Опубликовано в журнале Октябрь, номер 1, 2008
Временем в России управляет ее пространство. И кажется, это само пространство наше так и не обрело до сих пор формы… Оно бесформенно. Это все еще устремленный в какое-то будущее, к своей конечной цели замысел – и в него, как в будущее, действительно, можно только верить. Но такая вера неизбежно порождает потребность в чуде, ожиданием которого начинает жить целая нация. Свое же государство для русских – это кочующее вечное пространство, пределы которого неведомы. Есть только миф, как сказочное “тридевятое царство в тридесятом государстве”. Поэтому главное государственное понятие – Русская земля, существующая в небесных пределах. Поэтому с миром государственной власти, отсылая жалобы и мольбы, принимая милость и наказание, русский человек общается как с небесной силой. То, что не смеют сделать для себя люди, должно сотворить всесильное божество верховной власти, но даже не в доказательство своей божественной сущности, а потому что другой – зависимой, пресной – ее не приемлют над собой вовсе! Тут не ропот народный раздается сразу же, а топот, свист. Дай только слабину, государь, покажи сопли, слюни – размажут… Верят в ничем не ограниченное могущество власти – и принуждают ее быть сверхъестественной, не признающей над собой уже никаких законов, безумной в своих устремлениях…
Такая власть считается у нас сильной, которая ставит максимальные цели и для их воплощения использует максимальные средства. Но именно поэтому власть в России безбожна, поэтому она сама – источник всех наших исторических бедствий, создатель и вдохновитель всех революционных ситуаций. От Ивана Грозного до Ельцина все реформы в государстве российском – это произвол власти. Она делает то, к чему народ не готов, что ему даже не понятно, и так, что поднимает его на бунт, который ею же потом с жестокостью подавляется, топится в крови… Или старую какую деньгу на новую обменяет… Или веру какую старую на новую, так что всякой веры народ лишится… Или крестьян освободит так, что они, именно освобожденные, начинают хотеть смерти всех помещиков… Или объявит вдруг какую-нибудь “монетизацию льгот”, проявит такое милосердие, когда все, о ком заботу проявила, ее же в один этот день люто возненавидят… И когда ищут защиты, то есть справедливости, правды, – умоляют Богородицу, к ней все мольбы. Казанская, Владимирская, Тихвинская, Абалакская, Федоровская… Поэтому столько их на Руси. Так бросаются к матери ее дети, будто и страдающие потому, что оставлены, наказаны отцом. Русские видят себя распятыми под властью небес – и властью верховной, но волю свою передают земле. Как будто распятая родная земля! Это не Мы – это Она страдает… Страдания за родную землю для русских – это и есть приготовление к обретению новой жизни.
В духовном смысле это гефсиманское время, время страданий, наполненное трагическими предчувствиями, приготовлением к тому, что должно произойти: к таинству обретения новой жизни. Это время скорби и глумления, подвига и предательства. Это время смятения и борьбы в душах людей и для самого Спасителя – того, кто взывает к своему Отцу: “Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?” В церковном круге жизни – это время страстной седмицы. Все его символы и события выявляются с беспощадным реализмом, потому что, как никакое другое, оно требует правды. Для государства это время реформ, необходимость которых осознается нацией, ищущей путь к спасению. Преобразование государства и есть обновление национальной жизни. Но в истории России таинство обновления надрывается расколом, погружает в безвременье, объемлющее в себе нескончаемую череду исторических эпох.
