(Виктор Пеленягрэ. Как упоительны в России вечера)
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 6, 2007
Виктор Пеленягрэ. Как упоительны в России вечера. – М.: Время, 2006.
Виктор Пеленягрэ – поэт и маньерист. Автор песен. Автор стихов к песням. Или, как любят говорить постинтеллектуалы, текстов песен. Нередко мы его видим и по телевидению. Обаятелен. Много смеется. Галантен.
В принципе, их, маньеристов, много, но известны лишь трое. Во-первых, Вадим Степанцов. Он мне очень нравится. Не только из-за стихов. Он ведь раньше пил, а теперь не пьет.
Вот я и смотрю на него, примериваюсь, что ли. Мало ли что? А еще, помню, в прошлом году на поэтическом турнире Слэм его видел. В суперфинале, где и сам принимал участие. Кое-кто, не все, но кое-кто, пришел туда специально, чтобы топить Степанцова. Ну утопили, молодцы. Герои.
Второй известный маньерист – Дмитрий Быков. Он, впрочем, давно уже не маньерист. Пушкин – наше все. А Дмитрий Быков – и наше, и не наше, вообще все сразу и обо всем помногу. Именно так: обо всем помногу. Точно.
И третий – Пеленягрэ.
Был скандальчик вокруг него когда-то. “Обокрал мертвого поэта”. Имеется в виду Андрей Туркин – отличный, кстати, поэт. Умер он, Андрей Туркин. А у него, у Туркина, были стихи.
Посмотришь на небо – там звезды одне.
Мне солнце на небе напомнят оне,
Кому-то напомнят оне, может быть,
С разорванной ниткой жемчужную нить,
Кому-нибудь срез дорогой колбасы,
Песочные кто-нибудь вспомнит часы,
И даже стакан представляется мне,
Но взглянешь на небо – там звезды одне!
А через какое-то время Пеленягрэ написал стихи, ставшие очень популярной песней.
Цитирую:
Посмотришь на небо – там звезды одни
Мне гроздья салюта напомнят они
Кому-то напомнят они, может быть
Принцессы Дианы жемчужную грудь…
Ну и знаменитый припев, чуть далее:
А в чистом поле система “град” –
За нами Путин и Сталинград.
Туркин про Путина не писал.
Слово “плагиат”, может, и было бы употребимо в данном случае, если б не такие (берем наугад из любого стихотворения) строки: “Я по лесенке приставной / С легким сердцем к тебе взбегал. / Сколько раз ты была со мной, / Даже думать я перестал…”. А теперь вспомним классику: “ Я по лесенке приставной / Лез на всклоченный сеновал, – / Я дышал звезд млечных трухой, / Колтуном пространства дышал…”. Осип Мандельштам. Опять, что ли? Виктор Пеленягрэ обокрал мертвого поэта? Да нет, поэтика такая, постмодернизм. Делов-то.
Или вот еще.
Добрый вечер, скажу я, miss
Как же мы познакомились
Но сияло во тьме лицо
Ты люби меня, вот и все.
У Есенина по-другому было, но “добрый вечер, miss” – пристутствовал. Повторяю: постмодернизм. Куртуазный маньеризм и не менее куртуазный постмодернизм.
Гламурненько, готичненько, пеленягренько.
Важнее другое. Хорошо ли?
Сразу скажу. Лучше многих.
Вот издательство “Время” выпустило его книжку. Название, как нетрудно угадать, – “Как упоительны в России вечера” (вторая, после “Путина”, по степени известности песня на его стихи). Подзаголовок у нее: “Малое собрание сочинений”. Потому что написал-то, наверно, много больше. А сколько еще напишет!
В книге собраны ранние стихи и стихи последних лет, тексты песен. Примерно половину занимает проза. Что-то среднее между эссеистикой в духе Данилкина и “мемуарами”. Именно в кавычках. Плюс “максимы и аморальные размышления” под названием “Леди и джентльмены”. Уже в самом начале можно найти замечательное: “И вот я стою перед ней, удрученный преступлениями и ослепленный страстями”. Далее: “И долго я гляжу на ее оскверненное тело. Увы мне! Увы!..”
Очень, по-моему, хорошо. Увы мне! Увы!.. И – ослепленный страстями. Удрученный преступлениями. Так и представляешь поэта на Страшном суде вечности.
