвергать ее критическому анализу. Кроме того, он был знаком с некоторыми арабскими летописями и использовал их как вспомогательный материал для восполнения исторических пробелов. Самый интересный момент в его очерке — нежелание датировать падение Хазарского царства 965 годом нашей эры. По его мнению, это царство продолжало существовать в Крыму, а возглавлял его правитель, носивший имя Давид. Самостоятельная иудейская власть окончательно распалась только в 1016 году под натиском византийцев, после чего многочисленные иудеи, жившие в этом регионе, примкнули к караимству[7]. В заключительной части своего сочинения он выступает в защиту Авраама Фирковича, который, как уже было сказано, обвинялся в фальсификации исторических документов и иудейских надгробных надписей. Исходя из этого, можно предположить, что Лернер и сам принадлежал к караимской общине.
Одним из самых непримиримых критиков Фирковича и его теорий был Авраам Гаркави, пионер еврейской историографии в России. Гаркави, в 1877 году назначенный заведующим отделом еврейской литературы и восточных рукописей при Санкт-Петербургской императорской библиотеке и занимавший эту должность до конца своей жизни, был осторожным и вдумчивым исследователем. Его сочинение «О языке евреев, живших в древнее время на Руси», а также другие работы, посвященные хазарам (в особенности, «Сказания еврейских писателей о хазарах и хазарском царстве»), высоко ценятся в исследовательских кругах. Гаркави был убежден, что в Хазарии обитало множество иудеев, придерживавшихся раввинистического иудаизма. Именно он в 1874 году обнаружил в собранной Фирковичем коллекции рукописей пространную редакцию письма Иосифа. Благодаря глубоким знаниям в традиции и литературе Востока Гаркави внес весомый вклад в прояснение хазарского вопроса. Исследованием этой темы занимался и другой перешедший в христианство еврейский востоковед, Даниил Абрамович Хвольсон (Chwolson, 1819-1911), который вел бурную полемику с Гаркави[8].
К моменту, когда за Дубновым закрепился статус ведущего еврейского историка, накопилось уже немало исторических материалов, связанных с Хазарией. В 1912 году был опубликован «Кембриджский документ»; переписка Хасдая с царем Иосифом в первой половине XX столетия стала восприниматься большинством исследователей как относительно достоверный исторический источник, несмотря на многочисленные переработки, которым подверглись оба письма. В своем монументальном труде «Всемирная история евреев» Дубнов отводит хазарам достаточно заметное место по сравнению с весьма незначительным вниманием, которое уделили им Юст и Грец[9]. Он скрупулезно описывает все этапы становления Хазарского царства, и, взяв за основу письмо царя Иосифа и большую часть арабской летописной традиции, красочно описывает добровольное обращение Хазарии в иудаизм. Дубнов, как и Грец, был поражен могуществом Хазарии; тем не менее, он счел необходимым подчеркнуть, что иудейский прозелитизм охватил лишь аристократические круги, тогда как средние и низшие слои населения сохранили приверженность язычеству, исламу или христианству. В отдельном приложении он представил подробный библиографический анализ и пришел к выводу, что хазарский вопрос является одной из самых запутанных проблем в «истории еврейского народа»[10]. Почему же хазарская страница еврейской истории представляется Дубнову более сложной, чем все остальные? Он не счел нужным ответить на этот вопрос. Несомненно, в его рассказе о хазарах проскальзывает растерянность, причины которой читателю не вполне ясны. Можно лишь высказать резонное предположение: вероятно, Дубнов полагал, что поскольку хазары не являются «этно-биологическими» отпрысками «народа Израиля», они не заслуживают места во «всемирной истории евреев».
В начале своего становления советская власть поощряла хазарские исследования, и молодые ученые с воодушевлением брались за реконструкцию догосударственного периода русской истории. С начала 20-х и до второй половины 30-х годов наблюдался подлинный расцвет хазарской историографии. В этот период появилось множество научно-исторических работ, причем содержащиеся в них открытия излагались в восторженно-апологетической манере. Симпатия к хазарам была вызвана тем, что их империя не подчинялась ортодоксальной церкви, и, кроме того, отличалась чрезвычайной терпимостью по отношению ко всем существовавшим тогда религиям. Исследователей не смущал даже тот факт, что Хазария являлась иудейским государством — тем более что многие из этих последовательных марксистов происходили из еврейской среды. Отчего не добавить каплю еврейской гордости к чаше плюралистического интернационализма, если хазарская тема предоставляет такую возможность? Тем не менее, самые заметные достижения в этой области принадлежали историкам, не имевшим еврейских корней.
