Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 7, 2012
Рецензии
Рада Полищук. «Лапсердак из лоскутов». — М., «Текст», 2012
«Лапсердак из лоскутов» — назвала известная писательница Рада Полищук новую книгу, продолжая свою сагу о судьбах российских евреев, попавших в гигантскую мясорубку двадцатого века*. Лапсердак из лоскутов. Рада Полищук будто держит в руках эти лоскуты — файдешин… габардин… ветошь… — и разглядывает их внимательным пристрастным взглядом, и кропотливо, вручную сшивает, возвращая из небытия, оживляя своей любовью, своей прапамятью исчезнувший мир предков и прародителей. Сочинить, придумать эти судьбы, характеры, все сопутствующие им невероятные, скрупулезные подробности — невозможно. Чтобы оживить их, надо все это прожить, пережить, стать ими, маленькими, обыкновенными, ничем особо не примечательными людьми.
День и ночь, свет и тьма, добро и зло, жизнь и смерть — эти категории бытия, сущего составляют предмет размышлений писательницы. Мир — един, бесконечен и вечен. И Бог-создатель — един для всех: «перегородки есть только на земле, до Бога они не доходят. Бог един для всех», — к такому выводу приходят литературные герои Рады Полищук, претерпевшие страдания и жизненные испытания. Дружба, любовь, сострадание — выше религиозных, конфессиональных предрассудков.
Выросшие в одном дворе, закадычные друзья Ваня и Яня («Лоскут из непригодной для шитья ветоши»), пережившие сталинские репрессии и войну, измену жен, люди одной судьбы, почти что братья, не раз друг друга спасавшие, в старости одинокие бобыли, разошлись на религиозной почве: отчаявшийся Яня потерял веру, а дотошный Ваня, искавший истину, пришел к Богу. Смерть Яни стерла разногласия: Ваня похоронил Яню на еврейском кладбище, призвал раввина, и он «слушал молитвы на древнееврейском языке, слез не удерживал, плакал в открытую, казалось, понимает каждое слово».
А повзрослевший Серафим, потерявший родителей русский мальчик, которого приютили кладбищенский певчий Моймойша и его жена Анюта («Лоскут из лапсердака»), по слухам, приходит два раза в год на Востряковское кладбище в черном длинном сюртуке и шляпе, посещает могилы умерших родителей на русской половине, а потом подолгу стоит у строгой надгробной плиты на еврейской половине и поет для Моймойши по-еврейски песни, которые сочиняет сам, потому что, как он понял сердцем в детстве, слушая тихие молитвы своего покровителя, «еврею нельзя без песни».
Словно листая фамильный альбом с пожелтевшими, выцветшими фотографиями, Рада Полищук вспоминает печальные, трагические и одновременно не лишенные юмора истории разных людей. И хотя лица этих людей нам незнакомы, мы узнаем их, чувствуем свою сопричастность к их судьбам — в каждой семье хранится такой альбом. И судьбы у нас, жителей одного большого дома, очень похожи, мы все здесь — одна семья. И там, после смерти, нас всех ждет один общий дом, где за общим столом соберутся прадеды и внуки. «Двери этого дома открыты» — пишет Рада Полищук…
Прошлое, настоящее и будущее, жизнь и смерть — это непрерывная цепь существования. «Бытие — есть, небытия вовсе нет», — так звучит первый тезис древнегреческого философа Парменида. «…Лето и зима, день и ночь не прекратятся», — сказано в книге Бытия. Вот почему и после смерти один из героев Рады Полищук воздает Богу благодарность в своей молитве за созданный им мир:
«Благословен Господь Бог наш, Владыка вселенной, по слову которого на смену дню приходит вечер, открываются врата небесные и следуют одно за другим времена года, сменяются эпохи, перемещаются по небосводу светила… Благословен Господь, по воле которого на смену дню приходит вечер».
Книга Рады Полищук пронизана любовью к творению Божьему, к миру им созданному, к жизни, к людям. Обыкновенные люди, герои книг писательницы, красивы, потому что они умеют любить, со-участвовать, со-чувствовать, со-страдать. Они — семья, и древо их рода разрастается вширь и ввысь. Исповедальность и лиризм интонации писательницы соединяются с юмором, порой сквозь слезы, философским поиском смысла существования человека в пограничных обстоятельствах и высоким слогом молитвы.
Прозревая прошлое, Рада Полищук как будто пишет вторым слоем по картине настоящего, и времена просвечивают сквозь времена, эпохи сквозь эпохи, она творит масштабное полотно, имя которому жизнь. Лапсердак из лоскутов-судеб сшит крепко, мастерски, на все времена.
*Первые книги этой саги: «Одесские рассказы, или Путаная азбука памяти» и «Семья, семейка, мишпуха. По следам молитвы деда»
Маргарита МОИСЕЕВА