Опубликовано в журнале Prosōdia, номер 5, 2016
Учись естественности фразы
у леса русского, братан,
пока тиран куёт указы.
Храни тебя твой Мандельштам.
Валы ревучи, грозны тучи,
и люди тоже таковы.
Но нет во всей вселенной круче,
чем царскосельские, братвы.
Денис Новиков
Гимн естественности
Стихотворение
имеет форму совета, наставления, о чем можно судить с первой же строчки. Глагол
в повелительном наклонении «учись» выражает определённый призыв, с которым
субъект высказывания обращается не к конкретному лицу, а к читателю вообще.
Ироничности стихотворению придаёт использование субъектом высказывания
разговорного «братан». Своим братом, союзником
лирический герой считает любого, кто проявляет интерес к его стихам, к поэзии в
целом. Именно своих «союзников» он призывает говорить «естественным языком»,
простым и понятным. Этот язык он сравнивает с естественной красотой русского
леса. И следом же противопоставляет его «тяжеловесному» языку условного
оппонента, который «куёт указы».
Как
заклинание звучит фраза «Храни тебя твой Мандельштам». Здесь аллюзия на пушкинское «Храни меня, мой талисман». Так автор
одновременно вспоминает одного из крупнейших поэтов XX века (О. Э. Мандельштама) и одного из
крупнейших поэтов XIX века (А. С. Пушкина). Более того, сама
судьба Мандельштама становится символом времени и обретает
обобщающий смысл. Мандельштам здесь не просто поэт, а символ, талисман
творческого начала, поэтического дара.
Второе
четверостишье начинается со сравнения, в котором люди уподобляются «ревучим
валам» и «грозным тучам», т.е. они могут быть злы и несдержаны.
Но заключительные строки автор наполняет иронией. Вновь мы встречаем
литературную или даже историческую аллюзию, в этот раз на Царскосельский лицей,
который в первую очередь известен как школа, воспитавшая Пушкина, Дельвига, Кюхельбекера. Автор же данного стихотворения
уверен, что нет никого «круче» и лучше поэтов, он не может обратиться к
предшествующим поколениям, но смело обращается к современным поэтам и всем тем,
кто читает его стихи, прославляя тягу к поэзии вообще.
Ольга Гарачук
Братва, золотой век и русский лес
Безымянное
стихотворение Дениса Новикова начинается с наставления, которое даёт лирический
герой читателю: «учись естественности фразы у леса русского». Это вполне
традиционная для русской классической литературы ситуация: сложно сосчитать,
сколько героев великих произведений учились мудрости у берёзок и дубов: Андрей
Болконский, Иван Вихров, герои Тургенева, Фета, Есенина. Но первое литературное
впечатление рассеивается после слова «братан». Оно
снимает общий пафос обращения и создаёт ощущение диссонанса.
Это же сочетание
возвышенных сентенций и образов с грубыми разговорными «братвы»,
«круче» проявляется в стихотворении и дальше. С одной стороны, можно воспринять
этот ход как авторскую иронию: над своим временем или над излишним пафосом. С
другой стороны, возможно, этот приём — средство связи поколений. Используемая поэтом лексика имеет чёткую временную маркированность: сниженные «братан», «братва» и т. д.
очевидно относятся к 90-м годам XX
века, а возвышенные «валы ревучи, грозны тучи», «тиран» и т. д — к XIX веку. Соединение
этих пластов лексики показывает единство «братвы» из
«лихих девяностых» и поэтов Золотого и Серебряного веков.
Тема поэзии (и, если
брать шире, искусства) — основная для этого стихотворения. Так в первом катрене
после дружеского наставления появляется практически прямое цитирование Пушкина
«Храни тебя твой талисман», но на месте талисмана неожиданно оказывается
Мандельштам. Во втором же катрене возникает образ «царскосельской
братвы», которой «нет во всей вселенной круче». Таким образом постулируется высшая, практически защитная, функция
искусства, немного грубоватое перед ним преклонение.
Так что же хотели
сказать нам Денис Новиков и его лирический герой? Что нет значения, в каком
веке ты родился, к какому социальному слою относишься. Каждый имеет
непосредственную связь с культурой и мудростью русского леса.
