Опубликовано в журнале Отечественные записки, номер 1, 2004
Представление о советском обществе в 1920-е годы связывается обычно с новой экономической политикой. Как правило, в литературе понятие нэпа суживается до экономических преобразований. В действительности это было время больших перемен не только в хозяйственной, но и в социальной и политической жизни общества.
В 1920-е годы Россия оставалась аграрной страной. От процессов, происходивших в советской деревне, зависело очень многое в развитии страны. Крестьяне составляли бoльшую часть населения, и поэтому советской власти необходимо было контролировать настроения и влиять на сознание сельчан.
В начале двадцатых годов по всей России стали создаваться дома крестьянина. Постановлением Президиума Всероссийского исполнительного комитета Совета рабочих и крестьянских депутатов от 18 марта 1920 года предлагалось всем губисполкомам во всех крупных городах при местных исполкомах организовывать крестьянские дома, целью которых было «дать приезжающим крестьянам возможность найти и получить ответ и разрешение их нужд и запросов по местной крестьянской жизни, получить теплый и сносный приют во время пребывания в городе и получить разъяснения, волнующие их по вопросам политического характера»[1]. К 1927 году такие дома были открыты в Благовещенске, Костроме, Перми, Пскове, Петрозаводске, Свердловске и других городах.
ЦДК (Центральный дом крестьянина в Москве) был основан в июне 1922 года. В начале ЦДК находился в ведении ВЦИК[2]. С 1923 года он перешел в ведение Народного комиссариата земледелия (Наркомзем, НКЗ). ЦДК «обслуживал» приезжающих в город крестьян. Им предоставлялось общежитие, питание. Ходоки получали правовую помощь, разнообразные справки и советы по различным вопросам. Для ходоков предусматривалась и «культурная работа»: «художественные постановки», экскурсии, радиопередачи. В ЦДК читались лекции, доклады, проводились диспуты, вечера вопросов и ответов, а также индивидуальные беседы. Такого рода мероприятия стенографировались или просто записывались политинструктором и в итоге в виде сводок «настроений и запросов крестьян» направлялись в Наркомзем, а затем и во ВЦИК.
Самый главный крестьянский вопрос — это вопрос о земле. Земельная неустроенность серьезно влияла на сельскохозяйственное производство. В своих выступлениях на собраниях в крестьянских домах, в письмах во ВЦИК и в газеты крестьяне жаловались на неурядицы с землеустройством, на несправедливые разделение и распределение земли. В архивах сохранилось множество таких документов.
С 1926 года наметился новый поворот в аграрной политике. Вместо ориентации на середняка был провозглашен курс «опоры на бедняцко-батрацкий кадр деревни». В связи с этим еще более усилились свойственные деревне противоречия, обострились отношения между ее различными слоями. Гораздо острее, чем раньше, вставал вопрос о том, кого считать кулаком, поскольку принадлежность к зажиточному слою становилась опасной и с экономической точки зрения, и с политической. Зажиточные крестьяне в глазах своих односельчан ассоциировались с помещиками, поэтому многие деревенские письма являлись своего рода доносами на «шайки контрреволюционеров» и «эксплуататоров».
Среди прочих в крестьянских письмах и на собраниях в Центральном доме крестьянина поднимались и другие проблемы. Например, это были вопросы о взаимоотношениях с рабочим классом, о кооперации, о сельхозналоге, о браке и семье и т. д.
Публикуемый ниже документ хранится в Государственном архиве Российской Федерации в фонде Всероссийского центрального исполнительного комитета Советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов (Ф. Р-1235. Оп. 140). Текст документа передан в основном в соответствии с современными правилами орфографии и пунктуации, но в публикации сохранены стилистические особенности и шрифтовые выделения документа.
Отчет[3] временно исполняющего должность заведующего Центральным домом крестьянина Лобанова в Народный комиссариат земледелия о настроениях и запросах крестьян
15 июня 1926 г.
Секретно
Сводка сведений за март-апрель о настроении и запросах крестьян
Вступление
В центре внимания крестьян-ходоков за эти два месяца (март-апрель) стояли вопросы землеустройства, землеустроительная работа с ее затруднениями, земельными спорами, которые на местах, по мнению крестьян, немедленно и не всегда справедливо разрешаются.
Малоземелье, по мнению крестьян, могло бы быть устранено, если бы государство дало возможность (кредит) переселяться бедноте, а не только зажиточным и средним крестьянам, имеющим средства.
В связи с этим большой интерес проявили крестьяне к докладам Наркомзема отчетно-перспективного характера, к деятельности ОКВК[4], к деятельности выдвиженцев в Наркомземе, к агрономам и их работе.
В вопросах о земле и переселении крестьяне, заметно накачанные антисоветской агитацией, высказывали свое недовольство переселением евреев на землю в Крым и заграничных землеробов в СССР (Австрия).
Во время доклада о семеноводстве крестьяне находили, что цены на селекционный овес (2 р. 80 к.) дороги, тогда как овес, полученный от селекционных или отсортированных семян, приходилось продавать по 60 коп. за пуд. Попутно указывали на раздутый хлебозаготовительный аппарат, на плохую организацию по снабжению селения семенами и на несвоевременность их доставки на места.
Была проявлена большая активность по вопросу о семье, браке и опеке.
Не сходит со сцены вопрос ревности крестьян к рабочим, причем как хорошее противоядие являются экскурсии крестьян на фабрики и заводы, которые дают хорошие результаты.
Крестьяне очень интересуются работой выдвиженцев-крестьян, поэтому был поставлен доклад об их работе.
Как и прежде, болезни кооперации продолжают волновать крестьян, которые, наблюдая конкретные случаи плохой работы, дороговизны, недочетов и растрат в кооперации, упорно держатся того мнения, что кооперация вся целиком плоха и мало приносит крестьянству пользы. И вся кооперативная пропаганда наталкивается на скептицизм крестьянина, который говорит: на словах все хорошо и большая польза, а на деле плохо и дорого.
Последнее время крестьяне интересуются единым сел[ьско]хоз[яйственным] налогом и очень внимательно относятся к докладам о едином сел[ьско]хоз[яйственном] налоге, задают много вопросов и в большинстве остаются довольны теми основными положениями, которые отличают новый закон о едином сел[ьско]хоз[яйственном] налоге от предыдущего. Для иллюстрации затронутых вопросов приводим несколько характерных крестьянских вопросов, выступлений и пожеланий.
I. Землеустройство, землеустроительная работа, земельные споры, совхозы, переселенческий вопрос, деятельность Наркомзема и ОКВК
1. Нельзя ли государством передать земли разных экономий крестьянам?
2. Когда будет общий раздел земли?
3. Почему государство не вывозит свеклосахарные заводы в свободные местности?
4. Чем вызывается существование совхозов при малоземелье? Совхозы ничего показательного не имеют, землю сдают в аренду, допуская эксплуатацию мужиков испольщиной (с пятой копны сена)?
5. Если батраки организуются в артели, где государство возьмет земли?
6. Какое количество земли находится под совхозами, и какой процент составляет к земле, которой пользуются крестьяне?
7. Зачем городу нужна пахотная земля?
8. Почему евреев переселяют в Крым, а не в Сибирь или на Север? (Тоже и в апреле были такие вопросы.)
9. Почему земли госфонда не передаются в трудовое пользование крестьянству и сдаются в аренду мужикам на тяжелых условиях?
10. Почему для Калужской губ[ернии] нет разрешения переселиться на местожительство в другие губернии, в Поволжье, в Сибирь?
11. Может ли быть уравнение землей столыпинцев?
12. Может ли землеустроитель делать уравнение земли между обществами одной волости?
13. Почему в Америке и Германии нет сел[ьско]хоз[яйственных] коммун, а крестьяне живут лучше нашего?
Эти вопросы взяты на выдержку, которые вводят в суть дела и могут определить, что крестьяне страдают от малоземелья, которое усугубляется благодаря некультурному хозяйничанью. Отсюда возникают земельные споры, озлобление против совхозов и других государственных имений и предприятий.
