Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 4, 2010
Блиц-интервью
— Какова роль Кирилла Ковальджи в современной литературе?
— Какую роль сыграл Кирилл Ковальджи в Вашей судьбе?
На вопросы редакции отвечают Юрий Беликов, Сергей Бирюков, Евгений Бунимович, Лео Бутнару, Елена Кацюба, Константин Кедров, Татьяна Кузовлева, Нина Огнева, Александр Переверзин, Наталья Полякова, Сергей Строкань, Марк Шатуновский, Ганна Шевченко.
Юрий БЕЛИКОВ (ПЕРМЬ)
— Какова роль Кирилла Ковальджи в современной литературе?
— Представляю, как, отвечая на этот вопрос, будут говорить о литобъединении при журнале «Юность», клубе «Поэзия», о «руководящей и направляющей» роли Кирилла Владимировича Ковальджи во времена всемирного потопа советской поэзии, когда он, аки Ной, сколотил ковчег, где «каждой твари — по паре»: Иван Жданов и Алексей Парщиков, Александр Ерёменко и Нина Искренко, Евгений Бунимович и Дмитрий Пригов, Владимир Тучков и Александр Самарцев, Юрий Арабов и Сергей Строкань (последнего я считаю самым ярким). «Список Ковальджи» можно длить, длить и длить. Получится так, что к созданию монументальной картины современной русской поэзии так или иначе Кирилл Ковальджи приложил золотую руку Мастера. Возможно, Ковальджи даже сравнят с Мао Цзедуном, выдвинувшим лозунг «Пусть расцветают сто цветов». И все эти уподобления, думаю, будут уместны. Он вам и Ной, и Мао, и…
Но часто ли имя Кирилл читалось зеркально? Кажется, где-то он об этом писал, что сие «зеркальное прочтение» ему очень подходит: «Л-лирик!» — с легким, почти незаметным, однако все-таки свойственным заиканием.
Кирилл Ковальджи позволял себе быть менее известным, чем, например, те, кого он перевез на своем ковчеге. Как, собственно, и те, кто его лет на пять моложе. А ведь, если разобраться, стихи-то он начал писать не только раньше тех, кто в ковчеге, но и тех, кто на пять лет моложе. И в этих стихах, если прочесть их пристально, есть предвестие и тех, и других, как, впрочем, и многого того, что сбылось, а может, еще и сбудется в ходе времени. Открываю наугад:
Мировой бедлам
сочинен
адом:
был сперва Адам,
чтоб в конце —
атом?
Не кого не напоминает?
А вот еще:
Сосчитай человека, компьютер,
вот чело и число
или очи и почки —
на какой они сходятся почве?
………………………………..
Неизвестно, где печень кончается,
может, совмещена с человеком,
а душа — с бесконечностью.
Звездный код отражен в человеке,
Как и сам человек в хромосоме…
У Ковальджи это стихотворение называется «К ЭВМ». А у другого автора — «Компьютер любви». Речь, конечно, не о прямых или даже косвенных заимствованиях, а о том, что Кирилл Ковальджи — Предтеча. Об этом он сказал сам: «Речь моя, рать моя, что ж стою пред тобою неузнанным?»
— Какую роль сыграл Кирилл Ковальджи в Вашей судьбе?
— Однажды Кирилл Владимирович приехал вместе с Евгением Бунимовичем в Пермь по приглашению литобъединения «Эскиз» при тамошней газете «Молодая гвардия». Было это в начале 1982-го года. Тогда в «Эскиз», кроме меня, входили Владислав Дрожащих, Юрий Асланьян, Виталий Кальпиди, Валерий Абанькин, чьи поэтические имена, пусть в разной степени, но сегодня известны. Завязалась творческая симпатия. Потом, когда я оказался в Москве на учебе, Кирилл Владимирович предложил мне пройти журналистскую практику в отделе критики журнала «Юность», который он тогда возглавлял. Так состоялось мое знакомство с «Юностью», в состав редколлегии которой впоследствии я вошел, впрочем, ненадолго, ибо был «уволен за смуту». Но в ту пору Кирилла (так уважительно за глаза его звали все) в редакции уже не было. Ясновидец! Он предощутил надвигающийся кризис журнала за несколько лет. Затем Кирилл вместе с Ольгой Ермолаевой и Валентином Курбатовым дал мне рекомендацию для вступления в Союз писателей. Сейчас мы с Кириллом Владимировичем иногда перекидываемся сообщениями по электронной почте.
