Рассказ
Перевод Веры ПРОХОРОВОЙ
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 12, 2016
Перевод Вера ПРОХОРОВА
Март Кивастик – писатель, сценарист, режиссер театра
и кино. Родился в 1963 году, учился в Тартуском государственном университете на
отделении эстонского языка и литературы. Автор более десяти книг. Неоднократный
лауреат литературных премий Эстонии. Первая и пока единственная книга избранных
новелл на русском языке «Автопортрет с женой и лошадью» вышла в издательстве
«КПД» в 2013 году, отдельные новеллы публикуются в журнале «Вышгород». Живет в
Тарту.
Вера Прохорова – переводчик с эстонского. Активно публикуется в эстонских журналах,
российских литературных альманахах, постоянный автор журнала «Октябрь». За
последние пять лет выпустила более десяти книг эстонских авторов, среди них
сборники короткой прозы, романы, детские книжки. Живет в Таллине.
И он отправился в путь.
Куда глаза глядят, главное, как можно дальше. Просидел десять с половиной часов
в самолете. Смотрел кино, пил вино и коньяк, спал, проснулся и прилетел.
Утренний аэропорт был похож на гигантский холодильник. Он вышел через
стеклянные двери на улицу. Там было тепло и влажно. Душно. Солнце. Он скинул
одежду, снял носки и выбросил в мусорный бак. Всё! Конец!!! Уселся перед
аэропортом и закурил. Потом закурил еще. Влез в такси. Смотрел в зеркальце на
таксиста, тот тоже поглядывал на него, но молчал, так и ехали, не произнося ни
слова. Из окошка был виден город, машины и дороги, мосты, поезда, автобусы,
мотороллеры. Подъехали к еще одному аэропорту, немного поменьше, местных линий.
Он остался ждать. Сидел на сумке и ждал. Когда пришло время, забрался в
очередной самолет и провел в нем еще два часа. Самолет приземлился. На взлетной
полосе виднелись свежие дождевые лужи, от них шел пар, как от мисок с супом. Уже
на трапе в лицо шибануло жаром. С пальм капало.
Таксисты караулили перед входом. Он взял такси и поехал в другой конец города
со старыми домами, спутанными электрическими проводами и уличными барами.
Где-то вышел. Место было незнакомое, он никогда здесь не бывал. А теперь он
здесь. В вечерних сумерках старого города, где с обочин доносится запах еды,
где возле котлов и сковород стоят очереди. Он сел на красный пластмассовый
стул. Пил холодное пиво и разглядывал улицу, кроксы,
мини-юбки и штаны. К вечеру немного посвежело. Он поднялся и поплелся от дверей
к дверям, пока не нашел комнаты. В вестибюле отеля стоял маленький приветливый
бой с ключами в руке. На сколько ночей, sir? Он пожал плечами. Хоть и sir, но он понятия не имел, на
сколько ночей. Взял ключ, оставил внизу обувь и поднялся по лестнице. Босиком
ступал по полу из красного дерева. Дом напоминал старое многопалубное судно,
лестницы похрустывали, словно паруса под порывами
ветра. В центре дома внутренний двор со скамейками для курильщиков и полкой с
книгами, вьющимися растениями и котом. Кот проводил его взглядом, пока он шел к
своему номеру. Закрыл за собой дверь. Он был на месте. В большой просторной
комнате, в которой слышалось птичье пение. Он толкнул створки окна. Черная
птица со светлым клювом. Похожа на ворону, но не каркает,
а поет. Он оставил окно открытым… Когда проснулся,
было утро.
Ярко светило солнце. В
окно на него смотрела та же птица. Как человек. Смотрит, как человек, и поет,
как человек. Он спустился по скрипучей лестнице в кафе, сел за столик, вплотную
примыкающий к улице, и стал наблюдать. Улица у него вместо телевизора. Одни
идут пешком, другие передвигаются на мотороллерах или машинах. Большая часть
еще не проснулась и, как он, продирает глаза в кафе.