В 1932-м году Павел Коковцов осуществил первое критическое издание «еврейско-хазарских документов». Несмотря на высказанные им сомнения по поводу достоверности некоторых из них, это издание послужило толчком для дальнейших исследований, а также для проведения археологических раскопок в низовьях реки Дон. Молодым археологом, возглавившим экспедицию, был Михаил Артамонов (1898-1972), который в 1937 году издал книгу под названием «Очерки древнейшей истории хазар». Это сочинение продолжало русско-советскую традицию симпатии и уважения к хазарскому прошлому и превозносило древних царей, стоявших у истоков Киевской Руси.
Пристальное внимание, уделявшееся хазарской теме в Советском Союзе, и ключевая роль, отведенная Хазарии в истории юго-восточной Европы, не могли не повлиять на деятельность зарубежных ученых еврейского происхождения. Так, например, в промежутке между двумя мировыми войнами знаменитый польско-еврейский историк Ицхак Шифер (Schipper, 1884-1943) посвятил хазарам немалое количество глав в своих книгах. Сало Барон в своем монументальном труде также подробно осветил историю Хазарского каганата. И если у Дубнова хазарская эпопея выступает всего лишь в качестве одного из эпизодов еврейской истории, то в сочинении Барона, написанном во второй половине 30-х годов, она неожиданно приобретает огромный вес.
Несмотря на присущий ему этноцентризм, Барон всеми силами пытается разобраться в «хазарской загадке» и вплести ее в историю «еврейского народа». Дабы нащупать эту историческую преемственность, он выдвинул предположение, что массовая еврейская миграция в районы, подвластные Хазарскому каганату, стала причиной того, что население этих районов приобрело смешанный иудео-хазарский характер[11]. Тем не менее, его повествование о хазарах отличается научной насыщенностью и опирается на подавляющее большинство известных в то время источников. В более поздних изданиях, выходивших в свет начиная с конца 50-х годов, он дополнил нарисованную им историческую картину новейшими исследованиями и открытиями.
То же самое сделал и Бенцион Динур в своей знаменитой антологии источников «Израиль в изгнании». В издании, вышедшем в свет в 1961 году, помимо впечатляющего собрания цитат из переписки Хасдая и царя Иосифа, «Кембриджского документа», а также арабских и византийских летописей, приводятся многочисленные научные комментарии и масса новейшей информации. Хазарская история, занимающая в этой книге свыше пятидесяти страниц, трактуется совершенно однозначным образом: «царство хазар», «иудейская земля» и расположенные на ней «иудейские города» имеют огромную историческую важность. Они прочно вплетены в канву еврейской истории и оставили глубокий отпечаток в жизни народа Израиля, хотя их становление и происходило в стороне от «магистрального пути»[12].
Такое заключение могло быть выведено лишь из предположения, что в Хазарии издавна обитали иудеи, благодаря которым в иудаизм обратилось все царство. Следовательно, иудейская миграция в Хазарию не исчерпывалась эпизодическими появлениями на этой чужой земле немногочисленных беженцев, сумевших благодаря миссионерскому таланту привлечь местное население в лоно иудаизма. По мнению Динура, «приток евреев в эту страну носил непрерывный характер, и эти новоприбывшие составляли важную прослойку общества и способствовали расширению масштабов прозелитизма»[13]. Теперь, когда нам известно, что среди хазар было немало евреев «по рождению и по крови», мы можем со спокойной совестью упиваться воспоминаниями об их территориальной и военной мощи, радоваться мысли о существовании суверенного иудейского государства, своего рода средневековой Хасмонейской монархии, но значительно более могущественной, чем ее древний прообраз.
