Константин Кедров-Челищев, «Партант»; Елена Кацюба, «Заговор рек»; Светлана Максимова, «Сердце Феникса»; Елена Голованова-Старенко, «Сказка о доме и кошках»
Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 6, 2018
Константин Кедров-Челищев, «Партант»
М.: «Издательство Евгения Степанова», 2018
Новая книга Константина Кедрова-Челищева очень меня удивила. Я всегда считал, что литургическому стилю поэта больше подходят стихи «длинного» дыхания. Запомнились его большие поэмы — «Бесконечная», «Нуль Леонардо», «Компьютер любви». Каково же было мое удивление, когда я увидел, что книга «Партант» состоит, в основном, из совсем небольших стихотворений! «Краткость — сестра таланта»? Автор словно бы «просеял» свои известные поэмы и выбрал из них наиболее значимые, на его взгляд, фрагменты. Всем сестрам таланта роздано по серьгам. Это производит на искушенного читателя впечатление отрывков, подобных дошедшим до нас фрагментам древнегреческих философов-досократиков. Только там полные тексты были утеряны, а здесь автор работу времени «выполнил» сам. Книга поэта открывается четырехстишием, известным по поэме «Бесконечная»:
Я вышел к себе
через-навстречу-от
и ушел ПОД
воздвигая НАД
Это было какое-то удивительное прозрение, снизошедшее на тогда еще семнадцатилетнего поэта. Еще не было и в помине теории метаметафоры, прославившей впоследствии Константина Кедрова. Но идея ее уже намечена в этих юношеских строках. Подобно третьей стороне медали, она уже «фосфоресцирует» в геометрических линиях ранних строк поэта. У Малевича был черный квадрат. Кедров же словно бы рисует белый куб. Он «выходит к себе», осваивая по пути необозримые смежные пространства. И делает заявку на новую, «пространственную» поэзию. Одновременно он выступает как глашатай «великого диссонанса», нанизанного на «обнаженный нерв». Неконтрастный мир теряет половину своего притяжения. Благодать контраста возникает там, где сходятся в любви противоположности. В пику традиционной диалектике, строящейся на «отрицании отрицания», поэт ратует за «утверждение отрицания». У Кедрова-Челищева это — достаточно большой цикл стихотворений. Книга «Партант» — футуристическая по своей сути. Здесь много игры слов, неологизмов.
Я язычник языка
я янычар чар
Язык мой
Немой
Не мой
Важен нам и поэтический космизм Кедрова-Челищева. В данной книге он зримо проступает в «астральном» цикле, где автор дает созвездиям певучие, музыкальные имена. Серия «Авангранды» интересна тем, что здесь происходит «перезагрузка» нашего представления о личности каждого поэта. Не стала в этом плане исключением и книга Константина Кедрова-Челищева. Действительно, самые известные произведения поэта, включая знаменитый «Компьютер любви», в книгу не вошли. Спрессованная краткость — вот девиз нового издания. Вместе с тем, Константин Кедров-Челищев вполне узнаваем и здесь.
Не знаю ты или я ль
Бетховен сыграл в рояль
Спокоен и хладнокровен
В рояле лежит Бетховен
Он был гениальным снобом
Рояль перепутал с гробом
В рояле музыке тесно
Музыка в нем воскресла.
В последние годы поэт часто обращается и к рифмованным стихам, хотя и в традиционной для него не пунктуационной манере. Смерти нет; рояль становится «мавзолеем» великого композитора. Снаружи и внутри — одно и то же: прижизненная и посмертная слава немецкого гения. И завершается книга рифмованным стихотворением «Небо женщин». Это, пожалуй, типичное для стилистики Кедрова-Челищева «инсайдаутное» стихотворение.
Каждая женщина — небо
Мужчина в небе полет
Нежится в облаконеге
Нежный автопилот
Сколько бы ни было тел
Я в них как в небе летел
Но изнутри и извне
Небо летало во мне
Творчество Константина Кедрова-Челищева открывает в читателях рецепторы высокого общения. Неформатный дар поэта требует новых прочтений. Мир — это обратная перспектива Рима.