Белый кот потерся о его ноги. Принесли меню. Sir? Вам местный завтрак, или
по-английски, или континентальный, или как? Давайте местный. Он ведь здесь, на
месте. Но кофе обязательно. Принесли завтрак, сначала ему, потом коту. Кот ел
на полу, он за столом. У кота глаза были прижмурены,
на нем солнечные очки. Утреннее солнце слепит обоих. Он закурил, теперь уберут
со стола. Sir?
Нет, больше ничего не надо, все хорошо, всего хватило. Как зовут кошака? Мистер Джордж? Он почесал Мистера Джорджа за ушком.
Кот замурлыкал. Еще почесал, допил кофе и пошел к себе, растянулся с книжкой на
кровати и ждал птицу. Птицы не было, птица отправилась отдыхать. На часах двенадцать.
Время для прогулок. Прогулки помогают.
Он взял солнечные очки,
больше здесь ничего не требуется, вышел наружу. Шагнул за угол и оказался на
главной улице. Не большой и не маленькой, в самый раз. На ней были лавки. Были
закусочные и кафе. Они чередовались. По улице слонялась
молодежь, старики, хиппи, панки, хипстеры, женщины, собаки – все вперемешку.
Он побродил по главной улице, сворачивал на боковые, где было тише и малолюднее, где валялись в гамаках перед домами, курили
трубки, потягивали пиво. Никто не суетился. Спешить здесь некуда. Он дошел до
индийского района города. Его встретил Будда и возгласы rice и chicken, sir, rice, sir, roti, sir,
roti! Ладно, давайте. Он сел. Индус заметался
между ним и кухней. Принес рис и курицу. Курица была красно-коричневого цвета,
перченая. На глаза навернулись слезы, впервые за долгое время. И не припомнить,
когда плакал в последний раз. Во рту разгорелся пожар, он замахал руками, принесли
пиво. Выпил пиво и отер с глаз слезы. Лепешки roti отменяются, не влезут. Индус
караулил на посту. Нет! Наелся до отвала! Счет, пожалуйста. Он заплатил и вернулся
в отель.
Что тут еще есть?
Индийский район, отвечает бой, Будда, можно шелка купить, еще ботанический сад,
мангровые деревья, еще… Мангровые деревья, ботанический сад? Все это ему
знакомо, Будду тоже видел. Что еще? Мечеть? Бой ткнул пальцем. А кроме Будды и
мечети? Китайский квартал в той стороне. Там hawker stalls, садишься в центре и заказываешь
все, чего душе угодно. Все, чего душе угодно? Все-все? Да, ответил бой, все,
что хочешь. Хорошо… тогда вечером он сходит туда.
Когда он вышел из душа,
птица была на месте, сидела на ветке рядом с окном, смотрела на него и уже
собиралась запеть. Он захлопнул створки прямо у нее под носом и пошел к
китайцам, у которых можно получить все, что только пожелаешь. На такое способны
одни китайцы. Птица способна лишь петь, Джордж мурлыкать, а вот китайцы… у
китайцев забегаловки через каждые десять-двадцать метров, со столиками,
заваленными палочками. В некоторых по два столика и без скатертей. В других по
двадцать с красными стульями и белыми скатертями. Кроме того,
вся улица заставлена столами, лотками и сковородками, супами, рыбой, рисом,
вермишелью, кузнечиками, личинками, осьминогами, лягушками, утками, креветками,
гигантскими креветками, white snapper, redsnapper, barramundi…
Он сел посередине улицы на красный пластмассовый стул. Тут же подбежала пожилая
китаянка в платке и с блокнотом, чего желаете, sir? У вас есть все? Женщина
кивает. Вот, значит, как. Наконец-то он попал куда надо.
До отеля он добрался
ночью. В дверях встретил бой. На сколько дней sir останется? Чтобы нам знать.
