Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 2, 2011
Штудии
Евгений СТЕПАНОВ
АНЖАМБМАН КАК СТИЛИСТИЧЕСКИЙ ПРИЕМ
ПОЭТОВ ХХI ВЕКА
Для начала несколько определений.
«АНЖАМБЕМАН (АНЖАМБМАН; ENJAMBEMENT) — перенос части фразы из одной строки в другую, вызванный несовпадением интонационно-синтаксической связи с метрическим рядом. При чтении отмечается паузой, без которой стихотворение теряет ритмическую выразительность. Переноситься могут как целые слова, так и части слова». [1]
«Перенос, перескок, анжамбеман (франц. enjambement, от enjamber — перешагнуть), в стихосложении несовпадение синтаксической паузы, остановки, с ритмической — концом стиха, полустишия, строфы. В классическом стихе различались 3 вида П.: rejet (конец фразы захватывает начало следующего стиха), contre-rejet (начало фразы захватывает конец предыдущего стиха), double-rejet (фраза начинается в конце предыдущего стиха, кончается в начале следующего). Если П. немногочисленны, то они служат сильным средством интонационного выделения отсеченных стихоразделом отрезков фразы; если П. многочисленны, они создают интонацию сильно прозаизированную, почти заглушающую стихотворный ритм (особенно в драматическом стихе). Избегание П. было свойственно классицизму, культивирование их — романтизму и некоторым поэтическим школам 20 в.». [2]
В этих заметках мы будем использовать более часто употребляемый термин — анжамбман.
В отечественной филологии эта тема широко разработана в трудах М. И. Шапира, Г. А. Шенгели, Ю. Н. Тынянова, М. Л. Гаспарова, А. К. Жолковского, И. Е. Лощилова и других.
Анжамбманы могут быть слоговыми, строчными, строфическими, слогово-строфическими, синтаксико-строчными, синтаксико-строфическими, словесно-строчными, словесно-строфическими и т. д.
Анжамбманы применяли Александр Пушкин, Марина Цветаева (она сделала этот прием одним из основных в своей поэтике), Владимир Маяковский, Михаил Кузмин, Вадим Шершеневич, Георгий Оболдуев, Булат Окуджава, Иосиф Бродский, который во многом наследовал и развил традиции Цветаевой.
Роль анжамбмана как изобразительного средства в стихотворном произведении велика.
Выдающийся филолог М. И. Шапир писал: «Нет сомнения, что переносы в «Медном Всаднике» выполняют экспрессивные и изобразительные функции, обретая порой прямую иконичность — там, где Нева выходит из своих берегов, синтаксис выходит из берегов стиха». [3]
Метод М. И. Шапира, проводящего прямую и недвусмысленную параллель между анжамбманом (формой) и контентом (содержанием) поэтического текста, безусловно, оправдан и будет использован автором в этих заметках как основополагающий.
Развитие анжамбмана в конце ХХ веке специалисты связывают с именем Иосифа Бродского.
М. И. Шапир справедливо резюмировал: «На протяжении 1960-х годов Бродский ставил все более смелые эксперименты по удлинению поэтической фразы и осваивал все более резкие межстрочные и межстрофные enjambement,ы: он отрывал то предлог от существительного, то отрицательную частицу от глагола, то союз от присоединяемого предложения, а в редких случаях делил слово между стихами или даже строфами («На смерть Т. С. Элиота», 1965; «Волосы за висок», 1967)». [4]
Употребляют анжамбманы и современные поэты: Александр Кушнер, Константин Кедров, Слава Лён, Сергей Бирюков, Евгений Лесин, Юлия Мартынцева, Антон Нечаев, Евгений В. Харитоновъ, Данила Давыдов, Евгений Реутов, Андрей Качалян и многие другие.
Наиболее распространены в настоящее время слоговый и слогово-строфический анжамбманы.
Константин Кедров:
Пони
не пони-
мает-
ся [5]
В этом небольшом по объему анаграмматическом четверостишии сконцентрирован идиостиль поэта, и слоговый анжамбман здесь играет ключевую роль.
Поэтика Кедрова, построенная на философском осмыслении мира (Кедров — доктор философских наук), анаграмматизме, игре слов, предполагает частые переносы не только слов и строф, но, прежде всего, смыслов, логических систем. Первые две строки стихотворения говорят о философских материях: пони — не пони; далее смысл расширяется и меняется: пони не понимает. И, наконец, заключительный и основной мессидж строфы: пони мается.
