Опубликовано в журнале Отечественные записки, номер 4, 2002
| Ярославский вокзал, пригородная электричка. Еду я в Королев — это недалеко от Москвы, почти сразу за Мытищами. Захожу в электричку, сажусь — благо, время нелюдное, три часа дня, открываю книжку и… А вот и нет. Не читаю. Не дают. — Уважаемые пассажиры, пиво, холодное пиво, кто не успел — пиво! По лицу женщины-продавщицы, кстати, можно сразу определить товар — такая может предложить только пиво. Ну, ладно, прошла, а книжка у меня… — Кто не успел — мороженое, ленинградское, стаканчик, пожалуйста, пять рублей! Да что они, сговорились — кто не успел, кто не успел… Все успели, все в электричке! И это мы еще никуда не едем. — Уважаемые пассажиры, вашему вниманию предлагаются развлекательные газеты для всей семьи «Тещин язык» и «Зятек»… Видимо, это одна семья. Ну да Бог с ней, кажется, поехали. Тишина до Москва-3 (первая остановка). А дальше… — Уважаемые пассажиры, вашему вниманию предлагаются ручки на гелевой основе. Одна ручка — пять рублей, три ручки — десять… — Уважаемые пассажиры, вашему вниманию предлагается карманный русско-английский словарь, несмотря на свои размеры, он включает… — Уважаемые… — Вашему вниманию… — Шариковые ручки — по рублю… — Уважаемые… — Уважаемые… «Уважаемые» потихоньку раздражаются. «Ну, купите уже что-нибудь, пусть только замолчат!», «Сколько можно!», «Г-господи!» Я не раздражаюсь. Я наблюдаю. Раскрытая книжка лежит у меня на коленях. Входят, становятся у дверей. Прицельным взглядом обводят вагон. Договариваются между собой, кто пойдет первым. Одна голосит — двое сидят, общаются, и не отличишь от обычных пассажиров, пока не вскочат и не предложат пластины от комаров или коврик для мышки. Мне становится интересно. Закрываю книжку, иду общаться. Сами торговцы говорят о своей работе — «выйти на линию». Продавать какой-нибудь товар — «сидеть» на позиции. Торговать в электричке, которая еще не отошла от вокзала, — «пройтись по стояку». Первый человек, с которым мне удалось поговорить, оказался действительно первым — первым из тех, кто начал торговать в электричках. Представился он как дядя Володя; возраст — определить уже невозможно. — Я уже здесь очень давно работаю. Очень давно. Начинали — восемьдесят девятый, восьмой, девяностые года, мороженое и газеты. Все. Ничего больше не носили. А больше ничего и не было. Только мороженое и газеты. И сейчас, до сих пор, все начинают с газет. Там ведь — никакой рекламы не надо. И меньше проблем с милицией. Потому что когда газеты — это не торговля. Это «распространение печатной продукции». А что за это, посадят? — не посадят. Оформляют как распитие, по десятке с человека, и все. Работай дальше. <…>
|