Наибольшим интересом пользовались доклады представителей Наркомзема о землеустроительных работах и, в частности, о восстановлении ЦентральноЧерноземной полосы, и по этим вопросам крестьянами-ходоками было подано большое количество записок, задано много устных вопросов, а также крестьяне активно выступали в прениях.
Основными мотивами, которые вызвали интерес землеустройства, являются следующие: ходоки прибывают по вопросам земельных споров, а поэтому они больше всего, конечно, интересуются о землеустроительных работах Наркомзема. В своих записках крестьяне спрашивают чаще всего по вопросам его личного дела, в этой плоскости ими рассматривается весь доклад. Крестьяне усматривают, что если бы земельные комиссии по своему составу были лучше, тогда им не пришлось бы ездить в Москву и проживать здесь свои скудные сбережения, причем крестьянин Синяков Псковской губернии каким-то путем сделал подсчет, по которому он усмотрел, что расходы по земельным спорам тратятся государством несколько миллионов руб., деньги тратятся исключительно, по его мнению, по вине земкомиссий, а поэтому он считает, что эти суммы были бы окуплены, если бы составы земкомиссий были работоспособны.
Особенно крестьяне жалуются на малоземелье. Был поднят вопрос о евреях и о переселенцах, которые прибывают из-за границы. Крестьяне говорят, зачем нам привозят заграничных крестьян, когда нам самим негде поселяться, а потому и земли не хватает. Здесь также проскальзывает ненависть по отношению к национальным меньшинствам, так как были допущены такие выражения: «Вот, мол, евреев переселяют в Крым на лучшие земли» и т. д. Сильно, даже с раздражением выступают против совхозов, которые, по мнению крестьян, занимаются эксплуатацией, ведут дело бесхозяйственно и не по праву пользуются землей, которую нужно было бы передать крестьянам, а не сдавать ее в аренду. Эти жалобы основаны, с одной стороны, на непонимании крестьянами значения совхозов для государства, а с другой стороны, на действительных непорядках и бесхозяйственности, которые иногда происходят в совхозах на глазах крестьян.
На земельные органы крестьяне жалуются, что они всегда в спорах крестьян с госпредприятиями и совхозами встают на сторону последних, допуская нарушение закона. По этому поводу крестьяне говорят, что политических соображений мы признавать не хотим, а считаем нужным, чтобы законы проводились в жизнь и не нарушались бы, о чем особенно резко выступил крестьянин Полей Донского округа.
В выступлениях на двух докладах крестьяне говорили следующее.
Крестьянин Черниговской губ[ернии] Будко: «Поданные записки говорят о том, [в] чем нуждается крестьянин, их нужно собирать. Я жалею, что за все время революции пришлось тут побывать не часто. Агрономы, которые сегодня с нами говорят, может быть, будут говорить с высшими органами, а поэтому записочки для них и для нас принесут пользу, так как они говорят о нуждах и болезнях крестьян всего нашего Союза. Совхозы приносит некоторую культуру, развивают семеноводство и т. д., а поэтому их ликвидировать нельзя, необходимо крестьянам показать, как работают агрономы, тогда крестьяне перейдут на улучшенные формы землепользования. Прошу докладчика все поданные записочки собрать и передать Центральному правительству, по которым можно узнать, чего хочет и чего добивается крестьянство».
Крестьянин Тищенко Кубанской области: «Докладчик сказал, что из-за границы прибывают крестьяне для коллективного труда. По-моему, это ошибка, никакой коллективной и культурной обработки нет, а потом нам самим некуда деваться, а мы принимаем еще из-за границы, что порождает вражду между крестьянами разных национальностей. Советскому правительству не нужно принимать заграничных крестьян».
Крестьянин Черемисин Алтайской губернии: «При разборах дела необходимо верить документам, а не словам, а если не верить документам и законам, к чему они тогда печатаются».
Крестьянин Курилов Екатеринославской губернии, который выступал весьма резонно, и его критика была здоровой: «Говорилось о том, что евреи получили лучшие земли, — это неправда, так как хорошая земля занята под разведение садов и винограда, а евреи, которые получили землю, конечно, немосковские, а украинские там занимаются хлебопашеством. Почему землю получили в Крыму, а русские не получают ее, я уж не знаю. Докладчик сказал, что у кого имеется корова и лошадь, он бедняком называться не может. По Сибири это не так. Раз крестьянин имеет корову и лошадь — это бедняк, а тот, кто имеет 3—4 лошади — это не кулак, а середняк, а если их к кулаку приписывать — никто не будет развивать свое хозяйство. Меня лично задели, и я решил высказаться о кулаке. Кулаком должен называться тот, что не работает своим трудом. Относительно совхозов нужно сказать, что они эксплуатируют чужой труд, крестьяне это видят и считают, что совхозы — это негодное дело. За работу совхозы платят по 40 коп. в день, а выплачивают их через 8 месяцев, эксплуатация невиданная. Этого не должно быть в Советском государстве».
Крестьянин Кромушин Владимирской губернии: «Скажу, что совхозы нужно гнать метлой, никакой культуры и никаких плодов они нам не дают, нужно передать совхозовскую землю крестьянам. Был выкинут лозунг “фабрики и заводы — рабочим, а земля – крестьянам”, но этот лозунг больше осуществляется на словах и на бумаге, чем на деле».
Крестьянин Гербиников Курской губернии: «Говорили, что землю передали крестьянам, а почему государство придерживает помещичью усадьбу? У нас сгорело 60 дворов, просили занять усадьбу, а нам предлагают принять ее в аренду. Три года обращаемся с этой просьбой. Даже тошно стало говорить об этом».
Крестьянин Полей Донского округа: «Наркомзем предлагает провести землеустройство на несколько лет, а местные органы проводят его каждый год. Если каждый год проводить, то от имени ходоков предлагаю все кодексы складывать в кипы и направлять их обратно в Наркомзем. Мы считаем, что Москва — святая вера, а где есть святая вера, там и правда. Здесь, в Москве, вся верховная власть, здесь ЦК Компартии, Наркомзем, выдвиженцы, а когда обращаешься в Наркомзем, то всегда одно — отказать. Они знают один закон — отказать.
Относительно кулака. Кулаком нужно считать того, кто не имеет ни коровы, ни лошади, но эксплуатирует чужой труд, а кто имеет 20 лошадей и 10 коров и работает своим семейством, — это не кулак, а трудовой крестьянин».
По докладу т. Грехнева о землеустройстве и его результате прошлых лет крестьяне говорили так:
Крестьянин Белкин Тамбовской губернии: «Что будет с крестьянином, если земля будет разделена на отруба, и бедняк, не получивши землю, очутится в тяжелом положении?»
Крестьянин Голубков Костромской губернии: «Землеустройство проводится плохо, участковые агрономы недостаточно хорошо изучили свое дело для того, чтобы вести дело по хозяйственному правлению».
Крестьянин Гундяев Нижегородской губернии: «Здесь приехали все по земельным делам и по спорным вопросам, о чем говорил докладчик, но наши земкомиссии при землеустройстве не только не уравнивают границы, а наоборот вводят путаницу, что и вызывает споры. Нужно просить, чтобы Наркомзем издал распоряжение, чтобы [статьи] кодекса[5] применялись правильно».
Крестьянин Шунайлов Челябинской губернии: «К переселению допускаются только те крестьяне, которые имеют на 1 000 руб. имущества. Такие крестьяне не торопятся выселяться, а бедняк выселиться не может. Землемеры зачастую не придерживаются законных правил и делают ошибки».
Крестьянин Глянцев Курской губернии: «Земельные органы при спорах ссылаются на политическую предусмотрительность и этим нарушают кодекс и убивают наше доверие к советской власти. Земельные органы на местах делают неправильно, говоря, что они предусматривают на местах политический взгляд. Когда приезжаешь жаловаться во ВЦИК, здесь не добьешься, принимают только из тысячи одного человека. Особая коллегия тоже разбирается плохо, докладчику не известны места, а поэтому он сплошь и рядом вводит в заблуждение Особую коллегию. Если что-нибудь неправильно на местах, нужно туда выезжать и на месте освидетельствовать. Я дошел до Смирнова[6] и Свидерского[7] и говорил им, что существует кодекс, а иногда их распоряжение противоречит одно другому. В газетах пишут: “Мы приветствуем Вас, крестьяне, уважаем”, — а делается совершенно по-другому. Крестьян 22 миллиона — это целая армия, и при таких порядках может вспыхнуть пожар, так как людей темных и бедных обижают. На местах допускается взяточничество. У кого карман толст, тому все сделают, это зараза, которая распространяется хуже болезни».
