Стихотворения
Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 6, 2013
Кирилл Ковальджи — поэт. Родился в 1930 году в Бессарабии. Член Союза писателей Москвы. Автор многочисленных книг стихов и прозы. Выпустил сборники стихов: «Испытание» (1955), «Голоса» (1972), «После полудня» (1981), «Избранная лирика» (2007) и другие. Автор романа «Лиманские истории» (1970). Живет в Москве.
Две России
— и не белая
и не красная —
очумелая
и прекрасная!
многослойная
вертикальная
— непристойная…
— гениальная!
* * *
Россия — сутки в поездах.
Она вопрос вопросов.
Спор в коридоре, храп впотьмах,
жилище на колесах.
Спор о житье-бытье в купе
и в тесноте на полках
о власти, будущем, судьбе,
житейских кривотолках.
Свобода, исповедь… Вагон
какие слышит речи!
Здесь откровенности закон
с гарантией невстречи.
По всей стране, по всей длине
прекрасных, бесполезных
идей — нет ни в одной стране
длинней дорог железных.
Успех и горе, смех и грех…
В заботах о ночлеге
по паре тварей — этих, тех,
как в ноевом ковчеге.
Набит Россией весь вагон,
а те, что прочих выше, —
ну, нечто вроде vip-персон —
те, верно, там, на крыше…
* * *
семь часов на восток
мы летели навстречу солнцу
ночь сжималась в комок
занимался сибирский рассвет
до монгола рукой подать
до китайца и до японца
это двор твой, родина-мать,
огород, где ограды нет…
* * *
Верховоды двадцатого века
Вдруг открыли, что нет Человека!
Дескать, это — породы, окрасы,
Представители класса ли, расы,
Шайбы, винтики, гвозди державы…
Эти новости снова кровавы!
* * *
Я был умный мальчик — насмотрелся
на призрачность кумиров
вот король Кароль Второй
из страны долой
вот Мусоллини
висит в Милане вниз головой
вот Гитлер стреляется в бункере
вот расстреливают Антонеску
вот умирает бессмертный Сталин
сносят его памятники
вот расстреливают Чаушеску
и много еще чего
на моем веку —
верить в прочность следующих
не могу…
* * *
Один германский солдат
задохнулся в горячих ливийских песках,
Другой его брат замерз в снегах под Москвой,
А кто их послал
Глубоко под землей
Застрелился…
* * *
Кого-то грохнули,
кого-то трахнули,
нигде не охнули,
в сердцах не ахнули
перед рутинными
и ординарными
между руинами
гуманитарными…
Из монолога Есенина
— Перестал понимать
Сколько женщин я знал,
Перестал понимать
Кто стихи мне нашептывает…
Сеял я по Руси
Зерна синих зеркал,
А свое раскрошил я
За исповедь шоковую…
* * *
Посмотри на лица прохожих:
с поздней осенью рядом — весна.
Никакого порядка, похоже,
перепутаны времена.
Но над всем преходящем — гений.
Он и шествует неспеша
сквозь людское столпотворенье,
как сквозь заросли камыша…
* * *
…Пленительная поза —
склонилась голова,
но срезанная роза —
жива и не жива.
На зло и в пику драме
ведь надо же суметь:
живыми лепестками
так нежно прятать смерть!
Вновь от шипа — заноза,
и боль — опять права,
и срезанная роза
еще в руках жива…
Спаси ее, — как в сказке,
по воле волшебства
на полотне, где краски
и в песне, где слова!
Ворчание
Люблю стихи, но не самих поэтов…
Верней, люблю, пока они растут,
пока, прекраснодушием согреты,
они не превращаются в зануд.
Поэтов миллионы в Интернете,
на самом деле — очень мало их:
мне даже кажется — на белом свете
с трудом найдется место для двоих…
* * *
Что мне говорят ее пограничники?
Говорят
Мое время просрочено
— Можете поцеловать нашу красавицу
в щечку
и отправиться восвояси…
* * *
Старым и бессильным
старым и седым
по дорогам пыльным
по моим родным
по родным молдавским
мне брести во сне,
где навстречу ласковое
солнце на коне…
* * *
Подарок — это след того, кто подарил.
Вещица? Пусть, но к ней прикреплена
твоя крупица… Мил или не мил
даритель — он или она…
Далекий запах, старые слова,
видение включается, как ток,
картина позабытая жива:
откуда что берется — невдомек.
Но ярче миг нечаянной зари,
случайных губ горячая печать…
Шутя, воспоминанье подари,
чтоб мне его до смерти смаковать.
Грибной дождь
…Веселый волшебник
взял землю, дождь и солнце,
смешал
и получился белый гриб.
Грустный волшебник
тоже самое проделал,
получился —
мухомор.
* * *
Непрочитанное слово
ничего о себе не знает
Ничего о себе не знает
никто
пока не названо имя
пока на цветок не села пчела
пока не целована женщина
пока звезда не коснулась
зрачка
пока взгляд не коснулся
звезды
пока жизнь не приснилась тебе
пока ты не приснился
потомку
* * *
Где ты? Отрываю лист календаря
Ливень вдруг сорвался с неба — где ты?
Снег вихрится — где ты? — видно, зря
Вспыхнула заря — ты где? — рассветы
А скорей закаты, на углу букеты
Продают кому? — ты где? — благодаря
Светофору, я живой, но где ты?
Срок всему, а капли янтаря
сохраняют время — где ты? Это
Не бессонница, а проще говоря
Бреда откровенные приметы,
Где ты? — вторят горы и моря,
Бьют в лицо ответы-рикошеты…
* * *
Собрал чемодан осмотрелся
не забыл ли чего
все в порядке
А за дверью вдруг сердце забилось
что-то оставил
забыл…
Сонет раскованный
Крамольный кайф — ломать перегородки,
Границы перечеркивать подряд…
Мои друзья — свободы самородки,
Они везде и нет для них преград.
И не для них стволы прямой наводки,
Самоубийцы — дети баррикад,
Истошно призывающие глотки
Во фронтовой непримиримый ад.
Утопия моя — чем хуже прочих?
Гремело: пролетарии всех стран…
Но ненависть звала на бой рабочих.
Милее братство первых христиан
Поверх границ, но множатся границы…
Поэзия, сподобь нас породниться!