Сергей БИРЮКОВ (ГАЛЛЕ, ГЕРМАНИЯ)
— Какова роль Кирилла Ковальджи в современной литературе?
— Какую роль сыграл Кирилл Ковальджи в Вашей судьбе?
— Про роль не отважусь. А вот про редчайший кругозор, умение видеть спектрально — это да! Кирилл Владимирович из редких. Увидел и собрал многих ярких под Зеленой лампой когда-то. Угадал, поддержал в непростые времена. Это ли не роль?! Но роль — это что-то временное, сегодня — одна, завтра — другая. Кирилл Ковальджи постоянен… В… обновлении! Он сам как поэт постоянно обновляется. Возьмите книги и сравните! И вокруг него постоянно молодые поэты. Причем, мне кажется, он никого специально не отыскивает. Просто к нему тянутся, потому что он не забронзовевший. Не только не вещает. Восхищается! Талантом, открытием строки. Уже немало лет Кирилл Владимирович при нечастых наших встречах дарит мне свои новые книги. И тут уж моя очередь восхищаться: поэтической одушевленностью, мудрой иронией, виртуозным творением стиха. Так что мне хочется пожелать Кириллу Владимировичу продолжать играть свои постоянные и важные роли в русской литературе!
Евгений БУНИМОВИЧ (МОСКВА)
— Какова роль Кирилла Ковальджи в современной литературе?
— Эта роль действительно уникальна, потому ее трудно не только переоценить, но и просто оценить.
Поэт и прозаик с абсолютно своим голосом и взглядом, не соблазненный на протяжении своего долгого литературного пути привлекательностью сменяющихся идеологий, школ и тенденций, он всегда был не на «столбовой дороге советской литературы», а только на своей. Потому всегда не ко двору оказывались и его стихи, и его поразительная проза о детстве, войне, Бессарабии, бесстрашная и ни на кого не похожая.
Над тобой законов своды,
армии, суды,
классы, партии, народы,
и отдельно — ты…
Еще труднее оценить роль «студии Ковальджи» — потому что она беспрецедентна. Она привязана ни к месту, ни к институции, а только к притягательному имени Ковальджи — от далекой студии еще юного Кирилла в Кишиневе до недавней студии в Стелла Арт.
— Какую роль сыграл Кирилл Ковальджи в Вашей судьбе?
— Определяющую. Я был участником, старостой самого, наверное, легендарного призыва студии Ковальджи — Парщиков, Искренко, Ерёменко, Арабов, Жданов, Шатуновский, Аристов, всех не назовешь… Это судьба.
Лео БУТНАРУ (МОЛДОВА — РУМЫНИЯ)
— Какова роль Кирилла Ковальджи в современной литературе?
— Кирилл Ковальджи — это талантливый, своеобразный, многоплановый писатель и — важно отметить — писатель-переводчик. Не просто переводчик, а мастер перевода. Это синтетизирующий создатель, открытый как традициям, так и современности, тонко понимающий изменения в эстетическом восприятии человека, и мира вообще, в непрерывном и неизбежном процессе осовременивания, скажем так. Вот почему среди более молодых коллег он чувствует себя как в своем натурально-художественном… трансвозрасте, он резонирует с их исканиями и творческими находками. Мне приятно узнать это из литературной прессы или лично от моих российских коллег, как это случилось в ноябре прошлого года, когда я принял участие в московском Биеннале поэтов, где, кстати, удостоился чести, чтобы мои стихи читал в своем переводе именно Кирилл Ковальджи. Широко известно, что наш друг пользуется большим признание и в Румынии — как переводчик, но и как оригинальный поэт, часть стихов которого имел честь перевести и я. Вместе мы создали антологию «Вечерня 12+1», в котором напечатаны в двуязычном варианте 12 румынских поэтов в переводе Кирилла Ковальджи и сам наш московский друг в моем переводе. Иногда, бывает, что и сам мой южный земляк пишет стихи на румынском языке, на котором он учился в начальной школе. А, в сущности, Кирилл Ковальджи является прекрасным писателем русской современности в ее постоянном, тонком процессе обновления; осовременивания… современности.
— Какую роль сыграл Кирилл Ковальджи в Вашей судьбе?