Крестьянин Куприн Тамбовской губернии: «Необходимо добиваться от Наркомзема работы — меньше слов, а больше делать. Если человек приехал за 3 000 верст, на него необходимо обращать внимание больше, а не так, как это теперь делается».
Другие выступления носили такие же замечания. И все это говорит об одном, что крестьянство имеет большую нужду в землеустроительных работах, что на местах мало учитываются крестьянские запросы, отчего создаются всевозможные споры и т. д., что и вызывает недовольство, которое и выявляется в выступлениях крестьян на докладах и пр[очих] работах ЦДК.
II. Кооперативное строительство
Как в записках, а также и в прениях крестьяне выдвигают те же недостатки, о которых было сообщено в прошлом отчете. Говорили, что государство мало помогает кооперации, что кредит попадает в руки зажиточных элементов, что правления кооперативов созданы из старых кооператоров, много делают накладных расходов, допускают злоупотребления и т. д.
Крестьянин Федотов Курской губернии говорит, что паи не вносятся в кооперацию потому, что деревня бедна, центр мало помогает низовой кооперации, средства, отпускаемые государством, не доходят до низовой сети и задерживаются в губернских и уездных каналах, а это неправильно.
Крестьянин Чердынцев Московской губернии: «Кооперативы растут, как грибы, и нецелесообразно в радиусе семи верст устраивается три кредитных кооператива, в каждом кооперативе большой обслуживающий аппарат, члены правления. Все это создает большие накладные расходы, в таком радиусе мог справиться один бы кооператив с работой. Такой рост без расчета только обдирает мужика, а не помогает деревне».
Крестьянин Розинко Воронежской губернии: «В правлении кредитной кооперации — старые кооператоры, которые обслуживают кулаков и зажиточных, а беднота от такого кооператива ничего не получает. Нужно просить центр, чтоб на местах проводились скорее решения XIV партконференции о сел[ьско]хоз[яйственной] кооперации, а потом нужно изгнать старых кооператоров из членов правления».
Крестьянин Рындин Саратовской губернии: «Кооперативы растут так скоро. Нужно всех растратчиков крестьянам судить самим, а то находятся разные адвокаты, которые и выручают растратчиков, где нет адвокатов, там и растрат не бывает».
Крестьянин Гапошин Акмолинской губернии: «О том, что государство отпустило кредитной кооперации 200 000 000 рублей, крестьяне не верят, так как низовая кооперация этих денег не видала. В Сибири нет растрат кооперации, потому что там растрачивать нечего».
Крестьянин Маркин Тамбовской губернии: «Низовая кооперация приносит больше пользы крестьянам, чем губернская, где растраты достигают больших тысяч, а это главное зло, с которым и нужно бороться».
Крестьянин Бертников Курской губернии: «Дело кредитной кооперации — серьезная работа, а поэтому ссуду нужно давать осторожно и не лодырям, которые прикрываются только маркой бедняка, а по получении и не думают о возврате ссуды. Этим растаскиваются средства, кооперация гибнет, и ее же потом ругают». Крестьянин Лученко Курской губернии: «Кредитная ссуда должна быть отпускаема тем крестьянам, кои могут возвратить. По вопросу о том, в какой мере и кого должна кредитовать кредитная сел[ьско]хоз[яйственная] кооперация, между крестьянами разгорелись споры. Тут резко обозначилось классовое понимание задач кооперации».
Крестьянин Разинко Воронежской губернии. С особым жаром выступал против обвинения на бедноту, говорил, что беднота не лодыри, что это приписывают им только кулаки и всякого рода примазавшиеся к правлению кооператива. Поэтому он и находит необходимым добиваться проведения решения XIV партконференции.
Крестьяне Бертников и Луценко Курской губернии, оба кооператоры (вылезшие уже из нужды мужики), говорили, что Разинко не понимает работы кооперации. Лодырей не кооперируешь — это лишний элемент в деревне.
Были замечания и по другим частям кооперативной работы, указывалось на плохое инструктирование мест центром и т. д., а по вопросу, кого нужно кредитовать, споры затягивались, и крестьяне требовали вопрос этот перенести на другой день.
По докладу т. Островского, который говорил о снабжении кооперации сел[ьско]хоз[яйственными] мелкими предметами. Здесь главным образом крестьяне сосредоточили свое внимание на том, что поступающие предметы сел[ьско]хоз[яйственного] обихода по своему качеству хуже, чем заграничные, как-то: косы, косные бабки, молотки, а потом они в цене дороже, чем это можно купить иногда у частных.
Крестьянин Каликов Тверской губернии. Указывает, что некоторые косы бывают непригодны для жест[ких] трав, что кооперация делает большие накидки на цепы. Лопата, напр[имер,] стоит 75 коп., а ее продают в 1 р. 50 к.
Дальше крестьяне высказываются в таком же направлении, требуя большего снабжения кооперации сел[ьско]хоз[яйственными] орудиями и предметами, но не допуская здесь больших накидок и т. д.
III. Семеноводство, снабжение селекционными семенами, деятельность в этой области совхозов, агрономическая помощь и цены на продукцию от селекционных семян
По докладу о семеноводстве крестьяне указывали на слабую работу на местах. Здесь, в центре, стремятся культивировать семена, развивать семеноводческое дело, дают на места директивы, но земорганы на местах этого не делают.
Крестьянин Киреев Тамбовской губернии: «Товарищи, здесь затрагивался вопрос о семеноводстве очень важный, но мы знаем, есть артели, которые, безусловно, больше всего имеют возможность получить те или другие льготы по сел[ьско]хоз[яйственному] налогу, и нужно заметить, что есть недостатки в отношении того, что не учитывается то, что некуда девать семена после урожая. Ну, хорошо, некоторые культуры не вывозятся за границу, например просо, но есть великолепные проса, и их не распространяют по местам, а перерабатывают на пшено, которое получается высшего качества, и сбывают на рынок. Я должен заметить, что в этом отношении должна даваться льгота, т. е. давать возможность продать эти семена для развития на местах.
Теперь я скажу, сколько мы выбросили сел[ьско]хоз[яйственной] продукции на рынок, может быть, этот вопрос не по существу, но я все-таки скажу.
Товарищи, в смысле сбыта нашей сел[ьско]хоз[яйственной] продукции за границу в нынешнему году нужно сказать, что сорвалось. Мы в нынешнем году не можем похвалиться, что наша сел[ьско]хоз[яйственная] продукция пошла за границу и могла бы конкурировать с американским хлебом. Так, товарищи, в нынешнем году нам не удалось, а причины следующие: наша сел[ьско]хоз[яйственная] продукция не могла пойти за границу только потому, что она очень повышена на нашем местном рынке, и потому не могла конкурировать [с] заграницей (фактическая справочка). Мы 21 ноября сел[ьско]хоз[яйственной] продукции той или другой культуры, как было указано, должны были выбросить за границу 88 мил[лионов] пудов, а мы выбросили только 78 мил[лионов] пудов, т. е. на 10 мил[лионов] пудов к ноябрю согласно договору с Западно-Европейскими государственными[8] не выполнили по той простой причине, что наш хлеб не мог конкурировать за границей».
