Впадение татар в Россию, подавившее в ней семена просвещения, остановило успехи русских и в военном искусстве. Вероятно, что первые понятия об оном появились между них с призванием на престол варяго-русских князей. Столь же вероятно россияне могли занять первые сведения о военном искусстве от греков, с коими они были в беспрестанных сношениях, тем паче еще по введении у нас Христианской Веры.
Походы Олега, Игоря и храброго Святослава против Императоров Константинопольских, хотя и описаны пером монаха, не обращавшего большого внимания на движения войск, но и в сих столь несовершенных описаниях видны не одни набеги народов грубых, необразованных, идущих нестройными толпами и знаменующих проход свой губительством и грабежом, но в то же время соображения полководцев и хитрости воинские, свойственные понятиям того века, в котором они жили.
Вообще, весьма нелегко представить образ войны предков наших; напрасно будете рыться в летописях и там отыскивать следов оного — труд неблагодарный: успехи не будут соответствовать обширности предприятия. И натурально, единственный класс народа, в котором еще теплилась искра просвещения, который был в состоянии передавать современные происшествия племенам грядущим, — монахи, могли ли из мирной сени своей, где они делили время между молитвой и письмом, говорить подробно и верно о таких происшествиях, которые, совсем будучи противны их правилам, их предназначению, не составляли главного предмета их повествования.
Сей-то недостаток в материалах, сия трудность отыскивать следов древней тактики была причиною, что многие, не имевшие случая заняться хорошенько сим предметом, кричали и до сих пор кричат, что предки наши, встречаясь с неприятелем, подобно монголам, толпами нападали на него, без всякого устройства, действуя на скаку копьями и стрелами. Но разделения в войсках, отряды, употребляемые для рекогносцировки и в засадах, не доказывают литому противное?
Имев случай обращаться с летописями, я старался из описаний битв выводить общие правила, которыми, может быть, руководствовались предки наши в сражениях с неприятелем. Но до сих пор я встречал еще очень мало такого, что могло бы послужить к объяснению предполагаемой мною у них тактики.
Конечно, тактика сия была простая, свойственная тогдашнему образованию предков наших. Но тем любопытнее нам знать ее, тем приятнее видеть, как народ русский еще под грубою корою невежества постепенно очищал ее и стремился к тому совершенству, в каком мы видим его при царе Алексее Михайловиче и в начале царствования Великого Преобразователя нашего. Тем восхитительнее для потомства смотреть на сей переход от варварства к образованности, от невежества к просвещению.
Предоставляя труд сей особам, имеющим больше моей способности, я хочу изложить некоторые учреждения, некоторые мысли, собранные в одно. Шествуя по такой дороге, которую до сих пор никто еще не прокладывал, я мог заблуждаться, и потому наперед прошу снисхождения, тем более что это первый еще опыт моих трудов.
В гибельное время России, когда она, по недальновидности Государей своих, которые ослеплены будучи пустою привязанностью к родству, решались жертвовать благосостоянием страны своей и положили основание тем бедствиям, которые через несколько веков над ней тяготели, была разделена на уделы. А частые войны раздирали отечество наше, звук оружия не умолкал, земледелец был оторван от сохи своей, купец не обогащал государство торговлею, поля были опустошены, села были выжжены, воины не сходили с поля сражения, не влагали в ножны мечей своих. Таким образом, россияне тогдашнего времени, на-
ученные опытностью, были, конечно, хорошими воинами. Иго татарское положило некоторый предел сим междоусобиям. Убийственные брани утихли. Казалось, общая опасность соединила противные стороны, общее бедствие примирило вражды. Кровь лилась, но не с таким стремлением, как прежде: были раздоры, но они уже не производили столь ужасных следствий.
Сие спокойствие мало-помалу начало возвращать России прежние силы ея.
Скоро мрачные тучи, покрывавшие горизонт России, рассеялись, и Димитрий взошел на Великокняжеский престол с твердым намерением свергнуть иго, столь долго удручавшее народ его. Славная Куликовская битва показала россиянам возможность преодолеть татар. И если она не имела само по себе важных следствий, то, по крайней мере, она ободрила и влила в нас новое мужество к новым подвигам.
Чтобы дать яснейшее понятие об устроении тогдашних войск наших, надобно прежде сказать, что как удельные, так и Великие Князья имели своих вассалов, состоявших частию из небольших Князей Рюрикова племени, частию из поселявшихся на Княжеских землях знатных или мелких дворян, которые по первому требованию владельца земли, как вассалы его, обязаны были на собственном иждивении идти в поход с определенным количеством людей. Опыт научил их по большей части воинскому искусству. Юношество приучали скакать верхом, стрелять из лука в цель, бросать копье и действовать мечом. У знатных праздновали тот день, когда молодой человек на пятнадцатом или шестнадцатом году возраста своего, показавши уже опыты своего искусства, удостаивался должной награды. Отец или тот, кто занимал его место, надевал на юного воина доспехи, облекал его в броны, сажал его, перепоясанного мечом, на коня и в торжестве показывал народу.