Четыре короткие строки порождают систему (системы) смыслов, и роль анжамбмана здесь очевидна. Дефис (в данном случае как семиотический знак) играет роль регулятора смысла, служит инструментом анаграмматического письма.
Боле того, лексема пони скрывает ряд других лексем (а следовательно, и смыслов), в частности — указательные местоимения «он» и «они». Образ пони в данном случае приобретает явный аллегорический и философский оттенки. Философский смысл выражен поэтическими средствами.
Приведем еще примеры слоговых анжамбманов.
Антон Нечаев:
Под водою грезят рыбы
о сверкающих нажив-
ках —
заселить меня могли бы,
хоть покамест я и жив. [6]
Евгений В. Харитоновъ:
Свобода
— Какая же ты СВО!
— Да.
— Ты делаешь мне БО!
— Да.
— Так нужна ль ты мне
СВО
БО
ДА?
— Да.
21.04.2006 [7]
Андрей Качалян широко использует слогово-строфические анжамбманы:
Губами потусторонними
я сглатываю с лица
холодные капли сонного,
льняного миросозерца-
ни я, ни другие головы
в стенах не ложились спать,
стеная, теням просовыва-
я лишь не хочу прервать…
растроганных прядей, смешанных
как уксусный фимиам,
в своих волосах повешенна-
я — слабость… к чужим рукам. [8]
Качалян посредством слогово-строфического анжамбмана в трех строках и строфах выводит на первый (важнейший!) слог личное местоимение первого лица «я», не только обыгрывая смыслы стихотворения, но, прежде всего, показывая значимость и дуалистичность лирического героя, значимость и дуалистичность его миросозерцаца/ни я (обратим внимание также на отрицательную частицу «ни», показывающую самоироничность автора).
Анажамбман как эффектная поэтическая фигура не может быть самоцелью, приемом ради приема. Появление анжамбмана в стихотворениях лучших поэтов всегда оправданно и несет определенный смысл.
Один из самых простых и наиболее распространненных анжамбманов — строчный. Им пользуются большинство поэтов.
Анатолий Кобенков (1948 — 2006) был замечательным мастером строчного переноса. Его лирико-философские стихи усиливались анжамбманами, показывали резкую прерывистость и драматизм жизни.
В одном из своих лучших стихотворений Анатолий Кобенков писал:
Человек рождается, вырастает в мужа,
не тонет в воде, не сгорает во зле,
потом узнает, что нисколько не нужен
ни себе, ни дочери, ни земле;
потом человек научается плакать,
потом, не вспомнив, зачем пришел
на эту землю, становится прахом —
и ему хорошо, и земле хорошо. [9]
Мы не обращаем здесь внимание на стихотворную технику, в частности, на строчный анжамбман, он как бы незаметен, выполняет вспомогательную роль. Сама лирико-философская глубина поэта, достигшего вершины поэтического развития, заставляет задуматься о глубинном смысле бытия, о главных вопросах мироздания. Анжабман лишь усиливает трагическое и, вместе с тем, естественное и закономерное развитие человеческой жизни. Форма и содержание, как всегда у лучших поэтов, едины.
Литература:
[1] Владимир Шилин, Словарь литературоведческих терминов, сайт www.rifma.com.ru
[2] Большая советская энциклопедия, сайт www. www.slovari.yandex.ru
[3] Шапир М. И. Статьи о Пушкине / Сост. Т. М. Левина; Изд. подгот. К. А. Головастиков, Т. М. Левина, И. А. Пильщиков; Под общ. Ред. И. А. Пильщикова. — М.: Языки славянских культур, 2009. (Классики отечественной филологии). С. 22
[4] Там же. С. 46
[5] Константин Кедров, «Дети Ра», № 7-8, 2009, сайт www.magazines.ru
[6] Антон Нечаев, «Дети Ра», № 9-10, 2007, сайт www.magazines.ru
[7] Евгений В. Харитоновъ, «Дети Ра» 2006, № 8, сайт www.magazines.ru
[8] Андрей Качалян, «Дети Ра», № 9, 2006, сайт www.magazines.ru
[9] Анатолий Кобенков, «Дети Ра, № 2, 2006», сайт www.magazines.ru