Крестьянин Полей Донского округа: «Товарищи, мы приветствуем свое советское правительство, я думаю, что мы все рады, что за нами следят, как надо вести дело, чтобы было все хорошо. Хорошие порядки предлагают, как нужно землю улучшить, чтобы получить урожай в двойном размере, но я должен сказать, что наше правительство очень шаткое, и шаткое вот почему: если местная власть сделает что-нибудь, то высшие органы против, а если высшие сделают, то низшая власть наоборот. Спрашивается, как можно сделать, чтобы было хорошо. Теперь я скажу о тех болезнях, которые у нас наблюдаются. Теперь по нашему Северо-Кавказскому краю, как и по карте, видно: почти все хозяйства культурные и агрономы есть, которые дают советы, а крестьяне у нас живут так: если имеется две-три лошади, то он не может вести хозяйство, потому что земли крепки и трудно пахать.
Теперь такая вещь: если кто-либо наладил свое хозяйство, вывел кое-какие по совету агронома культуры, то его сломают или высшая власть, или низшая: представили мы в НКЗ протокол о многополье, протокол культурных хозяйств, протокол, что мы желаем племенной скот иметь, протокол, что мы хотим учиться, как сказал Ленин. К 1927 году ни одного неграмотного, а, между прочим, ничего в достатке нет.
Норма установлена 21/2 дес[ятины] на человека, хорошо, если бы повысили, ведь запасный фонд есть. Товарищ Калинин сказал в декрете: “Кто поведет землеустройство, тот получит план на руки”. Аминь. Лопнул наш план».
Крестьянин Голубков Костромской губернии: «Товарищи, я скажу о тех начинаниях, которые действительно проводятся центром. Мы отлично понимаем, что отсортированные семена дадут лучший урожай, но дело вот в чем. Наша Андреевская волость является примерной волостью, в ней имеются участковые агрономы, задача которых — проведение работы по всем агрономическим планам. Но проводят ли они? Нет. В глухих местах от этого плана очень далеко. Возьмем наш совхоз — быв[шее] имущество Васильева, а теперь Долгушево потому, что оно должно выводить лен-долгунец. Правда ли лен делает этот совхоз? Нет. Оно производит постройки, а лен сам по себе, и выходит не лучше, а даже хуже крестьянского. Это первый опыт с семенным материалом, который наше хозяйство проводит.
Теперь возьмем в этом же хозяйстве овес. В этом совхозе было 17 лошадей, но они уморили их, и им не на чем было овес возить, он остался под дождем, разбух весь, и его свозили в больницу, где было свободно, и начали сушить. Конечно, если будут такие показательные меры, то крестьянин ничего не получит, хотя государство в лице НКЗ убивает на это большие средства. Вот у нас по волости 9 усадеб соединили в одно хозяйство, так наз[ываемый] совхоз. Целую осень им жилось хорошо, всего было вдоволь. Но в три года от этих усадеб осталось шесть коров от сорока и от семнадцати лошадей — две или три. Вот такие-то культурные хозяйства. И все начинания Центра доходят только до губернии, а если дальше, то они переходят только к кумушкам.
Нужно, чтобы НКЗ требовал от агрономической силы, чтобы она следила, как нужно план составлять, как племенной скот разводить, какую лучшую культуру можно предложить и т. д. Нужно, чтобы агрономы следили за учетом земли, за сенокосом, а то он как только приедет в волость, познакомится с председателем, и требовать от него ничего нельзя».
Тов. Кранчеров Тамбовской губернии: «Вот, товарищи, докладчик в начале своего доклада подчеркнул пословицу: “От худого семени не жди хорошего племени”. Да, товарищи, это правильно, но не всегда. Вот вокруг нас так сеют отсортированными семенами, и что же урожаи бывают не больше, как на 5% лучше урожая не отсортированных семян. И потом, если семена привыкли к климату, а если не привыкли, то они совсем пропадают. А если уродились семена хорошие, то их некуда сбывать. Привозит мужик на ссыпной пункт, а там ему за все его хлопоты, которые он положил на выхаживание этих семян, платят по 5 коп. за пуд, а они ему стоили дороже (налог время пришло платить), так как же после этого крестьянин будет разводить свои семена?»
Крестьянин Рындин Саратовской губернии: «Товарищ докладчик сказал, что крестьянин уклоняется от уплаты за семена, в особенности, когда недород. Но я скажу вот что. Мы получаем селекционный овес, и, как докладчик сказал, НКЗ приходится платить за него 2 руб. 80 коп., то когда он уродился, мы привезли его на ссыпной пункт, то нам платят по 60 коп. за пуд, то сняв урожай, и не хочется заплатить за семена. Или такая вещь бывает. В Поволжье получили пшеницей, хорошая пшеница, но она оказалась озимой, и ничего не взошло, вся пропала.
Здесь первый докладчик говорил, что наш хлеб за границей не мог конкурировать потому, что он очень дорог на нашем рынке. Но хлеб наш будет дешев и хорош за границей, если наш госаппарат будет сокращен. У Хлебопродукта[9] 7 приказчиков, особенно у нас на местах, где можно управиться одному человеку, конечно, специалисту».
Крестьянин Крохин Тульской губернии: «Товарищи, я как раз скажу про семена. Мы захотели улучшить свои посевы и выписали себе шатиловского овса всего 32 ф[унта], а в результате оказалось, что наш вагон угнали, а когда мы приехали за овсом и открыли вагон, то там оказалось вместо шатиловского овса какаято мякина. Теперь вот еще на станции Ороленской Сызрано-Вяземской ж. д. стоит вагон с семенами, и нам его не давали, а теперь оттепель, проехать нельзя и не на чем, то и придется их получить тогда, когда будем сеять яровое, т. е. когда их не нужно. Наши путеводители не могут делать вовремя».
IV. Соваппарат и выдвиженцы-крестьяне
Крестьяне-ходоки по докладу выдвиженца-крестьянина Ямпольского о работе выдвиженцев проявили большую активность, задали много вопросов и выступали в прениях.
Некоторые из вопросов заключались в следующем:
1. Принимают ли выдвиженцы участие в обсуждении переселенческих вопросов?
2. Участвовали ли выдвиженцы в вопросах об автономных областях?
3. Знают ли выдвиженцы, почему нет переселения в Кубанскую область? Есть ли переселение на Северный Кавказ?
4. В Семипалатинскую губернию выселяют по 200 душ из одного села, не указывая никаких причин, почему это происходит. Осведомлены ли об этом выдвиженцы?
5. Принимают ли выдвиженцы участие в Особой коллегии высшего контроля при разборе дел?
6. Изжили ли беспартийные в Наркомземе свои старые предрассудки? (Вопрос идет о беспартийных специалистах, работающих в Наркомземе).
7. Какие товарищи, из каких губерний выдвинуты для работы в Наркомземе?
8. Какое содержание выдвиженцы получают?
В прениях вопрос о работе выдвиженцев крестьяне ставили в связи с улучшением работы соваппарата, изживанием волокиты и ускорением разбора крестьянских дел, напирая на то, что выдвиженцы в этом деле должны принять практическое участие. Естественно, что поскольку вопрос стоял о работе выдвиженцев, работающих в Наркомземе, то и был затронут аппарат Наркомзема.
Крестьянин Ухватов Саратовской губернии: «Товарищи, я сейчас скажу о Наркомземе. Вы, конечно, все там побывали, потому что у каждого лично есть свои дела. Я являюсь представителем из пяти тысяч человек. Прихожу в Наркомзем, смотрю, оставили дело, говорят, приходите завтра в 3 часа. Спрашиваю, когда же будет мой вопрос разбираться, а мне и говорят: “Да Ваш вопрос уж решен. Приходите завтра, получите документы”. Такая работа Наркомзема неправильна. Помоему, никак нельзя, чтобы один человек решал судьбу пяти тысяч. Я советую и очень прошу от имени всех крестьян, чтобы рассматривались все дела в присутствии их, т. е. представителей от крестьян».
Крестьянин Марьянов: «Если они (выдвиженцы) наши товарищи, крестьяне, я прошу внимательно относиться к каждому крестьянину-ходоку, внимательно рассматривать жалобу. Они говорят, что назначают коллегию для разбора дела. Нет, товарищи. Вот мое дело поступило сюда еще [в] 1925 г. Прихожу сюда, обращаюсь к секретарю, некоему Д. Назначает разбирать мое дело 23 числа. Сделать ничего мне не удалось, я прошу назначить на другое число, и теперь я хочу просить, чтобы здесь крестьян не задерживали, чтобы им не пришлось долго сидеть дожидаться своего дела. Больше я ничего не хочу сказать».
