Стихотворения
Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 3, 2014
Лидия Григорьева — поэт, эссеист и фотохудожник. Участница многих международных литературных, конференций и Всемирных конгрессов поэзии. Ее стихи переведены на английский, японский, французский, чешский, словацкий, китайский, арабский и другие языки. С 1992 года живет в Лондоне и Москве.
* * *
Стихи для
чтения в метро
Устроены весьма хитро:
Читай без проволочки —
Всего четыре строчки!
ОТ АВТОРА. НЕОБХОДИМЫЙ КОММЕНТАРИЙ
Первое четверостишие в моих, условно говоря, поэтических тетрадях помечено 1965 годом. Упорствовала я в этом жанре всю свою долгую литературную жизнь. И ощущала сопротивление литературной среды в противовес радушному приему со стороны читателей. «Взрослые» поэты, поучающие нас в юности, говорили мне (из лучших, наверное, побуждений), что это все только «заготовки» для больших стихотворений, которые и нужно бы досочинять. Потому что за «большие» стихи больше платят и охотнее их печатают. А читателям нравилось, что тут «всего четыре строчки» и можно сразу ухватить и замысел, и смысл. И унести с собой — в душе и памяти — четыре строчки легче, чем «настоящее» стихотворение, иногда страдающее ненужными, вымученными длиннотами. Мне приходилось приноравливаться к литературным обычаям и скрывать свою страсть к емкой и афористичной четырехстрочной форме, распределяя их в своих книгах между другими «полноценными» стихами. Но беда моя была еще и в том, что я писала и целые циклы четверостиший! Как бы маленькие мозаичные панно-поэмы. И некоторым из них повезло, они вошли в мои книги: «Свод житейских мелочей» и «Виноградная гроздь Апшерона» (книга «Свет виноградный», М., Современник, 1984) и «Призрак страсти и старости» («Сумасшедший садовник», М., Воскресение. 1999). Но вот настали новые времена. За стихи больше никто никому ничего не платит. И можно писать КОРОТКО И ЯСНО, никого этим не смущая. А поскольку времени на чтение у всех без исключения остается все меньше, то вот вам и вариант — стихи для чтения в метро, автобусе и самолете. Или в постели перед сном. Или…
* * *
Догоните меня на лестнице,
Обнимите мои колени.
Я подумаю, я отвечу:
«Что вам надобно, человече?!»
1965
* * *
В эту нежить, в этот холод,
Нежить бы тебя да холить.
В эту стужу, в эту слякоть.
Целовать бы, а не плакать…
1971
* * *
Зачем судьбу свою увечу?
Идет возлюбленный настречу,
Закатным светом осиян…
Почти святой, когда не пьян!
1980
* * *
Не говори, что он забыт,
Влюбленный, словно пьяный!
Что он слетел, как пыль с копыт
В пустыне безымянной.
1983
* * *
Я отмеряю жизнь по странной мерке:
Как чертик из старинной табакерки,
Вдруг выпрыгнет наружу слово «смерть»!
«Не сметь, — я говорю ему, — не сметь!»
1991
* * *
Сколько поющих в моем околотке —
Даром и за гроши.
Столько стихов застревает в глотке!
Даром что хороши…
2000
НОВЫЕ ВРЕМЕНА
2010-2013
* * *
И побежало время вспять —
Совсем в другое место!
Неужто выживу опять?
Мне даже интересно…
* * *
То ли Лондон так сильно заснежило,
То ли вправду огни погасили.
Я бы так тебя грела и нежила!
Но не здесь же… А дома — в России.
* * *
Высказать что ли обиду негласную:
Времени мало для жизни отмерено.
Кожу свою износила атласную!
Штопок — немерено…
* * *
Хрусталики небес.
И радужная оболочка Ока.
И все равно мне очень одиноко
С тобой ли, без…
* * *
Читают сегодня не всех подряд,
Но кое-кого читают…
Рукописи, можеть быть, и не горят,
Но буквы в них — выцветают.
* * *
Потомки гениев Державы
Слова лепили, как могли.
Ну, просто славы не стяжали!
Но были милыми людьми.
* * *
Торкнулся бес в ребро. Видимо, дело швах.
Тусклое серебро светится на висках.
Как ты живешь вдали — лучше не отвечай!
Господи, утоли эту мою печаль.
* * *
Если дерево, то птица
В кроне возится, клубится.
Если осень, то печаль,
Как ее ни величай.
* * *
Не плачь. Не плачь.
Иди, умойся.
В земле тепло лежать,
Не бойся!!!
* * *
И как душа ни корчилась
И болью исходила,
А лето все же кончилось —
Как не происходило…
* * *
Жизнь моя небогата —
нет ни сестры, ни брата.
Стадо моей родни,
Господи, помяни…
* * *
Себя на прогулки таскаю,
Вотще, с неизбывной тоскою.