Обновленная хазарская историография, представленная у Барона и Динура, в значительной степени опирается на обширное исследование Авраама Полака. Его книга «Хазария — история иудейского царства в Европе», вышедшая в издательстве «Бялик» в 1944 году, почти сразу удостоилась двух переизданий (второе — в 1951 году). Это был первый всеобъемлющий труд, посвященный хазарскому вопросу. Хотя Тель-авивский муниципалитет и счел ее достойной внушительной премии, в определенных кругах она была принята с настороженностью и недоверием. Все без исключения рецензенты восторгались широтой размаха и научной глубиной этого исследования. В самом деле, Полак, родившийся в Киеве, прекрасно владел русским, турецким, классическим арабским, древнеперсидским, латинским и, по-видимому, греческим языками. Это позволяло ему совершенно свободно ориентироваться в историческом материале. Тем не менее, некоторые его коллеги сочли неприемлемой «историческую карусель» Полака — термин, появившийся в заголовке газетной статьи, содержавшей острую критику в адрес этой книги[14]. В статье утверждалось, что автор перегрузил свое повествование бесчисленным множеством деталей и сделал на базе находившихся в его распоряжении источников гораздо больше выводов, чем следовало. Действительно, эта критика во многом была оправдана: при изучении хазарской проблемы Полак руководствовался теми же позитивистскими принципами, что и местные историки при реконструкции истории периода Первого и Второго храмов. Однако он делал это столь талантливо, что его тезисы было очень трудно опровергнуть.
По мнению некоторых критиков, наиболее существенный грех Полака состоял в предпосылке, положенной в основу его книги. Израильский исследователь решительно утверждал, что подавляющее большинство восточноевропейских евреев происходят из районов, над которыми некогда владычествовала Хазарская империя. «Непонятно, какую особую честь он усматривает в тюркско-монгольском происхождении, и почему он предпочитает его еврейскому»[15], — жаловался тот самый рецензент, у которого началось головокружение от «исторической карусели».
Эта критика не мешала Барону и Динуру широко цитировать книгу Полака и рассматривать ее как последнее слово в хазарской историографии. Все это, разумеется, лишь при условии, что в основу исторической фабулы будет положена «этно-биологическая» преемственность между хазарами и древними иудеями. По этой причине издательство «Бялик» поместило на обложке книги красноречивое заявление, призванное успокоить излишне настороженного читателя: «Эта держава (Хазария) являлась еврейской не только в силу своей религии, но и потому, что ее населяло многочисленное израильское население, среди которого хазарские прозелиты составляли незначительное меньшинство». Если в этом огромном царстве прозелиты играли малозаметную (по сравнению с «этническими евреями») роль, значит, тезис об иудейской Хазарии не идет вразрез с сионистской парадигмой и приобретает гораздо большую легитимность. Сам Полак, несмотря на свою «национальную безответственность», отчасти осознавал эту проблему и пытался подсластить преподнесенную им горькую пилюлю утешительными этноцентрическими высказываниями:
«В этом государстве были еврейские поселения еще до обращения хазар в иудаизм и даже до начала хазарских завоеваний. Эти поселения появились в результате миграции евреев из других стран, в особенности из мусульманской центральной Азии, восточного Ирана и Византии. Таким образом, там появилось многочисленное еврейское население, лишь отчасти состоявшее из хазарских прозелитов. Что же до культурного облика этого населения, он сформировался, в основном, под влиянием более древних иудейских общин, существовавших в Крыму и на северном Кавказе».[16]
В конце 40-х и начале 50-х годов подобная формулировка более или менее удовлетворяла требованиям национальной историографии. Как мы уже видели, Динур также счел нужным предварительно подготовить почву для своего «смелого» шага. Необходимо помнить, что Полак был ярым сионистом; значительную часть своих интеллектуальных способностей он задействовал на службе в израильской военной разведке. В конце 50-х годов он возглавил факультет по изучению Ближнего Востока и в этом качестве опубликовал ряд сочинений, посвященных арабскому миру. Однако этот независимо мыслящий исследователь не терпел компромиссов. И хотя его исторический подход становился по мере формирования современной еврейской коллективной памяти все более маргинальным, он продолжал отстаивать свой новаторский тезис на протяжении всей жизни.
