Стихи
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 9, 2009
* * *
Ангел мой, не сиди на небе, продует.
Ангел мой, не гуляй в тавернах, тебя ограбят.
Ангел мой грустит, не идет, бастует.
Ангел мой уже ничего не исправит.
Жизнь идет под откос без него, насмарку,
Словно ветки дерева бросил ветер,
Не успеет ангел шепнуть огарку:
Не сгорай до дна, на исходе вечер.
На исходе темень в портовом смоге,
На исходе тишь в шалаше каштанов.
Он грустит в небесной своей берлоге,
Он и сам бирюк без надежд и планов.
Посмотрю на небо: посыплют звезды.
Сор в глазах, не видно рассвета, сжалься.
Ангел, ангел, куда же меня завез ты,
Ночь кругом, и нет ни никакого шанса.
* * *
Сама ее и сварганила от проруби до отдушки.
Ей никого не нужно, она сама по себе.
Живи хоть в небоскребе, хоть в лубяной избе.
Все вокруг прозрачно. Греет ее мороз.
Там изразцы хрустальные и витражи ветровые.
Для того, чтоб любить, не нужен никто всерьез,
Ни мертвые, ни живые.
Поскуливает, свернувшись в замкнутое кольцо.
Кого позовешь на ледяное крыльцо?
Кого приласкаешь вмерзшим в ледышку брюхом?
Нечего пойти рассказать сеструхам.
Любовь Патрикевна спит, подтаивает снежок.
Она не идет войной занимать чужой бережок.
Лежит на талом снегу, как глухая тетеря.
В ней почти ничего не осталось от зверя.
* * *
Если в парке напротив щелкают почки.
Не печалься, радость моя, живи в своем коробочке,
Други наши умерли, а мы пока не умрем.
Этой весной ваши с нашими не якшаются,
Солнечные ландшафты медленно догорают.
Боги наши только и знают рождаются,
А поэты только и знают, что умирают.
Каждый всходит по-своему к торжищу своему.
Рано в нашем дому зазвонили в двери.
Это от ваших нашим. Призыв по мере
Тления. Не открывай никому.
Глаза мои изувечены, истерты в сырые ветошки.
Сердце мое устало страху сопротивляться.
Поэты мои поэты, непутевые мои детушки,
Счастливо вам оставаться!
КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Лошади, фырча, глядят в решетку.
Глаз коня, как круглое окно.
Спи, мой мальчик, нужно жить в охотку.
Вкруг левады гниль и нищета.
Вся левада топкая – с ладошку.
Пять собак и два больных кота.
Спи, мой сын, вживайся понемножку.
Это наша родина, разрез.
От соседки пук чертополоха.
Если очень плохо, можно в лес.
Спи, сынок, такая уж эпоха.
Мокрым сеном тянет от тюков.
Лошади – тупые, – гнет хозяйка.
Ад животных именно таков.
Спи, мы в этой жизни – люди, зайка.
Хоть и преем в этих же местах.
Санки пятый год стоят на крыше.
Во дворе заблеванный верстак.
Спи, любимый, счастье где-то выше.
Счастье, словно всадник на коне,
Ходит кругом над кипящим лугом,
Где-то тоже здесь, но в вышине.
Спи на тряском воздухе упругом.
Все пришли в ночлежку на краю:
И овечка, и верблюд, и пони.
Спи, ребенок, баюшки-баю,
Сухо и тепло у нас в загоне.
* * *
Где-то он был досель.
Бегал, как на пожар.
Плакал, как не судья.
Если ты долго плыл,
Имя тебе – Одиссей,
А на печи лежал,
Имя тебе – Илья.
Лестница смотрит вниз:
Скатишься – не вспорхнешь.
Ну, ковыляй сюда,
Вот она тут и ждет.
Падай пред нею ниц.
Что же ты, что же, что ж
Расхохотался-то?
Время тебе не врет.
Время – в ее зубах.
Время – в ее жирах.
Время – в ее ногтях,
Сточенных о скудель.
Сердце ее – ба-бах.
Старая стерпит страх.
Твой приезд в новостях –
Ей перемкнуло щель.
Выйдет она во двор.
Выпрямится в спине.
Ты-то сюда заплыл
Мельком, мальком, мальцом.
А вот кому в упор
Взглянет в глаза, так мне,
Скажет: – Гляди, как жил,
Выглядит молодцом.
Думала: он ничей,
Нет, не пойму, – вздохнет, –
Суток ведь не прошло,
Года не пронеслось!
Что ей моих ночей
Пустопорожний счет.
Всё, Одиссей, утекло.
Всё, Илья, улеглось.
∙