Крестьянин Овсянников Брянской губернии: «Товарищи, здесь приходится слышать, что поступает очень много жалоб на Коллегию, что не так скоро Особая коллегия дает ответ. Работа там совершенно негодная. Постоянно крестьянин обращается не к заведующему, а к какому-то секретарю, а этот-то секретарь всеми делами ведает. Он и участвует в разборе дела о земельных спорах. Здесь дела все запутанные, самые грязные. Здесь дела, которые были в волости, уезде, губернии, их направляют в Особую коллегию, а там и морочат голову, в этой 301 комнате. Нужно, чтобы Особая коллегия разбирала дело внимательно, и чтобы секретарю так много воли не давать».
Крестьянин Ухватов: «Здесь говорят, что у нас дело ходоков передается в Коллегию. Главное дело в том, что постановка работы в Накромземе неправильная. Я опять говорю, что неправильно, чтобы один человек решал судьбу пяти тысяч людей, а это было и есть. Я прихожу к товарищу, подаю дело на пятнадцати листах, дело, [надо] сказать, запутанное. Там и подложные документы и все, что хотите, которое грозит не только уисполкому, но и даже губисполкому, сельсовету, наверное. Все дали все справки. Одна сторона говорит так, другая опровергает свое постановление. Мы со своим делом прошли все инстанции, начиная с уисполкома и кончая губисполкомом, этот вопрос разбирался три раза. Положение такого рода: прихожу в Наркомзем и говорю товарищу, показываю дело свое. Он посмотрел что и пишет. Я заинтересовался и говорю: “Когда будет решаться вопрос этот?”»
Тов. Ахметов: «Я, товарищи, приехал из Омской губернии. Вы все крестьяне слыхали здесь и видали, как здесь работают. Дело вот в чем. Когда приедешь в Москву за каким-нибудь делом, подаешь его, говорят, не хватает документов, а какие документы нужны-то, все-то мы не знаем. А часто бывает так: крестьяне не знают, какие документы надо представить. Приедет сюда, оказывается, не хватает. Что же тогда делать? А надо сказать, что у нас на местах есть такие работники, и делают то, что им хочется. Часто очень говорят — отказать, а ты повернешься, и пошел. Я прошу у Вас, крестьян-выдвиженцев, как вышедших из нашей среды, чтобы это изжить, чтобы они все рассматривали наши дела. Бывает, крестьянин едет за тысячу верст, надо, чтобы выдвиженцы приняли участие во всех наших делах самым внимательным образом, а то на местах часто власть не пугается и говорит: “Поезжай жаловаться туда”. А в просьбе пишет: “Отказать”. А вот я приехал сюда, пошел к прокурору, а он на мое дело и сделал. Я здесь прожил все свои деньги, а обратно ехать денег нет. Я пошел просить деньги, мне Калинин написал: “Выдать”. А они не выдают, а Калинин сказал — выдать бесплатный проезд, а они говорят: “Нет, не дадим ничего”. И вот ничего и не сделаешь. По-моему, надо стараться, чтобы выдвиженцев было побольше, и чтобы всяким секретарям не доверяться, которые сидят и знают одно слово — отказать».
Тов. Свинчук Тамбовской губернии Липецкого уезда: «Товарищи, я хочу сказать, что нам нужно выдвигать крестьян. Я приехал сюда по выделению лесов. Как раз мне пришлось обратиться в Наркомзем. Там меня направили к товарищу выдвиженцу Маркову. Он не только отменил положение губернии, а он сам лично совместно с Коллегией дело разобрал и понял, что надо отменить. Понял, что губерния сделала неправильно, и мой вопрос уже разрешался в другой плоскости, и поэтому я прошу, чтобы выдвиженцы стояли ближе к крестьянам. Они могут принести пользу, как например, мне принес пользу т. Марков. Он действительно видел положение и понял, что губерния поступила неправильно, и что нашему обществу нужно было выделить известный участок леса, и поэтому я еще скажу, что нам выдвиженцы нужны, чтобы они еще ближе подходили к нуждам наших крестьян и к нуждам деревни».
Тов. Целиков: «Товарищи, здесь все крестьяне, которые выступали, все хвалили выдвиженцев, потому что у каждого есть свои шкурные вопросы, но я скажу, как они чувствуют, о выдвиженцах. Действительно выдвиженцы для нашей советской власти и для нас очень важны, они нужны особенно для дальнейшей крестьянской работы. Если выдвиженцы будут стоять у руля нашего правительства, то это будет очень хорошо. Вот, товарищи, здесь выдвиженец, который 17 лет работал сохою, знает нашу жизнь, знает нашу бедность. Разве он когда-нибудь даст нас в обиду, об этом нельзя даже подумать, что выдвиженец что-нибудь плохое для нас сделает. Выдвиженцам большая благодарность от всех нас, и пусть их требуют побольше. Действительно, если выдвиженцы будут стоять у руля, то работа советской власти улучшится, и мы желаем, чтобы и в дальнейшем выдвиженческая работа пошла с большим успехом».
Тов. Шатилов: «Я прошу, чтобы выдвиженец узнавал о жизни человека, который имеет мало земли. Вот у нас в губернии имеется всего 0,48 десятин на душу. У нас земли этой, конечно, мало, и нам очень и очень трудно жить. Вот об этом я и хочу выдвиженцам сказать».
Заключительное слово тов. Ямпольского: «Я, товарищи, займу мало времени. Приходится заметить только вот что. Здесь работа, которою занимаются выдвиженцы, еще не охватывает буквально все стороны жизни. Конечно, самый главный вопрос, самый спорный вопрос — это о земле. Вот то, что вы тут говорили. Мы, конечно, все это заметим и примем к сведению. Тут говорилось о том, что надо больше внимания уделять делам крестьян. Мы здесь говорили о том, что в деревне имеются кроме земельных недостатков недостаток леса, нам также и нужно обратить внимание на животноводство, нужно не забывать огнестойкое строительство, а очень важно также и о переселении. Переселение — это вопрос о жизни и смерти, а на все это нам нужны большие средства. Все эти вопросы, повторяю, вопросы все жизни и смерти. Мы все их должны изучить и нужно сказать, что все эти вопросы нами поставлены в центр внимания. На местах, если бывает неувязка, неурегулированность, какие-то затруднения, то нужно стараться все это изжить. Главное внимание мы должны сосредоточить на земельные споры и на вопрос нашего строительства. На этом и разрешите закончить».
V. О взаимоотношениях между рабочими и крестьянами. Сельское хозяйство и промышленность, производительность труда, качество продукции и товаров, проводящие каналы, польза экскурсий на заводы
Эти вопросы затрагиваются крестьянами на большинстве докладов, связанных с экономическим и хозяйственным положением, с развитием промышленности и сельского хозяйства. Кроме того, эти моменты фигурировали и на докладе т. Сурнова в институте Мечникова [пропуск в тексте документа] станция для крестьян, находящихся на излечении.
В общем, они сводятся к следующему:
1. Что развивается быстрее — сельское хозяйство или промышленность? Отпускает ли правительство средства и какие на организацию комитетов крестьянской взаимопомощи?
2. Улучшилось ли положение крестьян и рабочих в сравнении с дореволюционным периодом?
3. В равной ли мере представлены рабочие и крестьяне в советы?
4. Будут ли повышены цены на лен?
5. Какая ставка правительства на середняка и его оценка?
6. Есть ли отступление программы партии коммунистов при нэпе?
7. Будут ли приняты меры к очистке Союза Всеработземлеса[10] от кулаков и специалистов?
8. Какая политика правительства о старых специалистах?