Елена Кацюба,
«Заговор рек»
М.: «Издательство Евгения Степанова», 2018.
Книга «Заговор рек» открывается великолепным стихотворением «Зеркало Евы», в котором каждая строчка состоит из палиндромов. Если каждый палиндром — это горизонтальная бесконечность движения слева направо и справа налево, то серия палиндромов, объединенная общим замыслом, — это почти маленькая вечность, выхваченная из космоса и облеченная в стихи.
Аве, Ева!
Ума дай Адаму.
«Рад я, ем змея дар».
Но мед — ада гада демон.
«Я — аркан-звезд, ад, зев,
знак рая,
я луна нуля,
ада к раю аркада!».
Узор ангела лег на розу,
нежен
летел,
лад Евы ведал.
В аду зло полз удав.
Палиндромы наглядно нам показывают, что, как бы далеко ты ни шел, можно по
тому же пути вернуться обратно в свой родной дом. В свою тонику. Невзирая на
техническую сложность данного жанра, Елена Кацюба
нередко возвращается к написанному, изменяет строки,
дополняет или сокращает текст. Поэт все время находится в творческом поиске.
Так, например, в стихотворении «Зеркало Евы» была изначально еще одна строка,
финальная: «Ада кора — Зодиак, а там атака и доза рока? — Да!» Очень интересная
строчка! Но Елена Кацюба сделала движение в сторону
большей простоты, понятности и естественности речи. Наверное, это вполне
оправданно. Каждый поэт мечтает быть исчерпывающе понятым.
Сам палиндром является зеркалом, которое смотрится в себя. Я уже чисто
машинально, по привычке, читаю стихи Елены и слева направо, и справа налево, в
обратном порядке, даже если никакого палиндрома там нет. Кацюба,
на секундочку, автор двух палиндромических словарей.
В ее стихах всегда присутствует великолепная звукопись: аллитерации, анаграммы
и внутренние рифмы. Тексты и кроссвордно-аналитичны,
и душевны. Есть в книге «Заговор рек» и смысловые палиндромы.
Свеча боится темноты
Чем больше страх свечи — тем ярче свет
Чем ярче свет — тем жизнь свечи короче
Чем жизнь короче — тем сильнее страх
Чем страх сильней — тем ярче свет свечи
Чем ярче свет — тем жизнь короче
Чем жизнь короче — тем сильнее страх…
… ∞
Смысловые палиндромы нравятся мне меньше, чем обычные. И вот почему.
Повторяющаяся бесконечность не лирична; эффект дежа вю не вызывает у нас сильных положительных эмоций. Все это
уже было, было, было. Хочется чего-нибудь нового! С другой стороны, закольцованность — символ бессмертия, система, которая
живет в своем автономном режиме, независимо от всего остального… А вот стихи, состоящие из палиндромных
строк, — это настоящее маленькое чудо! «Высокое косноязычье тебе даровано,
поэт» — вспомнилась фраза Гумилёва. В книге «Заговор рек» палиндромы занимают
стержневое место. Они — ведущая сила, «паровоз». «Я и ты», «Тел маг». Особо
хочется отметить «Бабочек другого мира». Эти стихи написаны с таким
мастерством, что их «обратная пропорциональность» почти не заметна.
«Заговор рек». Поэт словно бы «заговаривает» свои реки, и они, как по мановению
волшебной палочки, начинают течь вспять. Такова природа палиндрома. «Заговор
рек» — яркая, стильная, образная, запоминающаяся книга. Порой — в буквальном
смысле слова.
Путь
Кто нашел
шел
шел
шел
шел
шел
шел
шелковый путь к сердцу женщины?