Это время, когда сами русские решают судьбу России, а выбор людей направляется только верой, потому что это выбор будущего. Мы говорим уже о смутном времени русской истории. Смута порождается всеобщим отрицанием реальности, именно поэтому будущая, то есть возможная обновленная жизнь оказывается в сознании людей более подлинной, настоящей. Это время беззакония, принесенное жаждой справедливости, – и хаоса, в котором каждый вопит о порядке. Для всех и каждого оно-то и становится временем страданий, но разрушение реальности, обрекающее на страдания, производится по воле самих же русских людей. Иначе сказать, нельзя заставить людей страдать, жертвовать собой, своей жизнью, если это не веление самой человеческой души. Но русскими как будто и утрачено чувство времени, его реальности. Все свершится, и через “великую пропасть” времени дано перескочить, если принять страдания и смерть! Это волевой отказ от продолжения истории, когда приготовление подменяется готовностью, а чудо – осознанной жертвой во имя достижения возможной новой жизни. Поэтому во всякую эпоху Россия гибнет… И во всякую эпоху нужно спасать Россию… То есть нужно прекратить ее историю, чтобы возможным потом уж стало ее спасение: воскрешение из мертвых. “Отрицая Провидение и какой-то изначальный план, осуществляющийся в истории, человек себя здесь ставит на место Провидения и в себе видит своего спасителя”, – пишет русский философ. Революция в России бессмертна, она смертью попирает смерть. Но как это, в сущности, непонятно. Что время обновления всегда у нас становится для народа временем тяжелейших страданий… Что путь к обновлению, то есть к спасению, пролегает через страдания и смерть, ведет на Голгофу… Это национальный порыв к святости. Но и не что иное, как саморазрушение, самоистязание, самоистребление, приводимое в действие только верой. Массовое и кем-то всегда хорошо организованное переселение на тот свет – туда, где небесная родина и все давно уже обустроено. Заброшенность, тоска, пустота – все, что окружает здесь и сейчас, не должно ни пугать, ни удивлять, потому что это жизнь внешняя, ничего уже не значащая.
Это время страданий само, как распятое, бездвижно повисло над Россией… Как на небо уйдет еще один стон несчастного, замученного, оставленного… Еще одного, на крови которого и на болотах или уже в вечной мерзлоте что-то строилось, но так и не построилось… увязло, бездарно пропало. Оно, очередное светлое будущее. Третий Рим… Окно в Европу… Коммунизм… Капитализм… Демократия… Возвращалось всегда, будто с небес на землю, разбитое корыто. История пятилась. Пятимся – и это очень русское словцо – в наш обратный путь. Свой крест, умывшись кровью, тащим обратно, чтобы все начать сначала. Очередная утопия произвела на свет еще больше уныния, неправды, страданий… Утрачивается вера в себя, в свои силы. Но почему же все пути к обновлению ведут в России в никуда и к бессилию? Ответа никто не даст, его-то и нет – ответа на этот, главный вопрос. Что он духовный и решение его может быть лишь духовным – это всё дает понять. Что мы накопили – этот вопрос для нас важнее, чем тот, когда мы думаем о том, что еще разрушить и обновить. Сохранит нас то, что мы сами же сохраним… СПАСИ И СОХРАНИ – эти слова должны быть обращенными в России от человека к человеку. Сколько еще дано нам самим, в общем-то, терпения? Россия как бы сама же стирала со своего пространства европейские дворцы, православные храмы… Потом строилось на этом фундаменте новое… Санатории для трудящихся, тюрьмы для врагов народа… Теперь на месте тюрем снова возрождаются монастыри… Но где были санатории, заводы и столько всего народного – руины… Где можно было купить хлеб – устроились на каждой улице казино… Но скоро исчезнут. Вышел указ… Уберут, а что же теперь возведут на том же самом месте? И есть ли наконец-то ответ: для чего, для кого?
Огромная, великая страна – фундамент, который для того и готовили, строили, чтобы выдержал какую-то такую же, почти небесную, мощь, но воздвигли на нем безбожную власть, загибшую в своей бессмысленности. Теперь нашли применение – или это почти последнее спасение – нефтяные вышки. Фундамент уже дал трещины… И остов этого пространства остался, только остов. Можно сказать, что сама земля ушла из-под ног, меньше стало ее у России. Может быть, в этом есть воля самого нашего пространства. Оно сузилось. Оно как бы устало от наших бесплодных попыток что-то построить, но для этого разрушив. На нашей земле могут бороться главные для мира идеи – и побеждать, воплощаться в жизнь, обретать свою реальность. Однако что земля выдержит, вынесет?
Мы же знаем это – все на земле разрушается без любви.