В прениях крестьяне говорили так: что в жизни рабочего и крестьянина есть большая разница, и в правах тоже крестьяне ограничены. Нет профсоюза, нет социального страхования, а потом и мужику нет того внимания со стороны советской власти, какое уделяется рабочим, а поэтому и получается, что если раньше были дворяне, а теперь привилегированным классом являются рабочие. Дальше крестьяне говорили, что комитеты крестьянской взаимопомощи — это соска для взрослых крестьян. Права же свои умаленными они видят в том, что жена рабочего при беременности обслуживается всячески государством, ей деньги платятся и др[угие] удобства предоставляются, а крестьянка вынуждена работать до последних дней и родить где приходится, где попало, и даже в поле. Теперь они спрашивают, почему профсоюзы не строятся для крестьян: «Мы тоже труженики». А при разъяснении, что крестьянин есть хозяйчик, — на это заметили таким примером: вот крестьянин работает на заводе в Ленинграде и каждую четверть года присылает в хозяйство по 100 руб. Мужик такой суммы никогда не заработает, а потом батрак, нанимающийся на временную работу, защищается профсоюзом, в то время как он является лодырем и не хочет вести свое хозяйство, а тружениккрестьянин подпадает под удары профсоюза.
Земля фактически не передана трудовому народу, а поэтому у крестьянина теперь такое положение назревает, что хоть вилы в руки и иди воевать. Крестьянское хозяйство не повысилось, а хромает еще больше, чем до войны, нет также и производительности труда. Рабочие не работают как следует, а поэтому и дороги товары. Кооперативы неподвижны и частые командировки членов правлений только удорожают товар, а кооператив, как хороший хозяин, должен чувствовать, что он всенародный, деревенский. Необходимо точно указывать время привоза товаров, чтобы по-пустому не тратить народные деньги, а потом у кооперации нет увязки с госпромышленностью: накидки на товары зависят и от этого, а потому стрелочников особенно обвинять не следует, так как низовой кооператив нельзя наладить без помощи центра. В кооперативах много администрации, даже Ревизионная комиссия и та сидит на шее кооператива. Дальше крестьяне указывают на большое несоответствие цен товаров промышленности с продуктами сельского хозяйства, а именно: хлеб у крестьян скупается не по одинаковым ценам, а потом по весне, когда мужик покупает хлеб, творится полнейшее безобразие, хлеб мужику продают втридорога. Кроме того, товары по качеству никуда не годные по сравнению с довоенным временем. Например, взял харьковское зубило, ударил по головке, и зубило осталось в доске. О таком зубиле мужик скажет: «Эх ты, зубило», — и выругается. Такое замечание вызвало со стороны крестьян одобрение и возгласы: «Правильно!»
ЦДК в целях правильного освещения вопроса о положении рабочего класса, о быте и материальном положении рабочих и об их труде, и роли в производстве устраивает не реже шести раз в месяц специальные экскурсии крестьян-ходоков на фабрики и заводы под руководством политинструктора и со специальным экскурсоводом. После экскурсий на промышленные предприятия с крестьянами устаивались беседы, где ходоки делились своими впечатлениями. Ранее этого не практиковалось, и оценки результатов крестьянских впечатлений от экскурсионной работы не собиралось. Одна из таких бесед была после осмотра фабрики имени Маркова. Крестьяне, увидевшие собственными глазами труд рабочего и узнавшие, как он оплачивается, пришли к заключению, что завидовать здесь нечему, а наоборот, необходимо добиваться улучшения труда в положении рабочего класса. Такое заключение вынесло большинство ходоков после посещения др[угих] предприятий, как-то: завода б[ывший] Бромлей и т. д.
Крестьяне говорили следующее.
Крестьянин Новиков Орловской губернии: «Рабочий находится в тяжелых условиях, фабрика технически по охране труда оборудована плохо, администрация за порядками не наблюдает».
Крестьянин Жеребцов Вятской губернии: «Крестьяне не имели представления о фабрике. Теперь видно, что крестьянин находится в гораздо лучшем положении, нежели рабочий. Труду рабочих не позавидуешь, об увеличении рабочего дня не может быть и речи. По работе фабрики можно судить, что мы и без заграницы справимся».
Крестьянин Булгаков Курской губернии: «На фабриках нет бережливости сырья и материалов. Так, при входе на фабрику бросается в глаза небрежное отношение к хлопку, кипы которого валяются без присмотра, а пустые ящики хранятся под навесом. Такая халатность удорожает продукцию фабрики. Восьмичасовой рабочий день хотя и велик, но сократить его нельзя, товар еще больше подорожает».
Крестьянин Балмастов Новгородской губернии: «На такой работе я не согласился бы пробыть и несколько недель. Фабричный труд — это адский труд».
Крестьянин Прозоров Вятской губернии: «Фабрика мало оборудована, так как в красильном отделении рабочему приходится без лестницы подыматься на перила и затаскивать туда полотно. Этот недостаток нужно устранить».
Крестьянин Пименов Саратовской губернии: «Говорят, что рабочему лучше живется. Может быть, в некоторых отношениях и лучше, но посмотревши на работу, нужно сказать, что это неверно. Восьмичасовой рабочий день увеличить нельзя».
Крестьянин Корнохин Брянской губернии: «Администрация неаккуратно относится к сырью, рабочий поставлен в тяжелые условия труда, необходимо больше наделать вентиляций. Восьмичасовой рабочий день сократить нельзя, без напряженности в труде нам никто не даст ни копейки. В сравнении труда рабочего с крестьянским, труд рабочего вреднее».
Крестьянин Агапов Брянской губернии: «По отношению к труду рабочего к крестьянину — труд ровный. Крестьянин летом страдает не меньше, а больше, чем рабочий, и все же крестьянин меньше от своего тяжелого труда зарабатывает, чем рабочий».
Крестьянка Нечаева Кубанского округа: «Рабочий тяжелее работает, но лучше живет, лучше одет, а крестьянин работает, а получать приходится нечего». Крестьянин Типлинский Сталинградской губернии: «В фабрике много непорядка, особенно в красильном отделении. Вода в стоках не проходит, и вся грязь выползает на пол. Нет экономии материала. Такие условия работ отзываются на здоровье рабочего».
По замечаниям крестьян можно сделать такие выводы: фабрика оборудована хорошо сравнительно, процесс производства цельный, но есть непорядки в смысле чистоты. Крестьяне видели, что хлопок валяется без присмотра, в фабрике грязь, — все это и произвело неблагоприятное впечатление, но в общем на них убедительно подействовало, что труд рабочего тяжел, жизненные условия недостаточно хороши, промышленность же в руках рабочего, и без посторонней помощи [не] может быть восстановлена, а поэтому совместными усилиями все трудности, стоящие на пути рабочих и крестьян будут преодолены.
VI. Агрономы и крестьянство
На вечере «Агрономическая работа и как к ней готовятся агрономы» ходоки говорили:
Крестьянин Попов Курской губернии: «Говорят, что в С[ельско]х[озяйственной] академии на рабфаке учатся из Московской губернии, — это неправильно, надо учить молодежь и из других губерний. Ввиду перегруженности участковых агрономов создается неверная[11] работа, и подчас агроном неправильно дает указания крестьянам. Необходимо на каникулы студентов посылать в деревню на практическую работу и, главное, весной. Землемеры, как общественники, очень плохой народ, а поэтому при землеустройстве необходимо быть агроному и проверять работу землемера, полезна ли она для развития хозяйства, чтобы не получилось “землерасстройства”. Необходимо обучать на агронома бедняков и середняков, а не бюрократов и кулаков, которые работают только в свою пользу».
Крестьянин Новосельцев Нижегородской губернии: «До сих пор агрономы не слились с массой. Мужик еще не ведает и не знает, где он живет. Агроном должен быть общественником, практиком и жить душа в душу с крестьянством. Мужик совхозу не доверяет, так как мужик не видит, где совхоз имеет доход, а где убыток. Агроном должен знать и установку машин».
Крестьянин Чугунов Пензенской губернии: «Агроном — это житница крестьянина, но беда в том, что агрономы со старым духом и больше обслуживают кулаков, а не настоящих крестьян-хлеборобов. Так дело обстоит пока в деревне».