Состав нашей рати был следующий: бояре старшие или большие, окольничие и дворяне (прежние Княжеские отроки) составляли так называемый Двор Велико-Княжеский — это был цвет всего войска. Потом боярские дети, прежде известные под именем отроков. Они составляли дружины, с которыми бояре областных городов являлись на соборные места, когда Великий Князь, принужден будучи вести войны, рассылал для сего призывные грамоты. Кто не приходил к назначенному времени с повеленным числом войска, тот подвергался Государевой немилости: отнимали у него часть поместьев или заставляли платить пеню. Граждане и купцы ходили на войну, но редко — только тогда, когда совершенная необходимость этого требовала. Тогда и Духовенство ставило от себя ратников. Оные состояли обыкновенно из так называемых монастырских служителей, которых прежде было у нас очень много. Земледельцы никогда не были отрываемы от мирных работ своих, чтобы нести тяготы оружия: в замену того они платили подать, которая употребляема была на военные издержки. Подать сия определена была смотря по войне, которую вели. Издержки не могли быть велики, ибо по большей части воевали в неприятельских землях и, кроме того, всякий боярин имел попечение о содержании войск своих. Он на своем иждивении вооружал и одевал их, как ему угодно.
Оружием были: лук, стрелы, секира, кистень, длинный кинжал, бердыш, меч и копье. Надевали для защищения себя кольчуги, латы, нагрудники. Огнестрельное оружие появилось у нас с 1389 года. При Василии Дмитриевиче начали делать в Москве порох. В описании московской осады 1382 года упоминается о пушках: но так назывались у нас прежде большие самострелы или махины, коими осажденные бросали камни в осаждающих.
Служба ратная оканчивалась обычно осенью с окончанием кампании. Войска распускались, и оставалось под ружьем то только число оных, которое нужно было для удержания взятых у неприятеля городов.
Добыча доставалась тем, которые получали ее. Не встречалось примеров, чтобы из оной уделяема была какая-нибудь часть в пользу казны. Пленных правительство или выкупало у неприятеля, или на других разменивало. Неприятельских пленных также удерживали в государстве, чтобы населять ими необитаемые степи, покрывавшие тогдашнюю Россию. Особенно тех, кто принимали Греческий Закон и никогда уже не возвращались в свое отечество.
Изложив таким образом порядок внутреннего устройства войск наших, обращусь к главному предмету моему — показать тактику предков наших. Не ожидайте большого — неполные сведения, захваченные кое-где, — вот, что я могу представить.
Разделение войск наших было следующее: Большой полк, Правая рука, Левая рука, Передовой полк, Сторожевой полк. Сверх того употребляем был корпус легких войск — наездники, которых называли Ертаульным корпусом: они рассыпались впереди по сторонам рати и охраняли ее вовремя похода от нечаянных нападений. Они первые вступали в дело и, после разбития неприятельского, употребляемы были, чтобы довершать поражение противника. В середине были знамена, которые называли большими или Княжескими, под защитою дворян. На них изображались обыкновенно лики Святых Угодников.
Предки наши весьма наблюдали выбор позиции. Всегда располагали они лагерь за оврагами, реками или под прикрытием лесов для безопасности от нечаянных нападений. Сражения происходили обыкновенно на открытых местах, ибо тут удобнее было действовать для конницы, которая составляла главную силу нашей армии. Мы становились в сомкнутые ряды или действовали врассыпную, смотря по обстоятельствам. Употребляемы были войска в засаде, которые или довершали поражение неприятеля, или, в несчастном случае, удерживали победителей и прикрывали отступление побежденных.
Таким образом, в незабвенный день Куликовской битвы, где с одной стороны гордый Мамай, с негодованием взиравший на то, что прежние данники его осмелились думать о независимости, мечтал подавить в самом начале священную страсть сию; с другой — россияне, как бы пробудившиеся от постылого своего бездействия, соединившиеся в первый раз после долговременных раздоров для того, чтобы расторгнуть тягостные оковы свои, решились жизнею искупить свою свободу. В сей незабвенный день толпы монголов по следам нескольких малодушных, обратившихся в тыл, пробрались уже до Велико-Княжеских знамен. Долго верная дружина дворян отстаивала их. Неровная борьба, казалось, клонилась в пользу врагов, они готовы были восторжествовать. Сомкнутые ряды русских смешались, уже раздавались громкие крики неверных, как вдруг засадный полк, предводительствуемый храбрым Владимиром Андреевичем и мудрым Дмитрием Волынским, показался из-за соседней дубравы, устремился с яростью на неприятеля и исторг победу из рук монголов-победителей.
(«Отечественные записки». 1820. № 4. С. 148–161)