Стихотворение запоминается наизусть с первого прочтения! Елена Кацюба многое почерпнула из арсенала футуристов и концептуалистов. «Весь мир — О Е А О У Е И — ОкЕАн ОщУщЕнИй» — сразу вспоминается Хлебников, конечно, все это звучит в авторской аранжировке Кацюбы. Книга «Заговор рек» составлена так здорово, что каждое стихотворение в ней — событие. Перефразируя Елену Кацюбу, скажу в заключении так: «Пламя живет в глазах читателей, глядящих на это пламя».
Светлана Максимова, «Сердце
Феникса»
Стихотворения. С-Пб, ФормаТ, 2017
С поэтами и поэзией порой происходят немыслимые метаморфозы. Казалось бы, Светлана Максимова давно и прочно заработала себе в мире литературы определенную репутацию. Она представлялась мне диковинной жар-птицей на древе любовной лирики, мастером стилизаций. И тут разразилась беда на Донбассе. Людская трагедия. А Светлана — родом из Донбасса, там до сих пор живет ее мама. И эта трагедия внезапно «ломает» голос поэта. Голос становится другим, подобно тому, как у мальчиков в подростковом возрасте происходит мутация голоса. Светлана сравнивает себя с последней, «внутренней» матрешкой, внутри которой неожиданно обнаружилась еще одна. Новая книга Светланы Максимовой называется «Сердце феникса». Однажды у нее сгорел дом, а в нем — рукописи и картины. И, мне кажется, эта «фениксовость» огненным столпом проходит по всей судьбе талантливого поэта.
Птица Феникс, сгорая, целуется с ласточкой,
отпуская ее: «Улетай!»
Улетай же, сестра! Легкокрылой и ласковой
да хранит тебя русская даль.
И пока не восстала из горького пепла я,
что зовется землею родной,
Подхвати на крыло все, что в мире воспела я,
и над снежной вершиною спой.
Пожалуй, мечта любого творческого человека — обнаружить в себе внутреннюю матрешку, двойника, с которым можно «обменяться сердцами». Есть сквозная линия судьбы поэта в «Сердце феникса». Например, в «Балладе о башне». Вообще, «феникс» в поэтике Максимовой — слово не случайное. Приходит понимание, что даже тот давший пожар, в котором сгорели ее рукописи — некая жертва, заклание во имя светлого будущего. Рукописи не горят, человеческая боль преобразуется в свет. Все это преодоление немыслимо без Бога:
…Сердце надорвано, словно конверт…
Письмо сожжено… Не прочитано…
В дальней прихожей включают свет —
молится кто-то в ночи моей:
«Если Ты пел в глубине души
непостижимо, пламенно…
Если Ты в сердце мое вложил
отсвет высокой Памяти,
что же сгорело теперь, скажи,
в тайном Твоем послании?!»
«Разве же это могло сгореть —
то, что горит вне праха,
и выжигает из смерти — смерть,
страх выжигает — из страха?!
Мистика, соприродная таланту Светланы Максимовой,
помогает ей и в теме войны. Голос поэта изменяется не полностью в обожженных
войной строках: Светлана и здесь вполне узнаваема. На мой взгляд, стихи
Максимовой — это «блоковская» линия в русской поэзии.
«Светлана, даже читать тяжело — так страшно и сильно. Храни тебя Господь», —
так отозвался на книгу поэта ее однокурсник по Литинституту Александр Закуренко.
Одна из несомненных заслуг Светланы Максимовой — то, что «Сердце феникса» она
замыслила цельной книгой. Стихи настолько компактно выстроены и горизонтально,
и вертикально, что возникает ощущение одной большой поэмы. Возможно, отдельные
стихи отбирались или даже писались под уже заранее заготовленный каркас книги.
И в этом — преимущество «неизбранного», нового, рождающегося. Максимова — поэт
«длинного дыхания». Ей лучше удаются большие полотна. Она умеет держать мощную
энергетику на длинном пространстве. При этом стихи часто тяготеют к сказовой
эпичности. В «Сердце Феникса» это порой — «линия Ярославны», плач и нежность. И
любовь ко всем живым и страждущим. В книге есть и оригинальные мистические
сюжеты «неотсюда». Например, стихи о трех женщинах в
созвездии Ориона. Все это вносит в «Сердце Феникса» жанровое разнообразие.
