Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 12, 2014
Людмила Колодяжная, «Поэтам, жизнь
мою сложившим»
М.: «Вест-Консалтинг», 2014
Почти всегда настораживают меня стихи, посвященные памяти того или иного
поэта. Даже исполненные на хорошем литературном уровне, они кажутся вычурными,
претенциозными, натянутыми. Всегда бывает жалко поэтов, память которых тревожат
запоздалыми сантиментами и ламентациями по поводу их же собственной судьбы. В
связи с этим вспоминаются строки Маяковского из посвящения Сергею Есенину:
«…Вам/ и памятник еще не слит, —/ где он/ бронзы звон/ или гранита грань? —/ а
к решеткам памяти/ уже/ понанесли/ посвящений/ и воспоминаний дрянь».
Но нельзя игнорировать того, что стихи-посвящения — это давняя литературная
традиция, возникшая со времен зарождения русской поэзии и продолженная Пушкиным
и его современниками, подхваченная впоследствии поэтами Серебряного века и всего
XX века до наших дней. Среди классических посвящений встречаются настоящие
шедевры, вошедшие в историю русской литературы.
Книга современной поэтессы Людмилы Колодяжной «Поэтам, жизнь мою сложившим»
полностью посвящена поэтам Серебряного века и вполне достойна
занять не последнее место в поэзии, затрагивающей тему посвящения. Стихи (это
можно узнать из аннотации к сборнику и предисловия Л. Л. Шестаковой, доктора
филологических наук) появились не случайно, а в результате многолетней работы
Людмилы Колодяжной в коллективе лексикографов Института русского языка им. В.
В. Виноградова РАН, который создает многотомный труд — «Словарь языка русской
поэзии 20-го века». По мнению Л. Л. Шестаковой, строки великих поэтов, от
Иннокентия Анненского до Марины Цветаевой, не могли не отозваться в творчестве
такого тонкого лирика, как Людмила Колодяжная.
Умело обыгранные аллитерации к поэтам начала XX века,
традициям которых следует Колодяжная, автор 25 книг стихотворений, не просто
посвящения признанным поэтам, дань их памяти, — это тонкий подход к их
творчеству, полное абсорбирование в себя самой сути,
из чего и возникло желание на этой благодатной поэтической основе собственного
оригинального слова. В этом и заключается следование поэтической линии
классиков, объяснение «поэтических корней». Ведь, прежде всего, Людмила
Колодяжная, берясь за эту тему, причисляет себя к ученицам достойных
стихотворцев:
За буквой буква — в Слово мчится,
Покуда образ не возник…
Ведь я всего лишь ученица,
А он — Вселенной ученик.
(«Велимиру Хлебникову»)
А возвращаясь к названию книги (с таким же названием ее первое
стихотворение, открывающее сборник), поэтесса подчеркивает, что она лишь
— «звено в протяжной веренице».
Если Людмила Колодяжная и называет себя скромно ученицей, то заявление это
можно рассматривать только с точки зрения русской пословицы «век живи, век
учись», поскольку она уже зрелый поэт, кандидат филологических наук, член Союза
литераторов России, руководитель Литературного объединения Центрального дома
ученых РАН.
Творчество ее тесно связано с музыкой — на стихи Колодяжной написано более 300
песен.
В новой книге, как и в предыдущих, нельзя обойти вниманием тонкий музыкальный
слух поэта, проявившийся и в умелых аллитерациях, и в лирической изысканности,
и в чутком отношении к творчеству своих предшественников. Очень сложно не выйти
за вкусовые рамки, особенно в стихах-посвящениях, где так легко нарушить
границу, перетянув внимание на себя, а не сосредоточив
его на том, кому посвящаются стихи. В этом плане Людмила Колодяжная строго
остается в пределах заданной темы стихотворения. Особенно
трогают стихи, посвященные А. Блоку, с оригинальным решением сделать главным
героем поэмы «Двенадцать» самого автора («Предсказанье становится роком…/ Белый
венчик свивался из роз,/ и увел за собою Блока/ в небеса Иисус Христос»), Б.
Пастернаку и Иннокентию Анненскому с метафизическим видением их бессмертия, с
«тайным пропуском» в него («Земное завершалось странствие,/ спадала времени
короста —/ он был уже в ином пространстве,/ которое
— стихами создал»).
Отдельно, как косвенное посвящение, можно рассматривать стихотворение «Дом
опального поэта». Переработка воронежской темы сразу двух замечательных
классиков — Мандельштама и Ахматовой — привело к созданию стихотворения, в
котором не скрыть драматических коллизий судьбы самой лирической героини.
Хотелось бы привести его полностью:
Когда-нибудь, когда уронишь
В день будний слово «Позабудь»,
я от тебя сбегу в Воронеж,
в Саратов, в глушь, куда-нибудь,
туда, в замес метели белой,
в тот город-ворон, город-еж,
куда по хрусталям несмело
вослед за мною не пойдешь,
туда — на родину Кольцова,
ад Мандельштама, рай щегла,
твоим молчаньем окольцована —
в твоем тепле — мне нет угла.
Найду приют за краем света —
Куда еще нести беду? —
и в дом опального поэта,
как Анна некогда, войду,
причастницею стану круга —
тех, кто в ненастье жить привык,
и стану нищенкой-подругой,
ведя воронежский дневник,
когда-то живших здесь поэтов
припоминая имена —
в Воронеже, за краем света,
давно, в глухие времена…
В предисловии к книге Л. Л. Шестаковой затронута тема осмысления Людмилой Колодяжной давно изученных нами поэтических строк и умелое выстраивание диалога с поэтами-предшественниками на фоне меняющихся «разных поэтических голосов».
Наталия ЛИХТЕНФЕЛЬД