За шкирку тащу на прогулку
По гулкому переулку.
* * *
Такая в жизни полоса,
Что я молюсь, зову и кличу.
Но только если небеса
Не разверзаются навстречу…
* * *
Что обо мне в минуту эту подумали все три?
Один гулял, бродил по свету, глядит в богатыри.
Другой богат и знатен родом, глядит — кум королю!
А третий выглядит уродом, но я его люблю.
* * *
Все, чем я занималась — тщета.
Не о том хлопотала у Бога я.
Нищета ты моя, нищета,
О, душа ты моя босоногая…
* * *
Разбилась враз под звон
монет
Моя тоска. А разве нет?
Мгновенно жизнь проистекла
Под звон металла и стекла.
* * *
Меня покинул ангел силы,
Лишил небесного покрова.
И словно ноги подкосило
Под тяжестью судьбы и слова.
* * *
Идут дожди. И топчутся в саду.
Бормочут розы зимние в бреду.
Не вынести ненастья между строк!
И бремени цветения — не в срок…
* * *
Как ты проводишь свои вечера?
Жизнь — невозможная, гадкая сводня!
То, что со мною ты сделал вчера,
Я бы хотела сделать сегодня…
* * *
Порассказать про остальное.
Но не юродствуя. Не ноя.
Пора бы перестать пенять.
Порою радость не унять!
* * *
И не то, чтоб ни просвета, ни просини…
Света нету — возьмись за кресало!
Очень странные стихи этой осени.
Словно я их не сама написала.
* * *
Жизнь моя затаилась, как птица в лесу,
Только голос недужный звенит на весу.
Только в небе высоком парит, не дыша,
Эфемерное слово — душа…
* * *
Застоялось, прокисло
бродило.
Занемог и увял палисад.
Жизнь уже из меня уходила,
Но всегда возвращалась назад.
* * *
Дожить бы, думалось, а там…
И вот мы здесь стоим.
Но этот груз не по летам
Обоим и двоим.
* * *
Мир подкачал: разор и неуют…
Сад обнищал, а нищим — подают.
Подай воды в мои сады и корму…
А мне сюды — врача и хлороформу.
* * *
Если слышится в голосе страсть,
И крепка на упряжке подпруга,
Значит этой строке не пропасть —
Не сойти с поднебесного круга.
* * *
На премьере. На балете.
Я одна живу на свете!
Ну а ты, поди ж ты,
Не один уж трижды.
* * *
Только солнце сбрызнет меня поутру,
Как лавиной нахлынут дожди!
Я не верю, конечно, что тоже умру.
Так что ты меня там не жди…
* * *
Завела я сад предвечный,
Очень непростой:
Подвенечный, бесконечный,
Льющийся в простор.
* * *
В белом облаке летних ночей
Ты опять уплываешь — ничей…
И на плечи мои налегла
Только ветром гонимая мгла.
* * *
Никогда не думала
пагубно и зло.
Слово ветром сдунуло,
в небо унесло.
ИЗ СТАРЫХ ТЕТРАДЕЙ
МОСКВА
(1994-1996)
Пока обживалась я в городе этом старинном,
слезами душа обросла, как свеча стеарином.
Пока обжилась, угнездилась я в этой юдоли —
сын вырос. Отчизна распалась на атомы боли.
* * *
Как вести с Родины — черна сегодня ночь.
Как буря за окном — душа на части рвется,
не в силах осознать, что нечем ей помочь,
и что незнамо кто на слово отзовется.
* * *
Я на ветру остудном
стыну,
гнобит поклажа нажитая:
Москва, Москва, моя чужбина,
изжитая — необжитая.
* * *
С тоской псковской, с тоской московской
по свету белому бродить.
С красой мирской, красой заморской
пытаясь душу примирить.
* * *
Всю душу вынимает ветра свист!
Окрестный мрак клокочет и клубится.
В такую пору даже атеист
душою дрогнет — Бога убоится…
* * *
Какую страну под собой погребла
войны воровской роковая невзгода!
И в банке стеклянной тогда зацвела
святая вода високосного года.
ЗАКРОМА РОДИНЫ
Собрали урожай стрельбы —
давно полны подклетия…
А бомбы — дикие бобы
конца тысячелетия.
РУССКИЙ ГЕРБАРИЙ
Над Россией — солнце средостения…
Дикий киллер — это не растение.
В дикий клевер, на луга наброшенный,
упадет, дурной и отмороженный.
* * *
Ту Родину, которая была,
как нищенку прогнали со двора.
А новая, незнамая пока,
как мягкий воск в руках временщика.
* * *
Я не могу сказать: мне очень одиноко,
пока с небес следит за нами Божье око.
Как люди слезы льют, горюют и нищают,
пока дожди идут и пашни насыщают?