Поеду завтра. Уже завтра? Да. Завтра в любом случае, сейчас я немного пьян, еще
одно пиво с собой, а ты можешь подсказать, куда мне податься? Бой смотрел на
него и размышлял. Будду sir
видел, и Мухаммеда? Да! Поел и попил всего и видел все, видел мангровые заросли
и слышал эту птицу. Бой задумался. С темной улицы в дверь проскользнул белый
Мистер Джордж, мяукнул, потерся хвостом о ноги парнишки. Он допил пиво, пустую
бутылку поставил на стол, закурил. В таком случае, sir, вам на корабль, наконец сказал бой. Что еще за корабль? Увидите, sir. И что?
Корабль идет на остров, sir.
И что потом? А потом все, sir.
Утром подъехало такси.
Сонная улица, легкое похмелье, зевающие собаки, заспанный таксист. Good morning, sir. В ответ кивнул и сел в машину. Отель остался позади,
Джордж и птица тоже позади. Навсегда. Полчаса езды, и они в порту. Там, на краю
бирюзового моря, стояло разноцветное двухпалубное судно, очень напоминающее
отель. На нижней палубе кресла и бар, наверху можно загорать и поспать. Он остался
внизу, устроился в кресле, глазел на причал и море.
Ветра почти не было. Ласково мерцала вода. Кто-то плавал. Когда судно
заполнилось, отдали концы и отчалили. Берег быстро удалялся, судно
покачивалось. Он подозвал мальчика. Принесите чего-нибудь, коктейль, или вина,
или пива на худой конец! Он пил, курил и смотрел на море. Однообразное
бирюзовое море с белыми барашками волн. Sir желает что-нибудь еще, нет, sir больше ничего не желает, ведь
вдали уже виден остров. Поначалу смутно, затем проявились зеленовато-серая
полоса леса и тонкая светлая полоска берега. Остров приближался. Лес
превратился в ядовито-зеленый, пляж был из золотисто-белого песка. Судно
застопорило ход.
На резиновой лодке их
доставили на берег. Выйдя, он еще раз оглянулся на судно. Оно и впрямь походило
на отель в красном дереве и с внутренним двориком, только птицы и Мистера
Джорджа не хватало. По теплой воде он пошлепал к прибрежному кафе под
соломенной крышей. Несколько столиков и барная
стойка, за которой стоял дочерна прокалившийся француз-бармен, за спиной на
полках ряды бутылок, кроме него еще пара девушек-американок с рюкзаками, японец
с невестой, и все жаждали тени. Одни собаки резвились на солнцепеке, забегали в
воду и неслись обратно. Он оставил сумку в баре и поплелся на пляж пощелкать
собак. Склонив головы набок, те уставились на него. Он сделал пару кадров и
неспешно вернулся в бар, растянулся в гамаке, просмотрел в телефоне снимки. Самолет, такси, другой самолет, еще самолет, опять такси, отель,
бой, Мистер Джордж и птица, такси, порт, море, матросы и цветное судно, остров,
пляж и купающиеся собаки. Француз принес ему пастис
со льдом.
Он снял тростниковую
хижину с москитной сеткой, неудобной кроватью и вентилятором. В ста метрах от
берега, двор уже в джунглях. На столе бутылка розового вина, разрезанный ананас
и миска со льдом. Вечером со стаканом холодного розового вина он уселся на
веранде на плетеный стул, задрал ноги на стол и стал смотреть на море. Из
джунглей за хижиной слышались звуки. Спорили обезьяны, и пели птицы. Те же
самые. Он не видел, но слышал. Он опустошил стакан, еще один и еще и отправился
в прибрежный бар. До него по кромке берега метров двести. Брел по теплой воде
со шлепками в руках. Пришел в бар, поздоровался с загорелым французом, японец
тоже был там, американки пили из кувшина mojito и бесконечно трещали о
несчастной любви. Была еще одна темноволосая женщина, неизвестно откуда, но
очень красивая. Француз завел на компьютере регги. Он заказал mojito и поплелся
на пляж, посасывал из соломинки коктейль, и просто был там, как были днем
собаки. Вот он и прибыл. Дальше ехать некуда. Он оглянулся на бар: красивая
женщина неизвестно откуда. Она улыбалась ему. А он так ничего и не чувствовал.
Ничего.
Перевод
Веры ПРОХОРОВОЙ