Стихотворения
Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 10, 2017
Анна Гедымин — поэт. Автор семи стихотворных сборников и книги детской прозы. Лауреат нескольких литературных премий, в том числе журналов «Юность», «Литературная учеба», «Дети Ра», радиостанции «Немецкая волна», Международной Волошинской премии «За сохранение традиций русской поэзии» и др. Член Русского ПЕН-центра, СП Москвы и Союза писателей ХХI века.
* * *
Год веселый, постой, тебе говорю!
Нет, бежит, торопится к сентябрю,
К первому рубежу.
Вдруг замрет, улыбнется медовым ртом,
Тихо спросит: Знаешь, что будет потом?
Знаю, да не скажу.
Ведь и так понятно:
Будет солнце, вода,
И опять холода.
Только вот одуванчики — никогда,
И лягушки горланящие — никогда,
И подснежники — никогда…
* * *
В старом городе
Живут старые горожане.
И про новых думают:
Зачем мы их нарожали?
Впрочем,
Что посеяли — то пожали,
Мы ведь тоже были когда-то
Новые горожане.
Что до нас с тобой,
То мы никогда
Не увидимся больше —
Ни в старом городе, ни в новом, ни в этом,
Ни зимою, ни летом,
Что, наверное, не беда.
Только вдруг задохнусь
Поутру от птичьего гама,
А под вечер — от возгласа «мама!»
В устах старика
С глазами цвета горного льда.
* * *
Месяцы, пропахшие голубикой —
Ягодой неприветливою и дикой —
Принципиально отличаются от апреля,
Когда до подснежников — еще неделя.
А в июне, земляничной порою,
Я обычно сама не своя, не скрою:
Смотрит небо в душу, как зеркало,
и дятлы выстукивают по коре
Точки-тире.
Но все лучшее со мной случается в октябре.
Болдинская моя осень,
оранжевый сеттер,
огонь рябины,
Месяц рождения сына,
месяц песни моей голубиной!
После этого можно хоть навсегда
В холода.
* * *
На языке твоем — мед,
А в глазах твоих — лед.
Вижу, что любовь твоя — гнет,
Значит, не спасет, а сомнет.
Ясно, что потрачу года
И скажу с усмешкой тогда:
Все, что было от тебя, —
Только боль да беда.
Жаль, что не навсегда.
* * *
Я тебя подожду,
Где вишни цветут в саду,
Где жизнь голосит в листве —
Без царя в голове —
Вот уж недели две.
Что загадывать наперед,
Когда нас Бог приберет?
В предвкушении тишины
Сроки становятся неважны.
Различить бы, век подаренный отгуляв,
Отбормотав, как псалтырь,
Где кончается явь
И начинается быль.
* * *
Всякая годовщина —
Повод задуматься,
Сколько еще осталось,
В зеркало глянуть,
Воздух прощупать —
Жива ли душа.
Помню, ты обещал мне
Совместную старость
И говорил, что будет она
Сказочно хороша.
И как бы ни были
Твои обещания лживы,
Сколько бы слез я ни пролила —
Все же не кровь, а вода, —
Поздравляю тебя, дуралей,
С тем, что мы еще живы,
И не вместе,
И не встретимся, даст Бог, никогда.
Что до нашего бреда,
До этих обид и восторгов, — короче
До щенячьей нашей влюбленности,
Обреченной с первых дней на провал, —
От нее сохранились лишь несколько
Зарифмованных мною строчек.
Не напрасно ты к ним
Так неистово ревновал.
* * *
Посреди лесной низины,
Чист и темен, как сапфир, —
Лягушачий, стрекозиный,
Омутный, болотный мир.
Он своим бесстрастным взглядом
Души ловит на живца
И о том, что осень рядом,
Не догадывается.
* * *
Что хлопочешь, соловей-дуралей,
Что ты душу вынимаешь мою?
Наколдуй мне лучше снов посветлей,
Да про детство, что в Крыму — как в раю.
Пусть, как водится, мы там всей гурьбой
Будем счастливы — до слез, до соплей,
И не ангел протрубит нам отбой,
А такой же дуралей-соловей…
* * *
Будущее
Записано на руке,
Умещается в кулаке,
Это и есть мое налегке,
Когда ухожу налегке.
А прошлое
Само бредет по следам,
Прибавляет веса годам.
Ничего, что выглядит затрапезно,
Я его никогда не предам.
* * *
Объяснять мне не надо, что гонит грачиную стаю
За полмира — к Москве, от весны захмелевшей, как все.
Оказавшись почти что в раю, я до слез вспоминаю
Изумрудные мелкие листики вдоль шоссе.
И смеющихся окон вечерних янтарную залежь,
И реклам неуместных горящие угли в золе…
В этом городе я и помру, если не возражаешь,
В день, когда не останется дел у меня на земле.
И увижу во сне, как вдали от привычного крова,
Недоступный промышленным звукам и взглядам зевак,
Занимается клен — чуть зловеще, нарядно, багрово, —
Неудавшейся жизни моей восклицательный знак.