С 1951 года и по сей день на иврите не было опубликовано ни одной исторической книги о хазарах. «Хазария» Полака также ни разу не была переиздана. До конца 50-х годов его сочинение продолжало оставаться легитимным источником информации для израильских исследователей, но и этот статус оно в последующие годы постепенно потеряло. Не считая скромной магистерской диссертации и проходной семинарской работы (которая все-таки была опубликована), в Израиле не было ни одной попытки обращения к хазарской тематике[17]. Израильская академия стала полностью индифферентной к этой проблеме; она безмолвствует на протяжении вот уже более чем пятидесяти лет. Медленно, но последовательно хазарская тема вытеснялась на периферию израильского общественного пространства. Любое упоминание о хазарах вызывало замешательство, воспринималось как проявление лунатизма, а зачастую и как угроза. И только в 1997 году Эхуд Яари, широко известный телевизионный аналитик, долгие годы грезивший о могуществе хазар, решил создать документальный мини-сериал, хотя и не выходящий за рамки консенсуса, но все же насыщенный захватывающей информацией[18]. Еще раньше были написаны два художественных романа, которые также с наслаждением описывали мощь и величие Хазарского каганата[19].
Чем же было вызвано столь длительное замалчивание хазарской истории? Помимо господствующего в израильском обществе традиционного этноцентрического восприятия истории, накладывающего свой отпечаток на все аспекты еврейского национального самосознания, можно предложить два дополнительных гипотетических мотива. Не исключено, что вследствие волны деколонизации, захлестнувшей мир в 50-е и 60-е годы, тогдашние израильские мифотворцы решили отмежеваться от хазарского прошлого. Глубокое опасение, что легитимность сионистского проекта может серьезно пострадать в случае, если еврейские поселенцы окажутся не «сынами Израиля», а потомками хазар, сопровождалось и более глобальным страхом: делегитимация могла затронуть и само право на существование государства Израиль! Можно выдвинуть и другое, альтернативное объяснение, которое вовсе не обязательно исключает первое; правда, оно на несколько лет отодвигает момент, когда хазарская тема оказалась полностью вытесненной из израильского общественного сознания. Установление военного контроля над многочисленным палестинским населением, представлявшее реальную опасность для израильского национального мифа, привело к усилению процесса этнизации, что существенно сказалось на политике формирования национальной идентичности в 70-е годы. Следовало придать четкость и незыблемость идентификационным границам, что означало абсолютную недопустимость любого упоминания о Хазарии. Как бы там ни было, во второй половине XX века связь между хазарами и «народом Израиля», который, как известно, вернулся на свою «историческую родину» после двухтысячелетних скитаний по миру, становилась все более слабой, пока не оборвалась окончательно.
Израильская эпоха молчания во многом являлась зеркальным отражением ситуации, сложившейся в Советском Союзе, хотя в стране победившего социализма хазарская тема оказалась табуированной поколением раньше. С момента выхода в свет сочинения Артамонова в 1937 году и до 60-х годов не было опубликовано ни одного исследования о хазарах, а немногочисленные публикации на хазарскую тему были, в основном, декларативными попытками отмежеваться от хазарской истории и представить ее в максимально неприглядном свете. Вовсе не случайно странное иудейское царство, некогда существовавшее на Востоке, стало восприниматься как нарушение марксистско-ленинской исторической логики и вопиющее посягательство на первоосновы русского государства, заново возрожденного Сталиным. «Плюралистический интернационализм» 20-х и первой половины 30-х годов еще до начала второй мировой войны уступил место русской национальной идее. А после 1945 года, в эпоху зарождения «холодной войны» и усиленной русификации тех районов, где обитало нерусское население, эта идея приобрела жесткий этноцентрический характер.