— Весною или летом 1977 года, благодаря Кириллу Ковальджи, я пережил неимоверные чувства. Дело в том, что, в газете «Комсомольская правда», в обзоре о творчестве некоторых молодых поэтов Молдовы, он остановился и на моем дебютном сборнике «Крыло на свету», выделяя в нем какие-то персональные, своеобразные метафорические, стилистические нюансы. Это было особенно радостно и ободряющее для меня, так как один кишиневский критик писал о том же сборнике: «Какой амбициозный поэт — на протяжение всей книги не пропустил ни одной пары рифм…» (Правда, во втором своем сборнике я включил и 25 сонетов, «доказывая» — кому? — что я вполне владею строгой классической формой, но, в сущности, остался верен верлибру, белому стиху, к которым в Румынии давным-давно не было никаких… претензий и подозрений…) А некоторые литчиновники молдавского соцреализма были недовольны, что те мнения о моей дебютной книге были переведены и опубликованы и в кишиневской молодежной прессе. (C’est la vie… — была…) А я был удивлен и неимоверно рад, что старший собрат из Москвы воспринимает и одобряет мои искания, иные — в каком-то роде формалистические, но от которых я никогда не отрекся — в моих антологиях, вышедших в Бухаресте или в Яссах, в Клуже или в Тимишоаре, я всегда публиковал и стихи из дебютного моего сборника, изданного в Кишиневе, но замеченного и поддержанного (и) в Москве прекрасным поэтом Кириллом Ковальджи, с которым мы потом подружились и с которым так приятно общаться, сотрудничать.
Елена КАЦЮБА (МОСКВА)
— Какова роль Кирилла Ковальджи в современной литературе?
— Какую роль сыграл Кирилл Ковальджи в Вашей судьбе?
— С Кириллом Ковальджи меня познакомил Алёша Парщиков — позвал почитать стихи в «Зеленую лампу» (кажется, это так называлось) в «Юности». Это было в конце января 1984 года, мороз, помню, был крутой. Алёша представил меня Кириллу Владимировичу, а потом добавил: «Это не наше поколение, это старше». Я сразу почувствовала себя старшеклассницей среди детей среднего школьного возраста. Кирилл Владимирович глянул на Алёшу, сдержанно улыбнулся, и в улыбке этой было столько иронии, что я сразу все поняла. Непостижимые для меня замыслы и маневры Алёши, да я и не вникала, были здесь совершенно понятны и абсолютно прозрачны. А главное, эта социальная суета не имела никакого значения. Все попытки объединяться по каким-то внешним признакам бесполезны и бесплодны. Объединяет сама поэзия. А лабиринты, по которым она ведет, разуму не поддаются. Объединила же она нас почти 25 лет спустя — на поэтических мастер-классах группы ДООС, сначала в Коктебеле, а потом в Доме Булгакова, которые вели Кирилл Ковальджи и Константин Кедров. Володя Друк, приехавший из Америки прошлым летом, приходил на июньский мастер-класс, читал стихи, а потом сказал, что видеть их здесь вместе — это нечто особое: «Эти два человека всех нас буквально за ручку ввели в литературу, и для меня большой праздник, что все это было. И когда-нибудь это, наверное, все будет
описано по правде».
Константин КЕДРОВ (МОСКВА)
— Какова роль Кирилла Ковальджи в современной литературе?
— Какую роль сыграл Кирилл Ковальджи в Вашей судьбе?
— Ковальджи — самый европейский, самый цивилизованный критик, литературовед, писатель, в лучшем смысле этого слова. Он всегда распахнут навстречу новому, но и на мякине его не проведешь. Его профессиональная поэтическая доброжелательность в сочетании с высоким умом и безупречным вкусом творят чудеса. Он один — окно в Европу среди наших азиатствующих и азиопствующих книго-христо-продавцев. Возглавляя отдел критики в «Юности», он пробил «Испытательный стенд», где все самое лучшее в новой поэзии было напечатано или впервые или почти впервые. Тимур Кибиров, Парщиков, Ерёменко, Искренко… все побывали там.
Сегодня он, как никогда на взлете. Это относится и к его мудрой поэзии, и к его Интернет-проламыванию в будущее и, прежде всего, к его утепляющему присутствию, как личности во всех литературных ристалищах. Бескомпромиссен, мудр, толерантен и веротерпим.
Сейчас он нужнее, чем когда-либо. В поэзии все разъединены и разгруппированы по тусовкам. Во главе многих абсолютно ложные авторитеты, умеющие только хамить и выбивать гранты или богатенькие тетушки из советских парткомов, окопавшиеся на переделкинских дачах.