Крестьянин Газеев Владимирской губернии: «Старая агрономия — есть практическая агрономия, от них только учиться надо. Новые агрономы — молодые парни. Как приходит в деревню и берется за девок и ходит нога в ногу, а работы никакой».
Крестьянин Емелькин Пензенской губернии. Говорит, что агроном не виноват в обстоятельствах, не дают им развернуть работу, не дают средств передвижения и т. д. Они в деревне не идут на службу, и поэтому надо агронома больше обставить и помогать в его работе[12].
Крестьянин Казенбеков Саратовской губернии: «Агрономы недостаточно умелы и мало имеют знаний. Надо агрономов больше учить, чтобы в работе они не ошибались много».
Крестьянин Солята Псковской губернии: «В агрономах население шибко нуждается. В работе есть недостатки, но есть и исключение в применении этой агрономии. Агрономы отвлекаются от прямых работ и занимаются пустяками. В деревне плохо проходит землеустройство».
VII. Единый сел[ьско]хоз[яйственный] налог
Крестьянин Чекунов Владимирской губернии (работает в «Крестьянской газете») заявил, что весной дали мужику векселя, что налог больше прошлогоднего не будет, а, между прочим, его повысили и объяснили это тем, что якобы повысился доход крестьянства с 6 м.м. до 7 м.м.[13], и если это рассмотреть, то действительно ничего страшного нет. Дело серьезное. Это чтобы правильно был учтен доход, и поэтому надо избрать хороших работников в налоговых комиссиях.
Крестьянин Чугунов Пензенской губернии: «В налоговом деле огромную роль играет низовой аппарат, а поэтому надо обеспечить работу этих низовых органов хорошими работниками. Необходим контроль за месткомами».
Крестьянин Крапчин Тамбовской губернии: «Докладчик не выяснил, как будут облагаться служащие, так как неизвестно, как будет учитываться расход. Власть делает неправильно, со служащих и рабочих берет с 75 руб., а с крестьян с 20 руб. Здесь есть сынки и пасынки. Надо брать одинаково».
Крестьянин Берников Северо-Двинской губернии. Сделал подсчет и выкладки со своего хозяйства, и у него получилось, что он будет по губернии платить меньше, и не породит ли это для бедняка лодырничество, так как с них совершенно не будет браться налога. Этого надо избежать, и бедняка надо обложить. Рабочий в городе живет, всем обеспечен, и школа есть, дети рабочего обеспечены, а у крестьян до 25% совершенно не обучаются, а отсюда и недовольство, работает и курорт получает в дома отдыха, а крестьяне не получают ничего, крестьяне тоже болеют туберкулезом, помощь с него берут, а не лечат. Крестьянин будет доволен тогда, когда налог будет браться с земли.
Крестьянин Чернышев Саратовской губернии. Разъясняет, для чего собирают налоги, и единый сел[ьско]хоз[яйственный] налог построен, чтобы сел[ьское] хоз[яйство] развивалось, и это обеспечено высшей властью.
Крестьянин Кондратьев Курской губернии. Находит, что говорить теперь поздно, когда закон уже принят, и надо с ним хорошо познакомиться.
Крестьянин Корватенко Брянской губернии. Указывает, что если кустарей, мельников и т. д. будут облагать, то они с крестьян будут брать больше, чем раньше.
Крестьянин Ворогов Ульяновской губернии: «Надо к делу подходить не с критикой, а надо толково разобрать новый налог. Налог облегчен и потом он идет на улучшение сельского хозяйства и укрепляет наше государство. Наша задача — помогать государству, и клич некоторых крестьян несправедлив».
Крестьянин Сорокин Саратовской губернии: «Необходимо на месте как можно лучше подойти к проведению налога в жизнь».
VIII. О браке, семье и опеке
На докладах о семье, браке и опеке крестьяне говорили:
1. К чему без всякой причины допускаются разводы после двух-трехмесячной совместной жизни?
2. Частые разводы приводят к разделам имущества, хозяйство разваливается и беднеет.
3. Невестка, проживши 2 месяца, при разводе требует себе равную часть из общего хозяйства, где она не работала, — допускается раздел, хозяйство разваливается.
Замечания крестьян по докладу т. Орлова о браке, семье и опеке.
Крестьянин Анисимов Смоленской губернии: «Нам товарищ докладчик сказал, что семейно-брачные отношения есть первая ячейка гражданских отношений. Теперь мы говорим, если это первая ячейка гражданских взаимоотношений человека с человеком, и если будет происходить вне, т. е. без регистрации, явочным порядком, то как они могут считаться законными. Мне кажется, что это будет в некотором роде, как стадные животные. По-моему, регистрация брака должна быть. Конечно, если будет брак, т. е. не брак, а явочное супружество, которое будет перед судом выявлено, конечно, он должен быть законом признан, но во всяком случае в законе о браке должно быть сказано, что брак является и фактический, и юридический, т. е. зарегистрированный и случайный. Но все-таки брак должен быть зарегистрирован, и хоть этим мы будем отличаться от стадных животных. Раз мы создали закон, то мы должны и говорить о законодательстве.
Если люди живут друг с другом на квартире, и вот одному захотелось признать другого супругом, а другому нет, и на этой почве вследствие нашей некультурности возникают часто недоразумения. Чтобы избежать этого, нужны какиелибо определенные фактические доказательства, что действительно они являются супругами.
Теперь я скажу о возрасте. 18—16 лет нельзя допустить, потому что это приведет к вырождению, кроме того, у нас сейчас введено обязательное обучение грамоте, и нужно подготовиться сначала к жизни, а потом быть матерью. И если она будет до 18 лет в явочном браке, и у них родится ребенок, разве они будут платить, когда они сами живут у отца. Так в законе нужно прямо предупредить: “Вы, молодые люди, помните, что есть закон, и если допустите до совершеннолетия супружество в явочной форме, разбирайтесь, как хотите, не ждите от суда помощи”. Еще докладчик не сказал нам о родственном браке, в какой стадии родства можно заключать брак. Это очень существенно потому, что многие высказывались за брак между двоюродными [братьями и] сестрами. По-моему, это нехорошо, потому что ведет к вырождению».
Крестьянин Лунин Владимирской губернии: «К моему прискорбию я опоздал на доклад, но я знаком с этим вопросом в порядке дискуссии. Вопрос этот чрезвычайно интересный и животрепещущий, над которым ломают голову советское правительство, партийные организации и профессиональные, а, главным образом, с этим вопросом приходится сталкиваться и самим рабочим, самой гуще рабочего класса. Прежде всего, надо задуматься, что представляет из себя брак при новом социалистическом законодательстве. Об этом вопросе долго говорили и обмозговывали, как подойти, чтобы брак имел определенные формы, не являлся внезаконным, как практикуется на местах, т. е. брак совершается без законодательства.
Как понимать вопрос о браке. Прежде всего, когда записываются, то платят 2 р. 50 к., а за развод — 3 рубля. Вот молодой парень, женившись лет двадцати, в полном отношении вполне созревшим, но к жизни еще не приспособленный, через месяц, говорят, разводится: «Что стоит-то 3 рубля, почему же не развестись?» Разводится с одной и идет к другой женщине.
Связавшись с женщиной, человек должен поставить себе вопрос, а что он должен дать женщине и что он даст тому поколению, которое в силу природных условий родится. Я уже сказал, что сегодня женятся, а завтра разжениваются, и что же хорошего из этого получается. Советское правительство, я полагаю, в конце концов, должно выработать конкретные меры, указания о том, что нельзя глумиться над браком, чтобы чувство мужчины и женщины не рассматривалось как половая связь, а раз мужчина с женщиной сошлись, то чтобы это не делалось на короткое время. Бывает так, что пришел раза два-три и бросил, а она идет на улицу и занимается проституцией. Советское правительство должно мобилизовать все общество, которое могло бы выработать конкретные меры, а меры такие, чтобы женщина до 18 лет не вступала в брак, это недопустимо, а также недопустимо явление, что сегодня женятся, а завтра разжениваются. Я старый человек и смотрю на брак как на таинство».
