Стихотворения
Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 1, 2008
Алкоголь и потерянное вдохновение
(в стиле Буковски)
Я люблю дешевые пивнушки,
дремлющие около вокзалов;
заскочишь в такую под вечер, выпить пива кружку,
и грамм сто пятьдесят вдогонку — чтоб не казалось мало,
закажешь глазунью из трех яиц
и бекон, не внушающий доверия,
а вокруг — столько живописных лиц,
и никакого лицемерия.
Дым сигаретный — хоть топор вешай, ну
еще испарения, запахи разного рода;
другой бы смылся отсюда к лешему,
но я обожаю общаться с народом.
Наверное, у меня такой вид —
интеллигентного простака, распыляющего излишки…
Вот подсел странный тип, денег занять норовит,
другой предлагает перекинуться с ним в картишки.
Сутенер доморощенный ставит в известность: девчонка,
хорошенькая, долларов за двадцать;
и сама она рядом — едалом не щелкает,
того и гляди — полезет целоваться.
На липком столе пополнение вроде:
бутылки, тарелки — прямо с небес манна.
И как-то само собой происходит,
что банкет оплачивается из моего кармана.
И все тут, словно друзья закадычные,
донимают расспросами, рассказами,
накачавшись ершом, выпытывают самое личное,
липнут проказою.
Жалуются, придавленные грузом бед,
мол, масоны все захватили, а мы нищаем.
«Спокойно, — говорю, — с вами великий русский поэт,
и я угощаю».
Сумерки облепили окна, поздновато уже,
истекают отведенные заведением сроки,
и чувствую, как скребутся в душе
сотни раз не написанные строки.
И лечу домой в радостном опьянении,
в супермаркете хватаю блокнот, ручку, бутылку вина,
но пока добираюсь, тает призрак стихотворения —
скука одна…
О таланте своем не плачу я,
думал — пропил, а он нет-нет
да напоминает о себе, как неоплаченная
квитанция за свет.
* * *
Пледом колючим, как бредом, накрыться;
температура отменной крепости — сорок,
расплываются, тают и гаснут лица —
даже тех, кто любим и вроде бы дорог,
даже той, что стоит с косой в изголовье, —
злорадствует, но хоть не дразнится.
Что там по плану: проводы, слезы вдовьи…
Экая несуразица.
Экие, прости, Господи, плаксы да лопухи!
И вообще, и вообще,
завещал, чтоб развеяли прах у реки,
а зароют на кладбище.
Вымолвить нечто важное хочется,
но та, что с косой, говорит: «Цыц,
привыкай к вечному одиночеству,
как все приличные мертвецы».
Бестселлер
С. Сибирцеву
Междустрочье прочитано между делом,
изо рта не текло, хоть мозги буравило;
толковать бы взялся, чтоб рука не зудела,
только лень нарушать негласные правила.
Долго ли, коротко ли — все одно,
если повествованье идет по плану.
Без меня уж решили, кто тут говно,
кому — по этапу, кому — в Нирвану.
А по всей стране — то ли стон, то ли плач,
не берем отдельно, но общую массу.
Слышал звон — для порядка нужен палач.
Запишусь в палачи, как борец за расу.
Вот и первый казненный с помоста — шмяк,
недвижим, — и впрок не окстишь его.
Позвольте, с чего это я маньяк?
Нет! Наместник Всевышнего.
Всюду рыщут подвластные мне упыри,
выявляя, хватая, играясь в прятки…
Поговори, сука, поговори —
все зачтется в строгом порядке!
Ни орлиный клекот, ни волчий вой,
не послужат верным ориентиром,
если вечность, искромсанная бензопилой,
трупным духом смердит по квартирам.
Но давно известно — на каждый роток
не налепишь клейкую ленту.
О, если бы, если б я только мог
шепнуть об этом президенту!
Вот тогда б оценили мои труды,
платили по твердому прейскуранту,
наградив орденом Тайной звезды —
при параде, под бой курантов!
Но пока не предвидится пышных торжеств,
лишь обочиной снов проносится что-то…
Закатав рукава (привычный жест),
выхожу на работу.
Дурачье обдурить не составит труда;
что взаправду, что нет — до фени им.
А лучшие истории везде и всегда
завершаются смертью. Или совокуплением.
* * *
Выбери меня, выбери меня…
Популярная некогда песенка
Выбери меня, пуля,
ласково так ужаль.
Прикоснись, попробуй, — усну ль я?
Мне не жаль.
Остаются только вопросы,
остается свет
и стихов нелепая россыпь…
Нет?
Небо ископтил, карауля
блики календарного дня.
Выбери меня, пуля,
выбери меня!
Не тяни, родная, с ответом,
не промедли, ведь
чтобы стать хорошим поэтом —
нужно умереть.
Гастарбайтер
Не смущай меня дальним городом,
знаю, знаю: златые горы там,
и молочная стынь-река
глубока;
сплошь дороги мостят топазами,
лавки миром и медом мазаны,
страж могучий — который год —
у ворот;
и такая играет мощь, поди,
как народ, заполняя площади,
брагой тешится на ура —
до утра.
Тридесятое чудо чудное!
Разувериться б хоть чуть-чуть, но я,
что имел, оставляю здесь;
в этом весь.
Мне бы выйти сегодня засветло,
чтоб плетьми не попала в глаз ветла,
чтобы ветер в вертепе скал
еще спал.
Перевал одолеть — а там уже
доберусь, не впервые замужем,
там покажет заветный путь
кто-нибудь.
Игорь Панин — поэт, прозаик, публицист. Родился в 1972 году в Тольятти. До 1998 года жил в Грузии, окончил Тбилисский государственный университет, факультет филологии. Автор нескольких сборников стихов, публиковался в газетах, журналах, альманахах. Член СП России. Живет и работает в Москве.