Ковальджи — «честнейший рыцарь поэзии». Я к нему прислушиваюсь и буду прислушиваться всегда.
Татьяна КУЗОВЛЕВА (МОСКВА)
— Какова роль Кирилла Ковальджи в современной литературе?
— Какую роль сыграл Кирилл Ковальджи в Вашей судьбе?
— О Кирилле Ковальджи — только с любовью.
О нем — о талантливом поэте, о рыцаре красоты, об очень добром многолетнем товарище — с нежностью и бережностью.
У него, великого труженика, завидного книгочея, романтика и энциклопедиста, всегда были и остаются своя, и больше ничья, поэтическая строка; свой, и больше ничей, угол зрения; своя достойная позиция в жизни, в творчестве, в общении.
Мне интересно его мнение о самых разных вещах — о книгах, о людях, о событиях.
Я люблю его выверенную и неспешную интонацию собеседника.
Я чувствую его поддержку даже тогда, когда мы бываем не согласны друг с другом.
Я набираю номер его телефона и, не успев произнести ни слова, слышу в трубке мягкое, баритонное «да!» — как ответ на мучивший меня, еще не заданный вопрос.
Он умеет ободрить других, умалчивая о своих обидах и разочарованиях.
Дорогой мой, твои года давно начали обратный отсчет, и поэтому постарайся не торопить себя.
Нина ОГНЕВА (РОСТОВ-НА-ДОНУ)
— Какова роль Кирилла Ковальджи в современной литературе?
— Какую роль сыграл Кирилл Ковальджи в Вашей судьбе?
— Отвечаю одновременно на оба вопроса, однако, не хочу повторять давно известное и сказанное до меня, перечислять знакомые имена…
Во все времена, в границах любого социального строя — будь то жесткая диктатура, демократия, «социализм с человеческим лицом» (и с не вполне таковым), либо полный социальный развал — всегда, исходно, на уровне генетики (а быть может — благодаря Высшей Предназначенности) существуют люди, функция которых такова: занимая основательное положение в обществе, будучи облеченными официальной властью или влиянием, они не только планомерно выравнивают баланс темных и светлых сил, но и осуществляют непрестанную деятельность в сторону реального позитива в технике «толчковой подвижки». Позитив в культуре, искусстве, литературе — это не только высокое эстетическое качество, но и постоянное расширение формальных границ (формальных — от форма). Кирилл Ковальджи относится к числу именно таких «подвижников» (в расхожем и более конкретном смысле этого слова — от «подвижка»). Я с безмерным уважением отношусь к представителям именно данного социального типа. Огромно бремя, которое несет на себе человек, осуществляющий мягкое, нескандальное, выстроенное на сумме компромиссов продвижение всего нового, нестандартного, не косного — в среду умственного обитания своих соотечественников и современников.
А поэзия Кирилла Ковальджи — это сама простота, ясность, редкостная органичность литературного изложения. Общая культура. Культура лексическая, культура чувства. Культура, которая главенствует и в исповедальном, и в ироническом стихе. Музыкальная, интонационная культура — и в ритмизованных строках, и в верлибре. Чувство меры как признак подлинной философичности…
Кирилла Владимировича — от всей души — с юбилеем!
Александр ПЕРЕВЕРЗИН (МОСКВА)
— Какова роль Кирилла Ковальджи в современной литературе?
— Для того чтобы быть «актуальным поэтом» достаточно громче всех кричать о себе. Кирилл Ковальджи никогда не занимался самопиаром, поэтому «актуальным поэтом», в том смысле, который вкладывается в это понятие сегодня, никогда не был. Он делал то, что считал нужным — писал стихи, иногда — прозу. Еще — организовывал вокруг себя литературную жизнь. Это немаловажно. Начинающему литератору нужна среда. Кирилл Владимирович создавал среду, в которой поэты могли себя осознать. Все, кто посещал в разные годы студию Ковальджи (называлась она по-разному, общим было то, что руководил ей Кирилл Владимирович), считают его человеком, во многом повлиявшим на их поэтическое становление, а некоторые — своим прямым учителем.
Что касается литературного наследия Ковальджи, я уверен, оно еще будет оценено по достоинству.
— Какую роль сыграл Кирилл Ковальджи в Вашей судьбе?
— Студия Ковальджи, которую я посещал долгое время, была тем местом, где я познакомился с поэтами, ставшими классиками русской поэзии конца ХХ века. Каждый из них так или иначе повлиял на меня.