Все русские, а затем и советские исследователи, до сих пор писавшие о Хазарии, были заклеймены как «буржуазные историки», игнорирующие исконно славянский характер русского народа, а потому не придающие должного значения Киевской Руси. В конце 1951 года даже центральный партийный орган, газета «Правда», недвусмысленно заявил о необходимости придать общественной анафеме «паразитических» хазар и их апологетов, стремящихся исказить русскую историю. В обличительной статье, появившейся в этой газете, историк П. Иванов проанализировал слабые стороны хазарской историографии и решительно заявил: «Нашим предкам не раз приходилось с оружием в руках защищать родную землю от набегов степных орд. Древняя Русь разгромила Хазарский каганат, освободила от его засилья исконные славянские земли и вызволила из-под хазарского ига вятичей и другие славянские племена»[20]. Наиболее жестким нападкам подвергся Артамонов, поскольку в прошлом он демонстрировал неуместную симпатию к хазарам и их культуре, а также отводил им важную историческую роль в становлении русской государственности. На заседании ученого совета Института истории Академии наук СССР, состоявшемся вслед за этой публикацией, было решено, что газета «Правда» абсолютно права в своем подходе к хазарской проблеме. С этого момента тормоза были спущены, и хазары превратились в грубых и агрессивных существ, которые, к несчастью, по чистой случайности вошли в соприкосновение с русской историей. Только в 60-х годах, когда сталинистский лед был отчасти растоплен, хазарские исследования начали постепенно возобновляться, однако и теперь они носили ярко выраженный националистический, а иногда и антисемитский характер[21].
В то время как в Израиле и Советском Союзе, странах, имеющих самое прямое отношение к хазарской истории, исследования на эту тему были жестко табуированы, на Западе продолжали выходить в свет новые материалы. Уже в 1954-м году британский исследователь Дуглас М. Данлоп написал обширную и исчерпывающую монографию об иудейской Хазарии, опубликованную издательством Принстонского университета. В своем труде Данлоп, глубокий знаток арабской литературы, проявил чрезвычайную осторожность во всем, что касалось дальнейшей судьбы хазар после распада их империи[22]. В 1970-м году Петер Гольдман представил обстоятельную докторскую диссертацию на тему: «Хазары — их история и язык в зеркале мусульманских, византийских, кавказских, еврейских и древнерусских источников». Отдельные фрагменты этой диссертации увидели свет в 1980 году[23].
В 1976 году Артур Кестлер заложил литературную бомбу под названием «Тринадцатое колено». Его книга была переведена на многие языки и вызвала широчайший резонанс. В 1982 году появилось исследование Нормана Голба и Омельяна Прицака «Хазаро-еврейские документы X века», в котором был представлен критический взгляд на хазарскую проблему. В 1999 году вышло в свет научно-популярное сочинение «Евреи Хазарии» Кевина Алана Брука. Этот автор, не принадлежавший к академическим кругам, но крайне увлеченный хазарской тематикой, создал подробный интернет-сайт, полностью посвященный его изысканиям в области хазароведения[24]. Появилось немало публикаций на испанском, французском и немецком языках. Кроме того, многие из упоминавшихся здесь книг были переведены на такие языки, как русский, турецкий и персидский[25]. Тем не менее, ни одна из этих книг не удостоилась перевода на иврит, если не считать сочинения Кестлера, опубликованного в 1999 году в Иерусалиме частным издательством. Но и оно намеренно не распространялось через книжные магазины — издатель испытывал в связи с этим серьезные опасения[26].
Помимо этих книг, в прошедшие годы появились десятки очерков и статей, не говоря уже об отдельных главах в тех или иных исследованиях, и все они под разными углами рассматривали хазарскую историю и ее связь с иудаизмом. В 1999 году в Иерусалиме даже состоялась научная конференция, в которой участвовали, в основном, зарубежные исследователи. Доклады, прочитанные на этой конференции, до сих пор не опубликованы, и само это мероприятие не вызвало особого резонанса в местных научных кругах. Хотя в конце 80-х и 90-х годах прошлого столетия идеологическое давление ослабло, израильские историки не стали тратить усилия на возобновление хазарских исследований и не пробуждали у своих учеников интерес к запретным страницам прошлого.
Поскольку хазарская тема отпугивала израильских историков, и ни один из них не потрудился посвятить ей независимое исследование, неудивительно, что сенсационная книга Кестлера «Тринадцатое колено» разозлила их и вызвала множество возмущенных откликов. Что касается ивритоязычных читателей, они в течение многих лет не имели доступа к самой книге и вынуждены были составлять о ней впечатление по этим ядовитым нападкам.
(Окончание следует).