Стихи
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 7, 2016
Мария Маркова живет в Вологде. Окончила
филологический факультет ВГПУ. Автор книги стихов и многочисленных журнальных
публикаций. Лауреат премии Президента Российской Федерации для молодых деятелей
культуры «За вклад в развитие традиций российской поэзии» (2010). Дипломант
Международного Волошинского конкурса (2008, 2010), финалист поэтического
конкурса им. Н.С. Гумилева «Заблудившийся трамвай» (2010), лауреат фестиваля
«Киевские лавры» (2013).
***
Проснулась и не узнаю
ни комнату, ни жизнь свою.
Как
будто я вошла без спроса,
полдня играла у окна,
смотрела фильм одноголосый
про одиночество – одна,
а вечером нетерпеливо
в стекло стучала ветка ивы,
и ветер бился, и вода,
холодной призрачной щекою
к стеклу прижавшись, иногда
заглядывала и гадала,
что происходит в темноте
и почему не открывают
деревьям, ветру и воде.
А
ночью… что же было ночью,
куда смотрела ты тогда,
непрочная вода, проточная,
непостоянная вода?
***
Мне кажется, в угольном доме
лежу я на черной соломе.
За хлипкой дощатою стенкой
рассеянно падает снег.
Мы были на той переменке
в столовке, и с улицы долго –
насмешливо, пристально, колко –
за нами следил человек.
Он
тоже в реальности этой
и видит пейзаж неизменным,
его черно-белое лето,
и прямоугольник окна,
и серая пена сирени,
и пепельная ариетта
Снегурочки, а перемена –
такая большая – одна.
Узнать
бы любовь по затылку –
она ли стоит у витрины
за маковой булочкой, между
бетонных китовых усов,
но день зеленеет в бутылке,
и нет от него половины,
а все, что на вырост, – одежда,
и кантик на ней бирюзов.
***
Еще так холодно в апреле,
а человек идет – легко
одет. Но что я, в самом деле…
Пускай себе идет легко.
Спешат куда-то пешеходы –
то впереди, то вслед за мной,
но Лета раздвигает воды
и пропускает в мир иной.
Вступает хор и повествует:
ты вне трагедии не жив –
скорей всего, не существую
и я без греческих олив.
Кто
видит стриженый затылок
и думает купить еду
из сои, порошка, опилок,
а я, не думая, иду
и вижу: свет стоит, растерян,
почти исчез, но есть чуть-чуть –
так солнце за листы растений
нащупывает утром путь.
Ему рассеяться, распасться
или внезапно просиять,
и я иду, смотрю сквозь пальцы,
боюсь мгновенье потерять.
А
пальцы стали вдруг прозрачны,
и жизнь проходит, как кино.
Смотрю, не вижу неудачной,
но что-то плачу все равно.
Герой не знает, что случится,
и начинает день шутя,
но это первая страница,
и хор безмолвствует. Хотя…
***
Из всех доступных милостей природа
мне подарила снег и холода,
но что, скажи, сейчас за время года,
куда течет подземная вода?
Был темен сон в зеленой колыбели,
а вышла в свет – ослепла от его
беспочвенного смеха. Две недели –
и дня томит скупое волшебство.
Мне хочется сказать тебе: так надо –
о чем-нибудь бессмысленном, пустом:
о серой занавеске снегопада,
о заходящем за соседний дом
прохожем, о собаке у подъезда,
о дереве в глубокой синеве.
Я их любила, а теперь нет места
оставленным нигде – ни в голове,
ни в сердце. Говорю и – замираю,
не чувствуя ни боли, ни стыда.
Но это жизнь пришла ко мне вторая,
а первая исчезла без следа.
***
Мне
нужен шум, чтобы за ним без звука
происходила в яме временной
с короткой детской памятью разлука
и переход к беспамятству – со мной
разлука, с пьяным выходом на крышу
в угаре счастья, с вызовом всему.
Как хорошо, что я себя не слышу,
а раз не слышу, значит, не пойму.
Какой
бы срок ни наступал на пятки,
есть целый миг расплаты и стыда.
Растения, играющие в прятки,
пырей, пастушья сумка, лебеда –
свидетели и чуда, и проказы –
метаморфозы, словно я – вода –
ушла со снегом тающим из класса
и не вернулась больше никогда
ни
по звонку, ни за вещами. Следом
ушла и речь стесняться и зевать.
Но не словами жалкими об этом
рассказывать, а впрочем, наплевать.
Сейчас раздастся сердце, отцветая,
полно любви к деталям бытия,
и пусть душа скитается, пустая,
ненужное бессмертие тая.