В 2004-2005 гг. я работал вместе Кириллом Владимировичем над проектом молодежного литературного журнала, издаваемого Фондом СЭИП. Для меня это был исключительный профессиональный опыт. Человек энциклопедических знаний, интереснейший рассказчик, активный участник литературного процесса, начиная с пятидесятых годов ХХ-го века, Ковальджи мог часами цитировать классиков, старших и, что было для меня совсем удивительным, младших современников. В разговорах с ним у меня создавалось впечатление, что нет такой книги, которую Кирилл Владимирович не прочел.
Я лично многим обязан Кириллу Ковальджи. Кирилл Владимирович вместе с Риммой Федоровной Казаковой дал мне рекомендацию в Союз писателей Москвы, публиковал мои стихи в различных изданиях. Но это не главное. Главное — это его влияние на нас, молодых когда-то поэтов. А молодыми для Ковальджи были и останутся Александр Ерёменко, Юрий Арабов, Иван Жданов, Марк Шатуновский, Алексей Парщиков, Евгений Бунимович, Нина Искренко, Елена Лапшина — все-все, кто в разные годы посещал его студию.
Наталья ПОЛЯКОВА (МОСКВА)
— Какова роль Кирилла Ковальджи в современной литературе?
— Всемирно известный писатель сказал: «Жизнь — театр, а люди в нем актеры». Это эффектные слова, но и только. Люди не играют, они живут. Поэтому я не могу сказать, какова роль Кирилла Ковальджи в современной литературе. Кирилл Владимирович в ней живет, существует. И его даже можно назвать долгожителем литературы. Кирилла Владимировича знают в России и за рубежом. Не только в поэтических тусовках. Его знают простые люди. А это уже очень много. Кирилл Владимирович — талантливый поэт. Ему, может быть, не хватило смелости и твердости в голосе, оттого в специфическом поэтическом, я бы даже сказала — профессиональном, пространстве его ученики вызывают сейчас больший интерес. Но простому читателю стихи Ковальджи ближе и понятнее изысканных стихов его учеников. Почему? Все просто — они добры и тонки. Они душевны. В них правда жизни. В них — мудрость:
Говорил мне Бог, водя по краю
и по кругу и держа в кругу:
— Многое себе не разрешаю,
ибо слишком многое могу!
Стихи Кирилла Ковальджи лиричны. И, мне кажется, не случайно, если прочитать имя Ковальджи наоборот, то получится слово «лирик».
— Какую роль сыграл Кирилл Ковальджи в Вашей судьбе?
— Для меня, и, полагаю, для многих, Кирилл Ковальджи не только заслуживающий внимания поэт, но и учитель. Ведь он почти всю свою жизнь нянчится с начинающими писателями и поэтами. Ставит на ноги. Окрыляет. Но надо правильно понимать назначение учителя в литературе. Это не учитель математики, который говорит: посмотри, как я сделал и сделай так же. Это учительство иного уровня — работа не с текстами, но с душой человека. Поэтому у Ковальджи много учеников, и они разные, не похожие друг на друга. У каждого свой голос, свой стиль. А объединяет всех любовь к поэзии и уважительное отношение к слову. Как получается у Кирилла Владимировича учить незаметно, едва касаясь, но научить главному — доброте и чуткости к русскому языку — для меня остается загадкой. Знаю только, что общаясь с Ковальджи, хочется быть таким же начитанным, умным, человечным, добрым и требовательным к себе и своим текстам. И большое спасибо ему за все!
Сергей СТРОКАНЬ (МОСКВА)
— Какова роль Кирилла Ковальджи в современной литературе?
— Признавая непрерывность литературного процесса, мы нередко воспринимаем ее как данность, как нечто, само собой разумеющееся. Между тем, поддержание преемственности, как впрочем, и выявление скользящей траектории литературы, возникающее в сложном притяжении-отталкивании различных поколений, мировоззренческих концепций и эстетических школ, не возникает само по себе. Литературный процесс создают не только введенные в его оборот произведения, но и писатели, способные играть роль неизмеримо большую, чем обычная роль остающегося один на один с чистым листом сочинителя. Это роль нарратора, модератора, культурного проводника.