Когда идет гражданская война, очень важно не сорить направо и налево
негативными эмоциями. Здесь нужна особая человечность. Поэту в такой ситуации
мало иметь дар немолчания. Нужно, чтобы его немолчание не ранило людей, а врачевало им раны. Все это,
на мой взгляд, присутствует в новой книге Светланы Максимовой «Сердце Феникса».
Елена Голованова-Старенко,
«Сказка о доме и кошках»
М.: «Вест-Консалтинг», 2018
Когда-то Владимир Маяковский совершил скандальный перфоманс,
потешаясь над академиком Овсянико-Куликовским и
вообще над людьми с «двойными» фамилиями. Знаменитый поэт был, на мой взгляд,
не прав. Люди с двойной фамилией имеют надо всеми нами то
немаловажное преимущество, что они существуют в мире в единственном экземпляре.
Других людей с точно такой же фамилией попросту нет. Нас ведь так часто путают
с тезками, двойными и даже тройными! Я размышлял об этом, листая новую книгу
Елены Головановой-Старенко. Живописная книга Елены
открывается исторической шуткой: «Однажды Александр Македонский так разбил
персов, что от них остались одни кошки». Мощно, свежо, интересно! И ремарка
забавная: «Из воспоминаний очевидцев». Видно, что это книга художника.
Сказочная проза только «иллюстрирует» живопись. Есть языковые шероховатости.
Например, зачин «однажды жил один…» лучше заменить на «жил
да был один…» «И рассыпались они (кошки) навсегда по персиковой роще» — тоже,
на мой взгляд, сказано не совсем удачно. Но ведь хорошего — оригинального,
первозданного, стихийного — намного больше!
Жанр «книга художника» уже стал своеобразным трендом. Живописцы и графики больше
не хотят быть «подсобными рабочими». Они хотят сами создавать книги «под ключ».
Для кого-то, как, например, для Михаила Погарского,
такие книги уже стали визитной карточкой. Художника стали приглашать на
литературные форумы и фестивали. Вот и Елена Голованова-Старенко
пошла «путем книжников». Пространство книги стало для нее, театрального
художника, новой сценой. «Сказка о доме и кошках» — далеко не первый ее проект
такого рода. Уже были и «Ворона», и «Счастливый генерал». Причем везде Елена,
как художник, работает в разных стилях. Театральный художник, на мой взгляд, и
должен быть полистилистом, подстраиваясь под
режиссуру и драматургию разнообразных спектаклей.
«Сказка о доме и кошках» может быть интересна как детям, так и взрослым. Кот у Головановой-Старенко не догадывается, что он перс. Кошка
думает, что она собака. Все это очень занимательно для детей. А вот история про
человека, чуть было не ставшего бомжом, будет
наверняка интересна старшим. От одиночества у человека прохудилась
крыша его собственного дома. Удивительный образ! То, что ломается у героя
внутри, тут же отражается и на внешнем уровне. Душа человека — это ведь тоже
его дом! Герой отважно борется со своим несчастьем, ищет из него выход, но ему
до поры до времени отчаянно не везет. Но животные, кот и кошка, спасают
человека от бездомности и одиночества. Увлекательная, нетривиальная история! И,
когда сказка Елены счастливо закончилась, я сделал для себя еще одно открытие.
Оказывается, это сказка-билингва! Есть в книге еще и английский текст. Вот
такая необычная, своеобразная книга вышла у Елены Головановой-Старенко!
«Поэт живописи и рисунка» — так представило ее издательство «Вест-Консалтинг».
И, можно еще добавить, Елена — пропагандист такого редкого поэтического жанра,
как рукописная авторская книга.