Крестьянин Дикарев: «Я присоединяюсь к тем двум товарищам, которые вперед говорили. Почему, да потому, что у нас НКЮ[14] слабо следит за законом о браке. Как в простой лавке: сегодня я живу, а завтра разошелся. Приходят в народный суд, и там их гладят по головке. Мы видели, как долго просуществовал закон 1918 г. Нарсуд был завален только рабочими делами. И сейчас советская власть хорошо сделала, что поставила этот вопрос на обсуждение широких народных масс. В этом проекте есть много ненормальностей. Наша аудитория высказалась и, как сказал т. Орлов, наши пожелания пойдут в НКЮ, и это очень хорошо, потому что крестьянин должен принимать участие, так как и он является рычагом государственного строительства, как и все. Советская власть состоит из всех нас, и мы являемся частицей этого законодательства. Как напр[имер], возьмем Калинина, который сегодня председатель ВЦИК, а завтра, на другой день, может быть и другой.
Затем я скажу, что женщина должна вступать в брак не раньше 18 лет, а мужчина 20 лет. Если женщина выйдет 16 лет, а мужчина 18 лет, то они еще дети, да у них родится ребенок, что ж они будут делать? Этот возраст нужно отменить».
Крестьянин Сергеев Московской губернии: «Товарищи, я полагаю, что этот вопрос очень сложный и интересный, но все высказавшиеся товарищи не коснулись вопроса о том, какой сейчас перелом идет в деревне. Мы все приехали из деревни, прекрасно знаем, как живет она и по какому руслу идет молодежь к этому новому браку. Рассмотрим молодежь 18—19 лет, как она держится в данный момент. Я, по крайней мере, из своих собственных наблюдений скажу, что молодежь по целым ночам находится вместе. Может быть, между ними ничего нет полового, не нравственного, но все-таки едва ли из них выйдут порядочные граждане. Молодежь в данный момент не подготавливают к будущему, и она выбивается из нравственной колеи. Или такое дело: приезжает парень с гармоникою в деревню, побудет с девицей один вечерок, а назавтра едет в другую деревню и там объявляет себя молодым человеком и т. д. Здесь нужно сказать отцу и матери, чтобы они поставили в известные рамки эти гулянки. И сейчас, прежде чем выработать проект о браке, нужно изучить психологию деревенской девушки и парня, это время еще недостаточное, чтобы разбирать этот вопрос, а нужно сначала повести культурную работу среди молодежи, которая есть залог нашего будущего счастья».
Крестьянин Ковалев Гомельской губернии: «Все выступавшие здесь ораторы защищали интересы мужчины, а женщины нет. Если бы была наша крестьянка, она могла бы сказать свое мнение о браке. Самый лучший закон — это естественный.
Но почему же мы все говорим о регистрации? Регистрация, по-моему, — это есть защита женщины. Я буду говорить о крестьянке и работнице. Работница в более лучших экономических условиях, чем крестьянка. Если работница работает на фабрике или заводе, то она меньше зависит от мужчины, чем крестьянка. Крестьянке, безусловно, приходится подчиняться мужчине. Она слабо развита физически и духовно, она более отстала. Поэтому ясно, что должна существовать и защита крестьянки. Поэтому эти условия могут быть введены только в деревне, а в городе они не нужны. Регистрация не может быть только тогда, когда мы экономически будем крепки, когда культурный уровень крестьянки настолько поднимается, что она сможет бороться с крестьянином. Здесь товарищи говорили о безнравственности нашей молодежи. У нас на Украине в 60 лет собираются на посиделки, и мы все в молодости собирались на гулянки, но дело в том, что культурный уровень у нас очень низок и мы стремимся его поднять».
Крестьянин Шакалист: «Товарищ сейчас говорил относительно женщины, брака и семьи. Я, товарищи, скажу, что привыкли смотреть на женщину как на рабу, несмотря на то что Октябрьская революция освободила женщину от цепей рабства и дала ей равноправие. И только тогда мы изживем все недоразумения, если будем смотреть на женщину как на человека. Посмотрим, как женщина живет в деревне. Девушка до брака уже является товаром, который продают оптом и в розницу. Как поется песня: “Хороша невеста, да плохо одета”. Когда девушка выходит замуж, она приносит мужу корову, быка, одежду. Это еще до сих пор не изжито. В деревне женщина очень отстала. Она все время дома, забита хозяйством, и муж не допускает ее к какой-либо общественной работе. А на комсомольцев в деревне смотрят как на пропавших людей, никуда не годных».
Крестьянин Стосенко: «Товарищи, я хочу сказать относительно регистрации. Некоторые высказавшиеся товарищи неправильно поняли положение, которое выдвигает НКЮ. Некоторые говорят, что если не будет регистрации, то распространится проституция. Я понимаю совершенно обратно. Если человек хочет увернуться от уплаты, то он увернется и от регистрации и еще легче, он будет пользоваться случаем. По-моему, одним из самых правильных пунктов в данном законодательстве является тот, где говорится: “Фактический брак признается так же, как и зарегистрированный”».
(Составлено по данным политинструктора ЦДК т. Сайкина)
Врид завед[ующего] Центр[альным] дом[ом] крест[ьян] Лобанов
ГА РФ. Ф. Р-1235. Оп. 140. Д. 668. Л. 26-41 (с об.). Заверенная копия.
[1] Дом крестьянина. Июнь-июль 1927 г. М.: Издание Центрального дома крестьянина, 1927. С. 58.
[2] ВЦИК — Всероссийский центральный исполнительный комитет советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов.
[3] 18 июня 1926 года Орготделом Административно-финансового управления Народного комиссариата земледелия РСФСР отчет был направлен в Орготдел ВЦИК. В сопроводительном письме говорилось: «…Направляет для сведения и ознакомления материалы за март-апрель месяцы текущего года о настроениях и запросах крестьян-ходоков, по данным политинструктора Центрального дома крестьянина, с сохранением в них дословных выражений крестьянских выступлений по записям политинструктора и по стенограммам» (ГА РФ. Ф. Р-1235. Оп. 140. Д. 668. Л. 25).
[4] ОКВК — Особая коллегия высшего контроля по земельным спорам РСФСР. ОКВК была подчинена непосредственно Президиуму ВЦИК. К ведению Коллегии относилось: а) общее руководство работой земельных комиссий путем установления правильного и единообразного применения действующих земельных законов и единого порядка рассмотрения спорных земельных дел; б) разрешение в порядке высшего контроля жалоб и протестов, приносимых на решения земельных комиссий; в) разрешение пограничных земельных споров автономных республик и автономных областей как между собой, так и со смежными губерниями и краевыми и областными объединениями; г) наблюдение за своевременной организацией земельных комиссий; д) ревизия и инструктирование всех земельных комиссий РСФСР (Земельный кодекс РСФСР. М.; Л.: Рабочий суд, 1927. С. 196—198).
[5] Земельный кодекс РСФСР был принят на IV сессии IX созыва ВЦИК 30 октября 1922 года.
[6] Смирнов Александр Петрович (1878—1938), в 1923—1928 годах — заместитель наркома, нарком земледелия РСФСР.
[7] Свидерский Алексей Иванович (1878—1933), с мая 1922 года — член коллегии НК РКИ, затем — заместитель наркома земледелия РСФСР, одновременно ректор Сельскохозяйственной академии им. К. А. Тимирязева.
[8] Так в документе.
[9] Хлебопродукт — акционерное общество по торговле хлебными и другими сельскохозяйственными продуктами. Зарегистрировано 14 мая 1923 года. В компетенцию Хлебопродукта входили заготовка, вывоз и торговля хлебными и другими сельхозпродуктами (Весь СССР. М.; Л., 1927. С. 16).
[10] Всеработземлес — Всероссийский профессиональный союз работников земли и леса. Был образован в сентябре 1920 года в результате слияния Всероссийского профессионального союза работников земли и Союза работников лесного хозяйства (Профсоюзы СССР. Т. 2. М., 1963. С. 651).
[11] Так в документе.
[12] На полях напротив абзаца вписана карандашом помета: «Правильно!»
[13] Так в документе.
[14] НКЮ — Народный комиссариат юстиции.