Именно такую уникальную роль играет в современном литературном процессе Кирилл Ковальджи. Впрочем, разве только в современном? Современный литературный процесс как раз выглядит более фрагментарным, обрывочным, хаотичным, несмотря на спорадические попытки его переформатировать и структурировать, к которым Кирилл Ковальджи имеет непосредственное отношение. Однако едва ли не большую роль он играл на том большом историческом перекрестке, на котором к собственному удивлению обнаружила себя русская поэзия и литература на рубеже 70-80-х годов прошлого века. Формально «советский поэт», он уже тогда говорил на одном языке с метареалистами, вызывавшими оторопь, если не ужас у заплесневевших классиков совка. И как это ему удавалось делать — великая загадка. Могу сказать точно — из тогдашних представителей официозного литературного истэблишмента Кирилл Ковальджи был такой один.
Сегодняшний же 80-летний Кирилл Ковальджи не только не устарел морально, но счастливо соединил в себе, стянув в тугой узел, три времени — прошлое, настоящее и будущее. Второй такой фигуры в русской поэзии точно нет.
— Какую роль сыграл Кирилл Ковальджи в Вашей судьбе?
— В моей судьбе он сыграл очень важную роль, но мне не хочется заниматься самопиаром на фоне его юбилея. Просто скажу, что я очень благодарен ему за время, проведенное в студии журнала «Юность», за предисловие к моей книге «Осень, сентябрь, Исирис». И — совсем забыл — за то, что это название книги подсказал мне он.
Марк ШАТУНОВСКИЙ (МОСКВА)
— Какова роль Кирилла Ковальджи в современной литературе?
— Кирилл Ковальджи был первым куратором в отечественной литературе. Он создал свою площадку, которая так и называлась «студия Ковальджи» и в течении чуть ли ни 30-ти лет перемещалась вслед за ним по различным адресам Москвы, по мере смены им места работы или в связи с распадом писательской организации. Одновременно его кураторство распространилось и на клуб «Поэзия». И свою роль он сыграл совсем недавно в возникновении московского поэтического клуба, который, правда, просуществовал всего два года.
— Какую роль сыграл Кирилл Ковальджи в Вашей судьбе?
— Кирилл создал условия для комфортного взаимодействия поэтов моего поколения. Практически «новая волна» синхронного мне времени сформировалась на «студии Ковальджи». Там в условиях нашего поголовного непечатания мы имели возможность читать свои стихи и обсуждать их со своими товарищами и современниками. А это были такие незаурядные поэты, как Парщиков, Ерёменко, Жданов, Искренко, Арабов, Бунимович, и это далеко не полный список имен. Кирилл по мере сил и возможности проталкивал нашу публикацию. Впервые мои стихи были напечатаны в специально под нас созданную Кириллом рубрику в журнале «Юность». Он написал предисловие к моей первой изданной в Париже книге. Я всегда чувствовал его приязненное ко мне отношение.
Ганна ШЕВЧЕНКО (МОСКВА)
— Какова роль Кирилла Ковальджи в современной литературе?
— Мне трудно говорить о таких вещах, потому что современная литература — огромный айсберг, а я знакома всего лишь с его небольшой надводной частью. Для меня Кирилл Владимирович — прежде всего человек, поддерживающий молодых, талантливых людей. Он является руководителем проекта Интернет-журнал молодых писателей «Пролог». В этом журнале публикуются молодые авторы не только из России, но из всего русскоязычного мира. Многие из тех, кто были опубликованы в «Прологе» в начале творческого пути, впоследствии стали известны. Это Захар Прилепин, Наталья Рубанова, Роман Сенчин, Сергей Шаргунов, Евгений Никитин, Ирина Мамаева, Анна Матасова, Наталья Полякова и многие другие.
— Какую роль сыграл Кирилл Ковальджи в Вашей судьбе?
— Можно назвать несколько имен людей, которые сыграли важную роль в моем становлении. Одним из них будет Кирилл Владимирович Ковальджи. Года два назад я отправила в «Пролог» подборку стихов. Тогда мы не были знакомы, но Кирилл Владимирович не только опубликовал стихи, но и предложил рекомендацию вне конкурса на Форум молодых писателей России в Липках. Так я впервые попала на Форум в поэтический семинар Кирилла Ковальджи. Семинар у нас был не большой, но интересный. Все ребята талантливые и неординарные. Нас потрясло, как тонко Кирилл Владимирович чувствует чужую поэтику, как остро видит потенциальную возможность каждого молодого автора, как чутко слышит новый поэтический голос. Во время обсуждений он осторожно предсказывал перспективы развития каждого участника семинара. Его слова начинают сбываться.