Любовь
Денисенко
Время,
когда поэты ничего не значили
Лирический субъект в
этом стихотворении дан в обращениях и наставлениях. При этом он не говорит о
себе, о своей жизни и чувствах — он говорит с читателем.
Всё стихотворение
построено на противопоставлениях серьёзного и смешного, нового и старого. С
одной стороны, лирическое «я» призывает читателя к естественности фразы, а
значит, к фразе разговорной и простой, такой же простой, как и русский лес.
Слово «тиран» в этом стихотворении выступает как выражение неестественности,
как выражение запрета быть естественным и говорить просто. С другой стороны,
автор юмористически обращается к читателю «братан»,
демонстрируя эту естественность.
Время, в которое
написано это стихотворение, является временем, когда поэты ничего не значили,
когда их практически не было. В тот период, конца 20-го века, поэты не
считались современными, о них только вспоминали, а такое выражение, как
«братан», было одним из наиболее распространённых в
обиходе. Поэтому лирический субъект относится по-особенному к поэтам, которые
жили в его время, все они для него «братаны», ко всем
ним он обращается как к своим близким людям, близким сердцу. Лирический герой
обращается словом «братан» и к современному
поэту-читателю и к поэтам классического периода, чтобы сравнить их, сравнить
старое и новое, показать, что можно быть такими же «крутыми».
Софья
Пантелеева
Дружеское
послание «братанам»
На первый взгляд,
стихотворение представляется непонятным. Казалось бы, кому оно посвящено, кому
адресуется, кем написано, какие чувства должно вызывать? Однако, возможно,
именно эта неопределённость и позволяет читателю раскрыть в нём свои смыслы.
Не вдаваясь в
подробности текста, можно заметить общую дружескую, ироничную интонацию
стихотворения. Автор, он же лирический субъект, обращается к
читателю, использует просторечную лексику, по-свойски называя его «братан», что
придаёт стихотворению непосредственность, юмор, и, несомненно, сближает их.
Для автора все читатели, все, кто приобщён к творчеству, поэзии, все – его
близкие друзья, приятели, «братаны». Первые две
строчки стихотворения – тёплый авторский приём, приглашение к беседе.
Более того, в этом
восьмистишии обнаруживается движение мысли, эмоций. Автор вначале не просто
обращается к читателю, он даёт ему наставления, дружеские советы. С первой же
строчки он призывает «учиться
естественности фразы у русского леса», что, возможно, означает «избегать
пафоса», излишних сантиментов в словах. Естественность русского леса
противопоставляется здесь тирании, а именно «указам
тирана», которые искусственны,
враждебны, не создаются сами по себе, а «куются»
в неволе. Здесь можно проследить мотив сходства человека и природы, который
затем продолжается во второй строфе, где автор сравнивает людей с грозными
природными силами, которых следует опасаться: «Валы ревучи, грозны тучи», «и люди тоже таковы».
Но в стихотворении
звучит много любопытных аллюзий, которые делают его не только дружеским
посланием к читателю, но и вносят дополнительный смысл в сюжет, раскрывают
поэтические предпочтения Дениса Новикова. Уже во второй строчке стихотворения
мы видим упоминание русского леса. Здесь прослеживается возможная отсылка к
произведению Л. Леонова «Русский лес», в котором тоже поднимается тема
естественности природы и засилья тиранов. Однако прямого упоминания этого
романа мы не видим, так что насколько сознательна эта связь, остаётся
неизвестным.
Также он отсылает нас к
имени О.Э. Мандельштама, но уже явно. Но в то же время строка является аллюзией
на стихотворение А.С. Пушкина «Храни меня, мой талисман». И финал можно понять
как гимн великому русскому поэту. В последних двух строчках отчетливо
прорисовывается ироничное, дружественное отношение к царскосельским
поэтам как к самой «крутой» «братве» «во вселенной». А всё восьмистишие написано четырёхстопным ямбом,
который так любил использовать Пушкин, а потому можно сделать вывод о
безграничной приязни автора к царскосельскому поэту,
о желании быть в контексте его творчества
Юлия Тогулева