– Удручен ли ты преступлениями, ослеплен ли страстями?
– И не говори, Отец небесный, страсть (прости за каламбур невольный) как удручен и ослеплен.
– Об исправлении думал? Об искоренении мечтал?
– Сдурел, что ли, старый?..
Ну и так далее. Не обязательно на Страшном суде. Можно и в суде народном, где алиментов требуют. Неважно. Важно, что много прозы. В том числе и коллаж “Жизнеописания негодяев. Пеленягрэ и другие”. Образчик оттуда: “Критик Басинский очень хотел быть литературным Фирсом при барине. Иной раз в мечтах залетал так высоко, что видел себя биографом Дарьи Донцовой, а то и летописцем самого Солженицына. Ничего унизительного в лакейской роли он не видел, но карьера не задавалась. Что тому виной – провинциальная застенчивость или интеллигентская брезгливость, – никто не знал, даже он сам. Пеленягрэ без конца удивлялся столь драматической судьбе. “На колени перед куртуазным маньеризмом, прощелыга! – шумел поэт. – На колени, Павля! И, клянусь святыми, будешь ты Белинским!”. Басинского же от невзгод и неудач на литературном поприще неожиданно обуяла гордыня…”.
Смешно. И Басинскому приятно (надеюсь). А если неприятно, то жаль. Басинский хороший. Вам и Пирогов Лев Васильевич про Басинского подтвердит – хороший.
Ну а Пеленягрэ – он же… как там его… постмодернист. Туды его в качель мировой литературы.
Одно только мне не понравилось. Оторопь даже взяла, и праведный гнев обуял. Форменная ведь если не клевета, то… ну не знаю, несправедливость, неточность, литературная ошибка. Да, фактическая литературная ошибка. “Иной раз в мечтах залетал так высоко, что видел себя биографом Дарьи Донцовой, а то и летописцем самого Солженицына”, – пишет Пеленягрэ. Правильно же так: “Иной раз в мечтах залетал так высоко, что видел себя биографом Солженицына, а то и летописцем самой Дарьи Донцовой”.
И еще одно. Помните – “шумел поэт”? Вот к поэзии и вернемся.
А что? Хорошие ведь стихи:
Вот поэт колотит шлюху
Просит похмелиться
Юнкер Шмидт увлек старуху
Хочет застрелиться
Вот ведь как нужда прессует
Да и как без денег
Юнкер Шмидт старух танцует
Так вот, современник.
И еще одно. На ту же тему. Не из Козьмы Пруткова, правда, а еще откуда-то:
Спит, как убитая Тверская
И снег бледнее полотна
И свет плывет, не различая
Проема темного окна
Закат на севере зловещем
И ни души. Все снег да снег
Светло, как днем, и бредит вещим
Сказаньем пришлый человек
Странная у него, конечно, пунктуация, ну да ладно. Поэт! Еще в морду даст, если не понравится, что я написал-то. Поэтому скажу так – авторская у него пунктуация. Молодец. Герой.
Кстати, несколько слов о самом герое. Пришлый человек он, пришлый. Перед Литинститутом (1986) закончил Калужский пединститут (1981). Автор (я специально считал, читая справку “От редакции”) одного избранного (1991) и четырех поэтических книг. Среди которых, кстати: “Как упоительны в России вечера” (Украл! Украл! Заголовок у Пеленягрэ украл!). Кроме того, цитирую, автор “таких литературных мистификаций, как “Ночной Вавилон и другие стихотворения” (1991), “Римские оргии” (2001), “Эротические танки” (2002), “Неизвестный Барков” (2002), “Кабацкий завсегдатай” (2004), “Лейб-улан и Аннет” (2005) и так далее. Одна из его мистификаций “Эротические танки” (1991) стала последним поэтическим бестселлером столетия…”
Гм… Так 1991 или 2002?
Полагаю, все же 1991, а не 2002, ну да бывает. Переиздания к тому же. Мистификации опять же…
Напоследок о заголовке. Путин – понятно. Басинский – понятно. Почему же, спросите, будуары? Да у Пеленягрэ везде будуары, в каждой строчке. К тому же – постмодернизм. Куртуазный.